Что спрятано в твоей груди?

      Тайвин зашёл в свой шатёр и застыл на пороге, не успев выпустить из руки полог, служивший входом. Везде были расставлены свечи. Лёгкий ночной ветерок, проникающий внутрь, заставлял трепетать язычки огня. Свет от них приятно переливался на густом ворсе богатой шкуры тёмно-каштанового цвета, застилавшей кровать. На ней скромно сидела на коленях девушка в его рубашке. Великоватая одёжка была наброшена легко, почти небрежно, сползая с одного плеча. Оголённая кожа словно светилась теплом, иль в том виноваты свечи? Трогательно выступали ничем не скрываемые ключицы. Тесёмки на рубашке были слабо затянуты, открывая волнительный вид на грудь. С каждым вздохом пленительные изгибы приподнимали на себе золотой медальон со львом. Рыжие волосы были уложены в аккуратную покоящуюся на плече косу, каждый виток которой блестел медью в свете пламени.       – Я заждалась вас, милорд. – Она подняла на него свои голубые глаза.       Мужчина резко опустил за собой полог, чтобы с улицы не было ничего видно.       – Неужто?       Он медленно проделал несколько шагов, отделяющих его от кровати, не отрывая внимательного, пристального взора от лица жены.       Санса старалась не показывать, что волнуется. Она знала, что зачастую её муж был скуп на эмоции. Но она надеялась на несколько иную реакцию. И каменное выражение на лице супруга, по которому сложно было догадаться о чём-либо, заставляло её нервничать.       Она заставила себя улыбнуться, смотря на возвышающегося над ней мужчину. Тайвин протянул руку к её лицу. Пальцы замерли в нескольких миллиметрах от её щеки, не дотрагиваясь. Потом скользнули ниже, следуя изгибам её шеи, по прежнему не касаясь, гладя лишь воздух. Губы её дрогнули, но сохранили улыбку. Дыхание участилось, выдавая страх. В морозно-зелёных глазах супруга был пугающий её холод. На какое-то мгновение ей показалось, что край радужки в дрожащем свете свечей отливает синевой.       – Видимо, ты теперь знаешь, на кого вешают это. – Он подцепил пальцами медальон, покоившейся на её груди. Санса вздрогнула, когда почувствовала касание. Это не ускользнуло от мужчины.       – Значит, решила повести себя подобающим образом? – Тайвин отпустил медальон. Тот с едва слышным шлепком упал на её кожу. У девушки было такое лицо, словно ей влепили пощёчину. Щёки горели от унижения.       – Если милорд видит во всём только грязь, кто я такая, чтобы мешать ему? – возмутилась она, пытаясь резко встать с постели. Затёкшие от долгого сидения на коленях ноги еле слушались. Он схватил её за предплечья, когда она неловко покачнулась, не давая вырваться или упасть.       – Ты моя жена.       – В ваших устах это звучит, как «собственность»! – Она ударила его кулачками в грудь, но он лишь сильнее прижал её к себе. Её руки оказались плотно зажаты между их телами.       Санса, напуганная, тяжело дышала. Нагая, в одной лишь лёгкой рубашке, прижатая к телу мужчины, она чувствовала себя абсолютно беспомощной.       – Пока что ты так себя и ведёшь. Как маленькая, наглая собственность. – Он усмехнулся, и в Сансе словно всё взорвалось от ярости.       – Наглая?! – вспылила она. – Я вела себя, как подобает леди, покорно выполняя всё, что скажет мой лорд-муж! А вы, поужинав с товарищами у костра, приходили ко мне и брали, даже не сняв до конца штанов! Так поступают с леди?! Вы сами надели на меня эту чёртову железяку, пометив, как шлюху! Я хотела хоть немножко улучшить наши отношения, если это можно вообще таковым назвать! – Она попыталась пнуть его ногой, вся розовая от досады. – В ледяной воде из-под ведра мылась! Думала, отблагодарить вас за те крохи добра, что видела от вас. А вы просто заботились о своей собственности! Чурбан бесчувственный!       Она вдруг потрясённо замерла, растеряв все слова – лорд Тайвин Ланнистер громко и искренне рассмеялся во весь голос.       – Я думал, ты только и способна бледной куклой твердить «благодарю» и глазки в пол опускать. – Он утёр выступившую от смеха слезу, прижимая к себе жену одной рукой.       Почувствовав ослабевшую хватку, она вырвалась.       – Ах, вас это забавляет? – уже тише, но с большей желчью спросила она. – Я для вас как маленькая обезьянка для развлечений?       – Нет. – Он снова выглядел спокойным. – Я думал, ты затеяла какую-то хитрую игру. Как ещё можно назвать то, когда женщина, не желая мужчину и даже явно боясь близости с ним, пытается его соблазнить?       Тайвин поднял её лицо за подбородок, но она лишь резко отдёрнула голову.       – Ты видела своё выражение лица? Затравленная блудница! Кто из них надоумил тебя на такой бред?       – Никто. – Санса поняла, что теряет весь свой запал и начинает выглядеть ужасно глупо. Семеро, что она ему наговорила!       – Оно и видно. В септе, небось, научили? – Он взял в руки медальон, легонько потянув за цепочку так, чтобы она не могла от него отстраниться. – Я надел это на тебя, дурочка, чтобы никто из моих солдафонов не увлёк тебя в тёмный уголок или под обоз и не изнасиловал. Думаешь, они все знают, как выглядит жена их военачальника? Может, мне велеть вызвать художника, написать несколько десятков твоих портретов? По одному на каждый отряд! Большинство из них давно не ложились с женщиной. Они сначала сделают, а потом думать будут. Ещё и горло тебе перережут, чтобы ничего и никому больше не рассказала!       Санса смотрела на него широко раскрытыми глазами. Он опустил красноречивый взгляд ниже, и она торопливо запахнула лёгкую рубашку.       – Кажется, ты сказала, что ждала меня?       Он ухмыльнулся, наблюдая непередаваемую волну эмоций на её лице – стыд, раскаяние, сожаление и досада на саму себя.       – Оденься. И ложись спать.       Он выпустил из руки медальон и направился к выходу из шатра.       – Я хочу прогуляться перед сном. Спокойной ночи, жена.       Утром следующего дня Санса, едва приготовившись к дороге, услышала крики и громкое ржание. Она тут же выбежала на улицу. Двое оруженосцев, почти повиснув на поводьях вороного, взмыленного коня, пытались его удержать. Могучая шея его была напряжена так, что выступили вены, а в испуганном косящем глазу отразился круг солнца. Конь всхрапнул и встал на дыбы, замахав мохнатыми ногами. В воздухе сверкнули подковы.       Девушка отчаянно вскрикнула, когда увидела лежащего на земле солдата с раскроенной головой. Уродливое алое месиво заменяло ему лицо, проломленное, словно переспевшая дорнийская дыня. А меж красных от крови осколков черепа виднелось нечто пугающее, розовое и противное, о чём даже не хотелось думать.       – Отойдите! – громыхнул чей-то голос. Шокированная девушка не сразу узнала мужа, вышедшего вперёд своих людей.       – Прочь, я сказал! – пророкотал он.       Двое солдат одновременно отпустили поводья и кинулись в разные стороны. Тайвин Ланнистер на них не смотрел. Его тяжёлый взгляд был прикован к словно взбешённой лошади. Он медленно отвёл руку в сторону раскрытой ладонью.       – Кнут, – коротко бросил он.       – Миледи, вам лучше уйти, – прошептал Сансе Мэт, пытаясь закрыть собой разворачивающуюся картину.       – Что он будет делать? – пролепетала она побледневшими губами.       Конь снова громко заржал, ударив сильным копытом о землю, а затем начал пятиться от хозяина, увидев знакомый предмет в его руке.       – Стоять! – грозно приказал тот, разворачивая блестящие чёрное кнутовище.       – Ты знаешь, что так делать нельзя. – Раздался громкий щелчок, мелькнула в воздухе змеёй искусно выделанная кожа. Животное громко заржало. Яростно и непокорно, как показалось Сансе. На его широкой груди блеснула кровью тонкая рана.       – Нельзя! – повторил мужчина, хлёстко нанося новый удар.       – Нельзя!       Щелчок, удар, ржание. Щелчок, удар. Щелчок, удар. Сила, злость, ярость в глазах обоих. Конь ударил копытом о землю, пропахав его, как острый плуг. Санса едва подавила крик, решив, что он сейчас понесётся вперёд и собьёт её мужа. Наконец, конь опустил морду и всхрапнул.       Тайвин медленно опустил кнут на землю, не переставая смотреть животному прямо в глаза, а потом шагнул вперёд. Скакун угрожающе топнул ногой.       – Ты знаешь, почему я это сделал. – Голос мужчины отдавал сталью. Животное предостерегающе щёлкнуло зубами, когда Тайвин подошёл ближе и протянул к нему руку.       – Ты сам виноват во всём.       Животное фыркнуло, но мужчина уже ухватил поводья, с силой притягивая голову к себе. Успокаивающее прошёлся рукой по носу, зарылся всей пятерней в гриву, ласково почёсывая за ушами. Все вокруг заметно расслабились, когда конь, пусть и не сразу, прикрыл глаза, а уши его мирно опустились. Санса с удивлением смотрела, как её муж что-то шепчет миролюбиво тычущемуся в него носом коню.       – Зачем он так с ним? – спросила она шёпотом, когда пришла в себя.       – Воспитывает. – Мэт с опаской покосился на военачальника. – У Сумрака крутой норов. В нём течёт кровь самых матёрых дотракийских жеребцов. Бывший хозяин отдал его почти за бесценок. Считал его бешеным.       – Зачем же он купил такое опасное животное?       – Милорд любит строптивых.       К Сансе подвели её милого, кроткого и уже полюбившегося ей Орешка. Она вдела ногу в стремя и подтянулась, ухватившись за седло. Лошадь переступила копытами и девушка замерла, покачиваясь на одной ноге, чувствуя, как ходит ходуном стремя. Перекинув вторую ногу, она взяла поводья и облегчённо выдохнула, оказавшись в седле. На секунду она встретилась взглядом с мужем и увидела в нём одобрение. Санса впервые забралась в седло сама. Но не успела она понять, показалось ей это или нет, как тот снова вернул всё своё внимание коню.       – Езжайте вперёд. Я нагоню вас позже, – прозвучал твёрдый приказ для всех.       Утренний воздух разрезал громкий звук рога – стоянка была закончена и армия снова пришла в движение.