Закрой все двери за собой

Стайлз принимает факт, что Скотт обещал быть через пять минут. Но обед не ждет. Так что к тому моменту, когда Скотт плюхается напротив него, Стайлз съел уже значительную часть своего обеда. Скотт выглядит так, словно бежал всю дорогу, его практически распирает от мыслей, которыми он должен поделиться. Стайлз не думает, что это достаточно серьезные новости, чтобы прекратить есть. Существует очень короткий список того, что имеет более важный приоритет, чем вкусная пища и прекрасная Лидия Мартин. Она, кстати, сидит через три стола от них, лучась превосходством и совершенством. – Дерек пропал, – начинает Скотт. Это не настолько важно, чтобы бросить есть. Хотя Стайлз прилично удивлён, чтобы перестать жевать. Всего на мгновение. Потому что это большее, на что может рассчитывать ворчливый оборотень. – В каком смысле пропал? На самом деле пропал или просто затаился сильнее, чем обычно? – потому что если Дерек решил прекратить кидаться на людей или зловеще курсировать на фоне леса, Стайлз более чем уверен, что никто не сможет его обнаружить. Возможно, Дерек делает это нарочно, так как Стайлз знает, насколько Хейл хорош в тайном преследовании людей. – Эрика и Бойд говорят, что не видели его уже почти целую неделю, – Скотт не глядя сваливает свои вещи на стул рядом, и половина из них падает на пол. – Может, он это специально, – предлагает версию Стайлз, потому что это – серьёзно – первое, что приходит в голову. – Может, он избегает их. Они же самые худшие проблемные подростки в мире, и они уходили из стаи, помнишь? Дерек вроде как не может вернуть оборотней обратно в магазин, если он понял, что совершил неправильный жизненный выбор. Скотт надувает губы, чего ему совершенно не следует делать, потому что это заставляет его выглядеть лет на двенадцать. Кроме того, Стайлз не включал Скотта в список оборотней, которых стоит вернуть обратно. Скотт пусть остаётся. – Он их альфа, он бы не отказался от них, – Скотт говорит так, словно знает наверняка. И Стайлз испытывает вспышку раздражения, потому что это явно одно из тех чувств, которые, как думает Скотт, Стайлз не поймёт. Интуиция оборотней или что-то вроде того, а не оборотническое расстройство желудка – Скотт абсолютно точно знает разницу. – Я бы отказался от них, – без колебаний говорит Стайлз. – Оставил бы на пороге в корзинке. В лучшем случае оставил бы записку, – Стайлз пользуется возможностью, набивая пищей только половину рта, так что он может одновременно жевать и говорить. – Да и то… Записка вряд ли будет лестной. Скотт выглядит так, будто ему физически больно. Он морщится, и Стайлз давно уже не видел такого его выражения лица по отношению к кому-либо, кроме Эллисон. Стайлз вздыхает и опускает недоеденный бутерброд. – Как бы то ни было, с чего это так тебя взволновало? Почему бы тебе просто не насладиться моментом? Я уверен, Дерек в конечном итоге обнаружится, когда ты меньше всего будешь ждать и в совершенно неожиданном месте, типа твоей или моей спальни, в самом тёмном, укутанном мраком углу. И да, я понимаю, насколько Дерек становится похож на сексуального маньяка после моих слов. Но, правда, в этом виноват только он сам. – Серьезно, Стайлз, я волнуюсь. Что если объявилось нечто, похитившее Дерека? Стайлз неохотно признаёт, что слова Скотта имеют смысл. – Высокий, тёмный и ворчливый… Он словно наш пример плохого парня, – выдаёт он. Неплохое преимущество – иметь под рукой эталон плохого парня, когда он нужен. Но если на Стайлза как следует надавить, то он мог бы признать, что Дерек годился не только для этого. – Питер что-то сделал? – Он был первым человеком, про кого я подумал, – качает головой Скотт. – Его всё ещё нет в городе. Стайлз фыркает и кидает соломинку в сок. – Эй, уже луч надежды. Ты проверял лес? – всякий раз, когда они теряют кого-то или что-то, оно почти всегда находится в лесу, или рядом с лесом, или похороненным в лесу. Хотя Стайлз не собирается упоминать этот факт, потому что в данном случае это наверняка бесполезно. И он правда надеется, что в лесу никого не похоронили. Скотт кивает. – Я проверил дом, я проверил лес… – Весь лес? Он, вообще-то, большой, – и не только он, а также земли вокруг него, ручьи и, возможно, пещеры. В заповеднике много мест, где можно заблудиться так, чтобы никто и никогда не нашёл. Или можно быть съеденным медведем. Интересно, а Дерека мог съесть медведь? Стайлз на самом деле никогда не думал о противостоянии медведь/оборотень. Не то чтобы ему хотелось это увидеть, потому что это было бы неправильно. Гипотетически – потрясающе, но в реальности – неправильно. – Да, весь лес, – закатывает глаза Скотт и получает в ответ критический взгляд. – А подвал Эллисон ты проверял? Скотт смотрит на него в течение пары миллисекунд, а потом вздыхает, и теперь его лицо приобретает выражение решимости и зрелости. Это ново, так что у него ещё плохо получается. – Эллисон сказала, что она не имеет ничего общего с пропажей Дерека. Стайлз косится на него с подозрением. Потому что он любит Эллисон, правда любит, но – и это проверено – она ужасающе хороша в использовании своих сил во зло. Лучше, чем Стайлз мог себе раньше представить. Её удар пяткой в лицо прекрасно это доказал, и даже наполовину злая Эллисон всё ещё довольно пугающая. Настолько, что она уже месяц пытается донести до них мысль «Простите, что я пыталась навредить вам острыми предметами в своём подвале». Позже она даже испекла маффины. Извините-что-я-пыталась-вас-убить-маффины. Которые были восхитительны. Стайлз дружил слишком со многими людьми, которые пытались убить его, чтобы чувствовать себя в праве её осуждать. И это звучит стрёмно, когда он думает об этой ситуации в таком ключе. У него ужасные друзья, и он явно уже обречён. Скотт хмурится. – Она этого не делала: она не пахнет Дереком, я проверял. И я не думаю, что Эллисон с отцом охотились с тех пор как… Ну, ты знаешь… – он пожимает плечами, потому что да, им больше не нужно заканчивать подобные предложения. Но Скотт, кажется, все еще не слишком доволен тем, что пришлось проверять рассказ Эллисон. – Я очень горжусь твоей неожиданно проявившейся подозрительностью, – говорит Стайлз и даёт ему печеньку. Потому что Скотт её заслужил. * Дерек не появляется всю следующую неделю и неделю после. Днём в классе Скотт проводит время глядя вдаль из окна и прищуриваясь, словно может увидеть Дерека, мелькнувшего на горизонте. Это реально тревожит, и Скотт выглядит так, будто сошёл с ума или собирается забить тревогу из-за того, что где-то горит чей-то дом. Стайлз начинает по-настоящему за него волноваться. Так же, как и о Дереке. И это доказывает, что приближается конец света или что-то в этом роде. Никто не должен привязываться к Дереку. Дерек скуп на эмоции и агрессивен, он убивает всё удовольствие и счастье мира одним лишь своим хмурым видом. Но Стайлз всё равно волнуется за него. Он не может сначала спасать с кем-то мир, а потом не волноваться об этом «ком-то». Несмотря на то, каким мудаком этот «кто-то» может быть. – Чувак, он больше не твой альфа, почему ты так беспокоишься? – Я не знаю, – отвечает Скотт. Звучит честно, он и правда не знает. Он зарывается носом в учебник, словно тот может заменить запах неправильности запахом бумаги и гормонально-нестабильных подростков. – Я не знаю, может быть, потому, что не чувствую альфу поблизости, – он качает головой и ёрзает на стуле, будто ощущает какой-то дискомфорт. Стайлз старается не думать, что это значит и что это своего рода доказательство – Дерек не вернётся. Это глупо, потому что Дерек, конечно же, найдется. Стайлз резко откидывается на спинку стула, ощущая, как древесина впивается ему в рёбра. – Что мы будем делать, если случится что-то плохое? Если Дерека нет, существует ли ещё стая? Скотт качает головой. Он выглядит раздавленным и беспомощным. – Может, ты… как это… Возьмёшь на себя обязанности альфы? – говорит Стайлз, покусывая ручку. – Наказывать нарушителей. Следить, чтобы Айзек и Эрика съедали все свои овощи. Может, будешь держать на привязи Зомби-дядюшку? Скотт морщится ещё сильнее. Словно не хочет даже думать ни о чём подобном. – Да, мужик, я знаю, как ты себя чувствуешь. Ты ещё слишком молод для того, чтобы быть отцом. – Стайлз, это серьезно. Стайлз вздыхает, потому что да, вероятно, это действительно так: – Я знаю, он объявится. Он всегда объявляется. Эрика, Айзек и Бойд пару раз находят их после школы, угрюмые и с кучей вопросов. Во всяком случае им, кажется, хуже, чем Скотту. Они беспокойны и не могут устоять на месте. Словно нуждаются в чём-то. Стайлз по большей части шутил про обязанности альфы, но то, как стая смотрит на Скотта, словно он скажет им, что делать, не предвещает ничего хорошего. Это предвещает что-то плохое, у Стайлза предчувствия на этот счёт. Он определенно употребляет слово «предвещать» слишком много раз, и оно перестаёт иметь смысл. – Может, ему просто понадобилось уехать на какое-то время? Ну, там… тайные альфа-дела и всё такое. Просто он ничего нам не говорит. И именно поэтому он должен делиться с нами хоть чем-то. Тогда мы сможем избежать ненужных волнений, когда он исчезает, никому ничего не сказав, – Стайлз раскидывает руки в стороны, жестом указывая на пропажу Дерека. – Неужели тебе и правда кажется, что Дерек мог бы отказаться от своей стаи? – Скотт беспокойно приподнимает брови. Он действительно боится, что это так. Но да. Стайлз не может не признавать, что Скотт прав. Независимо от того, какими ужасными могут быть его «детки», Дерек может это выдержать. Дерек бросил бы их только в том случае, если бы его заставили, если бы не оставили выбора. Стайлз не хочет произносить вслух то, о чём они оба думают. Теперь уже вполне очевидно, что случилось что-то плохое. Вопрос в том, что они будут с этим делать? – Итак… Мы ведь собираемся его искать? – уверенно говорит Стайлз. – Нужно отследить его путь. Где он скрывался в последний раз? – Я не знаю, – безучастно смотрит на него Скотт. – Я не слишком часто видел его в последнее время… Я заметил, только когда он пропал. Стайлз смотрит на него с любопытством, но Скотт просто пожимает плечами, не сообщив ничего полезного. – Ты заметил, что он пропал, хотя почти не видел его? Это из-за твоей волчьей части? Скотт всегда был слегка рассеянным, но сейчас он собран, и Стайлз не может не заметить этого. – Наверное. Мне стоило быть более внимательным. Я был так занят, беспокоясь об Эллисон. Я даже не думал, что что-то может случиться. Не так скоро после Джексона-канимы и прочего. – Когда ты видел его в последний раз? Ты хотя бы говорил с ним после всей этой… Всей этой херни с Джерардом? Скотт хмурится, и выражение его лица меняется на гневное и виноватое одновременно. – Нет. Я думал, что если что-то случится, он придёт ко мне, или даст мне знать, или… – он пожимает плечами, и Стайлз вздыхает, глубоко и шумно. – Хорошо, значит всё может быть сложнее, чем я думал. Надо узнать, есть ли в его телефоне GPS, чтобы мы могли отследить его расположение. Но для этого ты должен пойти к Дэнни. Потому что, уверен, я официально у него не в фаворе. И ты в любом случае нравишься ему больше. – Я могу спросить, – отвечает Скотт. – Я обращусь к нему в следующий раз, когда увижу. * Стайлз уже на полпути ко сну с участием библиотечного книжного шкафа, пытающегося его съесть, когда телефон начинает вибрировать. Стайлз уже почти спит, но раздражающий звук вырывает его из-под смертельной, давящей тяжести книг и острой бумаги. Он умудряется свалить половину вещей с тумбочки: его тело всё ещё не настолько натренировано для неожиданных ночных пробуждений, как мозг. Он щурится, приглядываясь к яркому экрану в темноте, прежде чем ответить. Три часа ночи. Суббота. – Кого-то убивают? – Стайлз! Вообще-то, это была шутка, но это действительно происходит, что-то вроде страшной материализации слов, и кого-то действительно убивают. Теперь это – его жизнь. – Мы нашли Дерека, – Скотт