Прошло несколько дней.
Плечи Сансы, сидевшей на краю кровати, были словно сведены болью. Лицо она спрятала в ладонях. Ей казалось, что колени жжёт лежащее на них письмо. Санса кляла себя за свой поступок.
Сегодня, расчесав после ужина гриву Орешку, она вернулась в шатёр и заметила на столе письмо. Несколько минут она честно боролась с любопытством, не трогая хоть и вскрытое, но явно предназначавшееся мужу послание.
Когда она не выдержала и развернула желтоватый пергамент, то горько об этом пожалела. Письмо было почти месячной давности. Сообщающее о событиях Красной Свадьбы во всех подробностях. О перерезанном горле матери и о том, как её выкинули в реку с обрыва. О пришитой к обезглавленному телу брата голове лютоволка. Обо всех бесчинствах, произошедших в ту роковую, кровавую ночь. Расписано было ярко, в красках, со смаком. Словно шпион лично гордился всеми злодеяниями и это его заслуга, что армия Тайвина может спокойно поворачивать назад – мятежник теперь мертвее мёртвого.
Санса не знала, сколько так просидела. Время словно замерло и оттаяло вновь, когда в шатёр тихо вошёл муж. Она отняла руки от лица, безвольно уронив их на колени. Слёз не было. Она уже выплакала их все по родным ещё тогда, когда узнала об их кончине. Словно вечность прошла.
– Вы специально оставили письмо на столе.
– Да.
Она предпочла бы, чтобы он солгал.
– Зачем?
В её голосе проскользнули обида и затаённая боль. Она с трудом подняла голову. Лицо Тайвина было нечитаемым. Он с холодным спокойствием смотрел ей в глаза, не реагируя ни на её тон, ни на хруст смятого в тонких пальцах пергамента.
– Вслух, – сухо велел он, словно видел её запутавшиеся в клубок мысли.
– Вы это сделали, чтобы проверить, буду ли я читать вашу переписку.
– Продолжай, – велел лорд, пронзая её строгим взглядом.
– Я уже нашла ответ. Будете отрицать?
– Продолжай думать.
Она отвернула лицо, чувствуя себя глупым, непослушным ребёнком. Скрестив на груди руки, она не могла думать ни о чём другом, кроме как о несправедливости и жестокости его поступка.
– Роуз говорила, что иногда мужчины специально оставляют на видном месте письма, чтобы проверить, будут ли девушки их читать. Её когда-то сильно избили за это.
– Роуз – это одна из лагерных девок? – спросил он с пренебрежением. Санса кивнула.
– Что ж. Не скрою, неплохой способ поближе тебя узнать. Нос у тебя любопытный. Но ты увиливаешь от ответа. Какая главная причина того, что я дал тебе возможность прочесть это письмо?
Санса опустила голову, разглядывая свои сапоги.
– Джоффри может уже знать. И не упустит возможности рассказать мне об этом.
Её голос звучал совсем глухо.
– Именно. Завтра мы уже въезжаем в столицу.
Она вскинула голову, вцепившись в него растерянным взглядом. Только сейчас она осознала, что вовсе не хочет, чтобы их поход закончился. Ей стал почти родным воздух дорог, отдающий маслом и кожей. Она полюбила приятную ломоту в мышцах после долгой езды. Ей нравился лагерь, пахнущий ячменной похлёбкой и сталью. И шатёр, что она делила с мужем. Вечера, полные увлекательных бесед за столом, неспешно переходящих в постель. И шкуры на ней, под которыми творилось такое, о чём леди знать не должны.
Теперь же их ждёт морально прогнивший дворец, множество лживых лиц и… Джоффри.
– Мэт уже подготовил одежду, которую тебе следует завтра надеть. Много народу выйдет посмотреть на военный парад.
Санса резко встала, когда до неё дошёл смысл слов.
– Вы же не хотите сказать, что я поеду с вами?
– А как иначе?
– Я не хочу ехать во главе армии, что сражалась с моей семьёй.
– Оставь свои плаксивые сантименты. Я теперь твоя семья.
– Вы перекинете меня через седло, как трофей?
