Страх в твоих снах

*** Жестом фокусника Дженсен достал из ниоткуда пачку Джаредовых сигарет и пристроился к форточке на кухне Джареда, пока тот сидел перед тарелкой с куском пиццы и прокручивал в голове события, приведшие к этим странным последствиям. Как они отправились из кафешки к участку и свернули в сторону парка, прогулялись по аллеям в полной тишине. Дженсен не подгонял, не проявлял даже капли нетерпения, лишь спрашивал Джареда, не замерз ли тот, больно дразня заботой. Неизменно отрицательно качая головой, Джаред собирался с силами, открывал рот и как дурак только глотал холодный воздух. В итоге он попросил Дженсена выслушать его в единственном месте, где Джаред чувствует себя хоть сколько-нибудь уверенно, и, удивительно, тот согласился. По пути они купили пиццу, потому что Дженсен считал, что на сытый желудок и голос меньше дрожит. — Ешь, Джаред. Терпение может отказать и у меня, — пыхтя в форточку, посоветовал Дженсен. — Угу, — Джаред еще и кивнул, хотя на него никто не смотрел и начал есть. Джаред успел доесть, угостить Дженсена чаем, переместиться с ним же на свой возлюбленный диван и заговорить тогда, когда угроза разрыдаться в его серый дешевый пиджак стала минимальна. Они сидели рядом, телевизор, почти не выключаемый в этой квартире, создавал атмосферу тихого безумия в комнате. Согнувшись вперед, уперев локти в колени, Дженсен словно зачарованный смотрел с единым интересом и рекламу, и ток-шоу, и все не задавал вопросов. Он был лучше, чем могла быть реальность и Джаред собирался вот-вот все это потерять. Хотя... невозможно потерять то, чего не имеешь. Джаред, наконец, заговорил: — Убийца… ваш душегуб, — слова колючей проволокой протискивались из горла, Джаред тяжело сглотнул, но решил, что трусить уже поздно. — Он начал несколько месяцев назад. Кадрит мальчиков около двадцати лет, что-то им дает, иногда просто поит до синих чертей, но ничего такого. Все они идут сначала по доброй воле к нему, а остаются в наручниках. Дженсен весь вскинулся, когда Джаред сказал про наручники, видимо про них нигде не упоминали. В его красивых зеленых глазах cочувствие к полоумному в мгновение ока переплавилось в подозрение. — Продолжай, я слушаю, — после ощутимой паузы вставил Дженсен тихим спокойным голосом. Может, Джареду и казалось, что он сильный, что он смелый, что должен помочь тем, кто может стать жертвами, что должен наказать убийцу хотя бы ради тех, чьих имен не знает, но чьи чувства разделял перед самой их смертью. Ему правда казалось, что он такой. Но еще Джаред точно знал, что он трус, слабак и лицемер. Именно эти знания заставляли его бороться за каждое слово с самим собой и выигрывать одним чудом. Чудо это оказалось обладателем самого глубокого взгляда на свете. Если бы Дженсен не смотрел на него, если бы не появился в его жизни, кому бы Джаред сейчас изливал душу? Сокамернику или судебному психиатру? Да и важно ли, потому что и тот и тот будут в его жизни. Дженсен смотрел пристально, его якобы расслабленная рука лежала на бедре, а кобуру Джаред заметил когда тот только сел на диван. Но даже подозревая — и с каждым словом сумасшедшего признания он будет убеждаться в своих подозрениях — Дженсен слушал так, как никто и никогда. С терпением, соучастием, неподдельным вниманием — со всем этим Дженсен мог добиться от Джареда признания во всех преступлениях. Сегодня — мог. — Боже… — Джаред выдохнул и весь скрутился, согнулся, спрятал лицо в ладонях, сильно растирая виски, взлохмачивая давно не стриженные волосы. — Там есть душевая, он периодически заставляет парней отмываться. Спермы вы не найдете, но, насколько я понял, вы и трупы перестали находить… Бросив быстрый взгляд на Дженсена, Джаред подумал, что тот выглядит растерянным и хотя собирался вывались все, что знает без перерыва — не успел. — Джаред, сколько мы с тобой знакомы? — Дженсен задал самый неожиданный из возможных вопросов. — Что? — Считая с пончиков. Пару месяцев где-то, да? — Да, — растерянно подтвердил Джаред. Даже выпрямился, чтобы было удобнее смотреть на Дженсена. Пугающе спокойного и вмиг потерявшего любые, может быть и не посещавшие его сомнения. — Ты