Чёрнокрылая девушка

POV Астрид (Чёрная Стрела) Океан штормило уже который час, а я, превратившись в человека, но оставив хвост и крылья, чтобы протез Иккинга не слетел, плыла себе в ладье, не имея ни малейшего представления, куда же ветер и волны несут моё маленькое судно. Слёзы, смешиваясь с солёными водам океана, текли по щекам, а я переживала за Иккинга. Как он там сейчас, пришёл ли в себя, ведь Плевака не слабо ударил его по голове там, возле кузницы. Я не рыпалась, когда меня наскоро связывали какими-то верёвками около кузни, не пыталась вырваться, когда цепями приковывали к ладье, чтобы поскорее сплавить в море, но хорошо видела немного разочарованные глаза викингов, словно вождь пообещал им сначала, что они смогут оторвать от моего тела по ценному кусочку, а потом приказал сплавить в океан. Возможно, что именно так и было, ведь сначала вождь заботился о своём острове, пока я прогоняла драконов, поэтому мог много чего пообещать, чтобы меня никто не сбил, а потом передумал, и я даже не знаю, почему. Ещё через несколько часов, когда Олух уже давно исчез из поля моего острого зрения, краем глаза я заметила вдалеке чёрные паруса, а сердце, на секунду остановившись, ухнуло куда-то ко мне в ноги, — я, не без помощи Иккинга, конечно же, знала, кто ходил под такими парусами, поэтому тут же засуетилась, думая, как же помочь острову, в сторону которого плыли эти самые чёрнопарусные корабли. Не придумав ничего лучше, чем самой полететь на Олух, я быстро превратилась в Фурию, проверила хвост, который, слава драконьему Королю, продолжал исправно работать, и, буквально прижимаясь брюхом к воде, полетела в сторону острова, с которого меня совсем недавно сплавили, даже не думая, как меня так встретят. В голове только отчётливо и ярко била ключом мысль о том, что я должна спасти Иккинга. Он уже спас мне жизнь, теперь моя очередь, — долг душит. Первая и самая мудрая драконья мысль, которая характеризовала наш народ, как достаточно честный и справедливый. Волна, что из-за непогоды поднялась слишком высоко и которая буквально умыла мне морду, привела меня в порядок, заставляя отвлечься от пока ненужных мыслей, и я начала махать крыльями быстрее. Только бы успеть. POV Иккинг «Забудь о ней, её больше нет». Роковые слова отца крутились в голове, не давая мне возможности больше ни о чём думать, и даже слова вождя (после его предательства язык больше не повернулся назвать его отцом) о том, что я буду сражаться на равне с остальными, не отрезвили меня. Плевака пытался наскоро привести меня в чувства, но на него я не реагировал вообще — оказалось, что это он отправил меня в царство Морфея, легонько, как он сам выразился, ударив какой-то деревяшкой по голове. Это из-за него я не смог защитить перед олуховцами Астрид, из-за него её сплавили в море, накрепко связав. И я, к своему горькому сожалению, понимаю, что она не сможет выбраться, — старый кузнец всё же обронил несколько фраз по этому поводу. Дело в том, что её связали верёвками, сковали цепями, а на морду так вообще ремень из кожи яка одели, и всё это сделали так крепко, что она не смогла бы выбраться, даже если бы очень захотела. А сейчас, когда океан штормило, я и представить себе боялся, во что уже превратилась ладья, на которой отправили Астрид бороздить воды, а потом исследовать океаническое дно. — Вождь, — к нам в дом, где я сидел около очага и ждал команды на выход, залетел Ведрон. — Корабли Берсерков уже совсем близко. Не пройдёт и часа, как они ступят на остров. Предводитель Лохматых Хулиганов кивнул и посмотрел в мою сторону — не почувствовать его тяжёлый взгляд было сложно. Вздохнув, он что-то пробормотал себе под нос, а потом подошёл к двери и остановился. — Нам пора, — только и обратно он, а потом вышел из дома. Я тоже вздохнул — я никогда не был сторонником насилия или же кровопролития, а сейчас я лично буду убивать Берсерков, которые из-за чего-то снова решили посягнуть на то, что давно принадлежит не им, а племени Лохматых Хулиганов, но разве ж викинга