Во мне

Эпилог. Письмо Мы с тобою – две капли разные Одной воды, слезы облака Разобьемся об землю стразами Разлетимся вокруг да около… (с) Дельфин «Серебро» Примечание автора: Дорогие читатели! Я предполагаю, что финал этого фанфика многим придется не по душе. Но я вижу эту историю именно так. Тем не менее, уже пишется вторая часть, в которой, я надеюсь, у героев все сложится лучше. Буду рада тем, кто дождется! Оказавшись на Гриммо, я обессилено опускаюсь на пол перед камином, сжимая в руке послание от Снейпа. Письмо словно обжигает мне ладонь. Несмотря на то, что я все понял еще в больнице, меня не покидает какая-то абсолютно неоправданная надежда. Глупо ведь рассчитывать на то, что в письме будет новый адрес Снейпа и приглашение аппарировать как можно скорее? А я все равно надеюсь - и поэтому так боюсь начитать читать. Но невозможно откладывать это вечно... «Мистер Поттер... Гарри. Признаться, я надеялся, что мне удастся избежать этого объяснения. Да, я думал, что ты не придашь значения своим странным снам, думал, что ты не только не догадаешься о правде, но и вовсе не будешь об этом задумываться. Что ж, кажется, я снова тебя недооценил, верно? Мне трудно быть откровенным - не только с тобой, со всеми, но с тобой в особенности. Но именно тебе я задолжал откровенное объяснение. Что ж, изволь. Да, я обманул тебя. Я и себя обманул. Я говорил тебе, что не стоит считать себя Богом и брать на себя ответственность за весь мир, говорил, что нельзя принимать решения за других людей и взваливать на себя их проблемы. А сам не сдержался. Поддался старой привычке - защищать тебя тайком от тебя самого. Несомненно, Альбус рассказывал тебе, да и в моих воспоминаниях ты видел, что все годы твоей учебы в Хогвартсе я старался защищать тебя, уберегать от возможных глупостей, присматривать за тобой днем и ночью. Ты однажды спросил меня, из-за чего я это делал. Ты знаешь про мое обещание, данное Альбусу после гибели твоей матери. Но я не солгал тебе, когда ответил, что я защищал тебя ради тебя самого. Видишь ли, оказалось, что нельзя на протяжении стольких лет полностью вникать в жизнь другого человека, и не проникнуться к нему симпатией. Это невозможно. И, да, я не собираюсь извиняться за свое предвзятое отношение к тебе. Все эти годы я твердил, что ты наглый, самовлюбленный и самоуверенный, и не думай, что я откажусь хоть от одного своего слова. Но заботы о тебе стали неотъемлемой частью моей жизни. И когда Альбус раскрыл мне смысл Пророчества, я впервые понял, что без тебя моя жизнь станет абсолютно пустой. Наверное, тогда я и осознал, что я... впрочем, тогда это не имело ни малейшего значения. Мы оба должны были умереть, оба, и только это несколько примиряло меня с действительностью. Но мы оба выжили, и по странному стечению обстоятельств оказались вместе. В одном я не лгал тебе, Гарри - я действительно хотел тебе помочь. Я хотел объяснить тебе то, что никто не потрудился объяснить мне в свое время, потому что ты до боли напомнил мне меня самого двадцать лет назад. У тебя нет никаких причин становиться мной - результат, как видишь, плачевен. Но ты оживал на моих глазах, снова становился собой, и я просто не смог сдержаться. Ты отличаешься удивительной искренностью - вот уж какого качества никогда во мне не было. И та откровенность, с которой ты раскрывался передо мной, сломала все мои барьеры. То, что произошло... ты прав, это было настоящее. Самое чудесное. Если бы ты знал, каких усилий воли стоило мне оттолкнуть тебя - если бы остался со мной еще хоть на пару минут, я бы уже не смог тебя отпустить. И я заставил тебя дать то обещание, надеясь, что ты его сдержишь. И теперь я снова прошу тебя дать мне обещание. Я прошу тебя пообещать мне, что ты не будешь меня искать. Поверь мне, уж я-то я знаю, что, когда ты чего-то хочешь, никто и ничто не может тебя остановить. А если я увижу тебя снова, едва ли у меня хватит сил тебя отпустить. У всего есть предел, и у моей выдержки тоже. Поэтому я прошу: не ищи меня. Прости за мою откровенность, Гарри, но я никогда никому не хочу больше лгать. Я не играл тобой, ты и сам это знаешь. Я и предположить не мог, что все обернется так, что ты настолько ко мне привяжешься. Что касается меня, то... Да, я люблю тебя. Я люблю тебя так сильно, что, не задумываясь, отдал бы жизнь, чтобы жил ты. Я желаю тебя настолько, что мне делается почти физически больно. Дело не в разнице в возрасте или положении - с этим мы могли бы справиться. Нет. Постарайся меня понять, прошу тебя. Дело в моей душе. Сейчас, благодаря тебе, я свободен. Я свободен впервые за последние двадцать с лишним лет. Теперь у меня есть время, чтобы подумать о том, кто я, кем я стал. И мне нужно уединение. Мне нужно одиночество, чтобы принять свое прошлое, чтобы примириться со своими демонами и научиться с ними жить. Это мой выбор, он дается мне нелегко, поэтому, пожалуйста, постарайся его принять. Я люблю тебя до безумия... но ты не нужен мне рядом. Мне достаточно знать, что ты жив и счастлив. Это моя вторая просьба к тебе: пожалуйста, живи и будь счастлив. Грусти, радуйся, влюбляйся, найди, наконец, себе занятие по душе - пусть даже дурацкий квиддич, если это принесет тебе радость. И оставь прошлое в прошлом - когда достигнешь возраста Альбуса, у тебя будет куча времени на размышления о своих ошибках. Я не