не кажется счастливым. По телефону он звучит запыхавшимся и паникующим. Фоном Стайлз слышит какой-то шум, похожий на звук сухой раскалывающейся древесины, а затем чей-то крик. – Стайлз, ты должен приехать сюда, – Скотт движется, Стайлз понимает это по тому, как отрывисто звучат его слова. А ещё Стайлз слишком хорошо знает Скотта, чтобы понимать, что Маккол понятия не имеет, что делать. Стайлз старается выпутаться из простыней, зажав телефон между плечом и ухом. Он уже пытается найти свои джинсы, когда его глаза достаточно привыкают к темноте. – Он… – Он жив. Мы в его доме… Просто приезжай сюда, – Скотт сбрасывает звонок прежде, чем Стайлз успевает спросить что-либо ещё. Вот так и получается, что Стайлз оказывается в доме Хейлов в четыре часа утра в субботу. Жуткий сгоревший дом в лесу начинает терять часть своего зловещего очарования из-за того, что Стайлз успел к нему привыкнуть. – Скотт? – зовёт Стайлз друга раньше, чем понимает, что это может быть эпически плохая идея. Вообще-то, она может быть худшей идеей в жизни, потому что есть оборотни, которые могут услышать шелест листьев с другого конца города, а Стайлз даже не пытается быть тихим. Его не покидает ощущение, что он попал в ситуацию, в которой нужно соблюдать тишину из опасения быть съеденным какими-нибудь тварями, но тогда Скотт упомянул бы это. Хотя нет. Скорее наоборот. Скотт ужасен в передаче нужной информации. И это не даёт Стайлзу чувствовать себя спокойнее из-за того, что кто-то рычит. Кто-то рычит достаточно громко, так что он может слышать этот звук снаружи. Он похож на медленный рёв газонокосилки и словно исходит от огромного животного, которое хочет что-то – или кого-то – разорвать. Стайлз понятия не имеет, как он смог не услышать этот звук раньше. – Стайлз. Это голос Скотта, спокойно-осторожный, будто Скотт не хочет производить слишком много шума, но Стайлзу кажется, что он всё равно может слышать лёгкие нотки паники. Он добирается до крыльца, перепрыгивает через две ступеньки и проскальзывает в дверь. – Стоп. Не двигайся. Есть что-то отчаянное в свистящей команде, и это заставляет Стайлза застыть на месте, занеся одну ногу над полом. Скотт прижимается к стене возле двери. Он выглядит так, словно пытается сдержать дрожь. Он тянется к запястью Стайлза и не расслабляется, пока не вцепляется в него. Пальцы Скотта горячие и потные. Глубокий животный рык доносится из дальнего конца комнаты. Стайлз может разглядеть только бледную, скрючившуюся в самом углу фигуру. Лучей света от полумесяца, пробивающихся сквозь стены, как раз хватает, чтобы Стайлз мог увидеть судорожно вздымающиеся участки кожи. – Это Дерек?! – недоверчиво шепчет Стайлз. Скотт не говорит ни слова, потому что ответ и так очевиден. – О господи! Что, чёрт возьми… – Я не знаю, – бормочет Скотт. Его голос тонкий и взволнованный. – Я не знаю. Он не… Он не говорит, он просто ведёт себя так, – Скотт говорит всё тише и тише, и Стайлз с трудом может слышать его. – С ним что-то случилось. Он ведёт себя не по-человечески. Он даже вроде бы не узнаёт меня. Стайлз кивает, он не может отвести взгляд от фигуры в углу, которая выглядит как Дерек и в то же время не похожа на него. – Когда ты сюда попал? – тихо шепчет Стайлз. – Пару часов назад. Я не знаю, что делать. Я не знаю, как справиться с ним, – Скотт очень медленно качает головой и с трудом разжимает пальцы на запястье друга. У Стайлза возникает ощущение, что он подумывает о том, чтобы вытащить его из дома. Они справятся с этим так же, как и со всем остальным. Стайлз предполагает, что они будут блуждать в темноте, пока не найдут выключатель, ну или что-нибудь их не покусает. И он очень надеется, что это будет первый вариант. – При этом он ещё и голый, – добавляет Скотт так, словно это смущающий секрет. – Ага, – отвечает Стайлз. – Да, он голый, спасибо. Я вроде как заметил. Дерек не просто голый, он выглядит кошмарно. Похоже, что он выбрался из земли, и, судя по всему, это было нелегко. Он весь в засохшей грязи, и, насколько может судить Стайлз, чистым в темноте смотрится только блеск дерековых зубов. – Что с ним, чёрт возьми, случилось? – Я не знаю, – с болью говорит Скотт. – Я увидел его в лесу, и я последовал за ним сюда. Он не позволил мне приблизиться и даже не пытался принять человеческий вид. И с тех пор он такой. – И издаёт эти звуки, – предполагает Стайлз. – В основном. Иногда хуже, иногда они становятся тише, словно ему больно, – Скотт сочувственно поджимает губы. Плечи Дерека сгорблены, и он отступает к стене. Чуть левее позвоночника, возле его лопатки из кожи торчит что-то блестящее. – Что это за хрень? – шепчет Стайлз. Он не знает, почему он говорит шёпотом, зная, что его в любом случае услышат. Но низкий рокот, доносящийся из дальней части комнаты, подсказывает ему, что не привлекать к себе внимание – очень хорошая идея. – Думаю, это сломанный нож. – У него сломанный нож в спине, и никто не подумал, что его нужно вынуть? – резко спрашивает Стайлз. – Думаешь, мы не пробовали? – взмахивает руками Скотт. – Если ты так уверен, то иди и вынь его. Стайлз бросает взгляд на яркий свет красных глаз в темноте, острые зубы, оскаленные и готовые разорвать мягкую, человеческую плоть, и решает, что остаться на месте будет лучшим решением. – А как насчет Эрики, Айзека и Бойда? Они его стая, почему их здесь нет? – Они были здесь, – отвечает Скотт. – Я отправил их прочь, потому что это не закончилось бы хорошо. Стайлз делает осторожный шаг ближе к Скотту, чуть шаркнув по половице. – Поясни, что значит «не закончилось бы хорошо». – Эрике пришлось вытаскивать Бойда, потому что Дерек сильно пожевал его руку, а Айзеку нужно было исцелить сломанные рёбра и множество следов от когтей. Дерек просто напал на них и не прекращал рычать, пока они не ушли. У Стайлза все леденеет внутри, и он с трудом сдерживает себя, чтобы не пихнуть Скотта в плечо. Если бы он не опасался возможных жутких травм, которые он мог получить, решись сделать хоть какое-то движение, он бы точно это сделал. – Боже! И ты пытался заставить меня пойти туда? – Я не пытался, – отвечает Скотт, и это явная ложь. – Кроме того, он рычал на меня, но на тебя не рычит. – Наверное, потому, что он думает, что я завтрак. Он думает, что ты принес ему завтрак, а завтрак – это не угроза. Ты не рычишь на завтрак, ты просто его съедаешь. Спасибо, кстати, что превратил меня в еду с доставкой, я ценю это. Виноватое выражение лица Скотта поистине бесценно. Но сейчас не время думать об этом. Стайлз чувствует захват вспотевшей руки Скотта, и да, он все еще слишком крепкий. – Ты, скорее всего, просто пахнешь знакомо, – предполагает Скотт. – И ты не оборотень. Я не думаю, что сейчас он хочет, чтобы рядом находились другие оборотни, потому что он ранен, уязвим и несколько… Они оба смотрят в лицо Дереку. – Несколько не в себе? – говорит Стайлз. И это самое вежливое определение, которое он может сформулировать. – Да, – неуверенно говорит Скотт, словно он всё ещё не знает, что тут происходит. – Значит я пахну знакомо, но не угрожающе, как оборотни, а как-то наподобие вкусного и сочного куска мяса? – Нет… В смысле, да… Стайлз бросает на друга испуганный взгляд. – Это не главное, – поспешно говорит Скотт, будто не он только что признал, что, возможно, Стайлз восхитительно пахнет и не в забавном и/или сексуальном смысле. Стайлз думает, что подобным открытием Скотту следовало поделиться с ним намного раньше. Или, возможно, не рассказывать никогда. Особенно если учесть, что его социальный круг общения в последнее время на восемьдесят процентов состоит из оборотней. – Не главное? В нескольких метрах от меня оборотень, который хочет, а может, и не хочет сожрать мои внутренности. – Ты не угроза. Это снова всего лишь предположение, Стайлз знает это по тому, как беспомощно Скотт пожимает плечами. Скотту официально больше не позволено принимать решения, которые могут оказать влияние на способность Стайлза дышать. Скотту больше не позволено принимать решения, и точка. Решения не для Скотта. – Нет, я не угроза, потому что я невероятно хрупкий и легко ломающийся. – Мы должны сделать хоть что-то. Дерек все еще рычит, но он уже почти лежит на полу, и не похоже, чтобы он собирался броситься и разорвать чью-нибудь грудную клетку. Что не так уж успокаивает, как может показаться. – И что именно ты предлагаешь мне сделать? Пойти туда, протянуть руку и понадеяться, что он не решит её сожрать? Скотт пожимает плечами. Стайлз изумлённо смотрит на него, по-другому и не скажешь. – Господи! Это изначально и был твой план, не так ли? Ты хуже всех. Хуже всех на свете. Ты знаешь это? Скотт по крайней мере выглядит виноватым из-за своей идеи. – Из всех глупых планов… – Стайлз ловит себя на том, что уже закатывает рукава. Он смотрит на Дерека, прикидывая, как далеко он сможет пройти, прежде чем тот окажется на расстоянии прыжка. – Я уже говорил, что твои планы – идиотские? Потому что мне кажется, что следует повторять это почаще. Возможно, даже ежедневно. – Обычно у тебя есть предложения получше, – отвечает Скотт. И это правда. Он наблюдает, как Стайлз медленно движется вперёд, к грязной массе зубов и когтей в углу. – Может быть, это была не такая уж хорошая идея. – Немного поздно для подобных выводов. Тебе не кажется? – раздражённо говорит Стайлз, продолжая продвижение. – Стайлз? Стайлз оказывается в прямой зоне видимости Дерека – как будто тот и так не наблюдал за ними беспрерывно, – и при первом же намёке на рычание он собирается смыться отсюда. Не помогает и Скотт, издающий тихие скулящие звуки, словно Стайлз собирается оторвать себе руку, а Скотту предстоит объяснить это шерифу Стилински. Стайлз любит свои руки и очень хочет, чтобы они остались на месте. Он делает несколько шагов, и теперь их с Дереком в самом деле разделяет расстояние в один рывок. Стайлз протягивает руку. Он чувствует себя несколько испуганным и в то же время полным идиотом. А эти две эмоции не слишком хорошо сочетаются друг с другом. Дерек резко вскидывает голову, и Стайлз замирает. Он бросает взгляд на Скотта, задержавшего дыхание у стены. Руки Маккола напряжены, и очень похоже на то, что он хочет сгрести Стайлза назад, и да, спасибо, это блестящее напоминание о том, как опасно происходящее. Хотя Стайлзу становится немного комфортнее от мысли, что Скотт абсолютно точно готов сделать это, наплевав на собственную безопасность. Где-то между вдохом и выдохом Стайлз касается плеча Дерека. Оно скользкое от пота и не такое тёплое, как он себе представлял. Ведь оборотни должны быть тёплыми, так? Стайлз выдыхает и слегка стискивает кожу под рукой. – Эй, Дерек, – беспомощно произносит он, потому что понятия не имеет, что должен сказать, когда один из его… знакомых оборотней совершенно слетает с катушек, рычит и собирается попробовать на вкус стайлзовы внутренности. Для подобного не существует инструкции. Стайлз думает, что если выживет, сможет таковую написать. Лицо Дерека… неправильное. На нём не отражается ни тени узнавания, никаких человеческих эмоций или даже знакомого гнева. И глаза его тоже неправильные, влажные и покрасневшие, с полопавшимися капиллярами и с огромными тёмными зрачками. Его верхняя губа все еще приподнята и обнажает зубы – в данный момент много зубов, – но в основном его глаза и клыки сосредоточены на Скотте. – Я должен его погладить? – спрашивает Стайлз. Да уж, эта фраза в мыслях звучала не так ужасно. Скотт смотрит на него, как на идиота. – Ну что? Прости, но я понятия не имею, как обращаться с дикими оборотнями. И что еще более важно: мы никогда не скажем Дереку, что я спросил, должен ли я его гладить. Никогда. Скотт вздыхает и пожимает плечами – и это, блядь, огромная помощь, спасибо Скотт. Стайлз делает глубокий вдох и как бы поглаживает плечо Дерека, нежно и совершенно не угрожающе. – Без обид, Дерек, но выглядишь ты паршиво. Что за хрень произошла с тобой, чувак? Дерек немного вытягивает голову