Чёрнокрылая девушка

POV Астрид (Чёрная Стрела) Страх. Страх был первым, что я почувствовала, когда на подлёте к Олуху увидела высокий столб дыма — Берсерки уже высадились и начали захват территорий Лохматых Хулиганов, которые, я была уверена, самоотверженно защищали свой остров. Когда под моими крыльями были прибрежные воды Олуха и чёрнопарусные корабли, я выдохнула спокойнее, потому что поняла, что прилетела как раз вовремя, чтобы спасти тех, кто буквально пустил мне залп в спину, но я не держала на них зла и сейчас не держу, потому что прекрасно понимаю, что за один день нельзя изменить своё мнение о драконах, с которыми враждовал больше трёх сотен лет. Выдохнуть, я выдохнула, только вот страх с новой силой сковал тело, из-за чего я чуть было не упала, когда я увидела Иккинга, который сражался с каким-то парнем, наносящим будущему вождю Лохматых Хулиганов резкие и быстрые удары, благо тот успевал защищаться, ловко отражая все удары. По шатену было заметно, что он устал, поэтому я, заходя на очередной вираж, поспешила ему на помощь, причём как раз вовремя — противник Иккинга выбил из его рук оружие, заставляя поднять руки. Они что-то говорили друг другу, а потом на лице парня появилась улыбка, когда он увидел меня, и он поднял руки, за которые я тут же схватила его лапами, вверх. Подхватив Иккинга немного удобнее и прижав лапами к телу, я начала вертикальный подъём вверх, чувствуя, как руки моего спасителя, которому я вернула долг, аккуратно гладят мою чешую. Отлетев на одну из опушек недалеко о деревни, я опустила парня и приземлилась сама, не спеша менять облик. Чуть пошатнувшись, Иккинг сделал несколько шагов вперёд, а потом повернулся ко мне лицом, протягивая руку. — Я думал, что больше никогда не увижу тебя, — на его лице снова появилась улыбка, но сейчас она была немного грустной. Поспешив сменить облик, я кинулась к шатену на шею, крепко прижимаясь к нему всем телом и обнимая нас крыльями и хвостом. Когда же его руки кольцом сомкнулись на моей талии, я почувствовала, что наконец нашла своё место в жизни, осталось только, чтобы внук Великого Короля и истинный наследник трона полудраконов смог превратиться в дракона и занять престол как викингов, так и полудраконов, чтобы навсегда примирить два воюющих народа, две расы, что больше трёх сотен лет воевали друг против друга, проливая реки крови. POV Автор Тем временем на главной площади, где ещё несколько минут назад сражались два молодых парня, срывался на своих же воинов вождь Берсерков, который не мог поверить, что Ночная Фурия буквально у него из-под носа вырвала сына вождя Лохматых Хулиганов, которого он собирался убить. Многих всегда волновало, почему же Дагур Остервенелый так жаждет крови этого мальчишки, но он никогда и никому этого не рассказывал — не хотел, чтобы кто-то знал, что он хочет занять трон Олуха таким корыстным путём. Только вот сам Дагур не понимал, что, даже если он прольёт кровь ни в чём не виновного Иккинга, а его голову поднимет на мече, то вождём Олуха ему всё равно не стать — у Кровожадного Карасика был ещё один двоюродный брат (Сморкала Йоргенсон, которого он на дух не переносил, но всё же любил и уважал куда больше, чем Дагура), только вот рыжий вождь о нём не знал — не сильно вникал в свою родословную, а зря. Недалеко послышался свист, и все Берсерки по команде своего вождя переключили своё внимание на источник этого свиста — на Ночную Фурию, что несла в лапах сына вождя Лохматых Хулиганов и готовила залп по противнику. Не успел никто и глазом моргнуть, как взрывной волной от залпа плазмы Дагура отнесло на несколько метров назад, а Иккинг уже стоял рядом со своим отцом в то время, как чёрный дракон уходил на новый вираж, чтобы ещё раз ударить по Берсеркам, но нового залпа не было, потому что пришедший в себя Дагур велел своим войскам отступать, но напоследок, кинув короткий взгляд на шатена,  крикнул, что это не последнее его нападение и однажды Олух сдаст перед ним свои позиции. Люди на это только рассмеялись, не замечая, как мимо них со скоростью Фурии пробежал парень и кинулся на шею рептилии, что только что приземлилась. — Ты опять всех спасла, — усмехнулся Иккинг, отпуская