Письма с радуги

       Шумел аппарат искусственной вентиляции лёгких, изо рта торчала интубационная трубка. Слева от кровати пищал прибор мониторинга, сообщая состояние Итачи, рядом стояла капельница с подсоединённым к вене катетером. Если бы не окружающие мужчину провода и белые стены, можно было даже подумать, что он просто спит. Волосы, немного светлее, чем у Саске, были длинными и чистыми, заделаны в аккуратный низкий хвост, цвет лица болезненно-бледный с тёмными кругами под глазами, на вид ему было чуть больше двадцати пяти лет. — Он… он в коме? — Хината от удивления не могла закрыть рот, во все глаза озираясь вокруг, осматривая помещение. Оно, может быть было и не самое дорогое, но отдельная реанимационная палата… Удовольствие, в принципе, не из дешёвых, не говоря уже обо всех остальных медицинских издержках. — Угу, — коротко ответил парень, скидывая рюкзак на кресло для посетителей и с хмурым видом проверяя планшетку с назначениями, прикреплённую к подножию кровати. Кивнув чему-то, парень развернулся, устало садясь в кресло, скидывая рюкзак на пол. Вытянув ноги, он с блаженством выдохнул, закидывая голову назад и прикрывая глаза. — Я в этом месяце немного просрочил платёж за лечение, боялся, что Итачи уже, в лучшем случае, выкинули в общую палату.        Девушка догадалась, почему именно он его просрочил, и покраснела, неловко переминаясь с ноги на ногу. Палата погрузилась в звенящую тишину — только писк монитора и шум ИВЛ, не прекращающих свою работу. Она неуверенно подошла ближе к лежащему мужчине, ощущение нереальности происходящего не переставало ворочаться в груди — казалось, что Итачи просто спит и сейчас откроет глаза, взглянет на них и поздоровается, но он не шевелился. Трубка же, торчащая из его рта, говорила о том, что, даже если он и очнётся, навряд ли сможет хотя бы что-то прохрипеть. — А он… всё слышит? Чувствует? — тихим голосом спросила Хината, не отводя от мужчины внимательного взгляда. — Врачи говорят, что да, — с сомнением ответил Саске, наблюдая за девушкой. Она протянула руку, вкладывая её в безвольную ладонь мужчины, аккуратно сжимая её пальчиками. — Приятно познакомиться, Итачи-сан, — радостно поздоровалась она, чуть поклонившись, точно его старший брат, и правда, её слышит и видит. Учиха-младший изогнул бровь, но благоразумно промолчал. — Как это произошло? — поинтересовалась Хината, разворачиваясь и присаживаясь в соседнее кресло. А Саске вдруг подумал, что ему опять нестерпимо хочется курить. Он взглянул на дымовые датчики на потолке, затем опустил голову, сталкиваясь с искренним и открытым взглядом девушки. Учиха в очередной раз подметил, что она была всё-таки красивой. Казалось, свет идёт у неё откуда-то изнутри, точно рассеянные лучи солнца, разламывались и впивались белыми осколками в его черствое сердце. Глядя на неё, в груди что-то зажглось и вспыхнуло точно фитиль, опаляя горло и низ живота волной взрыва. Органы сжались в один узел, и во рту всё пересохло.        Хината поёрзала на кресле, отведя взгляд в сторону, сдаваясь под подчиняющей чернотой чужих глаз. Саске вызывал в ней диссонирующие между собой чувства защищённости и опасности. Разум громко кричал на задворках сознания «Беги!», когда сердце ныло в груди с непонятной мольбой остаться. Может быть, она не была в него влюблена, — пока нет, — но хотела защитить его, хотя сама совсем недавно отчаянно нуждалась в его защите. Хотела хотя бы его ответного доверия, когда сама уже точно могла довериться ему без оглядки. — Бои всегда были для таких людей, как Кисаме, просто развлечением, чтобы удовлетворить свои садистские желания, — резко заговорил Саске, разрывая застоявшуюся тишину. — Когда родители умерли, Итачи отправили в другой детдом. Не знаю, что это за система такая… Но, — парень невесело усмехнулся, — так уж вышло, что мы оба очень приглянулись Орочимару. — Он хотел добавить что-то ещё, но закрыл рот, поджимая губы. Взгляд его ненадолго потеплел, оттаял, но затем на лицо вернулась прежняя ледяная маска, глаза засверкали ещё сильнее от сдерживаемой злости, но на Хинату он больше не смотрел, сосредоточив своё внимание на лежащем брате. Снова воцарилось молчание. Хьюга глубоко вздохнула, привлекая внимание обратно к себе. — Это произошло на