***
Живительный ветерок изредка шевелил макушки пальм за решётками окна. Но это мало спасало от раскалённого воздуха и беспощадно палящего солнца Эсосса. – Нет. Смуглая мозолистая рука раба неуверенно перенесла фигурку на другую клетку доски. – Нет. – Тот же твёрдый голос. Глен задумчиво поставил фигурку обратно, искренне не понимая, что делает не так. Заключённый, наконец, перестал буравить его взглядом и отвернул голову, прикрыв глаза. Он сидел к нему боком на своей низкой кровати, вытянув вперёд длинные ноги и скрестив руки на груди. Между ними были лишь прутья решётки и доска с кайвассой. Опасливо покосившись на благородный профиль и смежённые веки, парень попробовал нагло стянуть фигурку противника с доски, надеясь, что тот не заметит. – Нет, – той же интонацией, не открывая глаз. Глен аж подпрыгнул. Колдун! Правда про него слуги в доме шепчутся. Как ещё он мог узнать, что происходит на доске? Парень попробовал снова переставить одну из своих фигурок. – Мат в три хода, – равнодушно бросил мужчина. Глен вернул свою фигурку назад и переставил другую. – В два, – звучит отрывисто и безжалостно. – Как вы это делаете? – с неприкрытым восхищением спросил парень. – А как ты думаешь? – Тайвин, щуря левый глаз, разглядывал в стоящем у стены зеркальном подносе недоумённо-наивное лицо раба. Парень же, сидящий сбоку на полу от него, видел только закрытый – правый. – У вас есть третий глаз, господин? Невидимый? – с придыханием спросил Глен. – Это многое бы упростило, – хмыкнул мужчина, открывая всё же оба глаза и снова смотря скучающим взглядом на доску. – Так ты будешь ходить или нет? Раб торопливо схватил белую деревянную фигурку и переставил её туда, куда уже пытался с самого начала. – Нет. – Но почему?! – вскипел парень, почти забыв, кто перед ним. – Потому что арбалетчики ходят только по диагонали, бестолочь. – Сдаюсь, – надул губы парень, кисло осматривая поле сражения. – Почему? – Тут уже невозможно выиграть, – буркнул Глен, у которого уже голова кипела от всех этих названий фигурок и правил. Заключённый пожал плечами, а потом протянул руку сквозь толстые прутья и лениво развернул доску пальцем за уголок. Теперь чёрные были со стороны парня, а белые – со стороны мужчины. – Ходи, – не терпящим возражений тоном приказал он. Глен мысленно застонал – опять думать! Через некоторое время в комнату вплыл пухлый мужчина в богатых одеждах в пол. Раб вжал голову в плечи, а заключённый демонстративно не обратил на вошедшего никакого внимания. Иллирио Мопатис, Магистр вольного города Пентос, махнул рукой парню, отпуская его. – Сидеть, – жёстко приказал рабу Тайвин, видя, как тот начинает торопливо подниматься. – Мы не доиграли. Глен растерянно глянул на хозяина – тот выглядел недовольным, но всё же кивнул, разрешая остаться на месте. Когда «гость» потребовал кайвассу, то Иллирио даже стало любопытно – какой на этот раз способ тот изобрёл, чтобы попытаться сбежать. Но, к его большому изумлению, Ланнистер от нечего делать стал учить своих надзирателей играть в эту игру. Магистр подошёл ближе и окинул взглядом положение на доске. – Чёрные выигрывают? – с вежливым интересом спросил Иллирио. – В пух и прах меня разносит мальчишка, – с нечитаемым выражением ответил Тайвин. Глен побледнел, не зная, как на это может отреагировать хозяин. Тот лишь мельком глянул на раба, а потом изучающим взором скользнул по комнате. Взгляд Магистра остановился на вычерченных цифрах на одной из стен. Откровенно говоря, Иллирио до сих пор пытался разгадать, что же они значат. Ему даже переписали все до единой и подали на пергаменте. Когда он уже почти решил, что они бессмысленны, ему доложили, что «гость» стал зачёркивать некоторые из них и писать поверх новые. Будто находил ошибки и исправлял их. Сдурел что ли со скуки? Мопатис тогда велел заново переписать все цифры и снова потратил на