переубедить? Вздохнув ещё раз, я поднялся с насиженного места и, захватив секиру, которую мне вручил Плевака и с которой я неплохо так умел обращаться (с десяти шагов, не сочтите за хвастовство, в мишень я с лёгкостью попадал), пошёл за вождём (желание называть его отцом так и не вернулось). На улицах деревни творился тихий ужас — все куда-то бегали, что-то искали, иногда кричали друг на друга, когда сталкивались между собой, не поделив дорогу. Я же, абсолютно не желая никому мешать, присел на ступеньках возле дома и, положив рядом с собой оружие, запустил руки в волосы, прикрывая глаза. Идти с секирой на перевес против врага совершенно не хотелось, тем более, учитывая тот факт, что это были Берсерки (самый безжалостный народ), а вёл их за собой Дагур, мой двоюродный брат, который уже несколько лет подряд страстно желал убить меня, только вот я не мог понять, за что и почему. — Иккинг, — услышав голос дяди, я поднял глаза на Слюнявого, который стоял передо мной с мечом в руке. — Пора. Берсерки в зоне катапульт. РОV Автор По всюду царил хаос, раненые или уже убитые викинги лежали на земле в кучах переломанных стрел и прочего оружия, когда мимо проносились ещё живые и способные воевать их соплеменники. Олух полыхал так, что дым, который поднимался на многие сотни метров вверх и не рассеивался, потому что ветер не гулял над океаном, было заметно за десятки миль от острова. Океан больше не штормило, он был спокоен, только вот тяжёлые свинцовые тучи, что нависли недалеко от Олуха, напоминали о том, что ещё час назад он был неспокоен. Тучи же будто ждали, когда жадный огонь перекинется на деревья, чтобы потушить пожар и смыть с острова всю кровь, что успели пролить викинги. Было страшно, из Большого Зала, который заперли как снаружи, так и изнутри, были слышны только плач женщин и детей и причитания стариков. Медленно, но верно на остров, который с самой глубокой древности принадлежал Лохматым Хулиганам, сдавался под натиском Берсерков, которых за часы сражения стало только больше, в то время как олуховцев становилось всё меньше и меньше. Вождь острова прекрасно понимал, что их ждёт верная погибель, но он никак не мог найти вождя Берсерков, чтобы сразиться с ним лично — если он сможет победить его, убить, то враждебные войска отступят. Но неожиданно послышался злобный смех, который, без всякого сомнения, принадлежал Дагуру Остервенелому (не зря же за глаза его называют ещё и Шизанутым), жестоко нападавшему на Иккинга, который с трудом успевал защищаться. В груди Стоика что-то болезненно ёкнуло, когда он увидел, как из рук его сына вылетела секира, упав на несколько метров в сторону, но парень не растерялся, в перекате уходя от рубящего удара соперника и снова подхватывая своё оружие, чтобы тут же защититься от очередного удара. Мужчина поспешил к своему сыну, но так и не смог близко приблизиться, потому что его сразу же окружило трое Берсерков в мечами на перевес. Ловко отражая все удары тройки противников, Стоик Обширный краем глаза наблюдал за своим приемником, который уже успел зацепить Дагура и оставить длинную кровоточащую рану на его плече, чем тот был весьма недоволен, поэтому напирал с ещё большей жестокостью. Иккинг, хоть он и был достаточно выносливым воином, уже выбился из сил, с трудом отбиваясь от нарастающих по мощности ударов вождя Берсерков. — Я убью тебя, Иккинг, — сквозь звон металла услышал парень и напрягся, не понимая, почему рыжий юноша питает к нему такую ненависть. — А потом перебью весь твой народ. Ещё один удар, и секира вылетела из рук шатена, которые он тут же поднял, — остриё меча было около горла, не давая даже сглотнуть. — Подчинись, — властно приказал Дагур, а предвещающая унижающие для парня действия улыбка появилась у него на лице. — Сколони передо мной колено. — Ни за что, — усмехнулся Иккинг, поднимая руки, которые тут же подхватили чёрные драконьи лапы, вверх. — Что? — Воскликнул вождь Берсерков, наблюдая за Ночной Фурией, которая уходила в облака, держа в лапах сына вождя Лохматых Хулиганов.