***
Служанку, чтобы переодеться к завтраку, Санса звать не стала. За то время, что она жила в столице, она так и не переняла привычки – да и не хотела – видеть в прислуге вторую мебель. Если другие дамы при них щебетали или даже делали, что вздумается, стесняясь их не больше комнатных собачек, то Санса же никак не могла про них забыть. Видела их переглядки, слушала их шушуканье, осторожничала в словах. Две служанки, что приставили к ней по прибытии в Орлиное Гнездо, смотрели на неё сначала с фальшивым обожанием, когда им велели готовить её к свадьбе с хозяином. Потом, когда эта свадьба явно не состоялась, недоуменно и со странным сочетанием снисхождения с презрением – что взять от глупышки Стоун? А после того как немногочисленные вещи госпожи перекочевали в спальню господина, и к Сансе все стали обращаться, как леди Бейлиш, в глазах её служанок стало мелькать любопытство и даже восхищение. Неуместные мысли об этих метаморфозах оставляли привкус раздражения у Сансы. Будто у неё было мало других проблем! Мельком отметив смятую одну половину кровати и крохотный огарок свечи – видимо, кое-кто тоже долго не мог уснуть этой ночью, – девушка раскрыла сундук в поисках более чистого и свежего платья. Ей захотелось зарычать от очередной нанесённой обиды – вещи лежали хоть и аккуратно, но сложены были по-другому. Кто посмел в них копаться? Зачем? Санса поджала губы и стала тщательно перебирать и осматривать одежду, гадая о смысле столь наглого вмешательства. Беглый осмотр выявил только одно – у неё пропали все чёрные вещи. Возможно, Бейлиш посчитал, что не пристало вновь замужней женщине скорбеть по бывшему мужу. Санса сжала до предела руки на крышке кованого сундука. Эта, казалось бы, полная мелочь выбивала у неё воздух из груди. «Он мог просто сказать мне», – со жгучей обидой думала она, буравя взглядом ни в чём не повинные оставшиеся тряпки. Это очередное вмешательство в личное пространство жалило её, говорило, что с её мнением можно не считаться. Ей было бы проще принять всё как данность, если бы она не знала, что бывает и по-другому. До того как разорвали её помолвку с Джоффри, она чувствовала себя заложницей. Дочь предателя, сестра мятежника. Невеста того, кто издевался над ней прилюдно. Её унижали, били, рвали одежду, оголяя на потеху. Она глотала все оскорбления, сжимала зубы и терпела, опустив глаза в пол. Превратилась в послушную куклу. Её приучили, что каждое слово не в такт несёт наказание. – Когда закончится война, я подарю тебе голову твоего брата, – говорит Джоффри, с садистским удовольствием заставляя смотреть её в лицо мёртвого отца. – Или он подарит мне вашу, – слова вырываются из неё вперёд мыслей. – Что? Что ты сказала?! – злится король. – Сир Меррин. Лорду не пристало бить свою леди. Сделайте это за меня. Рука в кольчужной перчатке тяжело бьёт её по лицу, рассекая губу. Рядом с Тайвином она впервые за столько времени подняла голову, расправила плечи. Затравленная волчица, почти волчонок, внезапно поняла, что её не тронут, пока она жмётся к боку могучего Льва. Столь странно понять, что у неё есть хоть какой-то выбор. Что её мнение хоть изредка, но что-то значит. Наверное, впервые она почувствовала это, когда упёрлась слабыми ладонями в сильную грудь, говоря «нет». Тогда, в военном лагере. Грязная, усталая, обессилевшая. И с удивлением поняла, что он это принял. Не заставил, не разозлился. Позже, говоря что-либо, спрашивая или даже прося, она всегда получала какой-то отклик. От её слов не отмахивались, как от щебетания глупой пташки, даже в какой-то степени уважали. «Скажи какую-то грубость о моей жене», – велит Тайвин стражнику, чтобы преподать ей урок. И после отвешивает глупцу звонкую пощёчину. Никто не имеет права безнаказанно оскорблять жену Ланнистера. Даже если он приказал это сам. «Ты въедешь туда, как равная мне. На своей лошади, по правую руку от меня». Он показал так всей Королевской Гавани, кто она. Жена десницы, а не взятая трофеем девочка. Что бы она ни сказала, он слушал её внимательно. Видел в ней личность. Заботился. Учил. Она отогрелась рядом с ним, ожила, стала другой. Уже сама стала тянуться к нему, не веря, не смея ещё до конца осознать, что любовь всё-таки существует. Она ни разу ему этого не сказала. Разбила свои мечты, разуверившись когда-то в этом чувстве. И вот