Что спрятано в твоей груди?

      Толстые прутья решётки распирали пол с потолком, делили каземат надвое. Под туфельками скрипнула солома. Санса сделала всего один несмелый шаг.       – Убирайтесь вон. Я никого не хочу видеть, – велел мужчина, сидящий на полу. Одну ногу он вытянул вперёд, а вторую согнул в колене, положив на неё руку.       – Даже меня? – слетело с губ Сансы.       Тайвин повернул к ней голову.       Девушка заставила себя улыбнуться, хоть и чувствовала, что вышло скверно. В носу щипало, а камера начинала плыть перед глазами.       – Ты знаешь о том, что будет завтра? – услышала она голос мужа.       – Да. – Она усиленно сморгнула слезы. Надеясь, что он их не заметит в полутьме. Львы не плачут. Волки тоже.       Она медленно прошла ближе и опустилась на пол возле решётки, обняв свои колени.       – Тебе нельзя сидеть на холодном, – отрешённо сказал Тайвин, разглядывая сквозь прутья устроившуюся рядом супругу.       – Уже можно, – глухо ответила Санса.       В камере стало ещё холоднее от этих слов. Не понять их было нельзя.       – Возможно, так даже лучше, – после тяжёлой паузы произнёс мужчина.       – Кому? – безэмоционально спросила девушка, обречённо смотря в пустоту.       – Тебе.       – А тебе?       – Утром мне будет уже всё равно.       Санса покосилась на мужа. Он сидел, привалившись к стене, и расслабленно запрокинул голову, прикрыв глаза.       «Это неправильно, – думала девушка. – Гордый Лев не должен сидеть на цепи. Не должен лишиться головы под насмешки толпы. Я уже стояла там, на помосте. Когда лишили жизни дорогого мне человека. Это не должно повториться!».       – Так не должно быть, – озвучила она свои мысли.       – А как должно быть?       – Не так.       Чем больше она думала, тем сильнее подозревала, что Петир замешан во всем этом. У неё не было твёрдой уверенности. Лишь пространное предупреждение Вариса и интуиция. Скверные доказательства. Что-то в образе Мизинца показалось ей странным. Когда он пришёл к ней, у него был расстегнут воротничок… Застёжка в виде птицы. Пересмешника. Она отсутствовала. Отчего он её снял? Не ради ли того, чтобы она не мешала другому украшению? Цепи, например. Он назвал её мужа «бывшим десницей». Кому импульсивный король мог швырнуть сей почётный знак необдуманно?       Пред глазами снова возникла шея Бейлиша, слегка приоткрытая расстёгнутым воротом. Впервые девушка подумала, что перерезать кому-то горло – не такая уж отталкивающая мысль.       – Жаль, что «Зубы Львицы» остался в спальне.       – Ты так назвала свой кинжал?       – Да. – Она рассеянно провела рукой по лбу. – Кинжалам не дают имён? Только мечам?       – Отчего же. Дают. И это подходит больше прежнего.       – У него было имя?       – «Пламень».       Ещё утром она думала, что всё будет хорошо. Ласковые лучи солнца ярко заливали спальню. Уже пустующая подушка, примятая рядом, будила в ней нежность. На столе лежало письмо от Тириона, приглашающее сыграть партию в кайвассу. Вечером от многочисленных дел должен был вернуться муж. А внутри неё зарождалась жизнь, которую она уже любила всем сердцем.       – Твоя дочь утверждает, что всё слышала. Как это получилось?       – Не знаю. Все произошло в нашей спальне. У двери была стража. Подход к лазу за шкафом охранялся.       Сансе сделалось дурно.       – Тайвин... – еле слышно пролепетала она, чувствуя, как слова царапают горло. – Есть ещё один. За камином.       Она опустила голову как можно ниже, не смея даже посмотреть на него. Чувствуя себя предателем. Если бы она сказала раньше… Семеро, почему она ничего не сказала!       Она решительно не знала, что делать. Мысли метались как бешеные, судорожно сталкиваясь друг с другом и спутываясь в бесполезный клубок. «Нужно мыслить здраво. На холодную голову», – говорил когда-то Тайвин.       