35-15

Ludovico Einaudi – Monday Я, снова как вор, осмотрелся в прихожей и, раздевшись, не стал долго раздумывать над дальнейшими действиями. Пока мама не вышла из комнаты, я решил опередить ее и, набравшись смелости, заглянул в гостиную, где горел свет. Часы на полке возле телевизора показывали девять вечера, и я поймал себя на мысли, что меня не было слишком долго… Мама сидела на диване, подогнув колени в сторону, и бездумно смотрела в светящийся экран телевизора. Мое появление она, казалось, не заметила или не хотела замечать, даже тогда, когда я перестал выглядывать из-за косяка и вошел в комнату. — А где Сато? — поборов свою нерешительность, заговорил я. Только вот на мои слова не последовало ни взгляда, ни даже знака того, что они были услышаны. — Мам? — Ему рано на работу. Уже ушел спать, — тихо ответила она наконец, и я выдохнул: не игнорирует. Потоптавшись на пороге еще немного, я все-таки осмелился подойти ближе, а потом и вовсе сесть рядом. На экране ТВ-магазин, рекламировали очередную ерунду, расхваливая и по несколько раз диктуя номер для тех, кто в данный момент смотрел этот бред. Мама безэмоционально уставилась в экран, но я в жизнь бы не поверил, что ее интересует то, что там показывали. — Мы… можем поговорить? — я дотянулся до пульта и снизил громкость до минимума. И только тогда она повернулась в мою сторону. Не меняя выражение лица. — Может, хочешь куда-то уйти? — ее бровь вопросительно слегка дернулась, а я нахмурился. — Тогда нет смысла спрашивать у меня. Ты же взрослый. — Перестань, — я выключил телевизор полностью и, отложив пульт, потупил взгляд. Мать продолжала смотреть на меня, а я понятия не имел, откуда взялась такая саркастичность в ее словах. — Я хотел… я хотел извиниться за то, что так получилось. — Что получилось? То, что ты убежал, ничего не сказав? Или, может быть, то, что тебя избили, и ты об этом тоже ничего не говоришь? — Нет, — я замотал головой, опуская глаза, — за свое поведение в последнее время. Я, наверное, могу понять, каково наблюдать тебе это… — Не можешь, — тут же возразила она. — Ты понятия не имеешь, каково наблюдать это и оставаться в полном неведении, Така. Я буквально физически чувствую, как ты отдаляешься во всех смыслах. Даже не знаю… — мама глубоко вздохнула, сжав халат на своих коленях, — может, мы что-то делаем не так? Я понимаю, что этот возраст… он очень проблемный, но… — Дело не в тебе. Не в тебе и даже не в Сато, — перебил ее я, — просто позволь мне ничего не рассказывать тебе. Ведь есть вещи, которые нельзя доверить никому. — Даже родной матери? — в ее голосе чувствовались нотки какого-то отчаяния и горечи, а я не мог ответить на этот вопрос. Как ей объяснить то, что даже у подростков может быть своя личная жизнь? Хотя, моя не имела никакого объяснения, не подлежала огласке и обсуждению. Моя личная жизнь была запрещенной. — Мам, просто… просто поверь мне, что все не так плохо. Это проблемы мои, они… моего уровня, — попытался объяснить я. — Я просто хочу, чтобы ты поняла это и не заставляла меня рассказывать тебе что-либо. Любой другой отмахнулся бы, но… — Но мы с тобой не в тех отношениях. Ты не такой сын, а я не такая мать, которая бы потерпела твое «отмахнуться». — Я понимаю, — понуро согласился я. — Но все же… дай мне самому разобраться во всем, не допрашивай, этим ты изводишь себя и меня тоже. Она долго молчала, смотря в ворсистую гладь темно-синего ковра, кусала губу и перебирала складки атласной ткани халата. Я хотел было что-то добавить, аргументировать свои слова, но не решался, когда взгляд цеплялся за выражение лица мамы. Ее брови были сдвинуты к переносице и слегка вздернуты — она не злилась, она была в замешательстве, и ей, наверное, было тревожно. Я видел, как ее нижняя губа белеет от того, как мать зубами покусывала ее, и краснеет, когда она ее отпускала. — Иди спать, Така, — наконец произнесла она и неспешно спустила ноги с дивана на пол. Она не посмотрела на меня, но ее голос звучал также тихо. Тихо, однако спокойно. Мама наверняка по-прежнему оставалась в своих мыслях, и мне было неведомо, к чему она пришла в своих умозаключениях. — Иди спать, — повторила она и, поднявшись, слабо провела ладонью по моим волосам. Я не сразу очнулся, но когда обернулся через плечо, она уже выходила из комнаты. Мне не осталось ничего, кроме как уйти к себе. *** В школе градом посыпались вопросы, что с моим лицом, как я угодил в такую