вперёд, и Стайлз не может ничего с собой поделать, он очень осторожно поднимает руку и зарывается пальцами в волосы Дерека. Они мягкие и колючие одновременно, а у кожи Стайлз замечает непонятные красно-коричневые хлопья. Низкое непрерывное рычание становится тише, а потом полностью затихает. Стайлз сглатывает и продолжает гладить Дерека. – Это хороший знак. Или плохой, – шепчет он, потому что знает, что Скотт сможет его услышать. – Это хорошо, – выдыхает Скотт. – Это определённо хорошо. Стайлз не может сдержать короткий облегченный выдох. Дерек обнюхивает его руку с любопытством и совсем не угрожающе. Но его действия всё равно несколько тревожат. – Если он примется обнюхивать мою задницу, я тебя убью, – шипит Стайлз Скотту сквозь зубы. Скотт издаёт сдавленный, непонятный горловой звук, который можно принять как за сдерживаемый смех, так и за выражение ужаса. Дерек вздёргивает губу в его сторону. И подобное выражение его лица тревожит ещё сильнее. – Почему он не меняется обратно в человека? – спрашивает Скотт с таким видом, будто Стайлз должен знать это. Почему все всегда думают, что Стайлз знает ответы на подобные вопросы? Он не заклинатель оборотней, хотя и продолжает нежничать с одной одичавшей особью. Стайлз пожимает плечами. – Возможно, он всё ещё чувствует угрозу, – предполагает он. – А может, ему нужен своего рода эмоциональный контроль, которого в данный момент ему не хватает. В дальнем конце комнаты скрипят половицы, и Стайлз может отследить передвижения Скотта по взгляду Дерека. Спина Хейла горячая и мокрая от пота. Она вся покрыта грязью и засохшей кровью, и если судить по её количеству, за последние три недели с Дереком происходили вещи похуже, чем просто нож в спине. – Я собираюсь вытащить это, – медленно говорит Стайлз. Дерек смотрит прямо на него, и это несколько стрёмно для такого близкого расстояния, его глаза светятся тёмно-красным, и Стайлз запоздало вспоминает, что не стоит смотреть в глаза собакам. Потому что это может быть принято за приглашение разорвать тебе лицо. Хотя Стайлз уверен, что в данной ситуации думать о Дереке, как о собаке – ни разу не вариант. – Чувак, это мерзко, а ещё он сломан. Какая нафиг разница, оборотень ты или нет, этот обломок просто-таки взывает к какой-нибудь ужасной инфекции, – он поднимает руку, и она замирает у кожи рядом с отблесками металла. Дерек рычит, и тембр его рычания колеблется между предупреждающим и угрожающим. Каждая волосинка на теле Стайлза встаёт дыбом. Стилински более чем уверен, что подберись он хоть чуточку ближе, и Дерек вцепится зубами ему в горло. – Стайлз, – наполненный паникой голос Скотта звучит так, словно Маккол – перепуганная девчонка. И это не прибавляет крепости стайлзовым нервам. – Окей-окей, – Стайлз медленно отводит руку, стараясь быть мужественным и не потерять контроль над своим мочевым пузырем. – Окей. Никаких прикосновений и ужасной рваной раны. Мы оставим эту штуку гноиться. Отлично. Дерек, мои поздравления по случаю твоего очередного жизненного выбора. Который просто потрясающий. Как всегда. Дерек переводит взгляд со Стайлза на его руку, снова на Стайлза, а потом обратно. Когда он убеждается, что Стайлз не собирается трогать железяку в его спине, пока Дерек не видит, то снова успокаивается. – Может, накачать его снотворным, как думаешь? – тихо предлагает Стайлз. – Подлечим его, пока он без сознания? Лицо Скотта кривится от ужаса. – Тебе обязательно говорить подобные вещи там, где он может услышать? Стайлз переводит взгляд с Дерека на Скотта и смотрит на него многозначительно, хотя и не мечтает, чтобы мысленный посыл дошёл до адресата. – Я уверен, что Дерек не понимает ни слова из того, что я тебе сейчас говорю, – осторожно замечает он. – Я даже понятия не имею, действует ли на нас снотворное. К тому же мы не знаем, что уже у него в крови. И я не думаю, что он позволит нам накачать его аконитом. Да и… Посмотри на него. Я абсолютно уверен, что он не обратит внимания на то, что мы попытаемся ему подсунуть. Можно позвонить Дитону, но кроме этого… – Скотт качает головой. – Я не знаю. – Мы не можем просто оставить его здесь! – решительно заявляет Стайлз. Потому что Дерек, честно говоря, совсем не в себе. – Я не думаю, что он в опасности. Было бы лучше просто подождать, пока… пока он не станет самим собой – Думаешь, это произойдёт? Скотт хмуро смотрит на друга, и глубокая складка между бровями сообщает, что он не имеет ни малейшего понятия. Он делает шаг вперед… …И Стайлз ощущает, как неожиданно его обхватывают за пояс и тащат по полу, отчего он пересчитывает коленками половицы, и он абсолютно уверен, что засадил не одну занозу в свои ладони. В итоге он оказывается свернувшимся в клубок под нависшим над ним Дереком. Хватка оборотня настолько сильна, что выбила весь воздух из лёгких Стайлза. Дерек снова рычит, гортанно и глухо, а Стайлз сжимается, словно пружина, готовясь…. К чему-то. – Стайлз! – резко выкрикивает Скотт. И по тому, как он приседает и напрягается, Стайлз с уверенностью может сказать, что его друг собирается совершить очередную удивительную глупость. Глупость, из-за которой Стайлз был бы реально тронут, потому что Скотт действительно лучше всех, но… Но это не изменит того факта, что Скотту вырвут горло, если он попробует геройствовать, а это недопустимо. – Оставайся на месте, – говорит Стайлз, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно, но выходит как-то полузадушено. – Не двигайся, просто не двигайся. Скотт, слава богу, прислушивается к совету, хотя и с явной неохотой. И это только потому, что Скотт доверяет лучшему другу. Стайлз же не уверен, что он сейчас сам себе доверяет. Дерек учащенно дышит, и он весь мокрый от пота. А ещё от него несёт мертвечиной. Он подтаскивает Стайлза ближе, сжимая руку вокруг него ещё сильнее, грозя окончательно перекрыть кислород, потому что Скотт всё ещё выглядит так, будто собирается что-то натворить. Стайлз спиной чувствует вибрирующий рык Дерека, и это чертовски пугает. – Святые угодники… серьезно, Дерек? Дай мне хотя бы вздохнуть! – и уже Скотту: – Скотт! Назад! Иначе он меня раздавит. Скотт делает шаг назад. – Дерек, – Стайлз бьёт Хейла по руке кулаком, и на мгновение даже не может поверить, что сделал это. Но тут Дерек ослабляет хватку, и этого достаточно, чтобы у Стайлза подкосились колени, но не достаточно, чтобы выскользнуть из захвата. Стайлз с чувством матерится. – Я не твоя жевательная игрушка, – хрипит он. – Стайлз? – У нас тут всё хорошо, – слабо выдаёт Стайлз, и это… наверное, правда? Он очень осторожно поворачивает голову, чтобы убедиться. Дерек не выглядит безобидным. Скорее, он похож на злую собаку, загнанную в угол, которую так часто пинали ногами, что теперь она кусает всё, что приблизится. Всё, кроме Стайлза, по-видимому. – Поздравляю, ты стал его любимчиком, – говорит Скотт, его голос звучит так, словно он не знает, радоваться, теряться или пугаться. – Ура, – отвечает Стайлз с полным отсутствием энтузиазма. Он предпринимает ещё одну осторожную попытку. – Давай, Дерек, отпусти меня. Скотт не собирается меня убивать. Дерек рычит, но Стайлз, наконец, может выкрутиться из захвата без каких либо страшных последствий. Стайлз бросает взгляд на свою рубашку, выпачканную руками и подбородком Дерека, и морщит нос. – О боже! – затаив дыхание, говорит Скотт. Будто не одному Стайлзу сейчас страшно до усрачки. – Вау… Да… Мне это не понравилось… Вообще, – Стайлз осторожно делает пару шагов. Дерек пытается перетащить его обратно или совершить ещё что-то жуткое. Скотт выглядит не слишком уверенно, решая, стоит ли потянуться и дотронуться до Стайлза или нет. – Он пришел домой, так? Это же должно что-то значить, – эмоции Скотта сменяются от страха до надежды и энтузиазма с такой скоростью, что это почти смешно. – Не совсем, – отвечает Стайлз. – В смысле… Бывает же, что собаки возвращаются на место, где им было плохо. Так что я бы не рассчитывал на многое. – Я не могу и дальше здесь оставаться. Мама скоро будет дома, – Скотт выглядит обеспокоенно. Удивительно, как ему удаётся поставить рассерженную мать и порванное Дереком горло в одну и ту же непонятную категорию. – Я не должен хотя бы выглядеть так, будто шатался где-то всю ночь. Я не хочу получить домашний арест из-за происходящего. Твой отец… – … Работает в утреннюю смену, – заканчивает Стайлз, и чем чаще он повторяет эту фразу в последнее время, тем менее виноватым он себя чувствует. – Он должен был уже уйти. Стайлз внимательно смотрит на виноватое лицо Скотта и мгновенно всё понимает. Ему не нравится то, что он видит, совсем, но он понимает. И ему некого винить, кроме себя. Нужно поменьше болтать. Особенно о том, что имеет сомнительную и сверхъестественную природу. – Ты хочешь, чтобы я остался с Дереком, да? – он понимающе кивает. По крайней мере Скотт выглядит виноватым. – Просто убедись, что никто не придёт. Дерек к этому сейчас явно не готов. – Напротив, я думаю, что он более, чем готов. Просто общение, вероятно, не будет включать в себя разговоры. Укусы, нанесение телесных повреждений, кровь, шум, ну и, может, разговоры. Немного. – И это всё ни в коем случае не закончится плохо для нас, – Скотту нельзя позволять использовать сарказм. Он никогда не знал в нём меры. Стайлз знает, что загоняет себя в клетку. Он это знает. – Просто чтоб ты знал, если Дерек решит съесть мои внутренности, пока тебя не будет, мы официально больше не друзья. Теперь Скотта явно гложут сомнения насчёт ухода, словно он и правда боится, что может вернуться и обнаружить внутренности Стайлза и правда съедеными. Стайлз решает, что пора возненавидеть лучшего друга. Ну, ненадолго. – Принеси чего-нибудь поесть. Что-нибудь, что пахнет вкусно, и не так, как мое юное, податливое тело. И кое-что из одежды, наверное. Я думаю, что одежда сейчас неплохо бы на нём смотрелась, – предполагает Стайлз. – Не похоже, что он в настроении одеваться. – …Это заставило бы меня чувствовать себя хоть немного лучше. Потому что я, как правило, требую как минимум шикарный ужин прежде, чем позволить кому-то прижаться ко мне голым телом. – Тут, наверняка, должно быть что-то из одежды, – Скотт машет в сторону лестницы наверх, куда Стайлзу ну совсем не хочется идти, на случай, если там провалится пол, или ещё что-нибудь подобное. – В смысле… Раньше он тусовался тут и исчез в спешке, так что… – он пожимает плечами. Скотт наблюдает за Стайлзом всё время, пока отходит к двери. Маккол виновато морщится из-за того, что ему приходится оставить Стайлза. И когда он уходит, осознание чудовищности ситуации сваливается на Стайлза свинцовой тяжестью. – Вот дерьмо! Стайлз решает, что первое, что они должны сделать – это не поиски одежды. Стайлз уверен, что Хейл снова провёл в дом воду, и совершенно очевидно, что Дереку не стоит оставаться в подобном виде. Это отвратительно. Но Стайлз понятия не имеет, позволит ли Дерек отвести его в душ, или это действо превратится в катастрофу типа купания собак. Дерек пахнет так, словно его протащили через скотобойню, а затем высушили, и Стайлз знает, что не сможет справиться с этим запахом. Он задаётся вопросом, как с ним справляется Дерек? Ведь для него запах должен быть в тысячу раз хуже. Хорошо, что Скотт ушёл, потому что некому попенять Стайлзу, насколько глупа и опасна его затея. Ему не составляет труда представить, как вытянулось бы лицо Скотта, если бы тот узнал, о чём думает Стайлз. Макколу точно бы свело челюсть. Хотя, наверное, он это заслужил. Стайлз подхватывает Дерека под руку и очень осторожно тянет. – Окей… хм-м-м… Ну давай… Идём. Он несколько раз подталкивает Дерека и понимает, насколько ему везет: без участия самого Дерека Стайлз не смог бы его даже с места сдвинуть, но Хейлу, кажется, любопытно или, может, ему просто было скучно в углу комнаты, так что он послушно следует за Стайлзом. Дерек поднимается за ним по лестнице, не выражая недовольства. Стайлз думал, что с лестницей могут