Вдох. Выдох. Прочь лишние мысли. Вдох. Выдох. Эмоции – это слабость. Вдох. Выдох. Некогда себя жалеть. Поплакать можно и потом. Если выживем.       – У тебя есть план? – спросила она.       – Нет.       – А у меня есть.       Санса поднялась с пола, не обращая внимания на прилипшие к платью соломинки, и прошла к выходу. Лишь на пороге остановилась и бросила последний взгляд на мужа. «Я буду сильной за нас обоих. Я сделаю всё, чтобы ты выжил», – пронеслось в голове. Она сильнее толкнула чугунное кольцо, служившее ручкой, и вышла в коридор.       Перед ней оказался стражник. Пухлый мужчина, кольчуга которого явно стесняла живот, воззрился на неё с удивлением и лёгким испугом. В руках у него было по надкусанному пирожку, а щёки нелепо набиты. Всем своим видом он больше напоминал застигнутого врасплох хомяка, чем охранника государственного изменника.       – Приятного аппетита.       Хомякоподобный стражник с трудом проглотил щёчные запасы.       – Благодарю.       Он усиленно заморгал, спешно соображая, а потом выдал:       – Миледи, простите, но у меня приказ.       – Какой?       – Вы должны находиться в этой камере до утра.       – А потом?       – Я отведу вас в другую камеру.       – А потом?       – Я не знаю, миледи.       Он покосился на свои пирожки и тут же спрятал руки с ними за спину.       – Можешь отвести меня туда сейчас?       Санса не знала, когда подействует лунный чай. Она не хотела, чтобы Тайвин это видел.       – Я не могу нарушить приказ.       – Но ты сказал, что тебе надо отвести меня туда утром?       – Да.       – Тогда доброе утро.       Его лицо вытянулось от удивления.       – Согласно приличиям, ты должен на это ответить, – мягко продолжила девушка.       – Доброе утро, миледи, – послушно выдал он.       – Тогда пошли?       – Куда? – он оторопело вытаращил глаза.       – Ты сказал, что отведёшь меня в другую камеру.       – Да, утром.       – Ты сам только что сказал, что сейчас утро.       – Разве?       – Ты произнёс «доброе утро, миледи». Помнишь?       На его лице отразилась такая борьба мыслей, что ей его стало даже жалко.       – Так не пойдёт, миледи. Сейчас не может быть утро на самом деле.       – Перед тем как спуститься сюда, я заметила, что горизонт начал светлеть, – соврала она. – Так что ночь уже закончилась.       Пухлый мужчина вздохнул и снял с пояса тяжёлую связку ключей. Заперев дверь на три поворота, он повёл девушку по коридору, грузно топая.       – Тот, кто ставит свечи, – тихо произнесла девушка.       – Что?       – Ничего, – равнодушно ответила она.       Но роняла эту фразу всякий раз, как они миновали очередного стражника, встречающегося им по пути.       «Тот, кто ставит свечи», – повторяла Санса. Кто может услышать даже тогда, когда ты глубоко под землёй в затхлых казематах? Варис славился тем, что его люди повсюду. Девушка понимала, что не может звать его по имени. И не знала, кто из стражников мог оказаться его шпионом. Поэтому твердила это, как безумная. Надеясь привлечь Паука его же фразой. Даже если Серсее доложат её слова, она ничего не поймёт.       В новой камере казалось ещё тоскливее. Санса сдерживала свои мысли, перебирая варианты, и насилу отодвигала панику за край сознания.       – Не меня ли вы звали, леди Санса?       При звуке вкрадчиво голоса Паука ей стало легче дышать.       – Рада видеть вас, лорд Варис.       Евнух не спеша прошёлся по каземату, с преувеличенным интересом изучая стены. Осторожно потрогал одну пальцами и брезгливо их отряхнул.       – С чего вы решили, что именно я могу их ставить?       Он повернулся к ней всем корпусом, пронзая бледными глазами.       – Простите, но у нас нет времени об этом говорить.       – У вас нет, – поправил её Варис. – А у меня есть.       