Письма с радуги

      Как мы понимаем, что влюблены? По биению сердца в груди? Алеющим щекам и сбившемуся дыханию? Хината за всю свою жизнь была влюблена единожды и безответно. Её, тогда проявляющую недюжую смелость, отвергли. Наруто Узумаки — упрямый балбес с огромной силой воли, неутомимой энергией и позитивом — в первый же учебный день привлёк внимание скромной девушки. Она осмелилась — призналась, жутко краснея и заламывая пальцы от волнения, произнесла заветные слова, но в ответ услышала только извинения. Влюблённость после этого не прошла, хотя Хьюга и мечтала, наконец, перегореть этим чувством, чтобы не трястись перед Наруто, точно болезная, и не заикаться каждый раз при его появлении, что было очень проблемно, потому что в старшей школе их уже который год распределяли в один класс.       Саске лениво откинулся на спинку стула, стараясь незаметно почесать ноющие костяшки под бинтами — верный признак заживления, — но от понимания того, что чесаться нельзя, хотелось бессильно зарычать, срывая бинты и до крови вновь сдирая струпы. Поморщившись, парень нервно дёрнул головой, вставая с места так, что стул со скрипом отъехал назад, поднял глаза на замершую от его резкого движения Хинату — она поднесла к губам кружку уже остывшего чая, настороженно глядя на него. — Ты допила? — спросил он и, не дожидаясь ответа, забрал у удивлённой девушки кружку прямо из рук, закидывая посуду в посудомоечную машину, а чайник с оставшейся заваркой — на поднос. — Пошли в комнату, ребята могут в любой момент вернуться.       Хьюга уже открыла рот, чтобы сказать: «Нет», но Саске делал всё так резко и стремительно, что вкусный чай с мятой уже плавал в городской канализации, а она покорно шлёпала босыми ногами по тёплому полу за хозяином квартиры. Любопытство всё ещё бурлило внутри, подначивая задавать вопросы, но Хината была слишком скромна, чтобы просто так пойти на поводу у своих желаний — тем более Саске вдруг стал таким взвинченным, что под руку ему ничего говорить совсем не хотелось. А молчать она всегда умела.       Нерешительно замявшись на пороге, девушка не знала, куда себя пристроить, пока парень, раздвинув в стороны дверцы шкафа, доставал с полок бинты и тюбики мази. — Садись, чего застыла, — буркнул он, кивая головой в сторону мягких подушек, валяющихся возле приставки. Красные спортивные штаны Карин с низкой посадкой смотрелись на ней забавно, и Саске невольно следил за каждым её шагом: тихо прошла через комнату, аккуратно присела на подушки, поджимая под себя ноги, схватилась за край задравшейся майки, пытаясь безуспешно натянуть её пониже. «Господи, ну почему она не весит под тонну?» — взмолился парень, отворачиваясь обратно к шкафу в поисках какой-нибудь кофты. — Лови, — привлёк он её внимание, небрежно кидая ей в руки затёртую чёрную толстовку, которая ему уже давно была мала. Хината перехватила кинутую вещь, тихо прошептала благодарность и натянула длинную кофту, наконец, почувствовав себя гораздо уютнее. Саске бесцеремонно сел чуть подальше на подушки (которые натаскал Суйгетцу из своей комнаты, потому что его тощая задница слишком быстро затекала на твёрдом полу), с шипением пытаясь отодрать присохшие бинты. — Есть ножницы? — встревоженно спросила девушка, наклоняясь вперёд. — Где-то на полке были, — повёл плечами Учиха, переставая мучить собственные ладони, и незаметно поморщился от собственной недогадливости. Хината молча кивнула, вставая с пола, приподнимаясь на носочках, принялась шарить руками по узкой многоуровневой полке, пока не увидела обычные канцелярские ножницы в прозрачном стаканчике с ручками и карандашами, тут же рядом стояла аккуратная стопка учебников и тетрадей. Присев напротив парня, она неуверенно перехватила одну его ладонь в