выглядел лучше. Даже пытался флиртовать со мной. Забавно смущался, улыбался и, скорее всего, ел. — Дженсен, не понимаю к чему… — Сейчас ты вряд ли питаешься регулярно, о нормально и речи не идет. Осунулся. То бродишь ночами, то… — Дженсен окинул взглядом откровенно загаженную комнату Джареда, — то сходишь с ума здесь. Я бы даже поверил, что ты убийца, но я ведь организовывал за тобой слежку. Может скажешь правду? Джаред сглотнул. Все это время он слушал и, кажется, забывал дышать. — А за сообщника сойду? Кем я должен быть, чтобы ты отнесся к моим словам серьезно? Я, может, и не понимаю, что из того, что мне известно можно использовать, но ты детектив. Ты мог бы понять... — к концу фразы Джаред едва удержался, чтобы не взмолиться, не упрашивать поверить ему. Дженсен встал, сделал пару шагов по комнате, остановился у окна. Смотря сквозь давно не мытое стекло, он спросил совсем не то, что Джаред хотел: — Я закурю? — Кури. — Здесь можно? — Даже пепел можно сбрасывать на пол. — Даже так… — Дженсен, ты разве не понял, что я знаю больше, чем газеты? Дай мне рассказать, а потому уже!.. Потом будет потом, — Джаред казался сам себе грязным, истеричным и порывистым. Он не стал бы себя слушать, а боком уже продвигался к входной двери подальше от всяких психов. — Рассказывай, — не поворачиваясь, сказал Дженсен, даже не думая куда-либо идти и стряхивая пепел в попавшуюся под руку тарелку. — Хорошо… Хорошо. Он выше среднего. Рост. Ниже меня, скорее с тебя. Однозначно красив… Хотя, может просто интересен, харизматичен или обаятелен. Привлекателен, — Джаред выговорил это слово как первоклашка, чуть ли не по слогам, что бы дальше тараторить не сбиваясь. — Телосложение спортивное, челюсть правильной формы, я не помню всего лица, только это. Квартира у него большая. Он не очень заботится о том, чтобы затыкать рот своим жертвам, так что у него либо звукоизоляция либо нет соседей. И, наверное, болезнь какая-то, он ни разу не кончил, разве что в одного. Не уверен, конечно, но проблемы по этой части у него точно есть… — Хватит! Джаред вздрогнул от резкого, хотя и не очень грубого возгласа. Дженсен повернулся к нему и выглядел очень злым. — Откуда ты все это взял? Зачем тебе такие больные фантазии? — Это не фантазии, — Джаред опустил голову, ему не хотелось смотреть на Дженсена снизу вверх. Вообще не хотелось смотреть. У Дженсена были совсем другие планы и он довольно быстро уселся рядом, положил ладонь на плечо и уже совсем другим тоном — таким, проникновенным, способным пробраться под самую толстую шкуру — спросил: — Тебя изнасиловали? Произошло что-то еще? Почему ты так помешался? Так часто бывает. Безграничное, казалось бы, терпение — лопается. Бездонная чаша, в которую сливалось говно разного рода литрами — переполняется. Последняя капля — она всегда переполняет. И для Джареда она вылилась в полное безразличие. Ему резко стало все равно. Все равно поверят ли ему, все равно попадет ли он в психушку или в тюрьму. Все равно и даже почти не страшно. — Меня насиловали десятки раз, с чего бы мне помешаться в этот? Закрой рот, Дженсен. Не нужно искать подходящие слова. — Прости… — Не извиняйся, а просто постарайся поверить, — Джаред тяжело вздохнул, но ничто в его душе в этот раз не всколыхнулось. Он, наконец-то, был спокоен. — С момента моего полового созревания я вижу сны. Раньше они были четче, я запоминал лица. Каждого, кто мне снился я мог узнать на улице и это было очень неудобно, потому что в своих снах я видел как люди трахаются. Сначала думал, что у меня больная фантазия, раз мне снится подобное. И даже не парился бы, если бы эти сны не были такими четкими, а еще они даже не думали забываться с пробуждением. И каждый раз я был на месте одного из любовников. Джаред бросил взгляд на Дженсена, тот встал, прошелся по комнате и снова закурил. Казалось, он не слушал. А еще Джареду казалось, что ему уже и не надо, чтобы его слушали. Он продолжил после короткой паузы, решив особо не вдаваться в подробности. — В колледже я убедился, что мои сны — чья-то реальность. С тех пор я старался не запоминать лица и это единственное, что я смог, — Джаред