когда ей начало казаться, что оно есть, что именно это – то самое, что бьётся маленькой дрожащей искоркой в её груди, всё стало прахом. Не успела. Не призналась. А если б успела?.. Что бы это изменило? И что бы он ей ответил? Она видела столько всего в его взгляде, когда сообщила ему, что ждёт ребёнка. Она не забудет этот взгляд никогда! Глубокий и нежный, страстный и трепетный, громкий, как гром и сильный, как ветер. В нём можно было утонуть – и она тонула. В нём можно было пропасть – и она пропала. – Леди Бейлиш, вам нужна помощь? – Постучалась в дверь служанка. – Нет, – спокойно ответила Санса, затягивая последние тесёмки на строгом синем платье и отрешённо разглядывая себя в зеркале. Тайвин сказал, что её мать любила Брандона – её дядю. Но выдали её за Эддарда. «Говорят, на свадьбе на ней лица не было». Когда она его полюбила? Не в первую же ночь или день. Делила стол и ложе с супругом, вспоминая другого? Можно ли полюбить второй раз? По-настоящему? Крамольная мысль ужаснула Сансу – а если она не смогла? Что, если её собственная мать не питала к своему супругу ничего большего, чем уважение и почтение? Хранительница очага, уюта, вылизывающая своих волчат, живущая только ради них – своих детей. Не может же такого быть! Или может? Санса резко придвинула к себе всевозможные склянки и баночки на туалетном столике, намереваясь придать своему лицу хоть какой-то приличный вид. «Долг есть долг», – повторила она себе в сотый раз. «Ты не крестьянка, что может выбрать себе пастуха по душе. Не делай вид, что у тебя незавидная участь». Ромашковая вода помогла снять припухлость с век, немного крема оживило щёки. Санса взяла флакончик с духами и задумчиво покрутила его в руках. Тайвин втянул в себя воздух, вдыхая её запах. – Ты хорошо пахнешь. – Я… Я забыла сегодня использовать духи. – Больше ты не будешь их использовать. «Хватит!» – мысленно прикрикнула на себя Санса . Она резко поставила жалобно звякнувший флакон на место и посмотрела на себя в зеркало почти с возмущением. «Прекрати! Не вспоминай! Забудь!». Она упёрлась руками об туалетный столик, поднимаясь со своего места. «Мейстер Квадрон прав, леди так себя не ведут. Ты дочь Хранителя Севера. Бывшая жена Хранителя Запада. Жена Хранителя Востока. Ты должна держаться достойно». Она нанесла пару капель духов на шею и запястья, последним, критическим взглядом оглядывая своё отражение. «Ты взрослая женщина. Веди себя подобающе». Взрослая женщина показала сама себе язык в зеркале и поспешила на завтрак.***
За ночь в горах выпало много снега. Окна малой трапезной украсили морозные узоры. Слуги хотели привычно их отчистить, но леди Бейлиш попросила оставить. Теперь они радовали глаз, переливаясь на солнце. А радужные тени от них падали на мозаичный пол – на фоне величественных скал орлица, расправив крылья, прикрывала ими молоденьких орлят, широко разевающих жёлтые клювы. Петир встал на пороге залы, хмуро разглядывая свою жену. Санса уже чинно сидела за столом, держа кружку с каким-то парившим варевом. Обеими ладонями, будто грея руки. Платье глубокого синего цвета, волосы огненные собраны в высокой причёске, обнажая лебединую шею. Плечом хрупким чуть повела, будто ёжится от холода. Сама скромность. – Доброе утро, Алейна, – обозначил он своё присутствие. – Доброе утро, лорд Бейлиш. – Голос ровный, даже бодрый. От варева едва чувствовался запах шиповника. Наверняка мейстер уже постарался и сварил ей что-то. Квадрон доложил ему, что девушка себя плохо чувствует по утрам из-за беременности и просил поберечь. Несмотря на его заверения, она выглядела хорошо, собранно, никак не выдавая возможного состояния. Разве что тени под глазами залегли. «Сама виновата», – решил он. Санса подняла, наконец, глаза от кружки и посмотрела на него. В упор, без стыда, без смущенья. И бровь выгнула, мол, чего встал на пороге? Петир занял место за столом напротив неё, слуга наполнил ему кубок. Девушка перевела скучающий взор на окно. – Говорят, в библиотеке завелось привидение, – начал Петир, внимательно следя за её лицом. Этот бессмысленный бунт ему был пока непонятен. – Замку не одно столетие, он полон тайн и сюрпризов, – спокойно ответила Санса. – И что вчера напугало бедную служанку? – Померещилось ей что-то, наверное. Врёт в глаза и не краснеет. Снова отпила горячий отвар, чуть