передрягу и как вообще такого незаметного меня мог кто-то избить. Уходить от ответов было сложно, но я был рад тому, что класс интересовался моей персоной не шибко сильно, а потому они отлипали так же быстро, как и приставали. Тацуи я снова не видел, его парта пустовала. На большой перемене я в кои-то веки сидел в школьном дворе один. Цедил фруктовое молоко через трубочку и бесцельно наблюдал за оживленной жизнью других школьников. Почему-то я ощущал себя так, словно из меня выкачали добрую половину эмоций и ощущений, но от этого не было спокойно, скорее, апатично. Я ждал, когда снова увижу Сузуки-младшего, и если это произойдет, мое равновесие будет порушено. Я мог сказать об этом, зная наверняка. О чем говорил с ним Акира, мне оставалось неведомо, но отчего-то казалось, что Тацуя не будет спокоен в отношении меня; я даже не отметал тот факт, что он, увидев меня, в порыве эмоций будет готов снова засветить мне по лицу. И также я не отрицал, что не смогу ему ответить, даже в качестве самозащиты. Мне казалось, я не имею на это права, я ведь, по сути, был виноват перед ним. Мне хотелось, чтобы он побыстрее появился на занятиях, чтобы понять, как он настроен после разговора со своим отцом, но в то же время я не хотел его видеть, чтобы он не напоминал мне о произошедшем. Я даже поймал себя на мысли, что было бы лучше, не будь у Акиры сына. Но… если бы не было Тацуи, между мной и Сузуки-саном ничего не завязалось бы. Круг замыкался, я предпочитал думать о том, как шелестят листья, а не о том, что спал с отцом своего одноклассника. — В гордом одиночестве? — я вздрогнул, когда сбоку до меня донесся знакомый голос. Юу. Я посмотрел на него, подняв голову, и слабо кивнул. Он опустился на железную ограду рядом. Как раньше. — Жарко сегодня, — прокомментировал он, — хоть бы дождь пошел для разнообразия. — Август впереди, еще успеешь насладиться мокрой обувью и сыростью, — ответил я, мельком глянув на него. Широяма хмыкнул, но ничего не сказал. Я потряс пачку с молоком, остатки допить не получалось, и она незамедлительно угодила в близстоящую урну. — Ты что-нибудь надумал? — заговорил Юу снова. В ответ я покачал головой. — А что этот твой… Акира? — Я не хочу говорить об этом, — перебил его я, — извини. — Нет проблем, — он пожал плечами. Щелкнул ключ алюминиевой банки, а затем раздалось слабое шипение и большие глотки. Юу пил газировку. — Юу, — негромко позвал его я, упершись локтями в свои колени. Он промычал в ответ, а я уставился себе под ноги, — я хотел извиниться и… сказать, что ты был прав. — О, да ладно? — На самом деле, без всякого сарказма, — продолжил я. — Извини. Мои слова о прощении повторялись снова, но я об этом думал меньше всего, как и о том, что в глазах Широямы наверняка выгляжу нелепо. Я никогда перед ним не извинялся, не за что было, а сейчас я переступил через себя и сказал то, о чем думал ночь напролет. Конечно, в моих мыслях был не только Юу, но то, что в своих действиях я был неправ, я признал. — Все в порядке, — отмахнулся он, постукивая пальцами по банке с напитком. — Чем занято твое послеурочное время? — А? — я обернулся к нему, округлив глаза. Он хотел позвать меня куда-то? — Ничем. А что ты… — Смотреть не могу на твою покрашенную черепушку. Сходишь со мной. Я смотрел на него с полминуты, а после неловко кивнул. Юу оставался Юу, невзирая на мое поведение и отношение к нему. И это очень радовало меня. Хоть что-то возвращалось на круги своя. *** Я ждал Широяму возле школьных ворот, когда мне позвонили. Лишь увидев номер абонента, я тут же отошел в сторону, стараясь избежать появления кого-то рядом. — Уроки закончились? — спрашивал знакомый, даже долгожданный, голос в трубке. Я кивнул, боясь произнести хоть слово, но тут же, опомнившись, ответил: — Да… только что закончились. — У меня поезд завтра утром, — снова заговорил Акира, а я теснее прижал телефон динамиком к уху, — и на сегодня работы больше нет. — Ты хочешь, чтобы я… — Юу расслабленной походкой двигался в мою сторону, и, увидев его, я забыл, что хотел сказать. Он оказался рядом слишком быстро, а у меня в трубке на другом конце Акира ожидал продолжения моих слов. — Я… я не могу сейчас, — пробормотал я, взглядом показывая Широяме, что сейчас закончу, на что он только вопросительно дернул бровью. — Может быть, позже? — Така? — позвал он меня как-то настороженно. — Все нормально? — Д-да-да, все хорошо, просто… — я всеми силами старался