It's whatever makes you see, makes you believe
And forget about the premonition, you need to conceive
The images they sell are Illusion and Dream
In other words dishonesty
С момента той самой ночи прошло уже довольно много времени, но Гоголь всё ещё не сумел убедить себя в том, что всё случившееся — жестокая реальность. Он отлично помнил своё пробуждение от сна, слова утопленницы, яркое пламя, которое было видно даже из окна его небольшой тёмной комнатушки постоялого двора. Пламя, в один миг уничтожившее не только надежду на то, что Яков Петрович сумеет победить Всадника и выбраться наружу, но и, как казалось Николаю, спалившее его душу. Спалившее без остатка. Порой Гоголю хотелось во время какого-нибудь очередного видения просто не очнуться. Остаться в инфернальном мире навсегда, ведь так осталась бы хоть небольшая надежда вновь увидеть его. Того, кто заинтересовался таинственной способностью, действительно воспринял писаря всерьёз, а не как местного припадочного, к словам которого можно даже не прислушиваться. Ведь так поступали остальные, верно? И уж точно никто из не смотрел на него таким взглядом. Взглядом, от которого сердце начинало отбивать какие-то немыслимые ритмы, а весь окружающий мир мерк, выставляя на передний план лишь фигуру, облаченную в алое пальто. А Гуро лишь улыбался, глядя на состояние юноши, рассказывал очередную историю или говорил о его видениях. Разговор с Лизой ничем не помог Николаю. Мысли в голове начали путаться еще сильнее, казалось, свились в единый клубок, а кончик ярко-красной нити был спрятан там, где-то внутри клубочка... И с каждой попыткой добраться до сути нити путались ещё сильнее. Почему же он представлял их красными? Гоголь не знал ответа на этот вопрос. А, если быть точнее, знал, но изо всех сил пытался не думать об этом, чтобы не делать себе ещё хуже. Он просто брёл по лесу, всё больше жалея, что не согласился на Лизино предложение. И то, что среди деревьев вдалеке что-то промелькнуло, Гоголь поначалу списал на усталость и последствия "согревания" с Леопольдом Леопольдовичем. Писатель понимал, что ему не стоит злоупотреблять алкоголем, но ничего не мог с собой поделать, алкоголь помогал закрыть глаза на плохие участки его жизни, забыться, пусть и не навсегда. Но, когда в лесу вновь появился какой-то силуэт, Николай решил всё же обратить на него внимание. И тут он едва сумел совладать с собой и устоять на ногах. Там стоял тот самый человек. Тот, из-за кого Гоголь не находил себе места всё время, с самого их знакомства. Яков Петрович Гуро. Алое пальто ярко выделялось на фоне тёмного леса, в руке всё та же трость с ручкой в виде хищной птицы. Николай всегда мысленно восторгался тем, как ловко следователь обращался с ней. "Это лишь очередной сон. Это не может быть явью..." Но стоило Гоголю на секунду отвернуться на шорох где-то за спиной, силуэт исчез, словно его никогда и не было. — Яков Петрович! — казалось, эти два слова сами слетели с уст писателя. В его крике смешались надежда и отчаяние. "Это лишь видение. Да, лишь видение. В конце концов, я должен смириться с этим и сосредоточиться на деле. Нужно поскорее добраться до постели." Николай Васильевич, спеша домой, так и не заметил, что за деревом вдалеке вновь был виден край алого пальто. И уж точно он не мог заметить улыбки на лице следователя, обращенной вслед уходящему Гоголю.