возникнуть проблемы, но Хейл только глубже вгоняет когти в дерево и преодолевает по три ступеньки за раз. Дерек запросто поддаётся, когда Стайлз заталкивает его в ванную. И это тоже неожиданно. Хотя в итоге это может оказаться самой лёгкой частью. Стайлз абсолютно готов – ну, наверное – к размахиванию руками, рычанию, гневному протесту и, возможно, к лёгким физическим повреждениям. Да, он ожидает и подобного. Дерек же не делает ничего из вышеперечисленного. Вода падает вниз с громким стуком, но Дерек только отклоняет голову от потока. Он выглядит диким и несчастным. От этого как-то тоскливо и ужасно. Стайлз почти чувствует себя виноватым. Но на фоне белых стен стекающая грязная вода смотрится особенно стрёмно. Кровь, куски кожи и комья земли… И что-то, напоминающее мелкие осколки костей, точнее Стайлз знать не хочет. Ему хватает и секунды, чтобы понять: если он собрался помогать, то ему придётся сделать нечто большее, чем просто побрызгать водой из душа. Главным оказывается только начать, а потом, после того, как он отмывает один участок тела Дерека, он уже не может остановиться. Это чувство сродни ужасному принуждению. Основной недостаток теперь по большей части чистого Дерека – это то, что теперь он выглядит значительно более голым. Серьёзно, слишком много обнаженки. Стайлз пытается смотреть на него так, чтобы одновременно не видеть. И это реально трудно, учитывая, что Стайлз его моет. Так что он пробует концентрироваться на наиболее безопасных частях тела, иногда бормоча извинения и обещая стереть происходящее из памяти. Ну, по крайней мере он очень постарается это забыть. И если кто-то спросит, что он делал в полпятого утра в субботу, то можно сказать, что он мыл Дерека Хейла. Такова теперь жизнь Стайлза Стилински. Дерек мокрый и тихий, лишь слабо фыркает, когда шампунь попадает ему в глаз. Но в основном он не выражает недовольства. – Я и понятия не имел, что ты можешь быть ещё менее разговорчивым, чем обычно, – говорит Стайлз, изо всех сил сопротивляясь желанию сотворить какое-нибудь нелепое баловство с волосами Дерека, пока все они в мыльной пене: они ведь прямо перед Стайлзом, и он уже запустил в них свои пальцы. Вместо этого он наклоняет голову Дерека под струи воды, отчего волосы разглаживаются и вновь становятся тёмными. Дерек слегка вздрагивает, когда вода стекает по лезвию ножа, всё ещё торчащего из его спины, и Стайлз вздрагивает за компанию. – Дерек, ты должен позволить мне вытащить нож. Стайлз смывает грязь с его спины и машет в сторону блестящего куска металла. Он мимикой и жестами изображает, что хочет вынуть нож из спины Дерека, но тот просто внимательно смотрит на него. Хорошо, окей, он и правда не понимает ничего из того, что пытается донести до него Стайлз. – Окей, серьёзно, я просто сделаю это, – Стайлз кладёт руку на лопатку Хейла. Спина под его ладонью дёргается, и Стайлз слышит тихое ворчание, зарождающееся в дерековом горле. – Тише-тише, всё в порядке, я просто вытащу это из тебя, и ты почувствуешь себя гораздо лучше, я обещаю. Ворчание стихает, и Стайлз движется ближе. – Я сделаю это так быстро, как только смогу, если ты пообещаешь не есть меня. Хорошо? Что-то типа взаимного обещания причинять друг другу как можно меньше боли. Потому что ты сможешь исцелиться от раны, нанесённой этим ножом, но я не смогу исцелиться, если ты меня покусаешь. Ну, ты в курсе. Ты же понимаешь это, когда не разгуливаешь в роли оборотнической версии Тарзана? Металл скользкий от крови и воды, а кожа постоянно пытается исцелиться, прорезаемая острым ножом при каждом движении Дерека, каждый раз, когда его плечи вздымаются при дыхании. Металл почти невозможно зацепить, а Дерек ревет как медведь и, вполне возможно, собирается развернуться и вцепиться зубами в горло Стайлза. Тоже вариант. О боже, пожалуйста, любой из вариантов, кроме этого. – Не ешь меня, – осторожно говорит Стайлз, прекрасно понимая, что его голос далеко не такой спокойный и расслабленный, как хотелось бы. – Не ешь меня. У нас с тобой всё круто. Я всего лишь собираюсь вытащить из тебя этот грёбанный кусок металла, – Стайлзу наконец-то удаётся зацепить лезвие, кончики его пальцев все в крови – старой, запёкшейся и одновременно в свежей. Он тянет лезвие на себя, через слои мышц и кожи, но чёртова железяка не поддаётся. Она явно намерена остаться внутри навечно. Дерек низко рычит, и Стайлз не знает, стоит ли тянуть дальше или лучше отойти на безопасное расстояние. Но он никогда не был хорош в принятии решений, касающихся чувства самосохранения, поэтому он продолжает попытки. Нож выходит дюйм за дюймом, омываемый кровью. – Меня не стошнит, – бормочет Стайлз себе под нос. Он не особо уверен, что это не ложная бравада, потому что его хирургическая процедура длится гораздо дольше, чем он рассчитывал. Нож, похоже, обломан возле самой ручки. Стайлз приходит в ужас от мысли, что эта штука могла перемалывать рёбра и лёгкие Дерека несколько часов или дольше. Может быть, дней. – Меня не стошнит, – голос Стайлза звучит хрипло и отстраненно. И вот, наконец, всё закончено. У Стайлза в ладони тяжелое лезвие, горячее и скользкое. Он инстинктивно отбрасывает его куда подальше и слышит звенящий стук возле одной из стен. – Вот видишь, мы справились. Я же тебе говорил, – Стайлз чуть толкает Дерека так, чтобы вода могла промыть рану, которая уже исцеляется. Кожа срастается прямо на глазах. Он на секунду оставляет Дерека и тычет пальцем в один из обугленных шкафов. – Окей, так… У тебя же есть полотенца, да? Они должны у тебя быть, где ты их держишь? Наверное, где-то подальше от всего сгоревшего, потому что иначе они бы уже… Стайлза перебивает звук скользящей по плитке кожи. Раз, и лицо Стайлза всё покрыто водой, а Дерек уже покинул ванную и удаляется прочь, оставляя за собой мокрые следы. Он весь покрыт капельками воды, и у него охрененная задница. Стайлз сегодня на такое не подписывался. Совершенно точно нет. В итоге он всё же находит сваленные на стул в одной из спален спортивные штаны. Дерек сопротивляется идее натянуть на него штаны. Это похоже на попытки надеть на кошку платье. На очень сильную шестифутовую кошку. Естественно, штаны не пережили подобного опыта, что весьма унизительно для всех участников этого действия. С Джексоном когда-то было гораздо проще. Хотя тот, честно говоря, вообще был без сознания. *** Приход Скотта сопровождается жутким шумом. Стайлз не знает, ради чего тот это делает, ведь Дерек и так уже минут пять скалится на входную дверь. Стайлз сам впускает Маккола, потому как не совсем уверен, что Дерек помнит, как пользоваться дверной ручкой, а руки Скотта заняты. Первым делом Скотт косится на Дерека, вероятно, пытаясь убедиться, что тот не собирается его сожрать. Но Дерек просто продолжает скалить зубы, и Стайлзу нравится думать, что это выражение самодовольного презрения, как если бы Дерек уже доказал, что он может порвать Скотта на мелкие кусочки, если захочет. Скотт рассматривает Дерека поверх сумок. Ему требуется всего секунда, чтобы понять, что изменилось. – Он чистый. Как, чёрт возьми, тебе это удалось? И… Охренеть, ты вытащил нож! – сумки выскальзывают у Скотта из рук: от шока он не способен их удержать. Стайлз перехватывает сумки. – Ты с ума сошёл?! Он мог убить тебя. – Эй, ты бросил меня с грязным оборотнем, в котором застрял нож. Чувак, что, ты думаешь, я должен был делать? Наши с тобой навыки принятия решений явно различаются. – Он всё ещё голый, – замечает Скотт. – Я не волшебник, – со вздохом говорит Стайлз. – Хотя это стояло всего лишь третьим пунктом в моём списке. Я пытался надеть на него штаны. Никто из нас двоих не вышел из этого с незадетой гордостью, так что, думаю, мы оба просто притворимся, что этого не было, – он смотрит на Дерека. – Ладно, я притворяюсь, что этого не было. Подозреваю, Дерек считает, что он вроде как победил. – Не уверен, что хочу это знать, – качает головой Скотт. – А ты и не хочешь, – уверяет его Стайлз. – Поверь мне. А касаемо того, что он меня не съел… О да, спасибо, это ведь именно ты оставил меня с альфа-оборотнем, который в данный момент думает, что он – дикая зверушка. Скотт подходит достаточно близко, чтобы начать разбирать сумки, которые Стайлз сгрузил на кухонный стол. И этого, по-видимому, достаточно, чтобы оскал Дерека превратился в рык. – О, цыц! – Стайлз машет рукой в сторону Дерека, даже не глядя на него. – Он принёс тебе еду. А мы не рычим на людей, которые приносят нам еду. Дерек всё ещё порыкивает, но теперь звук тише и означает больше недовольство близостью Скотта, чем реальную угрозу. Скотт боковым зрением таращится на Стайлза в замешательстве, словно понятия не имеет, как у Стайлза всё так получается, и Скотта беспокоит, что он сам не знает как. Он дуется, и весь его вид говорит: «Эй, среди нас двоих именно я – оборотень. Как ты умудряешься так много знать?» – Ты принёс всё, что я просил? – Рябиновый пепел, да, – Скотт роется в одной из сумок в поисках прочной склянки, которую он взял у Дитона. – Для чего он тебе? Стайлз вертит банку в руке. – Я собираюсь взять дом в кольцо из пепла. Полагаю, последнее, что нам нужно, это голый дикий оборотень, который, ко всему прочему ещё и не в себе, бегающий по лесу и кидающийся на всё, что как-то не так, по его мнению, выглядит. Это позволит нам не привлекать излишнего, не нужного нам внимания. Честно говоря, не думаю, что Дерек хочет, чтобы подобная запись красовалась в его личном деле. – Он не оценит, если ты запрешь его в ловушке. Стайлз морщится. – Да, знаю, я могу представить, как это может быть не круто. Но не так уж плохо, если учесть, что сейчас его умственные способности откровенно лажают. Вряд ли Дереку понравится прийти в себя в тюрьме за массовые убийства или, ещё хуже, за непристойное обнажение в общественном месте. Ну, я так полагаю. Скотт как-то беспомощно обмякает и тяжело наваливается спиной на один из шкафчиков. – Серьёзно, почему вся эта хрень продолжает происходить с нами? Мы же не бросаем клич, созывая к нам всякую сверхъестественную ерунду. Быть оборотнем и без того достаточно сложно, так что я совсем не готов ко всем этим событиям. Как к такому вообще можно быть готовым? Стайлз качает головой. Из его рта вырывается звук, один в один похожий на смех. Но совершенно точно не смех. – А мы и не должны. Мы – подростки, мы не должны сталкиваться со всем этим дерьмом. Мы должны забивать на домашку, напиваться в лесу, сходить с ума по девчонкам и выяснять, кто же сломал приставку X-box. Вместо этого у нас дикие оборотни, ведьмы и ещё психованные охотники, рубящие людей надвое, – Стайлз пожимает плечами. – Неужели ты считаешь, что я согласен со всем этим? Я просто кручусь как могу, пытаясь получить как можно меньше травм. Все нервные срывы будут позже, когда я запрусь в собственной ванной, – он снова издаёт ещё один не-смешок. Скотт внимательно смотрит на него несколько долгих тревожных секунд. – Знаешь, без тебя бы я постоянно лажал, – наконец с чувством сообщает он. – И всё же ты оставил меня с Дереком, – напоминает ему Стайлз. – Ты ему нравишься, – протестует Скотт. – А я нет. – Ты ужасный человек. Тебе повезло, что ты уже мой лучший друг, – да, так и есть, потому что Стайлз удивительный, и он не отказывается от своих друзей. Скотт вздыхает и улыбается по-идиотски. Той самой улыбкой, которую Стайлз просто не может ненавидеть. – Давай посмотрим, что ты там притащил. Скотт принес стейк, и Дерек четко это знает, потому что он вдруг вскакивает и толкает Стайлза в спину со всем энтузиазмом того, кто думает, что он главный, но не имеет возможности выразить это словами или хотя бы объяснить на пальцах. Стайлз отталкивает его локтём. – Ну нет. Люди, которые понимают, как снять упаковку, едят первыми. Скотт косится на него с сомнением. – Технически Дерек по-прежнему альфа. Или, вернее, он так думает. Даже при том, что он не делает то, что должен, – говорит он неловко. – Я не думаю, что нам