Санса едва удержала вежливую улыбку.       – Но вы пришли.       – Уверены, что я не мираж?       Она опустила взгляд на пол.       – Под миражом не может скрипеть солома.       – Вы наблюдательны, – медленно протянул он, изучая её. – Неплохо соображаете. А ваш язычок уже становится острым. Вы могли бы стать занятной фигурой при дворе. – Он сочувственно покачал головой. – Вы мне нравитесь. Правда. Но увы, ваша участь скоро станет незавидной.       – Вы не пришли бы сюда просто полюбоваться мною за решёткой.       Губы Вариса тронула лёгкая улыбка, а взгляд стал более проницательным.       – Чего вы хотите? – сдержанно спросила она.       – Мира! Процветания и благополучия нашему государству.       Санса удивлённо вскинула голову выше.       – Вы шутите? Если это так, то вы единственный, кто думает только о нём.       – Кто-то же должен, – пожал плечами евнух. – Знаете, когда-то эти же самые слова я сказал вашему отцу.       – Я не верю, что вы можете прийти в камеру только для того, чтобы праздно поговорить с заключённым.       – А знаете, при каких именно обстоятельствах я сказал ему эти слова? – проигнорировал последнюю реплику евнух.       – Нет.       – В ночь перед его казнью.       Глаза девушки расширились. По коже прошёл мороз, а внутри всё сжалось от тоски. Сжав крепче пальцы, она заставила себя вернуть самообладание.       – У всех есть мотивы. Желания. Мечты. Вам ли не знать девиз моей семьи.       – Это которой семьи?       Санса пропустила ехидный вопрос мимо ушей.       – Вы хотите мира и процветания? Поддерживая на троне Джоффри и не желая помочь тому, кто действительно управлял и знает, как позаботиться об этих самых королевствах?       Улыбка Вариса стала чуть шире и загадочнее.       – А с чего вы решили, что я поддерживаю Джоффри?       – Томмена?       – Боюсь, вы можете долго перечислять всех жителей Вестероса. Но так и не угадаете.       – Мой муж – полезная фигура. Он самый талантливый военачальник. Он был десницей более двадцати лет и знает, как управлять государством.       Глаза Вариса хитро сверкнули.       – Мне нравится, как это звучит.       – Вы поможете? – спросила Санса, уже не зная, что ещё можно добавить в защиту.       – Помогу. Если вы пообещаете, что выполните однажды то, что я у вас попрошу.       Она недоверчиво на него посмотрела.       – И что же это будет?       Евнух лишь многозначительно промолчал.       – Я не буду соглашаться неизвестно на что.       – Вас никто и не заставляет.       Она нахмурилась. Ещё бы знать, сколько осталось времени!       – Я пообещаю, но с одной оговоркой. Эта просьба не должна быть направлена против моей семьи.       – Слишком пространная формулировка, – усмехнулся Варис. – Помощь лорду Тайвину, например, можно расценить и за, и против вашей семьи. Всё-таки он пошёл против своего внука. Который является и вашим родственником тоже – по мужу. Да и вам ли не знать, что почти все родовые Дома так или иначе вступали друг с другом в союзы? Все вы чьи-нибудь родственники.       – Старки. Талли. Ланнистеры. За исключением Джоффри и Серсеи.       – Старки? Разве от них что-нибудь осталось?       – Я и Джон.       – Он Сноу.       – Значит, ещё один пункт в нашем договоре.       – Договорились.       Санса даже удивилась той лёгкости, с которой он согласился. Как будто он уже устал с ней играть и сам понимал, что ночь конечна. Отчего-то девушке казалось, что евнух решил пойти на риск только после того, как она расхвалила полезность мужа.       – Вы же понимаете, что я не открою ему решётку? И не убью стражу, стоящую на пути?       – Догадываюсь.       – Чего же вы от меня тогда ждёте? Надеюсь, вы не разочаруете меня, сказав «не знаю»?       – Я женщина, которая знает, чего хочет.       – Отрадно это слышать. И чего же?       – Мне нужен Джейме Ланнистер. Лорд Командующий Королевской Гвардии.       Евнух с сожалением покачал головой.       – Боюсь вас огорчить, но он больше таковым не является. Джоффри сегодня подписал указ. Теперь командует Белыми Плащами сир Мерин Трант. Джейме же лишь подчиняется ему.       Санса нахмурилась, испытывая досаду.       – И есть прямой приказ королевы-регентши не пускать в темницы ни Джейме, ни Тириона. Впрочем, он излишен. Оба благополучно спят в своих постелях и не знают, что в час волка их отец брошен сюда.       Девушка устало потёрла лоб рукой.       – Мэт. Мэтьюс Крейкхолл. Оруженосец моего мужа. Я хочу его видеть. Полагаю, насчёт него Серсея не давала никаких указаний?       – Отличный выбор. Такого она не предусмотрела. Я организую вам эту встречу. Большего сделать не могу. Вы должны меня понять. За моей спиной нет могучих защитников. Никто не отомстит за меня и не оплачет.       – Я не держу на вас зла, лорд Варис. – Она кивнула. И намного тише спросила: – Существует ли противоядие от лунного чая?       На лице евнуха отразилось сочувствие.       – Вы умная девочка, Санса. И знаете на этот вопрос ответ. Мне очень жаль. Это был бы достойный наследник Севера. А грива была бы ему к лицу.       Не дождавшись её реакции, он кивнул прощаясь.       – Мне пора удалиться, если мы хотим спасти фигуру, ценность которой вы подчеркнули.       Санса не обращала внимания ни на удаляющиеся шаги, ни на холод и темень вокруг. «Наследник Севера, – крутилось в её голове. – С львиной гривой. Каким он мог бы быть?».       – Миледи, – с волненьем позвал её вошедший парнишка, вырвав из когтей горьких мыслей.       – Мэт! – Она порывисто приникла к решётке, вцепившись в неё пальцами, а в оруженосца взглядом.       – Я только услышал о том, что произошло с милордом.       – Ты можешь ему помочь?       На лицо Крейкхолла легла тень сожаления и печали. Санса затаила дыхание, дожидаясь его ответа. Только сейчас у неё промелькнула мысль, что раз её муж объявлен изменником, то любая помощь ему может назваться преступлением, государственной изменой.       – Я не знаю, что могу сделать для него, – выдал он, наконец, потупив глаза.       – Но хочешь?       – Да, миледи. Крейкхоллы были всегда верны Ланнистерам. – Потом немного помолчал и добавил: – А я всегда буду предан лорду Тайвину. Даже если остальные Ланнистеры и Крейкхоллы будут против.       Он вытянулся по струнке и сделал такое важное лицо, что её захотелось улыбнуться.       – Что я могу для него сделать?       – Иди к Тириону и расскажи всё, что произошло. Расскажи, в какой камере находится его отец. Что Серсея наверняка не спит и ей могут всё докладывать. И что лорд Бейлиш может быть замешан во всём. Что был отдан приказ не пускать обоих сыновей Тайвина в темницы. И времени очень мало.       – Это всё, миледи?       Она мучительно соображала, что можно было бы добавить.       – Скажи… что я знаю, как он относится к отцу. Но очень прошу его помочь. Пусть он это сделает если не ради него, то ради меня. Ради своего брата. Томмена и Мирцеллы. Ради всех тех, кому Тайвин дорог.       Оруженосец с тревогой смотрел на девушку.       – Иди, Мэт, – велела она. – Быстрее. Утро всё ближе.       Парень кивнул и вылетел из камеры. Санса же тяжело привалилась к стене. Она сделала, что смогла. И только теперь паника ледяной крошкой впилась в её сознание, накрыла с головой. Она приложила горячий от волнения лоб к мёрзлому, шершавому камню стены, крепко зажмурившись и накрыв рукой свой живот. Стиснула его ладонью так, словно пытаясь удержать, защитить то, что должно пострадать этой ночью. Глотая слезы, она прислушивалась к своим ощущениям и ждала, когда появится боль или какой-либо знак, что всё, началось. Она настолько ушла в себя, что даже не услышала, как кто-то тихо окликнул её по имени.