ринге. Итачи был сильный, сильнее меня сейчас, и это очень не нравилось Ублюдку… У нас есть правило — вне ринга люди Пейна не имеют права трогать меня или кого бы то ни было ещё из людей Орочимару. А вот в бою — каждый сам за себя. Он бы не проиграл… — в подтверждение своих слов парень уверенно кивнул сам себе, недовольно скривившись. — Вот только ему что-то подсыпали, я в этом уверен. Тебе ли не знать, что девчонки до смерти боятся Кисаме, готовы сделать всё, что угодно, лишь бы он их не трогал…        Хината сосредоточенно хмурилась, кусая губы от напряжения. Неприятные воспоминания минувших дней снова возникли блеклыми картинками перед глазами, разговоры танцовщиц в раздевалке: говорили, что она пришла на место девочки, которую этот Ублюдок прирезал, прямо в приват-комнате… Их страх понятен — никто бы не хотел себе подобной участи.        Хьюга вздрогнула, представив, что Кисаме вновь её нашёл, но на этот раз его бы ничего не остановило, — она в этом уверена. — Только из-за того, что он здесь, я продолжаю в этом участвовать, — продолжил Саске, — лечение, палата, страховка — всё это стоит огромную кучу денег…        Его прервала санитарка, вошедшая в палату, с небольшим чемоданчиком. Женщина коротко поздоровалась, вставая рядом с Итачи, но прежде, чем она продолжила то, зачем пришла, она повернулась к замолкшим посетителям. — Простите, девушке лучше выйти: мне необходимо, эм… — пожилая санитарка не понимала, как бы деликатнее объяснить, что же она должна сделать. — Ой, конечно-конечно, — поспешно вскочила с места Хьюга, тряся ладонями перед лицом, мол — ничего страшного, — и, коротко улыбнувшись, выскочила за дверь. Саске молча поднялся с кресла, выходя следом за ней. Какое-то время они молча шли по шумному коридору, не спеша переставляя ноги. — Мне жаль, Саске, — неожиданно мягко сказала Хината, невесомо прикасаясь к его руке кончиками пальцев — ничего особенного, обычный жест поддержки, но ему показалось, что она только что вскрыла все засохшие струпья на его костяшках. Дёрнувшись в сторону, он замер на месте, уставившись в плиточный пол. — Что-то не так? — испуганно выдохнула девушка, недоумевающе вытянув лицо, замирая напротив Учихи.        «Всё, блядь, не так! Я не должен так на тебя реагировать!..» — отчаянно кричал голос в голове Саске, пока он стоял, так и не поднимая головы, крепко зажмурившись. — «Это всё заходит слишком далеко!»        С мрачной решимостью он, не глядя на Хинату, обошёл девушку, стремительно направившись к выходу. Когда он вот так в одно мгновение меняется, — только его ледяная корка начала давать трещину, как тут же нарастала новым слоем, отталкивая своей холодностью, — это не на шутку пугает Хьюгу, но не настолько, чтобы она не побежала следом, незаметно пристраиваясь рядом, подравниваясь под его широкий шаг.        Когда они вышли на улицу, Саске резко замер, разворачиваясь к девушке, тело его было полностью расслаблено, а выражение лица бесстрастным, не считая ярко-горящего гнева на дне тёмных глаз. — Последняя история, Хьюга. И на этом мы с тобой прощаемся, скину смской номер банковской карты и лично больше не встречаемся, — от его ярости, сквозившей в каждом сказанном им слове, сердце у Хинаты сжималось в болезненный комок, забывая, как нужно биться, сбиваясь с ритма, — никогда.        Учиха сам себя ненавидел в тот момент, когда увидел, что её щёки заалели, а сама она, кажется, поблекла после его слов, взгляд потух и опустился на сомкнутые ладони. С запозданием он вспомнил, что они вообще-то учатся вместе. От наступившего стыда у него тоже немного покраснели скулы, и он поспешил отвести в сторону виноватое лицо. — Кисаме — монстр, и когда Итачи попал сюда… — вернулся он к прежнему разговору, забывая про мимолётное пришедшее и ушедшее смущение. — Я чуть с ума не сошёл. Он — всё, что у меня осталось, хотя я насчёт него и не распространяюсь, чтобы не было лишних вопросов… — взглянув на всё ещё опущенную макушку Хинаты, Саске сжал зубы, продолжив. — Меня тогда можно было вывести из себя одним лишь щелчком пальцев. А я вёлся, как дурак… Видела бы ты довольное лицо этого… А потом они выставили меня в бой против его, — парень замялся, замолчав ненадолго, — не знаю, кто он ему был, но они были чем-то похожи. Может быть сын или брат...        