свою, аккуратно разрезая бинт, пытаясь без особого вреда для кожи снять его с истерзанных рук. — Надо бы их почаще менять, — как бы между прочим сказала она, стараясь не подавать виду, что от открывшихся ей сбитых в мясо костяшек у неё все органы внутри сжались в один трясущий комок. Скинув грязные бинты в одну кучу, девушка под пристальным взглядом всё ещё молчавшего парня открыла мазь, выдавив немного вонючей жидкости на пальцы, и начала круговыми движениями втирать её в тёмно-бардовые струпы. Когда она стала профессиональным движением бинтовать его ладонь «крестом», — почти так же, как это делала Карин, даже крепче стягивая, фиксируя на запястье, — Саске не смог сдержать удивления, приподнимая брови в немом вопросе. Хината коротко взглянула на него, не поднимая головы, и понимающе улыбнулась. — История первая, Саске-кун, — тихим голосом начала она, не отрываясь от своего занятия. — Я родилась в неприлично богатой семье. Нашу фамилию не увидишь на ярких билбордах или выпуске новостей, но мой отец на короткой ноге с самим императором и министрами. Он не просто так заработал все свои деньги и смог их удержать — наверное, этот бизнес сделал его слишком жестоким, даже в отношении своих дочерей. Я жила и росла в доме, где нельзя было лишний раз сутулить спину, иначе получаешь кнутом по лопаткам, за лишний брошенный в сторону взгляд — по рукам, получила плохую оценку, — Хината поспешно сомкнула губы, сжав их в тонкую полоску, но затем вздохнула, отпуская перевязанную свежим чистым бинтом руку Саске, притягивая к себе вторую, — в общем, было не сладко. Где-то после десяти лет мне всё это надоело, и я уже начала специально нарываться на кнут, привлекала к себе внимание отца, который всегда был излишне занят на работе. О, а ещё специально пакостничать всем гувернанткам за каждый нанесённый удар. Отец постарался, нашёл именно таких, знаешь… были они все теми женщинами, которые выросли в то время, когда учителя не стеснялись выбивать указками и линейками всю, как они считали, дурь из своих учеников. За это, конечно же, я получала ещё сильнее. Из вредности я не давалась врачам и делала всё сама — бинтовала, обрабатывала, смазывала, зашивала. Вот и научилась. — Это же неправда, — хмыкнул Саске, с трудом представляя скромную Хинату, подкладывающую острую кнопку под задницу какой-нибудь противной старухи, но бинтовать она умела — даже пальцам было относительно комфортно сгибаться. — Сначала твоя история, — она специально уткнулась взглядом в пол, собирая остатки бинтов в кулак, чтобы он ничего не смог увидеть на её лице. Не зная, куда убрать собранный мусор, Хьюга покрутилась на месте в поисках какой-нибудь мусорной корзинки, но, ничего такого не найдя, просто сложила всё кучкой на полу. Учиха глянул на бинты и, громко вздохнув, рывком встал с пола, поднимая и закидывая мусор в корзинку, которая была спрятана в шкафу. — Что ж, — начал он, не отходя от зеркальной поверхности дверцы, внимательно оглядывая себя: нос опух и покраснел, но, не считая старых ран, выглядел он вполне нормально, — история первая, — он перевёл острый взгляд в отражении на сидящую на месте Хинату, которая вполоборота следила за ним, теребя рукава толстовки. — Официально я прохожу по программе помощи сиротам и многодетным семьям, поэтому за моё образование, якобы, платит государство. Неофициально — каждый семестр мой приёмный отец, — Саске буквально выплюнул последнее слово, скривившись, — отстёгивает внушительную сумму директору и педсовету, если посмотришь журнал посещаемости, который заполняет учитель — у меня там нет пропусков, правда, его самого это так бесит, что он каждый раз истерит, когда я прихожу в школу.        