Рейс Афины-Лондон

Надев простенькое серое платье сестры Мэтта, пришедшееся мне в пору, уложила волосы за рекордные три минуты. Бар оказался приличным. Много маленьких столов на двоих, приличное количество гостей, униформа для всех работников, кроме музыкантов. Они-то и дали волю фантазии. В заведении был приятный полумрак, играла тихая музыка в динамиках под потолком, бармен выполнял трюки с бутылками и бокалами, которые я бы в жизни не повторила без травм. Мэтт на пару минут заскочил в комнату персонала, всё ещё обижаясь на меня за то, что хвостом пошла. Я присела за столик в центре зала, заказала себе глясе. Людей в это время было не так много, как бывает в барах вечером. На сцене уже сидели все, кто играл на инструментах, и среди них не без опаски подметила того двухметрового друга Мэтта, сидевшего за ударными. Он нашёл меня глазами и показал свой здоровый кулак, отчего я невольно вжалась в сидение и поёжилась. Мэтт вышел, окинул меня укоризненным взглядом, будто давал последний шанс уйти, но я настояла на своём и, игриво подмигнув, указала ему на сцену. Он лениво поплёлся туда, поздоровался со своим другом и остальными, но игра так и не начиналась. Майер что-то шептал другу на ухо, сверкнув пару раз глазами в мою сторону. Поначалу я подумала, что он лишь жалуется ему на назойливую меня, но, когда он указал на свою правую кисть в перчатке, я нахмурилась, стала пристально за ними наблюдать. Двухметровый знакомый исподлобья посмотрел на меня, внимательно слушая Мэтта, сдержанно жестикулирующего и рассказывающего ему что-то, кажется, про меня. Я пару раз услышала своё имя, но более ничего из-за шума вокруг. Как-то само в голове связалось между собой вчерашнее пьянство, моя спина и утренние допросы Мэтта. Но как это между собой можно связать? Как это между собой связано? Причём тут этот парень? Наконец, Мэтт подошёл, как я и ожидала, к микрофону. Песня была красивой, мелодичной и, на моё огорчение, достаточно короткой. Музыка была затянутой, тихой, но с волшебными «взрывами» на припеве, как я люблю. Лёгкий рок. Эта песня будто для меня создана! Но больше я слушала голос. Мэтт пел один, ему даже никто не подпевал. Это хорошо, иначе бы это просто испортило его великолепный вокал. В жизни бы не подумала, что Мэтт поёт в баре. И поёт не хуже солистов моих любимых групп, если не лучше. Поймала себя на мысли, что могла бы слушать этот голос вечно, всю жизнь. Ощущение, что он поёт для каждого в зале лично. Ни разу не запнулся, текст, хоть и был примитивный, знал наизусть, но я могла бы слушать даже пой он одну строчку всю песню. Текст я прекрасно понимала, кажется, одна в зале. Люди вокруг шептались, спрашивали друг друга, какой это язык, и меня это настораживало. С последним отзвуком ударных Мэтт сошёл под аплодисменты в зал, подошёл ко мне, его подменил другой парень, но уже по первым его звукам я поняла, что Мэтту он и в подмётки не годится. -Ты этого не слышала,- процедил Мэтт, сев ко мне за стол. -Очень красиво,- признала я,- У тебя талант! Почему не выступаешь сам? -Не хочу. -Талант гробишь,- сказала я. -Наверное,- задумчиво сказал он,- Но пение – не моё. Скорее, способ заработка. -Текст очень красивый, кто писал? – спросила я. -Поняла текст? – удивился он. -Ну да,- снова напряглась,- Не понимаю, почему остальные не понимали… Он покивал головой собственным мыслям, но на мои слова не отвечал. -Ты странный,- заключила я,- Пока тебя не встретила, всё было нормально. -Это плохо? – он подпёр щёку рукой и грустно улыбнулся, смотря в щель между досками стола. -Это странно,- усмехнулась я, допивая остатки кофе в стакане,- Теперь я думаю, что происходит… Тату, твои непонятные слова и друзья, песня, которую я одна поняла, будто ты на моём родном её спел. -Какой твой родной? – спросил он. Сказала ему пару фраз на французском. Я родилась там, в парижском пригороде, и французский знаю лучше любого другого языка. -Понятно,- снова таинственная усмешка. -Но это был не французский,- заметила я. -Да,- сказал он, пальцем щёлкнув по хлебной крошке, тут же слетевшей со стола на паркет. -Я такого языка не знаю, но понимаю,- раздумывала я,- Бред какой-то. Мэтт молча встал, махнул мне рукой и пошёл подменять парня на сцене, по мне, откровенно позорившегося в сравнении с ним и ни за что получающего деньги. Перед очередной песней он снова что-то шепнул другу, и следующая песня была уже на английском. Её поняли все, но я думала над прошлой песней. Поняла я, но никто другой в зале. Мэтт упорно молчит, и такого языка я не знаю. Может, это португальский или ещё какой? Тогда откуда я его знаю, если не жила никогда там? Он меня озадачил. Действительно, до встречи с ним я не думала о тату много, а теперь меня и вовсе всё чаще посещают мысли, что отец мне не родной. Но тогда чья я и откуда? Я просидела в кафе почти час, что Мэтт пел. Заслушалась, пару песен даже незаметно записала на диктофон, чтобы послушать дома снова. И снова, и снова… -Пошли? – Мэтт выпил сока, у него в горле пересохло, и галантно приоткрыл мне дверь на выходе. Всю дорогу сожалела, что не записала первую песню, тогда можно было бы выяснить с помощью интернета, что за язык. Я жила с Мэттом в одной стороне, наши дома были в двух кварталах друг от друга. Я зашла к нему за платьем, напоследок поблагодарила за вчерашнее и сегодняшнее, что взял с собой, и пошла к себе домой. В груди засело тревожное чувство. Это всё очень странно. Взяв ключи у престарелой соседки напротив, я вернулась домой. Дома всё было, как при моём уходе. Лёгкий творческий бардак в моей комнате, идеальная чистота в папиной спальне и остатки моего ужина в гостиной. Гора грязной посуды в раковине, полное помойное ведро… Пришлось делать уборку, чтобы папа не ругался по приезду. Позвонили Ханна и Адам, узнали, как я, где достала ключи, что там с Мэттом. Адам весьма настороженно поинтересовался, не было ли чего ночью, пообещав, в случае чего, размазать Мэтта по стене, а потом ушёл гулять с одной из своих девушек. После тщательной уборки со всеми процедурами я взяла у папы из сейфа свой подарок. Красивые серьги-кольца из золота с крохотными шариками на них. Не знаю, сколько стоит такая красота, но я тут же их надела на себя. С браслетом они смотрелись красиво, оба были с белыми камнями. *** В школе про моё пьянство никто не узнал, друзья упорно молчали, как бы их не спрашивали, что было дальше. Я им за это благодарна. Зато Мэтт подошёл ко мне с одним странным вопросом. Спрашивал, что я отвечу, если он предложит мне свою дружбу. Такого я не ожидала, но ответила предельно честно: «Я тебе не раз говорила, что хочу с тобой дружить, и раз уж ты предлагаешь, я только рада!». До пятницы я втягивала его в мою компанию, пыталась сдружить с Адамом и Ханной. Не безуспешно, кстати. К концу недели он стал даже шутить и улыбаться, хотя раньше только хвостом с нами ходил и отвечал, если что-то спросят. Одноклассники только удивлялись, наблюдая его вместе с нами, кто-то даже подходил к нему, пытался заговорить, но Мэтт ни с кем, кроме нас, упорно не хотел общаться.