– Ты въедешь туда как равная мне. На своей лошади, по правую руку от меня.
Она сдвинула тонкие брови, сверкая на него глазами. Тайвин же перевёл взгляд на смятое письмо в её руках.
– У тебя слишком много эмоций, – высказался он недовольно. – Они мешают тебе мыслить здраво. На холодную голову. Ты вполне была способна дойти до правильного ответа сразу же.
– Мне начинает казаться, что иногда вы специально выводите меня из себя.
– Глупости. Просто это слишком легко сделать. Научись держать себя в руках. Ты должна уметь в любых обстоятельствах улавливать мотивы других людей. Это качество может не раз спасти тебе жизнь.
– Разве вы позволите кому-то обидеть свою жену?
– Ты хочешь быть просто маленькой собственностью, что безвольно прячется за моей спиной? Красивой дутой брошкой, которую надевают на бал, чтобы померяться с другими лордами?
Он прошёл к столу, налил себе воды и легко опустился на стул, откидываясь на спинку.
– Я не могу быть всегда рядом с тобой. И я не вечен. Так что или согласись с тем, что тебе нужно научиться думать своей головой. Или умри вместе со мной в один день или ночь.
Она сглотнула, беспомощно и с затаённым страхом.
– Я не хочу, чтобы вы умирали, – сказала она.
Он взял кубок, задумчиво покачивая его между пальцев.
– Я тоже. Хоть в чём-то у нас с тобой удивительное единодушие. Но надо быть реалистами. Я воин. Я старше. И у меня много недоброжелателей. Однажды это случится. Ты должна быть к этому готова.
Девушка резко встала и подлетела к нему. Замерев, она растерянно впилась в него глазами, не зная, как выразить свои чувства. Безмолвно, одними зрачками прося его сама не зная о чём.
– Я буду защищать тебя, пока жив.
Тайвин порывисто притянул её к себе на колени и крепко стиснул. Мужчина был слишком силён, ей было почти больно. Но эта боль стальных, надёжных рук отрезвляла и дарила хоть крохотное, но спокойствие.
Санса уткнулась горячим лбом, полным лишних мыслей и сомнений, ему в шею. Пальцы в кожаной перчатке легко, невесомо поглаживали её плечо. Глаза её были на удивление сухими, хоть она и чувствовала, как щиплет душу. На какой-то момент она почувствовала сожаление, зная, что несентиментальный лорд должен вот-вот прогнать её с колен и сказать ещё что-нибудь правдивое, но холодное. Разве может быть иначе?
– Милорд! – В палатку влетел один из пехотинцев.
– Что-то срочное? – гаркнул раздражённый голос над её ухом. Она лбом почувствовала, как вибрирует в негодовании гортань.
В воздухе повисла неловкость так не вовремя появившегося гостя. Санса вся сжалась, чувствуя, как напрягся её муж – как изменилось его сердцебиение, как стала твёрже и жёстче его грудь, как потеряла и так призрачную нежность ладонь, по-хозяйски расположившаяся на её шее. Её пальцы невольно вцепились в вышивку мужского камзола.
– Нет, милорд…
– Изыди, – бросил Тайвин пехотинцу, сильнее прижимая к себе девушку, почувствовав её волнение.
Его руки, железным кольцом обхватившие её, пытались дарить спокойствие и умиротворение. Ладони – на её шее и талии – источали силу и уверенность. Она положила руку ему на грудь, ловя мерное биение могучего, бесстрашного сердца мужа.
Какая-то беспокойная мысль билась в её голове против воли. Она вспомнила, как ехала когда-то в Королевскую Гавань из Винтерфелла. Лошади тогда быстро гнали, и передвигались они налегке. То ли дело армия. С тяжёлыми обозами и тысячами людей. Шагом, с вытягиванием в длинную вереницу на дороге, с остановками на дневки. Расстояние хоть и было меньше, но было пройдено, по ощущениям, за тот же срок. Почти месяц. Месяц...
– Какое сейчас число? – вдруг спросила она, ошарашенная поразившей её мыслью.