Парень криво ухмыльнулся, вспоминая жирное лицо учителя, который постоянно громче всех орёт о том, что за него платит государство — боится, что когда-нибудь его поймают за руку, и не видать ему никаких денег и белого света. Развернувшись лицом к девушке, Саске засунул руки в карманы джинс, впервые жалея, что у него нет хотя бы стула и кресла, поэтому залез на широкий подоконник, открывая створку наполовину — в комнату тут же ворвались холодный воздух и негромкий шум ночной улицы. Хината нахмурилась, запахивая кофту на груди и скрещивая руки, задумчиво сверля глянцевый паркет отрешённым взглядом, она открыла рот, поднимая голову, но передумала что-либо говорить, отворачиваясь. — Что? — терпеливо спросил Учиха, откидываясь на прохладное стекло. — Ничего, просто… — Хьюга прикусила нижнюю губу, отводя глаза в сторону. — Я видела, как пару раз журнал заполняла и Сакура-чан…        Она тревожно вздохнула, поднимая взгляд на парня, но тот совершенно не выглядел удивлённым — пожал плечами и отвернулся к окну, оглядывая яркий пейзаж из новостроек, подсвеченных разноцветными огнями. — Твоя очередь.        Пока Хината не получила ответ на свой самый главный вопрос, потому тихо вздохнула, удобнее поворачиваясь на подушках, чтобы больше не приходилось выворачивать шею, пытаясь взглянуть на Учиху. — Хорошо, — Хьюга поджала губы, не уверенная в том, стоит ли ей дальше говорить, — знаешь, — неожиданно улыбнулась она, едва заметно приподняв уголки губ, — кажется, наш директор неплохо зарабатывает, ведь и мой отец платит ему деньги, правда, не уверена, что так много, как твой. Для всех я сейчас учусь в Лондонской школе бизнеса. И… — она вновь замялась, начав перебирать пальцы перед собой, — это случилось, когда мне было шесть. Тогда был фестиваль фейерверков, очень тепло, и впервые отец лично решил сопроводить нас с сестрой на праздник, как мы выяснили потом — это всё исключительно ради встречи с потенциальными бизнес-партнёрами. Нас представили и про нас с сестрой забыли, я смутно помню, как именно всё произошло. Единственное, что осталось в памяти очень чёткими образами — смех людей, звуки фейерверков и клокочущее чувство страха в груди. Схватить маленькую шестилетнюю девчонку для взрослых мужчин особо труда не составило, тем более охрана была отвлечена на отца, который отходил всё дальше и дальше. Ничего оригинального в этом похищении не было, — несмотря на напускное спокойствие, голос девушки чуть дрогнул в конце, срываясь, — им нужны были деньги…       Саске внимательно смотрел на неё, не упуская ни единой эмоции, проскальзывающей на её лице. Вот эта история уже не вызывала в нём сомнений — девушка говорила искренне, постоянно морщась, сводя вместе брови и поджимая губы, а тонкие пальцы затряслись от неприятных воспоминаний. — Э-м, — голос её стал тише, — не хочу вдаваться в подробности, но было страшно и больно. После этого я закрылась в себе, меня перевели на какое-то время на домашнее обучение, и я не могла нормально разговаривать с другими людьми, даже с сестрой. И самое страшное, наверное, что потом это всё повторилось, когда я стала чуть старше. Я тогда только пошла в среднюю школу, но стала ещё более замкнутой и с одноклассниками особо не общалась. Когда меня похитили во второй раз, то после возвращения во мне что-то переломилось и в отце, наверное, тоже. На самом деле, я впервые устроила целый скандал, настоящую истерику, я больше не хотела так жить, и было принято решение меня спрятать. Так-то за мной была приставлена охрана, но уже достаточно долгое время никаких угроз не было, и охрану распустили на время праздников. Я тоже должна была уехать, но в последний момент всё поменялось… Ну вот, — закончила она преувеличенно бодро, пожав плечами, — теперь ты знаешь обо мне чуточку больше, чем мой психотерапевт.        