удастся поесть, пока он не закончит. – Чувак, – Стайлз смеётся и качает головой. – Нет, так не пойдёт. Я умираю с голоду. Умоляю, скажи, что ты принёс что-то, что не покрыто кровью? Скотт достает огромный пакет чипсов и сэндвич и выкладывает их на стол. – Вот именно поэтому мы и друзья, – замечает Стайлз. Скотт достаёт один стейк из упаковки и растерянно его разглядывает. Да уж, нет ничего смущающего в том, как Дерек смотрит на мясо, но Скотт подозревает, что если бы не Стайлз, Дерек бы давно сожрал стейк, заодно прихватив большую часть скоттовой руки. – И как я должен… ммм… – Скотт дурашливо машет куском туда-сюда. – Ты можешь просто кинуть его на пол, – предлагает Стайлз, пожимая плечами. – Это вроде как отвратительно, – замечает Скотт. – А что ты предлагаешь? Может, выдать ему тарелку и столовые приборы? – Стайлз указывает в сторону Дерека, уже отчасти испортившего когтями пол на кухне. Вернее, то, что от этого пола осталось после пожара. Скотт вздыхает, бросает стейк на пол в другую часть кухни и выглядит при этом совершенно смущенным. И оба они смотрят на происходящее с каким-то ужасом и одновременно интересом. – Знаешь, – начинает Скотт, – на самом деле я никогда не боялся Дерека, но теперь я даже не уверен, что когда-нибудь смогу без смеха посмотреть ему в лицо. – Я знаю. Это какое-то безумие, – беспомощно кивает Стайлз. Дерек издаёт пугающий рык, словно напоминая Скотту, что если тот вздумает забрать недоеденный стейк назад, Дерек съест заодно и Скотта. Рычание прекращается, когда Маккол достаёт из сумки ещё один кусок мяса, и превращается в выжидательный скулёж. Стайлз фыркает и не может сдержать смешок. Хотя, когда он сам открывает пакет с чипсами и начинает их есть, Дерек подходит достаточно близко, бьёт его по ноге и открывает рот с видом «Эй, а что ты ешь, и почему у меня такого нет? Я тоже хочу это!». – Боже мой. Ну хорошо, – Стайлз вытаскивает одну чипсину из пакета и протягивает её… Ну конечно, он должен был раньше понять, что это самый быстрый способ изгваздать всю руку в слюнях и соке от стейка. Хотя, если быть справедливым… Кажется, Дерек не особо оценил всю прелесть чипсов. Скорее всего, Скотт – фрик и единственный оборотень, который тащится от дешевых закусок с химическими сырными вкусовыми добавками. Так что да, Дерек оставляет им их дрянные чипсы, а они оставляют Дереку стейк, который, кажется, радует его гораздо больше. Все счастливы. Стайлз излагает свой план установить рябиновый барьер вокруг дома, и Скотт совсем не протестует, потому что он следовал вполне успешным планам Стайлза в течение последних десяти лет или около того. Хотя Стайлз ещё не полностью уверен в своих будущих действиях. – Сколько времени пройдёт, пока он не вернётся в нормальное состояние? Сможет ли он вообще к нему вернуться? И что делать, если его мозг совсем повреждён? Безвозвратно? Стайлз даже не задумывается о возможности, что Дерека больше нет, и эта оболочка – всё, что осталось. Он не хочет думать об этом. – Конечно же, он сможет вернуться к нормальной жизни. В смысле, я уверен, что он все еще там. Он – по-прежнему Дерек. – Я мог бы попросить Дитона осмотреть его. От этого предложения Стайлз ощущает странное недовольство, хотя точно не уверен почему. – Я не знаю, как Дерек отреагирует на Дитона. – А если он останется за барьером? – Думаю, для начала следует проверить прочность барьера. Мы не должны безоговорочно доверять безопасность окружающих моей способности сходу во что-то поверить. Ты же помнишь, у меня концентрация внимания как у счастливого щенка. – Почему нет? В прошлый раз ты создал барьер, и он оказался полностью рабочим. Вера Скотта в своего друга – это нечто. И Стайлз не совсем уверен, что заслуживает подобного доверия, хотя и не собирается говорить это вслух. – Тебя тогда чуть не убили, – напоминает он. – Просто знай… Я против того, чтобы тебя убивали. Любым способом, – Стайлз вздыхает. – Но да, если хочешь, расскажи Дитону, что происходит. Просто спроси его, что он думает, хорошо? Они оба смотрят на Дерека, который устроил из мяса на полу кровавый беспредел. И убирать этот беспорядок, по всей видимости, придётся Стайлзу. Дерек охраняет последний кусок и поглядывает на Стайлза так, словно собирается оставить мясо ему, отчего Стайлз ощущает себя получившим весьма щедрое предложение. – Нет, ешь свой стейк сам, а я обойдусь своими вкусными сырными чипсами, на твою еду я не претендую. Скотт закидывает сумку на плечо, и Стайлз приобнимает его одной рукой. Дерек издаёт низкий глухой рык, словно думает, что Скотт может попытаться украсть Стайлза или что-то вроде того. – Мне правда хочется, чтобы он прекратил себя так вести, – сетует Скотт. – Мне кажется, он запечатлелся на мне, как новорожденный утёнок. – Нет, чувак, скорее это ты для него как новорожденный утёнок, – фыркает Скотт на ухо Стайлзу. Фууу… Стайлз думает, что это звучит жутко. И совершенно точно неправда. – Ты жесток, мой друг, – отвечает он. Скотт смеётся и обнимает его в ответ. – С тобой тут всё будет в порядке? – Да. Я не буду больше вытаскивать ножи или совершать другие резкие движения, из-за которых Дереку может захотеться меня съесть, клянусь. Чуть позже я разберусь с рябиновым кругом и попытаюсь его удержать по крайней мере вокруг дома. Конечно, я знаю, что этот дом – не самый лучший вариант, чтобы запереть тут Дерека, тем более сейчас, когда у него не всё в порядке с головой. Ужасные воспоминания могут вернуться, но это единственное подходящее знакомое место. К тому же здесь, в лесной глухомани, нет наблюдательных соседей, которые могут позвонить в полицию с сообщением о голом рычащем мужчине, топчущем газон. Ну и да, мой отец – полицейский, и я совсем не готов быть пойманным отцом в компании с голым Дереком Хейлом. Скотт кивает, словно понимает, насколько хреновым может быть подобное развитие событий. – Пиши мне… Ну… Скажем, каждую пару часов, – он не добавляет «если не напишешь, я решу, что тебя съели», но это вроде как предполагается условиями задачи. – Хммм… Хорошо. Когда Скотт уходит, Стайлз делает всё возможное, чтобы убрать останки мёртвой коровы с рук и лица Дерека, используя влажную ткань, которую нашёл возле раковины. После он решил приспособить эту же тряпку, чтобы отмыть пол. Его попытки убраться ни к чему не приводят. Он только размазывает кровь, сажу, куски битого кафеля, штукатурку и пыль по полу. Этот дом – одно сплошное напоминание о печали и трагедии, и никакие усилия никогда не смогут этого изменить. Стайлз берёт банку с рябиной и выходит наружу. Дерек следует за ним, и почему-то на улице он смотрится ещё более голым. – Ты понимаешь, что вроде как нарушаешь общественные законы о непристойном поведении? – бормочет Стайлз. – И теперь я вижу гораздо больше, чем тебя, наверное, устраивает. Я чувствую, что должен извиниться, но, чувак, ты же даже не пытаешься вернуться. Он обходит дом и идёт к линии деревьев: так должно остаться достаточно места, чтобы Дерек не чувствовал себя в доме как в ловушке. Дерек следует за ним по пятам, издавая странные горловые звуки, которые Стайлз не может идентифицировать. Он понятия не имеет, означают ли они желание Дерека поиграть, или он боится, что Стайлз собирается убрести в лес сам по себе. Когда Стайлз заканчивает, он очень осторожно делает шаг за линию, потом ещё один. Дерек пытается следовать за ним и… останавливается. Он моргает, делает два шага назад и принимается злобно рычать на пустое место между ними. – Хорошо-хорошо, я просто проверял круг, – Стайлз снова перешагивает линию и протягивает руки, чтобы показать Дереку, что тот снова может к нему приблизиться. Дерек вцепляется когтями в стайлзову рубашку, едва цепляя кончиками кожу, и Стайлз тянет его обратно в дом. – Ты как ребёнок, не желающий, чтобы его оставляли одного, – говорит ему Стайлз. * Дерек не спит, и Стайлзу приходится бродить за ним из комнаты в комнату, натыкаясь на нагромождения всякой всячины, потому что он не может видеть в темноте в отличие от некоторых. Это выматывает, и он боится, что Дерек никогда не устанет. Тогда Стайлз просто рухнет в первом попавшемся коридоре, который пахнет обугленной древесиной. Кажется, Дерек водит его по дому, словно намерен что-то ему показать. Все эти агрессивные толчки, дырки в рубашке Стайлза, появляющиеся от когтей после каждого такого толчка, и неожиданные наскоки сзади, которые заканчиваются странными попытками Дерека понюхать его за ухом. . В конце концов Стайлз засыпает на старом заплесневелом диване раньше, чем успевает задуматься, насколько это хорошая идея, а вокруг все еще бродит одичавший Дерек. Стайлз просыпается в полной темноте. Во рту ощущение, будто там нагадили кошки. И он понятия не имеет, где Дерек. Стайлз встаёт и бредёт туда, откуда они пришли ранее. Он не слишком волнуется, высматривая в темноте красные огоньки глаз или много, много обнаженного тела. Ну, или стука когтей по дереву. Как в фильме ужасов, только без криков. Наконец он находит сжавшегося в комок Дерека на лестнице. На полуразломанном, испачканном участке обгорелого дерева, и желудок Стайлза сжимается, когда он понимает, что это такое. Он бесшумно подходит к Дереку, хотя прекрасно знает, что тот его слышит. Стайлз осторожно кладёт руку на обнаженное плечо, но Дерек вообще никак не реагирует. Стайлз не знает, как долго Дерек здесь находился, но его кожа холодная. Он позволяет своим пальцам скользнуть по дерековому загривку и легонько его сжать. – Знаешь, это не лучшее для тебя место. Дыхание Дерека слишком тяжелое, словно он на грани чего-то огромного и страшного. Стайлз точно не уверен, стоит ли довести его до крайности или попытаться успокоить. Оба решения кажутся ужасными, но Стайлз думает, что сможет защитить Дерека, если уведёт с этого места. – Дерек, – Стайлз дергает его за руку, но Дерек недвижим, как застывшая в страдании статуя. – Давай, чувак, ты не хочешь быть здесь, не тогда, когда у тебя нет возможности закрыться от чувств. Стайлз снова тянет его, и Дерек поддаётся, позволяя отбуксировать себя обратно в комнату. Дерек не устраивается на месте, а просто мечется из угла в угол, иногда задевая Стайлза, на что тот в ответ слегка его поглаживает, не переставая зевать. Стайлз не собирался спать, но уже около трёх утра, и он всё же отключается. На этот раз в скрипящей полуразрушенной разворошенной кровати. Когда он просыпается, за окном уже позднее утро. Дерек рядом, наблюдает за ним, положив подбородок на рваное покрывало. Одежда Стайлза пахнет дымом. * Стайлз уходит домой довольно надолго, чтобы принять душ и переодеться. А еще примять и разбросать кое-какие вещи, чтобы его отец убедился: Стайлз побывал дома, а не помер где-нибудь в лесу. Этого явно мало, но сейчас он не хочет чувствовать себя виноватым. Он даёт себе обещание на будущее, что всё станет лучше, что он будет проводить больше времени с отцом, что найдёт способ поменьше врать, не избегая разговоров. Но сейчас… Сейчас ему нужно быть с Дереком. Он пишет смс Скотту, когда выходит из душа, а в его голове уже почти сформировалась очередная идея. * Когда Стайлз возвращается, Скотт уже ждёт его, прислонившись к дереву рядом с рябиновым кругом, а на его плече болтается рюкзак. Со стороны дома доносится низкое горестное рычание. Стайлз понимает, что как-то не подумал о последствиях, когда оставил Дерека одного. Дерек ведь не мог выйти из круга. На самом деле не имело особого значения, если бы Дерек разворотил сам дом. Дело в другом. Он остался один, в доме, в котором произошло столько страшного… Стайлз не подумал, что могло бы случиться. – Даже без барьера он бы меня не впустил без тебя, – жалуется Скотт. – С ним всё по-прежнему? – Стайлз старается выглядеть не так разочарованно, как он себя чувствует. – Я надеялся, что время, проведённое в этом доме, переключит в его голове рычажок на отметку «быть человеком». Скотт вздыхает, качает головой и пожимает плечами. – Он что, рычал всё