морщась. Горчил, видимо. – Что задержало тебя ночью в библиотеке? – Книжка попалась увлекательная. Зачиталась. Пряталась там от него? Глупо. Да и страха в ней он сейчас не видел. Тщательно его скрывала? Или решила поиздеваться над ним? Вот уж точно делает то, чего от неё не ждут. Это не поступок взрослой женщины. Или тут есть что-то ещё, чего он пока не видит? – Можешь взять на корабль книги, чтобы скрасить наше маленькое путешествие, – милостиво кивнул он. – Благодарю, – сухо, не отрываясь всё от того же напитка. К тарелке так и не притронулась. Но молчит, не жалуется. Петир был уверен, что если бы мейстер не заметил недомогание девушки, она бы к нему сама не пошла. – Как ты себя чувствуешь? – Прекрасно. – Отвела глаза в сторону. – Выглядишь неважно. – Вы сегодня сама любезность, лорд Бейлиш. – Со мной бы выспалась, – хмыкнул он, позабавленный её настроем. Того и гляди, палец откусит. Сидит, упрямая, прямая, точёная. Будто палку проглотила. Эта гордячка гнуть спину не умеет. Манеры, безупречность, мягкость, плавность. Леди до кончиков ногтей. – Лорд Бейлиш, – с отрешённым взглядом в окно. – Если бы я спросила у вас три золотых, что бы вы сделали? Что она снова задумала? После её последних выходок можно было ожидать чего угодно. – Зачем? – Просто так. Снова перевела на него глаза. Ищет чего-то в нём, ждёт. Пауза стала неловкой. Не успел он подобрать слова, как последовал новый вопрос: – А если бы я попросила пригласить бродячих музыкантов? Бейлиш бесшумно и растерянно забарабанил пальцами по столу. Её поведение сбивало с толку. – Зачем? – Допустим, я их никогда не видела. И очень хочу на них посмотреть. – Весьма… странное желание. Да и мы сегодня уезжаем. Кивнула будто сама себе, разглядывая теперь уже мозаичный пол. Не самая оригинальная затея выкладывать орлицу с орлятами в месте, где и так всё полно символикой этих птиц. В трапезную вошёл Квадрон. – Милорд, вороны принесли сегодня. Петир взял два послания, поглядывая на Сансу. – Мейстер Квадрон, – позвала его девушка, когда тот уже собрался удалиться из залы. – Вас не затруднит?.. – Я сварю ещё, миледи. – Он понял её без слов. – Вам давно стоило ко мне обратиться. Они остались вдвоём, не считая слуги с кувшином. Девушка продолжала держать уже пустую кружку, по-прежнему игнорируя тарелку перед собой. «Видимо, ей совсем плохо», – догадался, наконец, Бейлиш. – Когда сядем на корабль, ляжешь спать. Тебе станет легче. Стрельнула на него глазами поверх кружки. Недовольно? Или боязливо? Он всего лишь хотел проявить заботу. – Полагаю, тебя это интересует? – Он положил два письма перед ней. Санса едва удержалась, чтобы не прожечь его взглядом. «Да за кого он меня принимает?» – оскорблённо подумала она, молча разглядывая письма. Какую-нибудь придворную девочку ему бы удалось провести без проблем. Но Санса достаточно видела, как приносили письма её мужу. Снятые с лапки ворона они выглядели крошечными и весьма компактными. Но стоило их развернуть хоть один раз, как повторно они отказывались сворачиваться так же туго. Оба послания перед ней были старательно свёрнуты, но, очевидно, уже просмотренными. Не мейстер же посмел их читать до того, как отдать своему хозяину. Этот спектакль разыгран специально для неё. И два ворона за один день? Редкость даже для десницы. Значит, так? Её смирение в обмен на тщательно отобранные, ничего не значащие письма? Слишком дорогая цена. – Лорд Бейлиш, мы могли бы остаться наедине? – Она отставила кружку в сторону. Вкус был отвратный, но дурнота медленно начинала отступать. Мизинец кивнул слуге, и тот бесшумно скрылся за дверью. – Как вы знаете, я потеряла мужа. Для меня это тяжёлая утрата. – Прошёл не один день. Ты не можешь жить воспоминаниями и хоронить себя заживо. – Он говорил медленно, а смотрел пытливо, чувствуя подвох. – Прошлое есть прошлое. Только будущее стоит обсуждения. – И всё же. – Девушка положила письма перед Мизинцем, отказываясь от них. – Я прошу дать мне время. Он понял, о чём она просит. Не мог не понять. Вид у него был обманчиво-расслабленный. В серых глазах она видела некую настороженность и напряжение. – Я чувствую себя уже дважды обманутым тобою. – Разве я на это способна? Вы сами сказали однажды, что все вокруг лгут. И делают это лучше меня. – Она прикрыла на секунду глаза, чувствуя, как её всё ещё