прошу тебя забывать нас. Помни - я люблю тебя. Мои мысли с тобой каждую секунду. Прощай. С. С.» Я сижу на полу, пялюсь в огонь, мну и разглаживаю письмо Северуса. Мну и разглаживаю. Мну и разглаживаю. Я ничего не чувствую. Абсолютно ничего. Наверное, я должен злиться. Должен ненавидеть его. Он лгал мне, все время лгал. Все его лекции о свободе, о выборе, об отсутствии ответственности за весь мир - сплошная ложь от первого до последнего слова. Но я не могу возненавидеть его. Только не его. Только не за то, что он сделал. Этот невозможный человек опять спас меня - если не мою жизнь, то рассудок уж точно. Спас - пусть и таким весьма неординарным способом. Заставил меня поверить в то, что я схожу с ума. Заставил влюбиться в себя. А потом просто ушел. Просто ушел. Наверно, мне должно быть больно? Не знаю. Я ничего не чувствую. Зато я догадываюсь, что позже буду выть от тоски, и ненавидеть его так же сильно, как любить. Ненавидеть каждую строчку, каждое слово его письма-исповеди. К чему мне его откровенность? Он мог бы написать, что просто развлекался, оказавшись в моем сознании. Что мстил таким способом моему отцу. Я был бы унижен, раздавлен, я бы презирал его - и в конечном итоге это помогло бы мне справиться. Он мог бы написать, что все это было просто терапией, способом помочь мне, который почему-то сработал неправильно. Он мог бы вообще ничего мне писать. Я бы... Нет, какая разница теперь? Он любит меня. Он безумно меня любит, но даже этой любви недостаточно для того, чтобы он просто остался. Остался со мной. Я прерывисто вздыхаю и перемещаюсь на подоконник. За окном уже светает, скоро день вступит в свои права, а это значит... Будет обнаружено его исчезновение, и, скорее всего, ко мне примчится Гермиона с новостями, и наверняка появится, наконец, боль. Мне нужно принять решение - сейчас, пока я еще в состоянии думать. Потому что у меня есть выбор, он честно предоставил мне его. Я могу его отыскать. Придется приложить кучу усилий, но я смогу это сделать. А он недвусмысленно дал мне понять, что, если я найду его, он меня не оттолкнет. Внезапно на меня накатывает иррациональное ощущение счастья - главным образом от того, что у меня снова появится цель, а в моей жизни - смысл. Я мог бы посвящать всего себя поискам, а в перерывах обдумывать, что я ему скажу, когда разыщу. Сотни доводов, тысячи аргументов в пользу того, что мы должны быть вместе, что мы можем быть счастливы, что он не пожалеет, если впустит меня в свою жизнь. Я тру обеими руками уставшие воспаленные глаза. Это так просто - решить действовать. Это так типично для меня - видеть цель и не видеть препятствий. Это единственное, что я, в сущности, умею делать - двигаться к своей цели. Но теперь у меня есть выбор. Я могу отпустить его, как он и просил. Могу остаться здесь и разбираться с собственными проблемами и демонами, позволив ему разбираться со своими. Я могу понять, чего действительно хочу от жизни, могу перестать ждать, что кто-то укажет мне, как жить, куда идти, к чему стремиться. Если я желаю только любви - не помощи, не защиты, не покровительства. Если я желаю только любви - у меня уже есть эта любовь. *** Вскоре после полудня из камина ожидаемо появляется взбудораженная Гермиона. Я клубком свернулся в кресле и пытался заснуть, но она расталкивает меня без малейших угрызений совести. - Его не нашли, - говорит подруга вместо привествия. - В Мунго, судя по всему, дикий переполох. Конечно, нам ничего не говорят, но это просто очевидно. Видимо, они дико боятся... - Нечего бояться, - вяло произношу я. - Никаких проблем не будет. Он не вернется. Гермиона смотрит на меня с сочувствием. - Все равно, это не дело, - решительно произносит она. - Гарри, ты должен немедленно поговорить с Кингсли. Профессора нужно найти. Я только усмехаюсь. - Думаешь, он не предполагал, что первым делом я рвану к Кингсли? Не сомневаюсь, Министр уже знает обо всем, кроме, собственно, того, где находится Се... Снейп, - его имя почему-то вызывает в моем горле спазм. - Так что никаких разбирательств не будет. Тебе нечего бояться. - Мерлин, Гарри, разве я за себя переживаю? - вспыхивает Гермиона. - Но ты же любишь его! И если он любит тебя, то ты просто обязан его найти! Вы должны поговорить, ты должен объяснить ему... - Не ты ли говорила, что иногда любви недостаточно? - прерываю я ее. - Что все меняется, что вы с Роном сможете быть счастливы и порознь? Гермиона мрачнеет и вздыхает. - Именно поэтому я и прошу тебя попытаться найти профессора. Мы с Роном чуть не совершили огромную ошибку, и теперь я это понимаю. И тебя хочу уберечь. Если люди любят друг друга, они должны быть вместе. - Это его выбор, - твердо говорю я. - Это его свобода. И я не стану искать его, я дал обещание, - мой голос предательски срывается, и Гермиона подсаживается ко мне, обнимает за шею. Она молчит, за что я ей ужасно благодарен. Глазам становится горячо и больно, и больше всего я боюсь разрыдаться как девчонка в объятиях подруги. Но странным образом прикосновения Гермионы меня успокаивают. Я знаю, что впереди еще много боли, но пока я просто смотрю на огонь и вспоминаю пламя, которое горело в его глазах, когда он смотрел на меня. Когда он желал меня. Он меня любит... - Может быть... - дрожащим голосом произношу я. - Может быть, однажды он сам решит вернуться ко мне... Конец.