Учиха прервался, повернув голову в сторону: сверкнув на солнце белыми бликами, к главному входу плавно подъехал чёрный гелендваген. Первым порывом девушки было шагнуть за спину Саске, схватить его за руку и не отпускать, но она сдержалась, только дёрнулась в его сторону.        Парень хмуро оглядел машину, откуда тут же выскочило четверо охранников, которые быстрыми короткими шагами подошли к ним, покорно склонив головы к земле. — Госпожа Хината, Ваш отец немедля желает вас видеть.        Вопреки ожиданиям они не стали хватать девушку за руки и за ноги, затаскивая в машину, а остановились на расстоянии больше метра, не решаясь подходить ближе, точно она была самой принцессой. Учиха вгляделся в их серые лица — никто из них не поднимал головы и глаз от земли, только один, который и говорил, несмело взглянул на девушку, ожидая её ответа. — Передайте отцу, что я никуда не поеду. Проблема решена. — Простите, госпожа, в таком случае у нас чёткие инструкции. Вы принудительно сядете в машину.        Хината рвано выдохнула, хмуро взглянув на говорившего. На её лицо легла тень, и Саске невольно подумал, что девушку подменили — она стала выглядеть серьёзней и уже не такой робкой, какой представлялась раньше. — Коо-сан, — сдержанно мягко начала она, — я вас поняла. Пожалуйста, дайте мне пять минут. Я не сбегу, обещаю.        Мужчина заколебался на пару секунд, потоптавшись на месте, но в итоге неуверенно кивнул, давая знак другим охранникам сесть обратно в машину, сам встав рядом, сделав вид, что смотрит куда-то в сторону. — Кажется, чему быть — того не миновать, — печально подытожила девушка, опустив лицо вниз и нервно ухватившись за ремешок сумки на плече. — И что теперь? — спросил Саске, зеркально повторяя её движение: сжал в руках широкую лямку рюкзака. Она какое-то время не отвечала, пожав плечами и с нечитаемым выражением лица смотря на припаркованную машину. Коо демонстративно в этот момент взглянул на свои наручные часы, постучав по стеклянному циферблату. Девушка встрепенулась, повернув голову к парню. — Так что тогда случилось?        Возвращение к прежней теме разговора заставило парня помрачнеть ещё сильнее, до боли сжав челюсти. Не спеша с ответом, он изучал её открытое лицо, будто запоминая каждую незначительную деталь, будь то цвет губ — который был на удивление светлее, чем у большинства японок, и напоминал разведённую в воде розовую акварель или необычный оттенок глаз — оказалось, что если смотреть совсем близко, то можно различить едва заметный тёмный ободок по краю зрачка. — Саске-кун?! — тихо ахнула девушка, отклонившись назад, когда он резко наклонился к ней, не отводя внимательного взгляда. Тонкие девичьи пальцы накрыли его губы, немного отодвигая от себя его лицо. Парень усмехнулся: она что, решила, что он хочет её поцеловать?.. Убрав её руку, Учиха дёрнул уголком губ в злобной усмешке. — Знаешь, что я с ним сделал? С тем мальцом, которого выставили против меня? М? — тихо зашипел он так, что Хината была готова отшатнуться, отталкиваемая волной негатива и злобы, но она осталась стоять на месте, терпя боль от его пальцев на запястье.        Коо вмиг оказался рядом с ними, грубо отпихивая девушку от парня, и, схватив её за локоть, потащил к открывшейся дверце автомобиля. — Время вышло, госпожа Хината. — Стойте! — взбрыкнулась Хьюга, рванувшись обратно, но хватка у мужчины была сильная, и ей не удалось даже его замедлить. — Я его убил! — Саске прокричал эти слова, и мир вокруг замер: Хината перестала вырываться, а мужчина больше её не тащил, застыв на месте, недобро сверкнув глазами на парня. Даже случайные прохожие остановились, с любопытством поглядывая на развернувшуюся перед ними сцену. — Слышишь, Хьюга, я его убил! — кричал он так, что душа у девушки разрывалась, опадая лоскутами ей под ноги — отчаянно, беззащитно. Коо ожил, запихивая оцепеневшую девушка на заднее сидение.        Саске не смотрел на уезжающую машину, перед его глазами застыли обрывки воспоминаний: стеклянные глаза Шизумы, что лежал в кровавой луже, бледнея с каждой секундой всё сильнее, испуская последней дух с кривой улыбкой на губах. В груди вновь заворочалось чувство беспомощности, злобы и отчаяния — чёрный туман вновь заволок сознание.