разговаривать так, чтобы Юу не заметил и не понял, с кем я говорю. — После четырех не подойдет? В трубке повисла пауза, а потом Акира выдохнул и спросил: — Тебя забрать? — Нет, не нужно, я сам. Я сам. — Тогда до встречи, — произнес он, немного помолчав. — Да, хорошо, — ответил я вместо взаимного «до встречи», и он сбросил звонок. Я еще несколько секунд держал телефон в дрожащей руке и только после этого сунул в карман брюк. — Мы идем? — Широяма закинул пиджак на плечо, держа его за воротник, и я кивнул, выходя со школьного двора. — С кем ты говоришь, так волнуясь? — хохотнул он. — Хотя… можешь не отвечать, я зн… — Это Сато, — солгал я. Смысла, наверное, не было, но лишний раз упоминать Акиру при ком-то не хотелось, пусть даже этим кем-то был Юу. Широяма ничего не ответил, лишь красноречиво посмотрел на меня, а я постарался завести волнующую тему. — Постой… мы идем в то же место, куда ходили в прошлый раз? Но у меня нет с собой д… — В прошлый раз у тебя их с собой тоже не было. Все нормально. И дальше мы продолжили идти в тишине. Юу привел меня в тот же парикмахерский салон, в котором я был до этого единожды. Молодой девушке он что-то объяснял, пока я стоял в стороне, а после работница салона пригласила меня присесть в кресло. Я не знал, почему не отказался от такого безвозмездного предложения Юу… наверное, потому, что корни действительно отросли и смотрелись отвратительно. Так или иначе, из меня снова сделали парня, не похожего на самого себя. Видеть свое отражение в зеркале было непривычно: оттуда выглядывал кто-то, у кого стрижка и покраска были сделаны со вкусом. Сам бы я до этого никогда не додумался и просто отдался бы воле рукам парикмахера, но в данный момент за меня решал Юу. И его мнение было мне по душе. Я смотрел на себя и слушал его одобрительные отзывы, не без подколов и усмешек. — После четырех у тебя, как я понял, дела? — закуривая и не смотря на меня, произнес он. Юу смотрел куда-то в небо или на крыши серых домов, окружавших нас, но обращался все равно ко мне. — Нет, просто… — Не начинай снова лгать. Ты едешь к Сузуки? — он искоса посмотрел на меня, выпуская дым ноздрями, а я замялся, когда он произнес правду, которую должен был сказать я. Мне не нужно было снова тонуть во лжи, поэтому я слабо кивнул, отводя глаза. — Ну, уже почти четыре. Без десяти. — Я знаю, — пробормотал я себе под нос. — Боишься? — Что? — я вскинул брови, не поняв, показалось ли мне. Широяма открыто засмеялся: — Боишься сказать мне «Юу, прости, у меня дела»? Я не обидчивый, езжай. Я пораженно выдохнул, смотря на него. Он говорил так просто, что мне даже не верилось, серьезен он или нет. Но судя по его улыбке, адресованной небу или крышам, он не шутил. — Ты на самом деле не обидишься, если я уеду? — уточнил я, обеспокоенно косясь на него. — Мне не пятнадцать лет, чтобы я дулся на такие вещи. К тому же, я все понимаю. — Ну спасибо… — Перестань, — он засмеялся, — домой уж дойду, не маленький. — Прекрати акцентировать на этом внимание! — Иди уже, поезда не по твоему расписанию ходят. Я засмотрелся на него: на то, как он легко говорит, одновременно смеется, курит и остается собой. Наверное, я даже позавидовал ему. — Спасибо тебе. — Без сентиментов, Мацу-чан. Закатив глаза, я нерешительно отошел от него, а после махнул рукой и развернулся. Я чувствовал, что он смотрит мне вслед, но когда обернулся, то наткнулся только на его спину. Он медленно побрел в сторону своего дома, периодически затягиваясь сигаретой в своей манере. Может, дружба, она именно такая? *** Я сжимал в руках свой школьный пиджак, но под указательным пальцем как будто чувствовал холод пластмассовой кнопки звонка, которую до этого вжимал несколько раз подряд — дверь долго не открывали. Сколько раз я приходил сюда сам? Я уже не помнил, но картина всегда была одной и той же: Акира стоял в дверном проеме, его улыбающиеся глаза заставляли теряться, еще не переступив порог. И сейчас, когда раздался звук открывающегося замка, я ожидал увидеть то же самое, однако я замер и забыл, как дышать, когда увидел на пороге такого Акиру. — Я думал, ты уже не придешь, — озадаченно произнес он, заведя руку за голову и, видимо, по инерции почесав затылок. — Проходи. Часы в прихожей показывали пять вечера, начало шестого, и я задержался по ряду причин, но… Акира стоял передо мной почти обнаженный, в полотенце на бедрах, с влажными взъерошенными волосами и мокрым