мутит. – Я сожалею о том, что сказала тогда «нет». Это был опрометчивый поступок, я не должна была нарушать слово и отвергать вашу помощь. – Она пододвинула к нему послания ещё ближе, не убирая с них руку, настаивая на своём, и проникновенно смотря в глаза мужу. Раз ей не переиграть его хитростью, то она пойдёт в лоб. Он не сможет отказать прямой просьбе. – Ты хочешь, чтобы я была с тобой добровольно? Не принуждай меня ни к чему. Дай мне время, Петир. Пожалуйста. Странные они, мужчины. И самолюбивы. Как на них сильно действует их же собственное имя. Особенно, если его использовать редко. Взгляд его становился глубже и тяжелее. Уголок губ выглядел напряжённым. Девушка незаметно сглотнула, понимая, что пауза затягивается. – Я уважаю твои чувства, – произнёс он осторожно. – Ты дорога мне, Санса. И я хочу, чтобы ты об этом знала. Он накрыл её ладошку на письмах своей и легонько подтолкнул в её сторону. – Ты хотела их прочитать. – Его улыбка была мягкой и вкрадчивой. – С моей стороны это будет нечестно. – Ей не хотелось оставаться перед ним в долгу. Не после того, как он дал ей отсрочку. – Раз леди Бейлиш желает больше знать о своём муже, то я не могу ей отказать. Видимо, отказываться бессмысленно. Она мягко высвободила свою ладонь из-под его пальцев и раскрыла первое письмо. – Мейстер Квиберн пишет, что строительство успешно начато. Что вы строите? – Ты слышала когда-нибудь о дестриях? – Нет. – Ещё бы. От них почти ничего не осталось. Ведь их пожгли драконы почти триста лет назад. – Кто они? – Боевые кони. Могучие, бесстрашные и умные. Их тренируют специальным образом, чтобы они не только могли стараться уворачиваться от ударов, но и сами их наносить. Не жалкие жвачные животные, которыми гордятся напыщенные вояки при дворе, а свирепые выдрессированные звери, готовые убивать. Один всадник с таким конём стоит десятка обычных. – И вы хотите себе такого коня? – О. – Он довольно ухмыльнулся. – Я планирую предоставить целый табун Короне. Это будет новая кавалерия. Королева-регент выделила солидную сумму на этот проект. Будут закуплены лошади, что соответствуют определённым параметрам. И их будут дрессировать особым образом. – А строительство? – Мне нужно было место, где можно разместить много животных. Вне города. Но и не сильно далеко. Чтобы я мог часто бывать там как хозяин без ущерба моей деятельности, как десницы. Догадываешься, что я выкупил для этого? – Драконье Логово. Огромная заброшенная арена с обвалившимся куполом. – Верно. Это выгоднее, чем строить с самого начала. Её починят и дополнят. И всего пару часов езды от столицы. Санса развернула второе письмо. – Торговец лошадьми приготовил всё для составления договора. – Прекрасно. Девушка отложила оба письма в сторону. – И в том письме, что вы мне дали ранее, говорится о книгах по дрессировке подобного вида лошадей? – Именно. Она посмотрела на него с лёгким неверием. Зачем вдруг Короне понадобилась новая, более сильная кавалерия? И зачем это дело поручили Петиру? Или он сам предложил организовать это дело? – Никогда бы не подумала, что вас интересуют лошади. Он снова расплылся в своей хитрой кошачьей улыбке. – Деятельные люди всегда чем-то увлекаются. – Первое ваше увлечение было довольно провокационным, – не удержалась Санса. – Ты о моих заведениях? – Он ухмыльнулся. – Тебя это оскорбляет? – То, что мой новый муж держал ранее бордели, пока их не велел закрыть мой первый муж? – решила не юлить девушка, раз они вышли на эту скользкую тему. – Ничуть. Петир чуть наклонил голову, внимательно изучая свою супругу. – Почему вы выбрали именно такой способ дохода? – всё же спросила девушка. – Почему не трактиры, кузни или что-либо другое? – А как ты думаешь? Этот вопрос неприятно царапнул что-то внутри неё. Хорошо, что Петир этого не заметил. – Во время осады Королевской Гавани Серсея сказала одну фразу. «Главное оружие женщины у неё между ног». – Она едва заметно поморщилась от этих гадких слов. – Вы держали целый арсенал подобных… оружий. К вам могли приходить весьма влиятельные клиенты. Информация, полученная от них, могла быть в разы ценнее платы, что они отдали за услуги. – Ты весьма догадлива. «Не настолько, как хотелось бы», – подумала Санса, мысленно оценивая, насколько подействовал отвар мейстера и стоит ли пытаться съесть вон ту румяную булочку.