время? – спрашивает Стайлз. – Он почти прекратил, когда услышал твоё приближение, – отвечает Скотт. – Я знаю, что часто жаловался на обычного Дерека, но, чувак, этот мне нравится еще меньше. – Он сошёл с ума и думает, что ты страшный оборотень, – произносит Стайлз с такой интонацией, что Скотт не может не скорчить ему в ответ недовольную рожицу, означающую «Ты такое дитё». Но чья бы корова мычала, так что Стайлз не собирается заострять на этом внимание. – Ты должен быть польщен. Скотт не выглядит польщенным. Вообще-то, Стайлз думает, что сам бы он обрадовался, если бы кто-то решил, что Стайлз Стилински – страшный оборотень. – Мне шестнадцать. И я не хочу, чтобы моя жизнь была полна подобным сумасшествием. Стайлз хочет возразить, что сейчас Скотт знает, каково это. Но он может распознать этот особый аромат гнева. Он исходит от тоски из-за собственного бессилия. – Эллисон всё ещё не хочет тебя видеть, да? Скотт смотрит на Стайлза, а потом вздыхает и вновь закидывает на плечо рюкзак. – Я вернусь примерно к шести. Стайлз не знает, то ли он должен разозлиться, то ли ещё что… В любом случае что за фигня? – Чувак, серьёзно? Ты снова сваливаешь? – Я встречаюсь с Айзеком, мы попытаемся решить, что нам делать, пока Дерек… ну, ты понимаешь. Это нелегко, я, вообще-то, не альфа и знаю даже меньше, чем Дерек. Но я думаю, что это помогает бетам. Ну, если есть кто-то, кто может быть главным. Хотя… я не слишком в этом хорош. Но я думаю, что лучше уж так, чем просто бросить их самих справляться со всем происходящим, – пожимает плечами Скотт. – Почему я должен возиться с Дереком? Почему я всегда должен с ним возиться? – возмущается Стайлз. Скотт беспомощно пожимает плечами, разворачивается и уходит. Раньше, чем Стайлз успевает драматично вздохнуть. Оборотни ужасны. – Знаешь, у меня есть собственная жизнь! – кричит Стайлз Скотту вслед, хотя и не уверен, насколько его лучший друг далеко и услышит ли он. Боже! Она ведь есть? Жизнь, состоящая не только из оборотней и их безумных проблем? Как только Дерек видит Стайлза, он демонстрирует крайнюю обиду, словно Стайлз предал его, свалив на три часа. Но когда он усаживается на диван, Дерек наваливается сверху на его ноги, фиксируя Стайлза на месте. Дерек жалобно порыкивает и принимается обнюхивать его, и это несколько… некомфортно. Может быть, Дерек его даже облизывает, Стайлз не может сказать точно – мешают волосы, – но ощущается это именно так. – Приятель, ты весишь целую тонну, – говорит Стайлз и неловко похлопывает Дерека по спине, потому что не знает, понимает ли тот вообще концепцию ухода-возвращения. У Стайлза нет степени по психологии животных. Не то чтобы Дерек был животным, не совсем. Чёрт, это сбивает с толку! Волосы и спина Дерека покрыты штукатуркой, и Стайлз отряхивает её и выбирает из волос маленькие частички. – Какой ерундой ты тут занимался? Катался по полу? Я ушёл всего на три часа. У меня есть своя жизнь, не касающаяся оборотней и их проблем, и я весь день пытаюсь это всем втолковать. Но… Эй, пока ты тусовался здесь, я кое-что тебе принёс. Когда Стайлз сказал Скотту, что тот должен принести, Скотт посмотрел на него как на больного. Ну да, возможно, когда Стайлз объяснял свою задумку, она звучала глупо, но он всё равно считает, что стоит попробовать. Он хлопает Дерека по спине, пока тот не поворачивается, обращая внимание на Стайлза. – Ты не животное, Дерек. Ты это знаешь, я это знаю. Значит будем действовать исходя из этого предположения и попробуем вычленить золотую середину, окей? Мне плевать, что думает Скотт, но это потрясающая идея, и ты оценишь её по достоинству. Конечно, когда сможешь понять всю степень её прекрасности. А может и не оценишь: будешь свирепо сверкать на меня глазами и рычать о том, что это не моё дело, я не знаю. Ворчун, ты такой ворчливый. Дерек мычит – одобрительно, как кажется Стайлзу, – и тычется носом в стайлзову толстовку. За это Стайлз гладит его по голове. – Знаешь, я даже понимаю тебя. Это как находиться в постоянном напряжении. Я осознаю трагичность истории. Но тебе нужно завести друзей. Мы можем быть друзьями. Думаю, мы уже вроде как друзья. Но я делаю девяносто пять процентов работы. Ты не можешь направлять все свои усилия лишь на спасение наших жизней. Хотя это, по правде говоря, замечательно, но ты не можешь всю оставшуюся жизнь быть асоциальным. Ты должен… расправить свои крылья, как бабочка, иногда здороваться, может быть, пригласить кого-нибудь в кафе выпить с тобой чашку кофе, пошутить, не пугая, когда шутка звучит так, словно ты совершенно серьезен, а нормально пошутить. И еще улыбка, ты мог бы научиться улыбаться. Я видел, как ты изображал фальшивую улыбку, так что я знаю, что ты имеешь представление, как именно нужно улыбаться. Стайлз вылавливает из пакета, который дал ему Скотт, красочные массивные книги. На обложке одной из них – воздушные шарики. Стайлз открывает её; страницы плотные, заполнены яркими картинками и крупным текстом. Он укладывает книгу на колени, прямо перед лицом Дерека, надеясь, что тот заметит книгу. В конце концов, ради этого всё и затевалось. – У Джона есть красный шар, – читает Стайлз. Дерек смотрит на книгу и не пытается её сожрать – уже что-то. Стайлзу нравится думать, что это хороший знак. – Смотри, вот Джон с его красным шариком. Я знаю, что это нечто не похоже на воздушный шарик, но ведь это детская книжка. Думаю, художнику было лет шесть, так что мы дадим ему небольшую поблажку. Голодающий шестилетний художник. Нереально осуждать его и не чувствовать себя при этом виноватым. Стайлз помнит, что нужно начинать с небольших слов, и ему стоит прекратить нести чепуху. Он переворачивает страницу. – У Бена есть синий воздушный шарик, – Стайлз тычет пальцем в синий шар на случай, если это поможет. Он снова переворачивает следующую страницу. – У Сэма есть жёлтый воздушный шарик – эти дети явно душа любой компании. Дерек беспокойно ёрзает под боком, и Стайлз с трудом отодвигается, пока не упирается в подлокотник дивана и Дерек растягивается сверху на его ногах. Книга лежит у него перед глазами, и кажется, он вполне удобно устроился, обжигая Стайлза дыханием сквозь джинсы. Стайлз читает захватывающий сюжет о том, как три мальчика надули свои воздушные шарики, встретили собаку, а потом потеряли шарики из-за серии трагических несчастных случаев. Не настолько уж неожиданный финал. Он опускает взгляд, пытаясь понять, дошло ли хоть что-то из услышанного до Дерека. Но его глаза закрыты, а рот приоткрыт и слюнявит бедро Стайлза. Он тихо сопит при каждом вздохе, а его лицо полностью человеческое. В какой-то момент пока Стайлз читал, Дерек сдвинулся и уснул. – Ты, должно быть, издеваешься! Стайлз кидает книгу обратно в пакет. Завтра он попробует ещё раз. * Воскресную ночь он проводит дома в своей постели, потому что будь он проклят, если захочет проторчать ещё хоть час, погрузившись в мрачную, почти мягкую сломанную кровать в комнате, в которой, вполне возможно, кто-то умер. Не в обиду семье Дерека будет сказано, но дом чертовски жуткий, и если когда-нибудь окажется, что призраки реально существуют, то дом Хейлов будет полон ими. И да, Стайлз ненавидит тот факт, что он серьёзно размышляет, существуют ли призраки на самом деле. Он искренне обдумывает такую возможность, что в мире по крайней мере пятьдесят процентов всех рассказов о привидениях – правда. Потому что если призраки существуют, то он уверен, что, чёрт возьми, в конечном итоге встретится с одним из них, и призрак наверняка окажется злым, потому что Стайлз «чертовски удачлив», и… Нет. Нет, нет и нет. Он не хочет думать об этом. Когда он возвращается в дом, то обнаруживает, что в спальне наверху Дерек свил своего рода странное гнездо, стянув в кучу одеяла и одежду. В этой груде барахла Стайлз замечает и свою рубашку. Но всё в порядке, Стайлзу она в любом случае не особо нравилась. От самодельного гнезда несёт теплом и чем-то слегка неприятным, но по крайней мере Дерек спит. Уже что-то. Кроме того, Дерек явно провёл всё утро на улице, катаясь по земле. Он весь в песке, листьях и обломках веток. Он – сплошное торжество грязи. И после его полного энтузиазма приветствия, включающего в себя слишком много тычков и – серьёзно? – обнюхиваний, Стайлз почти такой же изгвазданный. Он тащит Дерека наверх и вновь мучается с хреновым давлением воды в доме Хейлов. После Дерек по-прежнему отказывается надевать одежду, да и завернуть в полотенце кого-то с такой суперсилой весьма затруднительно, так что Стайлз посылает это неблагодарное занятие к чёрту и позволяет Дереку носиться вокруг дома мокрым. Вообще-то, это должно выглядеть смешнее. И совершенно несправедливо, что Дерек смотрится нелепо всего процентов на десять. Когда Дерек почти сухой, Стайлз фиксирует его на одном месте и читает ему «Грозу, которая испугала гору», даже пытаясь имитировать звуковые эффекты. Он предпочитает верить, что Дерек впечатлён. По крайней мере в этот раз он хотя бы не засыпает. * Во вторник, в десять утра, Стайлз добирается до дома Хейлов и на подъезде обнаруживает мёртвое животное, чей вид многое говорит о текущем психическом состоянии Дерека. Это самый большой олень, которого Стайлз когда-либо видел, и его изорванное горло настолько ужасно, насколько можно было ожидать. А ещё он пялится на Стайлза своим печальным мёртвым глазом. – Потрясающе, – резко выдает Стайлз, позволяя своему рюкзаку свалиться с плеча и шмякнуться на пол. – Я не готов заниматься в данный момент ещё и этим. Он оставляет оленя на том же месте. Если Дерек хочет, он может пообедать снаружи. Стайлз пробирается сквозь дом, отмечает разбросанные вещи, которые он тут недавно оставил, и следы от когтей. Дом пуст, и Стайлз ощущает краткий укол беспокойства, что Дерек как-то пробрался сквозь рябиновый барьер и сбежал в лес. Может, позволил себя подстрелить, или покалечил какого-нибудь человека, или выбежал на дорогу. Но когда Стайлз доходит до кухни, Дерек из ниоткуда возникает прямо перед ним, врываясь в личное пространство. Кожа Дерека влажная от росы и покрыта травинками. Он загнанно дышит, словно долго бежал, преследовал кого-то; все его мышцы натянуты, а выражение лица странно открытое. Серьёзно, все его черты словно смягчились, так что он выглядит почти счастливым. И это не должно быть таким тревожащим, но Стайлз никогда не видел Дерека по-настоящему счастливым. А потом вдруг – раз! И Дерек гораздо ближе. Стайлз чувствует горячее дыхание, а затем легкий влажный укус в челюсть и уголок губ, отчего его словно бьёт током. – Вау! Окей… Это было… фу! Ты же загрыз оленя этим ртом! Его рот теперь местами обслюнявлен, и Стайлз тщательно вытирается рукавом. А Дерек всё еще огромная, влажная, голая гора мышц, продолжающая вжимать его в стол. Стайлз толкает Дерека в грудь, и это всё равно, что пытаться сдвинуть скалу, но Дерек раздраженно ворчит и отодвигается назад. – Привет. И мне тоже привет, – говорит Стайлз. – И… О боже, сегодня я точно натяну на тебя штаны или сдохну. Буквально. Ну правда, либо брюки, либо кровь… Надеюсь, не моя, – он пытается изобразить грозный взгляд, чтобы Дерек понял, что всё серьёзно. Но Дерек… улыбается. Его рот приоткрыт, уголки губ приподняты, а зубы бело блестят. Он выглядит… иначе, как никогда прежде. Наверное, лицо Дерека раньше не принимало такого выражения. И потому немного грустно, ведь оно создано именно для этого, с него не должно сходить выражение счастья. – Это так неправильно, – бормочет Стайлз, но не может не улыбнуться в ответ: наверное, он просто в шоке. Он похлопывает Дерека по груди, дескать «Ты молодец». Улыбающийся Дерек – это здорово. И ещё странно приятное чувство, когда кто-то тебе рад. Не потому, что ему что-то от тебя надо, а просто он рад тебя видеть. – Серьёзно, штаны, не отвертишься. Дерек следует за ним вверх по скрипучей, наполовину сломанной лестнице в комнату, которую, как полагает Стайлз, он использовал до этого. Она вся обугленная и