это много времени, пытаясь разгадать их значения. – Мне начинает казаться, что вы злоупотребляете нашим гостеприимством, – нарушил затянувшееся молчание Иллирио. – На востоке крайне занимательное понятие о гостеприимстве, – философски заметил Тайвин, а потом, не вставая, пнул решётку. Глен подпрыгнул от дребезжащего звука, едва не перевернув доску. Иллирио лишь поморщился. – И всё же оно лучше, чем на западе. Мне ли вам напоминать об этом? Даже будучи гостем на скромной свадьбе нельзя быть уверенным, доживёшь ли до утра. Ланнистер не удостоил его даже взглядом. В комнате снова воцарилась тишина, дробящаяся еле слышным цокотом фигур. – Сдаётся мне, мой друг, если бы вы оказались наедине с крысами, вы и их бы научили чему полезному, – не выдержал Мопатис. – Сдаётся мне, что от них было бы проку больше. – Тайвин звонко поставил очередную фигурку, сбив короля противника. Глен интуитивно почувствовал, что сейчас самое время уносить ноги и поспешно вылетел из комнаты. – Моя жена и то играет лучше. – Бывший десница откинулся на стену позади кровати, смерив взглядом хозяина дома. – Полагаю, ваше предложение нисколько не изменилось? Вы бы хоть фантазию проявили, Иллирио. – Осторожней, лорд Тайвин. Всякому терпению может прийти конец. – Он наклонил голову, внимательно следя за лицом мужчины. – Кстати, о вашей жене… – Он выдержал паузу, наслаждаясь тем, как тяжелеет взгляд внешне никак не изменившегося пленника. – Вам нужно быть благодарным ей. Признаться, если бы не некоторые её слова, ваша голова действительно прокатилась бы по площади Бейлора. Отдельно от тела. Но… раз уж даже столь юному созданию очевидно, что вы столь ценный ресурс, то было бы верхом неблагоразумия позволить ему пропасть. Иллирио подошёл ближе. Тайвин продолжал сверлить его взглядом. – Я позволил вашим врагам потопить корабль, на котором, как все думали, находились вы. Мой корабль, осмелюсь заметить. Скажите спасибо, один мой друг смог всё провернуть так, чтобы вы оказались совсем на другом. И вместо того, чтобы как цивилизованные люди заключить сделку, вы тратите наше время абсолютно напрасно. С вами обращаются, как с гостем. Делают предложение на хороших условиях. Учтите, милорд, я не люблю проекты, которые не окупаются. – Глаза Иллирио опасно сверкнули. – Ваши встречные предложения смехотворны. Полагаю, вам редко встречались неподкупные люди? Считаете, что ваш громкий девиз может открыть те двери, что нельзя открыть мечом? Всё, что нам нужно – ваши знания, ваш опыт, ваша преданность. Если вы помните, конечно, что это такое. – Магистр позволил себе хмыкнуть. – Если это угроза, то вы совершенно не умеете это делать. – На Ланнистера речь явно не произвела никакого впечатления. – Мой ответ остаётся прежним – я не собираюсь становиться оружием в руках пустоголовой девчонки. Я не преклоню колено перед Дейенерис Таргариен. – Вы всё ещё не хотите узнать, что происходит по ту сторону моря? – Иллирио отметил про себя напрягшиеся, плотно сжатые челюсти заключённого. – Не интересуют вас и то, кто ещё из вашей златогривой семейки отправился к Неведомому? Или кто из ваших детей сгорел заживо за решёткой? – Если бы взглядом можно было убивать, то Мопатису было бы самое время забеспокоиться. – Может, вы хотите что-то узнать о своей жене? Ну же, произнесите хотя бы её имя. Магистр критически оценил расстояние от него до решётки. Чуть больше вытянутой руки. Ближе он подойти не рискнул. Кто их знает – разъярённых львов? – Ваша гордыня уже не раз сыграла с вами плохую шутку. Но так и быть, я поведаю вам пару весьма занимательных новостей. Пускай вы и не хотите их слушать. Сегодня – придётся. Ваш старший внук мёртв. Ваш младший сын мёртв. Ваша дочь делает всё, чтобы настроить против себя и знать, и простой люд. Вашему младшему внуку так же грозит опасность с нескольких сторон – ему недолго править. Ваше наследие