Тело мужчины напряглось. Видимо, он уловил нотки беспокойства в её голосе. Он легонько отстранил её от себя, заглядывая в глаза.
– Ты ничего не скрываешь от меня, жена?
– Нет, – поспешно ответила Санса, снова пряча лицо на широкой груди.
– Хорошо.
«Он понял», – подумала она, когда его пальцы зарылись в огненные волосы. Санса сама ему сказала в первый день в лагере, когда у неё последний раз была лунная кровь. И он не может не знать, что её больше не было у девушки.
Она смущённо слезла с его колен.
– Вас там ждут...
– Ложись спать. Завтра будет тяжёлый день.
Тайвин легко поднялся со стула и вышел из шатра.
***
Солдат с растрёпанными пшеничными волосами и уродливым родимым пятном на щеке начищал пофыркивающего молочно-белого коня.
– Дик говорит, что лев приручил эту волчью суку. – Он окунул тряпку в скверно сколоченное ведро, выжал и снова завозил ей по встопорщенной от влаги шерсти. – Он вчера видел, как тот её лапал на своих коленях.
Рыжий пехотинец с перевязанной ладонью, боязливо покосился направо, в сторону шатра хозяина.
– Потише бы ты трепал языком. Нас обоих могут наказать за твои слова.
– Этот изнеженный лордишка, привыкший спать на кровати и жрущий лучше нашего, сейчас надевает доспехи. Не услышит. Эх, завидую я этому лощёному прощелыге. Все они говорят, что по расчёту женятся. Ты хоть одного видел со страшной девкой в итоге? – Солдат зло сплюнул на землю. – Он сам дурен собой. Челюсть тяжёлая, нос кривой, смотрит коршуном. Спорю, что стручок у него давно отсох, и он может только руками. Жаль, что ему досталась такая горяченькая. Помнишь, как она глазами сверкала перед тем, как тебе нож в руку всадить?
– Видимо, не тому человеку я его всадила, – раздался ровный голос девушки.
Оба солдата резко обернулись. Один даже задел ведро с водой, и оно опрокинулось, замочив его стоптанные сапоги. Но всё внимание пехотинцев было устремлено на стоящую перед ними жену военачальника, явно слышавшую каждое слово.
Звонкий хлопок заставил дремлющих на шатре птиц брызнуть в небо. Щека блондина словно загорелась огнём.
– Извинись, – приказала Санса.
В её глазах ещё стоял его оскал, когда он сжимал зайца, а в ушах звенели мерзкие слова, что он посмел сказать о её муже.
– Простите, миледи, – выдавил солдат своим сапогам, а потом недовольно, но боязливо посмотрел на неё исподлобья.
Она развернулась, собираясь уже уходить. И наткнулась взглядом на внимательно наблюдающего за ними Тайвина. Слышать разговор с такого расстояния он не мог. Но вот что он видел?
Санса, стараясь выглядеть спокойной, направилась в их палатку. Муж не сводил глаз с пехотинцев.
– Мне вмешаться? – спросил Тайвин, когда она поравнялась с ним. Санса обернулась. Солдат, которому она зарядила пощёчину, выглядел так, словно ожидал смертного приговора.
– Не надо.
– Твоя воля.
Она скрылась в палатке.
– Мне узнать, о чем они говорили, милорд? – спросил Мэт шёпотом, чтобы не было слышно в шатре.
– Не стоит. Девочка начинает проявлять самостоятельность. Матереет. И это хорошо. – Тайвин хмыкнул, продолжая буравить взглядом солдата, которого ударила жена. – Гляди-ка, парень сейчас в штаны наложит.
– Спорим, что нет?
– Если я сейчас достану кинжал и покручу его, то уж точно. – Рука мужчины медленно легла на рукоять оружия на поясе.
– Это будет нечестно, милорд.
– Зато эффективно. – Он всё же убрал руку. – Седлай моего коня. Столица ждёт.