пыльная, а в одной из стен зияет огромная дыра. – Знаешь, тебе реально нужно сделать здесь ремонт. Или снести всё это к чёртовой матери и начать всё заново. Ты же просто наказываешь себя, когда живёшь в таких условиях. А Питер под боком – это как дополнительный крипи-бонус. Честно говоря, я не хочу знать, чем он занят, пока твой разум в отпуске, хотя, подозреваю, должен бы. Потому что не знать, что замышляет Питер – совершенно некомфортное состояние для душевного спокойствия. На стуле свалены ещё одни спортивные штаны. У Стайлза есть подозрение, что если всё пройдёт так, как он думает, придётся отправить Скотта купить ещё. Он берет штаны и оборачивается. Дерек позади него приседает, низко склоняя голову; рот его слегка приоткрыт, словно Дерек хочет играть или прыгнуть. Он выглядит весело и безрассудно, и озорная часть Стайлза хочет отвлечься, представляя, как это могло бы быть. – Нет, никаких игр. Штаны. Если мы их на тебя наденем, то, возможно, поиграем позже, – Стайлз перекидывает спортивки через плечо и ловит Дерека за руки, призывая его подняться. – А теперь пойдем сядем в кресло. Он услужливо подталкивает Дерека вперёд. Стайлз не уверен, что сидеть – естественная в данный момент для Дерека поза, но тот, похоже, готов делать то, что ему говорят. Ну, просто для того, чтобы посмотреть, что будет дальше. Стайлз плюхается на колени и тянет щиколотки Дерека на себя. – Боже, какие грязные у тебя ноги! Где ты шатался? Стайлз натягивает штанины на обе дерековы ступни и фиксирует их руками, чтобы Дерек не смог выкрутиться. – Нет, будь хорошим мальчиком. Сегодня мы носим штаны. Все впечатлятся. Они будут в восторге от моих возможностей. Он придавливает ступни Дерека локтём и подтягивает штанины до колен. Дерек уже начинает извиваться, пытаясь вывернуться, и раздраженно ворчит. – Ну нет, – рявкает Стайлз, и Дерек замирает. Этого достаточно, чтобы Стайлз почувствовал себя уверенней, вставая на ноги и поднимая Дерека за собой. Потом Стайлз резко дёргает завязки на поясе, а Дерек пытается вывернуться на свободу. Это немного…О мой бог, Стайлз так рад, что Дерек никогда не вспомнит этого. Но впервые за четыре дня штаны оказываются на Дереке и там, где они должны быть. Стайлз чертовски горд собой. – Поздравляю, ты получил навык ношения штанов. Дерек не выглядит таким счастливым, каким, по мнению Стайлза, должен бы быть, и Стайлз понимает, что не достиг успеха в этом деле. – Пожалуйста, не надо их снимать. Не то чтобы ты не был образцом мужественности, это не так. Ты просто сказочный, удивительный образчик мужественности. Но должен же в тебе быть элемент тайны? Дерек недовольно скалится, разглаживая серую ткань ладонями. Стайлз ловит их руками и сжимает, а Дерек позволяет ему удерживать их со странным выражением лица. Так что да, им нужно отвлечься. Им срочно нужно отвлечься. – Хэй, а сейчас у нас время читать книги. Тебе же нравится, когда я читаю книги вслух? Стайлз тянет его в гостиную, и становится ясно, что опыт ношения штанов Дереку не слишком нравится. Стайлз лезет под диванную подушку, где лежит коллекция чтива, и достаёт маленькую зелёную книжицу, выбранную ещё вчера. Дерек обнюхивает книгу, а затем сразу же занимает свою привычную позу, растянувшись на коленях Стайлза. История мышонка Бамбера, который ел всё подряд и в итоге чуть не лопнул, не такая впечатляющая, как рассказы про воздушные шарики или грозу, напугавшую гору. Дерек снова засыпает на середине. Стайлз вздыхает, роняет книгу и запускает руку в непослушные волосы Дерека. – Было бы намного проще, если бы ты дал мне хоть какой-то знак, что ты понимаешь меня. Я не прошу тебя говорить, я просто… Чувак, на минуту у меня появилось подозрение, что ты просто ассоциируешь диван с временем для сна. Не то чтобы я не ценил такого рода отдых, я ленив, а из твоего плеча получится отличная персональная подушка, но серьёзно…Тебе придётся потрудиться вместе со мной. Он откидывает голову назад на подлокотник дивана и рассеянно чешет ногтями дереков затылок. * Три часа спустя спортивные штаны оказываются запутанными вокруг ножки кухонного стола. – Чёрт побери! – Стайлз чуть не давится куском сэндвича. – Что? – в панике спрашивает Скотт с набитым ртом. Скотт принёс сэндвичи с собой в качестве извинений за то, что спихнул на Стайлза заботу об альфе. – Так трудно носить штаны? – рявкает Стайлз. Скотт разглядывает злостно скрученный клубок из серой ткани. – По крайней мере ты пытался. В смысле… в конечном итоге он снова будет в настроении носить брюки. Наверное, он будет тебе благодарен, что ты хотя бы пытался сохранить его достоинство. Стайлз отрывисто смеется, потому что это – самое забавное, что он слышал за весь день. – Тебя здесь не было. Поверь мне, достоинства тут нет. Достоинство покинуло это место, здесь остались только смущение, унижение и смятение. Радуйся, что ты там нянчишься со своими временными утятами, а я здесь один… Пытаюсь приучить Дерека носить штаны и стараюсь не получить шлепок по лицу его чле… Боже, мы не будем говорить об этом. Итак, каково это – быть временным альфой? Скотт смотрит на него, словно не знает, должен он реагировать на первую часть монолога Стайлза или на последнюю. – Я понятия не имею, что я делаю, – наконец признаётся Скотт. – Это вроде как страшно. – Добро пожаловать в клуб, – стонет Стайлз. – Эрика не воспринимает меня всерьез, Бойд ничего не говорит, Джексон мудак, а Питер постоянно следит за мной. Стайлз понимает только одну часть сказанного. – Питер вернулся? – Да, – несчастно сообщает Скотт. – Он всё смотрит и смотрит, а я даже знать его не хочу, но ничего не могу с этим поделать. – Я его не видел, – хмурится Стайлз, потому что именно этого он ожидает от Питера. Что тот затаится где-то поблизости. В общем-то, так же, как и Дерек. Только у младшего Хейла пугающе-защитная энергетика, а у пряток Питера более жуткая атмосфера – сексуального насилия и сумасшествия. Скотт неловко ёрзает. – Чувак, Дерек не хочет, чтобы мы здесь находились. Ты не представляешь, как ощущается его угрожающий рык, если ты оборотень. Он словно проходит сквозь тебя, заставляя напрягаться все внутренности, – Скотт вздрагивает. – Эрика, Айзек и Бойд хотят прийти, потому что Дерек по-прежнему альфа, они всё ещё чувствуют его. Только вот я не думаю, что сейчас он может быть их альфой. Сомневаюсь, что он вообще понимает, что они – его стая. Я пытаюсь… Всё это действительно очень, очень тяжело. Он проверяет время на своем телефоне. – Я должен идти, я… Проще, когда они не остаются надолго одни. – Всё нормально, – машет рукой Стайлз. – Хоть Дерек и ведёт себя сегодня странно. Он суетливый, беспокойный и ещё полон нездорового энтузиазма. Он фактически укусил меня за лицо в качестве приветствия сегодняшним утром, – Стайлз не поддаётся искушению ещё раз рефлекторно вытереться. И хорошо, что он смог устоять перед этим желанием, потому что сейчас его рукав наверняка грязнее лица. Когда он поднимает взгляд, Скотт выглядит испуганным, и Стайлз вынужден успокоить его: – Не так, чтобы по-настоящему, как кусают большие страшные оборотни, никакой крови. В основном слюни. Ну окей, девяносто процентов слюней и десять – зубов. В общем, ничего страшного. Скотт всё ещё в ужасе, словно объяснение Стайлза вообще не помогло. – Ну что? Нет, серьёзно, я буду в порядке. Иди. – Нет. Теперь я уверен, что определённо должен остаться, – заявляет Скотт. Он выглядит серьезно встревоженным, и это никогда не означает ничего хорошего. – Что? Что такое? – Покусывание лица – не восприятие тебя в качестве еды, – признаётся Скотт. – Что-то плохое? – интересуется Стайлз, и у Скотта становится такое выражение лица, которое обычно бывает, когда он реально не знает, как ответить на вопрос. Потому что любой ответ повлечет за собой неприятности. – Возможно, я случайно проделывал подобное с Эллисон. Один или два раза. – О. Мой. Бог. Это точно плохо, – медленно говорит Стайлз. – Не плохо. Просто… – Скотт замолкает с написанной на лице неловкостью и сбивается. – Нет, пожалуйста, закончи предложение, – Стайлз машет рукой. – Я хотел бы знать, что меня ждет. – Он просто дружелюбен. Действительно дружелюбен. Он думает не как Дерек, он… – Он делает мне реверансы сексуального характера, так? – заканчивает Стайлз, потому что проще самому вытянуть информацию из Скотта, прежде чем тот доберётся до сути. Как обычно. – Мне кажется… Да. Может быть. Немного, – морщится Скотт. Стайлз думает, что не стоит дрожать. Дрожь не придаст ему уверенности. – Это не агрессия, – добавляет Скотт. – По крайней мере теперь ты знаешь, что он не хочет тебя съесть. Стайлз впивается в него взглядом. – Ну… В том смысле, что ты не еда. Так что он не сожрёт твои конечности… или внутренности… – Боже, Скотт, заткнись, – просит Стайлз, потому что его лучший друг делает всё ещё хуже. В конце концов Скотт уходит, потому что ему написала Эллисон и сообщила, что хочет поговорить. Конечно же, шанс увидеть Эллисон важнее достоинства лучшего друга. Стайлз уверен, что Эллисон просто хочет понять, смогут ли они со Скоттом быть друзьями. Она явно имела в виду дружеский разговор. Но Стайлз не хочет морально пинать Скотта, когда у того настолько обнадёженное выражение лица. Это было бы особо жестоко. Дерек не совершает ничего угрожающего. Он просто засыпает в своем жутком гнезде, утомлённый охотой на оленя и детскими рассказами. * Айзек и Эрика навещают их в среду. Ну окей, Стайлз говорит «навещают». Но он знает, что-то происходит, раз Дерек большую часть утра бродит от чёрного входа до крыльца, сварливо пыхтя. Стайлз уверен, что это не Скотт, потому что он знаком с реакцией Дерека на Скотта. Хотя он всё равно не может поинтересоваться у Дерека, что случилось. Так что Стайлз не спускает настороженного взгляда с леса. Айзек и Эрика возникают на дороге как раз перед обедом, выглядя неловкими и неуверенными. Дерек рычит на них, но коротко и небрежно; рык превращается в хриплое недовольное ворчание, когда Стайлз выходит из дома и пересекает рябиновый барьер, чтобы поприветствовать их. Дерек сегодня в штанах, до сих пор. Он находится на этапе штанов Шредингера. В смысле, когда Стайлз не следит, шансы пятьдесят на пятьдесят – одет в них Дерек или нет. И они точно не готовились к посетителям. Если бы Стайлз знал, он, возможно, попытался бы натянуть на Дерека ещё и нижнее бельё. И уж наверняка постарался бы смыть остатки мёртвого кролика с дерековой шеи. Эрика подходит ближе, не обращая внимания на Стайлза. Её взгляд сосредоточен на Дереке, который бродит вдоль барьера у Стайлза за спиной и издаёт неясные горловые звуки, словно никак не может решить, рычать на новоприбывших или нет. Айзек нервничает, но в то же время смотрит с надеждой. – Скотт всё ещё не считает, что это хорошая идея, – говорит он тихо. – Но мы хотели его видеть. Мы хотели… В прошлый раз всё было довольно хреново, и Скотт сказал, что ты помогаешь ему, так что… – он смотрит мимо Стайлза с таким выражением, что непонятно, разочарован он или нет. Понятное дело, что Айзек ждал хоть какого-то видимого улучшения. Хотя если учесть, что в последний раз они с Эрикой видели Дерека голым, грязным и пытающимся их растерзать, Стайлз считает, что всё довольно неплохо. – Да, я понятия не имею, но стараюсь изо всех сил, – признаёт он, машет рукой в сторону Дерека, а затем пожимает плечами. – Дитон cказал Скотту, что на данный момент наш лучший шанс – просто подождать и посмотреть, сможет ли мозг Дерека исцелиться сам по себе. – А если нет? – спрашивает Эрика откуда-то из-за его спины. Стайлз смотрит на нее, и то, как она это говорит… Стайлз знает, что они скучали по Дереку. Этого следовало ожидать, они ведь были его стаей, Дерек обратил их. Но Стайлз никогда раньше до этого момента не ощущал подобного. Насколько сильно они хотят видеть Дерека, насколько сильно им по-прежнему хочется, чтобы Дерек говорил им, что делать. Даже несмотря на то, что в данный момент он не в