И Саске не чувствовал из-за этого гордости или удовлетворения. Наоборот — ему стало тошно, точно его самого только что выпотрошили наизнанку, и обидно за Хинату. Он не знал, что сказать, да и никогда не был силён в утешении и сочувствии, а Хьюга покраснела, — точно стыдилась своей прошлой жизни, которая, кажется, вновь пускает свои корни в её спокойное существование, — и не знала, куда себя деть под прицельным острым взглядом парня, начав постоянно что-то дёргать, пересаживаться и елозить подушкой по паркету. — Так первая история — это правда? — спустя долгую минуту затяжного молчания спросил он, соскакивая с подоконника и закрывая створку, ему жутко хотелось курить, но Учиха всё ещё помнил, как девушка тогда закашлялась, хотя он и курил на балконе, а не в комнате. — Частично, — как-то задорно фыркнула Хьюга, заразно зевая, прикрывая рот ладошкой. Учихе даже пришлось с силой сжать челюсти, чтобы самому не зевнуть. Мельком глянул в окно, — непроглядная чернота начинала понемногу рассеиваться, и тёмно-синее небо становилось всё светлее, — Саске тряхнул головой, подходя к шкафу. — Ну, так расскажешь? — он сам себе не признавался, что просто оттягивает момент второй истории. Достав чистые вещи и полотенце, парень развернулся, пользуясь моментом, пока ничего не замечающая Хината блаженного потягивалась, тянувшись прямыми ладошками к потолку, сверкая голой полоской кожи между резинкой штанов на бёдрах и задравшимся краем майки. Если раньше Саске и размышлял о любви (или влюблённости), то всегда считал, исключительно на примерах из своего окружения, что истинно продолжительные отношения складываются только на взаимном платоническом притяжении или выгоде, а только потом шло всё прочее с взаимопониманием, заботой и чувствами. Но вид разомлевшей теплом, беседой и усталостью Хьюги вызывал у него ещё более непривычное, по отношению к людям, чувство умиления. — Ну-у, на самом деле той десятилеткой была моя сестра, и она, правда, не давалась никому из врачей, только мне, вот и пришлось в срочном порядке учиться оказывать первую медицинскую помощь. Она у меня — настоящая фурия, — на последних словах Хината тепло улыбнулась, мечтательно взглянув в окно. — На самом деле с обучением и дисциплиной у меня нет проблем, есть только… Ой, — виновато протянула девушка, закрывая рот ладошкой и испуганно на него глянув, — прости, я обычно не такая болтливая! Просто…        «…тебе я хочу довериться», — но конец Хьюга не договорила, резко оборвав себя на полуслове и отвернувшись обратно к окну. А Саске смотрел на нежный профиль и не мог найти в себе силы рассказать одну из самых пугающих историй своей жизни, — потому что не хотел втягивать её в эту проклятую трясину ещё глубже, хотя она сама об этом просила, но ведь она просто не понимала, о чём именно просит его. — Ложись спать, скоро утро, — наконец, как-то устало проговорил Учиха, коротко махнув рукой в сторону расправленного футона. Хината тут же встрепенулась, недоумевающе на него взглянув, изогнула тонкие брови. — А ты? А история? Ты же обещал… — Ложись спать, — с нажимом повторил парень, застывая у двери, — я вспомнил кое о чём срочном. — Прежде, чем девушка бы успела что-то сказать, выключил свет и скрылся за дверью.        Хината тупо уставилась на закрытую дверь, сидя в полутёмной комнате, где единственным источником света являлись яркие огни Токио за окном. Она было хотела подняться и выйти следом, но из коридора послышались чьи-то голоса, — и сердце в груди ухнуло от страха, — поэтому Хьюга просто пересела на футон, откинувшись спиной на стенку, надеясь Саске всё-таки дождаться. Но тёплый пол, сытый желудок и долгожданное чувство спокойствия сделали своё дело, и Хината медленно сползла по стенке на мягкую подушку, прикрывая глаза…