***
Торжественная процессия плавно втекла в город. Как изящное, дорогое лезвие она вошла в беснующуюся, громко вопящую в приветствии толпу, подобную полчищу визжащих крыс. Простой люд смеялся, кричал, плакал. Многие хлопали и свистели, засунув немытые пальцы в рот. Горящие глаза на грязных и острых лицах черни с восторгом смотрели на помпезную вереницу из густогривых коней с бравыми мужами в сверкающих доспехах. По бокам от них пехотинцы несли пёстрые, дерзко-яркие знамёна. Впереди звучали трубы, бой барабанов, а молоденькие мальчики-оруженосцы бросали монетки на камни мостовой.
Сансе казалось, что они в самом сердце бешеного, оглушающего шторма. Белоснежный жеребец-красавец, грациозно вскидывая тонкие ноги, нёс девушку мимо моря пугающей её толпы, которая когда-то готова была разорвать её и короля. Сейчас же возбуждённая толпа рукоплескала пышному параду, который был для них не символом победы, но знаком, что война закончилась. Надеждой, что будет меньше боли, меньше голода, меньше страданий.
Ветер, принёсший запах нечистот трущоб, гнили сточных канав и соль морского бриза, бросил ей в лицо волосы. Она провела рукой по лбу, убирая их и бросая незаметный взгляд на мужа.
Закованный в сталь, он выглядел грозно и величественно. Алая накидка тугим росчерком перетягивала его грудь. Такая же алая накидка шла наискось на груди Сансы, поверх строгих, чёрных, но бесспорно дорогих одежд, шитых серебряной нитью.
Наконец, голова великолепного военного парада достигла преддворцовой площади. Санса посмотрела назад, теряясь взглядом в бесконечной людской реке, затопившей улицу Сестёр.
– Не оборачивайся, – услышала она голос мужа. – Король смотрит.
– Лучше бы не смотрел. – Санса сильнее сжала поводья, хоть в том не было нужды.
– Твоя правда.
На каменных ступеньках дворца было множество знати. Но лишь слепой не узрел бы средь них окружённую Белыми Плащами королевскую семью. Конь Тайвина послушно встал перед подножием ступеней. Барабаны умолкли. В наступившей тишине, если так можно было назвать многочисленные шепотки, лорд Ланнистер спешился и протянул руку супруге, помогая той сойти с седла согласно этикету. Санса кожей чувствовала липкие взгляды, полные любопытства.
Она поднялась по ступенькам, по правую руку от мужа, отставая от него на шаг согласно приличиям. С каждым ударом каблуков о камень, всё больше узнавания было в глазах этих расфуфыренных дворян.
– Ваша Милость, – Тайвин коротко кивнул королю, заложив руки за спину. Плечи гордеца не согнулись ни на дюйм.
– Ваша Милость, – одновременно с ним произнесла Санса, делая лёгкий поклон – реверанс в штанах, без юбки, выглядел бы нелепо.
– С возвращением, дедушка, – кивнул Джоффри. Глаза же его недобро смотрели на девушку. – Я вижу, ты вернул свою непослушную жену? Её следовало бы бросить в темницу за её дерзость.
– Прошу прощения, Ваша Милость. Но в том нет её вины. Мою супругу похитили и удерживали в плену насильно, – невозмутимо ответил Тайвин.
Королева-мать надменно скривила губы, явно не поверив в эту ложь. Мальчишка-король недоверчиво буравил взглядом деда. Джейме, сверкая в светлых латах рядом с правителем, как капитан Королевской Гвардии, скептически посмотрел на Сансу. Тирион хмыкнул, понимая поступок отца. И один лишь Томмен открыто и искренне улыбался главе львиной семьи. Пожалуй, если бы на них не смотрело столько народу, а рядом не было строгой матери, он бы обнял деда за шею.
Тайвин протянул младшему сыну руку. Тирион снял с себя цепь десницы и отдал отцу. В этот раз решились обойтись без лишней помпезности.
– Лорд Варис, – обратился Тайвин к стоящему тут же мастеру над шептунами. – Вы получили моё поручение с гонцом?
– Конечно же, милорд. Все готово к собранию Малого совета.
– Тогда немедленно к нему и приступим. Я только сниму доспехи, – кивнул десница, направляясь во дворец. Санса старалась не отставать.