торсом. Я потерялся мгновенно, даже не смотря в его глаза. Я уже видел его таким, но вот так сходу — в первый раз. — В чем дело? — его слегка влажные пальцы коснулись моего подбородка. — Извини, я не в самом презентабельном виде… — Я чувствовал, что он улыбался, когда говорил это, но все равно не мог поднять на него глаза. Смотреть на то, как по рельефу его пресса скатываются мелкие капли, и как влажная кожа в свете коридорных ламп поблескивает, было очень… очень неловко, но я не мог оторвать глаз, как будто физически не мог. — Я… задержался, — пробормотал я, все-таки опуская глаза, — извини, что… — Ты покрасил волосы, — он улыбнулся довольно открыто и в один шаг подошел ближе, вплотную. — Так гораздо лучше, — тише произнес Акира, и, ощутив его ладони на своих плечах, я невольно подался вперед. Так близко, что ощутил тепло, исходящее от его тела. — Это, на самом деле… — набор слов в голове мешал мыслить ясно, и я бубнил что-то непонятное, а Сузуки-сан уткнулся носом в мои волосы на макушке и сделал глубокий вдох. — Краска. — Что?.. — Пахнут краской, — произнес с улыбкой он, и я в этот момент, не выдержав, уцепился за его бока, роняя на пол школьный пиджак. Кожа под моими пальцами была теплой и покрытой мелкими каплями воды, но несмотря на это я позволил Акире прижать меня к себе. Я не буду задерживаться долго, я доеду обратно на метро. Просто сейчас, еще немного… Я повторял это каждую минуту, когда находился под ним, когда вдыхал запах геля для душа, которым пахло его обнаженное плечо. Когда мои пальцы скользили по его спине, прощупывая каждый выпирающий позвонок. Факт того, что мы долго не увидимся, только подталкивал меня вперед, и я всем телом хотел, чтобы мы как можно дольше, ближе были вместе. Когда пуговицы на моей рубашке одна за другой расстегивались, и я чувствовал, как мокрые волосы Акиры щекочут грудь, мои руки сами по себе начали разматывать полотенце на бедрах мужчины сверху. Влажную махровую ткань я откинул в сторону и тут же застонал, ощущая губы Сузуки-сана на своих сосках, мокрые прикосновения языка и засасывающие поцелуи. Мои брюки податливо съехали с ног, вслед за ними Акира снял и белье. Я не тушевался, когда остался под ним абсолютно обнаженным, только зажмуривал глаза и всхлипывал, боясь сорваться на стон, когда прикосновения его рук, губ, языка становились для меня особенно яркими. Либо моя кожа становилась слишком чувствительной. Я просто хочу побыть с ним, пока есть возможность, — убеждал я себя, кусая ребро ладони, когда чувствовал в себе его пальцы. То, как они проникали внутрь, сгибались и разводились в стороны, едва ли не заставляло скулить и нарочито подаваться бедрами навстречу. Акира толкался указательным и средним пальцем внутрь, глубже, задевал во мне что-то такое, от прикосновения к чему я несдержанно стонал. Я выгибался под ним, крепко-крепко обхватывал его шею руками и утыкался в нее носом. — Это простата, — почти шепотом произнес Акира в район моего плеча, — тебе приятно, когда я делаю так, верно? — его пальцы надавили в том месте, начав методично массировать, а я зашелся более протяжным стоном. — Еще, — вырвалось у меня, прежде чем я успел об этом подумать. — Сам, — усмехнулся Сузуки-сан. Я не понял, как, но мы перевернулись, его пальцы покинули мое тело, а сам я оказался лежащим на Акире. Я чувствовал, как его эрекция упирается в мое бедро, и мне хотелось прямым текстом попросить его, чтобы он поторопился. — Попробуй сам, Таканори, — хрипло и уже без улыбки произнес он, помогая мне подняться. Что нужно делать дальше, я понял исключительно интуитивно, и поэтому оседлал его бедра, попытавшись упереться дрожащими руками в грудь Сузуки-сана. Так не было еще ни разу. Я просто немного побуду с ним, пока он не уехал, — повторял я, когда чувствовал под своими пальцами твердый член Акиры, который я целенаправленно подставлял к входу в свое тело. От этого кружилась голова, но я чувствовал, как сокращаются мышцы, когда в них упиралась влажная головка, как сильнее пальцы Сузуки сжимали мои бока и как мы оба стонали практически в голос: Акира — сдержанно и хрипло, я — от переизбытка эмоций и ощущений. Он был полностью во мне, до самого конца, и внутри было нестерпимо жарко и туго — мне казалось, я не смогу даже подняться, чтобы сделать движение. Перед глазами все плыло, Акира что-то хрипло шептал со слабой усмешкой… Я просто хочу, чтобы он оставался рядом, пока это можно.