шею дракона и отступая на пару шагов назад, тем самым давая ему возможность изменить свой облик. — Я горжусь тобой. Не успела Астрид и глазом моргнуть, как её щёки густо заалели — ну, не привыкла она комплименты постоянно получать. Парни-драконы на острове не были такими милыми и обходительными, каким был Иккинг и некоторые другие его соплеменники, да, и боялись девушку — единственная девушка из стаи, которая участвовала в налётах, да ещё и Ночная Фурия, которую другие полудраконы, хоть и уважали, но обходить старались всё же стороной, она ведь, как все считали, несла за собой одни несчастья. Друзья, которые у Чёрной Стрелы были в гнезде и которые не могли полететь к ней, потому что после её пропажи Королева увеличила время своего контроля — теперь у драконов оставалось от силы пара часов на беспробудный сон, а после Красная Смерть снова начинала звать всех, заставляя улетать далеко, чтобы найти как можно больше еды. Так было и с Астрид, пока кузен её спасителя не приковал её к земле, а тот самый спаситель не вернул девушке возможность к полётам. Да, она была куда медленнее по сравнению с той скоростью, что у неё была до потери элерона, но это было не так важно, ведь Фурия могла летать — сейчас для неё небо было важнее скорости, а важнее неба был Иккинг, который сейчас стоял перед ней и широко улыбался, радуясь, что снова заставил свою подругу краснеть. Да, пока Стрела жила на острове, он всем говорил, что они просто друзья, но сам он прекрасно понимал, что нагло врёт всем и каждому, ведь светловолосая и голубоглазая чёрнокрылая девушка была для него буквально всем — он уже не мог представить себе жизнь без неё, но не мог признаться даже самому себе, что не просто влюблён в неё, а любит. — Стреляй, — разрывая на мелкие кусочки всю романтику, что на секунду успела проскочить между подростками, раздался крик у ребят за спиной, а Иккинг повернулся лицом к кричащему. Им оказался его дядя — Слюнявый, — а совсем недалеко от него стоял воин, который медленно опускал лук — стрелу, что летела в шатена, он заметил слишком поздно, поэтому не успел никак избежать ранения. Толпа охнула, когда, вскрикнув, сын вождя начал оседать, благо его успела подхватить Астрид, не давая удариться головой о землю. Стрела попала чуть ниже ключицы с левой стороны и вошла достаточно грубоко, из-за чего Иккингу с каждой секундой дышать становилось всё тяжелее — кажется, наконечник задел что-то важное, но точно не левое лёгкое, ведь оно было чуть ниже. Фурия зарычала, сильнее, но всё ещё очень аккуратно прижимая к себе раненного и стремительно теряющего сознание парня, когда к ней начали подходить викинги. Не долго думая, она начала махать хвостом, который не убрала, чтобы протез с него не соскочил, и грозно и громко рычать, только вот Стоик, который чувствовал неизмеримую вину как перед сыном, так и перед этой необычной девушкой, всё же подошёл к ним, опускаясь на колени рядом с головой сына. — Прости меня, сынок, — начал он, сдерживая слёзы и даже не замечая, что рычать Астрид перестала. — Я был так глуп, следуя точно намеченной цели, что не замечал ничего вокруг. Прости. Скупая слеза скатилась по его щеке, тут же прячась в густой бороде, а мужчина, словно не заметив её, но явно почувствовав, перевёл взгляд на светловолосую девушку и качнул головой. — И ты меня прости, — слова вождя заставили притихшую толпу начать охать и ахать, только вот Стоика это не волновало. — Нужно отнести его к Готти. И как можно скорее, иначе он погибнет. Кивнув, Астрид передала Иккинга его отцу и, поднявшись с колен, отошла на несколько шагов назад, из-за чего толпа, что стояла у неё за спиной, начала тоже отходить назад. Перевоплотившись в дракона на глазах у всей деревни, которая не успевала отходить от одного шока, как их парализовывал другой, Стрела поднялась на задние лапы и немного неуклюже доковыляла до вождя и его сына, последнего она аккуратно схватила передними лапами, прижимая к себе и взлетела вертикально вверх, торопить с Готти, которая могла одна единственная помочь сейчас шатену, который сейчас болезненно стонал, а из раны, откуда Стоик аккуратно достал стрелу, текла, не переставая, кровь.