превратится в прах. Прах, который предал вас, отверг. Серсея напоила вашу жену лунным чаем, а потом вместе с Джоффри хотела кинуть вас в руки палача. Вы так легко простите ей этот поступок? Для всех жителей Вестероса вы ничего не значащий более мертвец. Но в вашей власти это изменить. Вы можете возродиться. Ступить снова на родной берег. С огромной армией, с драконами. Заставить всех целовать землю под вашим сапогом. Признайтесь, это приятное чувство, лорд Тайвин? Ланнистер скривился. – Вы хотели сказать, с её армией, с её драконами и заставить всех склониться перед ней? Иллирио пожал плечами. – Всё зависит от точки зрения. Вы солидную часть своей жизни правили от имени других королей. Прескверных, надо сказать. И это вам не претило. Теперь же вам представилась возможность помочь взойти на престол более достойной правительнице. Дейенерис Таргариен законная наследница Железного Трона. – Отчего-то каждый, примеривший хотя бы мысленно на себя корону, считает, что именно он – законный наследник, – с неприкрытым сарказмом высказался Тайвин. – Вы её таковой не считаете? – Совершенно верно. – Можно узнать, почему? – Действительно. Почему я считаю, что девчонка, не прожившая ни дня на материке, способна понять его нужды, его проблемы, его людей? Девочка, любящая красивые сказки о свободе и полная жажды мести. Гремучая смесь. Она дикарка, захватчица. Она посылала кхаласары грабить деревни, она разорила знаменитый Кварт, она не чтит традиций чужих народов, оставляет за собой кровь и пепел. Вот Это вы хотите посадить на трон? Дочь Безумного Короля, которая может и хочет сжигать своих врагов? – Вы слишком категоричны для человека, о котором сложили песню «Рейны из Кастамере». Со своими врагами вы разделывались всегда безжалостно. – Именно. С врагами. Бунтовщиками. Предателями. Когда враги бросают тебе вызов, ты должен встречать их сталью и огнём. Но когда пред тобой преклоняют колени – протяни им руку и помоги встать. Иначе никто больше не преклонится и не пойдёт за тобой. – Будь матерь драконов кроткой и доброй девочкой, она бы ничего не достигла. Историю пишут победители. Когда она взойдёт на трон, её поступки впишут в летописи как мудрые и необходимые, а всех сожжённых приравняют к мученикам или глупцам. – «Если», – поправил его Тайвин, а потом наклонился вперёд, поставив локти на колени и смотря с нескрываемой насмешкой на своего оппонента. – Если она сядет на трон. Вы чересчур уверены в её силах. – Уверяю вас, это всего лишь вопрос времени. – Магистр недовольно поджал губы. – По данным, что были представлены на последнем Малом совете, где я присутствовал, самые большие её силы представляет армия безупречных. Восемь тысяч человек. Армия одних Западных земель включает в себя сорок тысяч людей. И это не только пешие. Как бы ни были хороши безупречные, но что они есть против конницы? А ведь есть ещё воины Простора, Штормовых Земель, Дорн… Она действительно думает, что горсточка, пускай и хорошо натасканных евнухов, способна выстоять против такой армады? – Это пока у Ланнистеров есть сорок тысяч. И это пока есть сытые и полные войска у всех земель. Сила их – в единстве. А оно так хрупко. – Иллирио мрачно усмехнулся. – «Разделяй и властвуй». Если войска столкнуть между собой, они значительно поредеют. И вы забываете, что у Дейенерис есть ещё три дракона. В своё время Эйгон Завоеватель смог захватить и объединить Семь Королевств имея только трёх драконов. Ланнистер посмотрел на него почти снисходительно. – Я прекрасно знаю историю своей страны. Три взрослых, сильных, идеально выдрессированных дракона. И один умный, сообразительный мужчина. А не три молодых ящерицы и наивная девочка с огромным самомнением. Мне прекрасно известно, что единственное, чему она догадалась их научить, это команда залпа огнём. Как практично! – Эти три «ящерицы», как вы выразились, помогли