сжал кулаки и опустил голову. Он не хотел сейчас видеть безразличную фигуру, вальяжно расположившуюся с сигаретой у окна. Джареда вело от картинности красоты Дженсена, он сам переставал верить в свою вменяемость и реальность происходящего. — И что же? Все в городе, кто предастся страсти, пройдут через твои сны? — голос Дженсена был холоден и бесстрастен. Он просто спрашивал и не баловал эмоциональным откликом. — Не все. В радиусе нескольких километров. И только одна пара одновременно. Я вижу секс в режиме реального времени, — зло осклабился Джаред собственным ботинкам. — Но ты же все равно не веришь. Я сам не верил… — Не верю, — оправдал все ожидания Дженсен. — Не верь, — Джаред прикусил губу до крови, глаза щипало, горло сдавливало, но хуже всего давило осознание, что лучше никогда не будет. — А кто поверил бы? — Неожиданно продолжил Дженсен, затушил бычок и снова плюхнулся к Джареду на диван. Он явно что-то себе надумал, пока курил. Заморозки в его глазах и голосе прошли, движения стали свободней. — Джаред, ты сам поверил бы, признайся тебе кто-нибудь в подобном? — Нет, — честно ответил Джаред. — И я ничего никому не стал бы говорить, но этот!.. Этот убийца, он не останавливается, а вы его все не ловите и не ловите! Я просто не могу так… Я закрываю глаза и боюсь, что снова увижу как он измывается надо мной, снова почувствую его руки на шее. Дженсен, такие признания психи делают громко и сразу, а не топчутся на пороге полицейского участка месяцами в попытке скрыть. — Совершенно верно. Именно поэтому я сижу здесь и силюсь поверить, — Дженсен устало улыбнулся. — Господи, час от часу не легче. Я-то думал, что ты нормальный свидетель. Может невольный сообщник… — Я ненормальный свидетель и невольный сообщник, потому что будь я умнее, придумай что-нибудь лучше листовок, которые все равно каждый раз кто-нибудь за игнорирует… — Джаред осекся. Его излияния сейчас никому не нужны. Нужно совсем другое. — Дженсен, проверь меня. Спроси что-нибудь, что не могут знать простые прохожие. Спроси что-то, что может знать только убийца и жертва. Спроси… и отведи в камеру, если угодно, но используй то, что я знаю. Дженсен фыркнул. — Наручники. Ты про них знаешь, меж тем их не упоминали в прессе. — Ну… я не многое видел. Не знаю всех ли он заковывал, но одного парня конвоировал прямо из ванной комнаты. Угрожал ему шокером, не знаю пускал ли в ход, я же не всегда сплю, да и бегал долго от… этого. — Глупо-то как, — Дженсен уставился в телевизор. — Я не… не имею специального образования, чтобы понять насколько ты погряз в своих фантазиях и не могу понять откуда ты можешь знать детали. У тебя никаких связей в этом городе. Я даже отработал тех, с кем ты обычно пересекаешься в автобусе. Все это говорилось тоном ленивым и скорее расстроенным, чем озлобенным. Дженсен смотрел снова не на Джареда и рассуждал о довольно ранящих вещах. И все не верил. — Глупо или нет, но у нашей полиции много свободного времени, — Джаред ухмыльнулся своим ботинкам. — Следы насилия? — Упоминаются в прессе. — Не детально же? — Само собой, — Дженсен даже кивнул серьезно рекламе освежителя воздуха. Он так и не отвернулся от телевизора. — Я могу описать детально, — ухватился за возможность Джаред. — А я, по-твоему, наизусть помню заключение коронера? — А ты не помнишь? — Джаред спросил по простодушию. Он уже мало что понимал и ощущал себя маленьким мальчиком в школе у доски. Урок он может и выучил, но очень уж страшно боялся ошибиться. Дженсен ответил не сразу, сначала насупился, повернул голову слегка и потом полностью развернулся: — Допустим, помню. — Тогда я сам опишу, чтобы ты не думал, что я догадался по вопросу. — Ну давай, — Дженсен сел удобнее, делал вид, что расслабился, хотя Джареду так не показалось. Но тот его слушал и он продолжил: — Самого первого он бил. Вроде больше никого, так что синяки у первого, у остальных следы удушения. Извращенность секса прогрессировала с каждым парнем. Первого он просто оттрахал, с последующими пользовался всякими там… игрушками, — Джаред покраснел под внимательным взглядом, ему стыдно было произносить такие слова, и стыдно за себя — великовозрастного лося — который стыдится таких глупостей. — Какими-такими всякими? — подлил масла в огонь Дженсен. — Ну… первого вообще никакими, а вот второго этим… ну. Дилдо, — Джаред чувствовал, как краска заливает его лицо от корней волос до шеи, ключиц. — Тонким таким, вроде не длинным. Он там смазкой парней заливает, так что повреждений особых не должно быть, но больно… А дальше, дальше вибраторы… — Ты сейчас сгоришь на собственном диване как последний девственник, — Дженсен даже хмыкнул. — Ладно, хватит. Поверить я тебе не смогу какие подробности ты не назовешь, а ты не выдашь мне свои источники. Так что же мне с тобой делать, Джаред? — Посадить? — Джаред правда не видел другого выхода. — За что посадить? Данные у тебя не самые точные и выглядишь так, словно тебя с завидным воображением пытают. Меня ж засмеют, — Дженсен устало улыбнулся и встал. — Пойдем, выгуляю тебя в кафе и пойду ловить злодеев дальше… У Джареда даже рот открылся, он уже готов был выдать гневную тираду, но все никак не мог подобрать слов. Он просто не мог поверить, что такой красивый снаружи Дженсен, такой проницательный, окажется настолько сухим и безразличным внутри. Мальчиков же убивают… И, видимо, весь внутренний монолог отразился у Джареда на лице печатными буквами, что Дженсен ответил не услышав вопроса: — А чего ты хочешь? Даже если я возьму и поверю, да даже не поверю, а проверю твои данные — они все равно ничего не дают. Рост, приметы… Да пол гей-клуба подойдет под описание, а учитывая, что все мало мальски подходящие под его типаж полицейские уже трутся во всех гей-клубах, откуда он уводил парней, то твоя инфа вообще бесполезна. Слушать и соглашаться с Дженсеном было особенно обидно, Джаред даже начал пропускать слова мимо ушей, уставившись в пол и стараясь держать себя в руках. Не точной… не может у Джареда информация быть неточной, бесполезной — да, но не неточной. — Почему ты сказал, что данные не самые точные? — Джареда пронзило догадкой, в которую он пока боялся поверить. — Потому что первую жертву, которую мы нашли, хоть и заковывали в наручники, но не били… Джаред резко встал, чем заставил Дженсена откровенно насторожиться, но не более. —Вот именно, — Джаред шептал, голос ему упорно отказывал. Надежда поразила сильнее любой боли, вызывая неконтролируемую дрожь. Вот именно… — Не могу сказать, что до этого ты меня не пугал, Джаред, но сейчас как-то с перебором, Дженсен сделал шаг назад и достал телефон. — Слушай, у меня есть должник один в психиатрической клинике. Давай я сделаю доброе дело для отмывания моей помутневшей совести, а ты побудешь облагодетельствованным. Ничего такого, не подумай, это не психушка… — Ой, да заткнись ты! — Джаред чувствовал себя с каждой секундой лучше, хотя ему и светила лечебница. — Заткнись и подумай. Допусти на секунду, что я не псих, а просто такой оригинальный соучастник и все, что я говорю — истинная правда. Дженсен смотрел с недоверием и все еще что-то искал в телефоне, но уже задумчивей. Прошло минуты две, прежде, чем он выключил телефон и тихо выматерился, а рухнув на диван, обратился уже не только к пространству: — Мы нашли не первую жертву нашего маньяка, а первого убитого. Это же, блядь, на поверхности… Вот теперь силы кончились не только у Джареда, но и у Дженсена. Он тер пальцами виски и весь переменился. Не смотрел на Джареда, но ощетинился настолько ощутимо, что тот предпочел отойти. Конечно же, промолчать он не смог бы, даже если бы от этого зависела его жизнь. — Ну что, теперь ты мне веришь? Дженсен смотрел некоторое время в никуда, но вскоре ответил. Так же, не глядя: — Верю, что ты знаешь больше, чем мы. Теперь возникает более интересный вопрос — готов ли поверить мне ты? Джаред почти засмеялся, но душевных сил хватило лишь на легкую усмешку: — Дженсен, идя сегодня в участок, я готов был и к менее приятным вещам. Теперь Джаред считал, что он везунчик. Его не считают полоумным, ему не верят, но не спешат вешать всех собак и его слушают. — Не думаю, что это можно назвать приятным, — Дженсен встал, подошел к Джареду и медленно достал наручники. Другой рукой он держался за кобуру, — Надевай.