ей захватить города. – Миэрин, Астапор, Юнкай. – Бывший десница демонстративно загнул три пальца на руке. – Три города, которые она считает своими и никак не может удержать. Три города, в которых царят голод и разруха, а никак не обещанные ею процветание. О каком материке может идти речь, если она не способна править даже такой малостью? – Девочка юна. Она учится. – Учиться можно всю жизнь. И оправдывать себя этим. Нельзя знать всё и всегда. Мудрый человек должен это понимать. И если он чего-то не знает, то должен обращаться к другим умам. Вы говорили, что у неё есть совет? Многого же он стоит. Захватив Миэрин, она повесила на столбы 163 человека из представителей знати. Мгновенно настроив всю оставшуюся часть против себя. Что она сделает, когда прибудет в Вестерос? Велит повесить всех лордов, решив, что несёт тем самым милость угнетённым крестьянам? – Она это сделала потому, что до этого на столбах висели дети рабов. – Как трогательно. И виноваты в этом именно эти распятые? Все 163? – Тайвин поморщился. – Теперь остатки знати мстят. Называют себя Сынами Гарпии и убивают её людей. Нужно было или решить данную проблему иначе. Или истребить их полностью и под корень. Что сказали её советники, интересно, когда она отдавала этот бессмысленный приказ? Они или не пытались её отговорить – а значит, в них ни крохи рассудка. Или пытались. Что ещё хуже – значит, она не управляема. Это же так здорово – убивать во имя великой цели! Я наслышан уже о её словах, которые она сделала чуть ли не своим девизом: «Вы можете жить в моём новом мире. Или умереть в своём старом». Тайвин встал и подошёл вплотную к решётке. – Быть завоевателем и правителем – разные вещи, Иллирио. Роберт Баратеон был когда-то хорош на поле боя. И за всю свою жизнь он присутствовал всего на двух заседаниях Малого совета. Он не был сведущ в делах правления и не хотел разбираться в них. Но ему хватило ума взвалить эту ношу на плечи других – Джон Аррен был неплохим десницей. Единственная здравая мысль Роберта, помимо этого – приказ убить девчонку Таргариенов. Жаль, что он не смог довести хотя бы это дело до конца. Жаль, что вмешался твердолобый правдолюбец – Эддард Старк. Жаль, что Дейенерис Таргариен не убили ещё в колыбели. Ведь дети поверженных противников всегда имеют способность вырастать. – Он взялся руками за прутья и приблизил к ним лицо, а глаза его словно жгли Магистра невидимым огнём. – Вы вырастили дочь Безумца, Иллирио. Вы ещё сами не знаете, что вылупилось из вашего яйца – дракон или огнедышащая змея. Вам не удержать её на коротком поводке. Она вырвется и уничтожит всех вокруг себя. Иллирио мрачно смотрел на своего пленника, ощущая неприятный холодок в душе. – Вы не общались с ней лично и не знаете её. Она не похожа на Безумного короля. Тайвин презрительно скривился. – Я знал его задолго до того, как он получил это прозвище. Я знал Эйриса лучше всех из когда-либо живущих. Его губы, шепчущие мне на ухо всякие мерзости, мне не забыть никогда. Его скрюченные пальцы, тянущиеся куда не следует. Его смех – чистый в юности и клокочущий, брызжущий слюной в зрелости. И злые, шипящие звуки из его вонючего рта, складывающиеся в приказ «Сжечь!» – самый частый приказ, что он отдавал в последние годы своей жалкой жизни. – За что вы ненавидите Эйриса? – вдруг спросил Магистр. – Было множество слухов про вас. Какой из них верный? – Не всё ли равно? – Тайвин опустился обратно на кровать, откинулся спиной на стенку и прикрыл глаза. – Драконы, Олени, Львы… И вечная надежда, что за идиотом, несущим корону на пустой башке, встанет хоть кто-то, кто будет делать всю грязную работу. Когда уже на трон сядет тот, кто будет делать всё сам? Когда на трон сядет... Человек?***
Внезапный ночной сквозняк, лёгкий, робкий, напоминавший больше тихий шепоток, гулял по библиотеке Цитадели. Покачивал огромные кольца под гнутым стеклянным куполом. Они лоснились медью, заботливо смазанные. А бесчисленные крохотные зеркала, вделанные в них, отражали лунный свет. Стреляли жемчужными лучами в другие зеркала, а они в следующие, и в следующие… Тончайшая молочная паутина из переплетения дыхания ночи освещала сосредоточие знаний со всего мира. Сэм Тарли со всей возможной при его габаритах грацией крался меж высоченных рядов шкафов. В потной от волнения руке был зажат ключ. Он позаимствовал его у одного безнадёжно больного мейстера, когда дежурил днём в лазарете. Старик не приходил в себя уже две луны и вряд ли заметит пропажу в ближайшее время. Ключ послушно отпер решётку и Сэм вступил в недоступную ему ранее секцию библиотеки. Он не мог больше ждать. Пускай его обучение займёт годы. Пускай он получит своё первое звено цепи спустя множество лун. Но Ходоки ждать не будут. Живые мертвецы ждать не будут. Стене нужна его помощь как можно скорее. Нужны знания, нужна информация, идеи, факты! В голове крутились слова нового знакомого. Жилистый брюнет с крючковатым носом, с которым его уже дважды сталкивала неторопливая жизнь Староместа. Один раз, когда у Сэма карманник ловко стянул кошель с последними деньгами – а этот незнакомец поймал воришку за руку и вернул зазевавшемуся на рынке Тарли утраченное. А второй раз, когда брюнет тащил тяжеленный мешок. Увидев знакомое лицо, он просяще махнул ему рукой. Сэм не смог отказать в помощи своему недавнему спасителю, и пока они несли увесистую ношу даже немного разговорились. Ни к чему не обязывающий разговор и несколько фраз, оброненных небрежно. Что долг иногда превыше клятв. Что знания порой ближе, чем мы думаем, но страшимся протянуть руку. И другие… Такие случайные, но такие меткие. Тарли с благоговеньем провёл рукой по широкому корешку. Вензелями на нём был выведен автор – «Дж. Таргариен». После того как Сэм обнаружил отсутствие книг о драконах в библиотеке на Стене, а потом, написав письма в некоторые другие замки, узнал, что все книги о них пропали, он и не думал увидеть их вживую. Ощутить своей ладонью, раскрыть заветный фолиант хотя бы вот так, тайно, украдкой. Теперь же его глаза скользили по завитушкам букв, выведенным когда-то не кем-нибудь, а величайшим знатоком драконов. У Сэма даже дыхание спёрло в груди, а волосы чуть ли не зашевелились на голове – или в том был виноват всё тот же шалун-сквозняк? «Это необходимо всё переписать… Я должен это переписать!» – билось в голове толстяка. Когда жемчужные лучи в хитрой системе зеркал сместились достаточно сильно, символизируя утраченное время, Сэм вернул книгу на место и покинул запретную для него секцию. Торопливо, но по возможности бесшумно двигаясь между рядов, он зацепил взглядом один из них. На лакированном боку шкафа были закреплены переплетённые веточки из блестящей латуни. Тоненькие, ветвящиеся вниз и дробящиеся на множество изящных крохотных листочков с резными краями. Они были будто живыми. Выкованы до мелочей. Тонкие жилки на них и почки неведомого растения сочились металлическими навеки застывшими каплями крови. А бугрившиеся местами ветки в дрожащем лунном свете создавали иллюзию, словно по ним пульсирует ток благородной алой жидкости. Это был символ родового древа. Символ рода. На длинных полках за этим блестящим боком из сандала хранились сотни книг о Благородных Домах. Сэм вспомнил, что Лили просила принести ей что-нибудь, чтобы попрактиковаться в чтении. Сказок в Цитадели не было. Или чего-либо лёгкого, что могло бы заинтересовать девушку. «Почему бы и нет?» – подумал школяр, вытягивая с полки увесистый том. На его обложке был вытиснен герб – широко шагающий охотник в капюшоне, довольно перекинувший через плечо свою добычу. А ниже строгие, острые буквы складывались в девиз «Первые в Битве». Книга о истории Дома Тарли. Между прочим, ничуть не хуже, чем у других.