состоянии этого сделать. – Дитон сказал что-то о поощрении. Но судя по тому, как об этом сообщил Скотт, подозреваю, что не хочу этого слышать. Я вполне счастлив и без этого знания и предпочитаю, чтобы так и оставалось, пока это не станет абсолютной необходимостью, – и если от Стайлза что-то зависит, эта самая «абсолютная необходимость» не наступит никогда. Дерек садится за линией барьера, хмурясь, и в выражении его лица есть что-то человеческое. Что-то, похожее на расстройство. – Окей, я знаю, что это прозвучит слегка безумно и, возможно, жутковато, но вы должны обнять меня, – говорит Стайлз. – Что? – кривит лицо Айзек. – Дерек не помнит людей, но я думаю, он понимает, когда запах ему знаком. Он успокоился в присутствии Скотта, как только он стал пахнуть как я, а я – как он. Это вроде как работает, вы должны приучать его к новому осторожно, поэтому просто давайте обнимашки. Айзек пожимает плечами, наклоняется и обнимает Стайлза. Он высокий, так что это неловко и странно. Потому что Стайлз не слишком хорошо знает Айзека, а Айзек не особо умеет обниматься. Эрика вздыхает и, когда Айзек отстраняется, неохотно прижимается к Стайлзу. Она обнимает его сильно, по-мужски крепким движением, которое на мгновение выбивает из Стайлза дух. Он утыкается носом куда-то между грудью и волосами. Эрика приятно пахнет. Из-за её объятий рык Дерека выходит особенно хриплым. Айзек и Эрика наблюдают, как Стайлз уходит обратно за барьер и встаёт рядом с Дереком. Тот фыркает, словно оскорблён тем, что Стайлз посмел выйти за барьер и позволить своему запаху смешаться с посторонним. Затем он притягивает Стайлза близко к себе и недовольно ворчит ему в ухо, умудряясь обернуться вокруг него как плащ. Очень тяжёлый и большой плащ. – Смотри, Айзек и Эрика хорошие. Мы их знаем. Ты обратил их. Дерек больше не скалит зубы в их сторону, и это уже что-то. – Я разорву рябиновый круг, и вы сможете пройти, но если он снова начнёт издавать угрожающие звуки… – Мы знаем, – обрывает его Эрика и фыркает: – Поверь мне, мы поймем, когда нам будет пора убираться оттуда к чертям. – Он нападал на нас и раньше, – добавляет Айзек, и его голос уверенный, но в то же время наполненный болью. Стайлз ощущает её почти физически. – Да, но я уверен, в то время он был совсем не в себе. Он… Я не могу сказать «лучше», потому что прогресс не сильно заметен. Но всё же он не так плох, как раньше. – Он чистый, – замечает Эрика. – И в одежде. Ему определённо лучше. Стайлз машет руками, пытаясь объяснить, что освоить искусство одеть кое-кого оказалось более трудным, чем он ожидал. А может, эти хаотичные взмахи руками ничего не значат. – Мы всё ещё работаем над одеждой. Он не понимает, почему должен её носить, и возражает против неё особо угрожающе. Так что не удивляйтесь, если в какой-то момент он – раз!... и окажется без одежды. И кстати, внутри барьера всё вроде как его, вы должны это знать. Проще будет, если вы отнесётесь к нему, как к большой злой собаке. Эрика выглядит разозлённой, и Стайлз поднимает руки. – Эй, поверь, я знаю, как это звучит. Но на днях он практически вырвал еду из рук Скотта, а тогда он уже практически привык к нему. Я знаю, вы быстро регенерируете, но это же Дерек. Вы знаете, что он может натворить, даже когда он в своём уме. – Да, мы знаем, – спокойно отвечает Эрика. – А ты? Стайлз игнорирует её и осторожно разрывает круг. Дерек фыркает. Он не в особом восторге и подталкивает Стайлза к дому. Стайлз, Эрика и Айзек усаживаются на разваливающееся крыльцо и пьют содовую, которой Скотт забил кухню. Газировка тёплая, потому что здесь нет ни холодильника, ни электричества. Стайлз обязательно выскажет, что он думает по этому поводу, когда Дерек окажется в состоянии отреагировать на его возмущения. Дерек прижимается к Стайлзу и изредка издаёт ворчливое рычание в сторону Айзека и Эрики. Но не пытается никого из них покусать. Стайлз ставит мысленный плюс в графе «значительные улучшения». Айзек возится с чем-то на лестнице, и Стайлзу требуется всего секунда, чтобы понять, что у Лейхи в руках. Это увесистая книга с красочным изображением размахивающего руками маленького мальчика на обложке. – «Гроза, которая испугала гору», – читает Айзек, и его брови ползут вверх от удивления, а уголок губ подозрительно дергается. Стайлз не уверен, стоит ли чувствовать себя неловко из-за этого. Ему было всё равно, когда о книгах узнал Скотт, но Айзек и Эрика – это другое. – Она нравится Дереку, он заставил меня прочесть её дважды, – говорит Стайлз в свою защиту. Эрика смеётся: – У меня в детстве была такая книжка. Они раскрывают книгу и читают её вместе в тишине, в то время как Стайлз пьёт тёплую содовую и страдает из-за потного, вросшего в его плечо Дерека. Перелистывание страниц у стаи не занимает много времени. – Ты притащил ему книги для малышей? Серьёзно? – Эрика всё ещё выглядит крайне удивлённой. – Я надеялся, он вспомнит, что умеет разговаривать, – Стайлз пожимает плечами. – Сработало? – Эрика возвращает книгу обратно. – Не знаю. Я вообще не уверен в том, что я делаю. Удивлён, что Дерек меня ещё не съел. – Ты и правда не догадываешься, да? – смеётся Эрика. – Если ты вообще знаешь, что такое здравый смысл… – Эрика, – голос Айзека вдруг напрягается. – Что? – она пожимает плечами. – Я уверен, что в данный момент это не поможет, – спокойно отвечает Айзек. Эрика внимательно смотрит на Стайлза таким взглядом, который определённо что-то значит и, вполне возможно, не слишком лестное. – Хммм… Кажется, ты прав. – Эй, спасибо за то, что втянули меня в разговор, которого я не понимаю, – возмущается Стайлз, его возня сдвигает Дерека, которого, кажется, ничто не волнует, и он просто удобно устраивается на стайлзовых коленях. * В пятницу слишком жарко, чтобы оставаться в доме. Дерек беспокоен и игрив, а Стайлз не совсем уверен, что тот помнит, что Стайлз не так силён, как сам Дерек. Он пытается избежать неловких моментов, в которых ему случайно переломают кости. Но трудно занять двухсотфунтового оборотня, которому хочется играть, охотиться и кидаться на людей. Так что Стайлз посылает всё к чёрту и разрывает линию рябинового пепла. Он смотрит, как Дерек исчезает в лесу, и надеется, что тот не натворит глупостей. Оказывается, не о чем было волноваться, потому что Дерек продолжает появляться каждые пять минут. Словно не может понять, почему Стайлз не хочет идти с ним. Стайлз засыпает на солнце, хотя вовсе не собирался этого делать. Когда он просыпается, в паре сантиметрах от своего лица он обнаруживает дохлого кролика. – О боже. Я тебя ненавижу. * Стайлз восстанавливает на ночь рябиновый круг, так как не хочет, чтобы Дерек последовал за ним домой, а вероятность, что тот так и поступит, велика. Стайлз не собирается подвергать отца опасности, да и в любом случае, как он сможет объяснить всё происходящее без потока информации об оборотнях, канимах и возвращении Питера Хейла. Так что нет, Дерек проведёт ночь в своём сказочном, рушащемся и сгоревшем особняке. В котором ему явно хорошо. Не то чтобы Дерек не проводил ночи подобным образом до того, как превратился в мальчика с обложки «Выращенного волками». Но на следующий день Стайлз снова разрывает барьер, потому что Дерек доказал, что не зайдёт слишком далеко. Возможно, своими действиями Стайлз случайно дал ему понять, что всё внутри круга – территория Дерека, а всё снаружи… Чёрт его знает. Охотничьи угодья? Другая часть мира? Место, где водятся драконы? Кроме того, Скотт, Эрика и Айзек могут появиться когда и как им заблагорассудится. И это хорошо для Дерека, ему нужна компания. Компания, которую он, кажется, с каждым днём всё меньше намерен сожрать. Какая там противоположность терапии отвращения? Да, всё как положено: не ешь людей – получаешь удовольствие. Стайлз валяется на диване и хрустит чипсами, как вдруг Дерек толкает его в плечо, пытаясь привлечь внимание, отчего пакетик с чипсами падает Стайлзу на грудь. – В чём дело, чувак? – он поворачивается к Дереку. Дерек принёс книгу «Мальчик, потерявший ботинок». Он бросает её Стайлзу на грудь и сам плюхается сверху. Он довольно тяжёлый, так что Стайлз удивлённо кряхтит. Стайлз разглядывает книгу. Насколько он помнит, это первый раз, когда Дерек взял что-то – да вообще вспомнил, для чего нужны руки, – и принес ему. Стайлз стирает сырную крошку с пальцев. – Двигайся. Дерек валится своим огромным телом Стайлзу на ноги, сунув колено куда-то под спинку дивана и свесив руку с края. Поза не выглядит удобной, но Дерек, кажется, вполне доволен. Книга о мальчике, который потерял один ботинок и теперь бродит по царству животных, примеряя их обувь. И, естественно, ни одна пара ему не подходит. Стайлз не уверен, нравится Дереку история или нет, так как тот в основном не мигая пялится на Стайлза. Хотя и фыркает в тот момент, когда Стайлз пытается изобразить рычащего тигра. Стайлз старается не чувствовать себя оскорблённым, ведь он не создан для грозных звуков. И вообще он считает, что у него круто получилось. – Заткнись, тигриный рык в моём исполнении – это нечто. Когда он добирается до конца книги, он позволяет ей закрыться и упасть ему на грудь. – И пусть это станет тебе уроком: не воруй обувь у животных. Они не оценят. Кроме того, лапы несчастных зверюшек окажутся в безвыходном положении. Скрипят половицы, и Стайлз испуганно вскидывает взгляд, а Дерек даже не дёргается. Скотт стоит в дверном проёме и странно смотрит на них, потому что… Да, то, как Дерек растянулся сверху можно было бы принять… Принять за кое-что. Если бы Дерек в данный момент не был огромным щенком. – Э-э-э, это не то, чем кажется, – бормочет Стайлз. Потому что это первое, что приходит в голову. – Я даже не уверен, как это выглядит, – отвечает Скотт, хотя, судя по его встревоженному выражению лица, в данный момент он напряженно прикидывает, как это выглядит. – Хей… Я отталкиваю его, а он продолжает возвращаться. Что, по-твоему, я должен делать? Отшлепать его свёрнутой в трубочку газетой? Думаешь, это сработает? У тебя есть газета? – Я сейчас слегка оскорблён за Дерека, – сообщает Скотт. – Почему? – экспрессивно машет рукой Стайлз. – Смотри, теперь он в штанах, но на этом всё. Да и это мне далось нелегко, поверь. – Ты его приручил, – шипит Скотт так, будто это что-то грязное и забавное одновременно. – Ты хоть понимаешь, как это пугает? – Он дрессированный. Лицо Скотта искажается, как от спазма, и выглядит так, словно Скотту больно, но потом меняется до выражения ужаса и болезненного любопытства. – Не спрашивай, – обрывает Стайлз раньше, чем Скотт успевает открыть рот. – Серьёзно, не спрашивай меня об этом. Никогда. – Как-то это странно, – заявляет Скотт. – В смысле… Ты всегда ладил со странностями, но это… Слишком ненормально даже для тебя. И это же Дерек. – Думаешь, я не чувствую себя дико? – смотрит на него Стайлз. – Чувак, это действительно странно. Целая пачка странностей: ситуация неловкая и даже порой унизительная. Вся эта хрень целиком. Но мы вроде как обязаны Дереку. И хотя я уверен, что он с ума сойдёт от злости, когда кто-нибудь расскажет ему об этом позже. Я правда рад, что он больше не там, где в него засовывали ножи. А с несколькими мёртвыми кроликами и вторжениями в личное пространство я смогу справиться. Даже если Дерек весит целую тонну. Реально тонну, клянусь. – Хммм… Ты же понимаешь, что ты… Стайлз откидывает голову на подлокотник дивана и хмурится. – Что? Скотт кивает в сторону стайлзовых пальцев, до сих пор копошащихся в волосах Дерека. Надо же, а Стайлз и не заметил. Он многозначительно выдёргивает пальцы. После неловкой паузы Дерек ворчит и пытается вернуть руку Стайлза назад. Тот уступает, раздраженно вздыхая. – Боже мой, – бормочет Скотт так, словно не может поверить тому, что видит. – Я ошибся. Похоже, это он тебя приручил. Стайлз показывает ему средний палец, на что Скотт только смеётся. Но потом со Стайлзом что-то происходит. – Эй, а ведь он не бесился, когда ты пришёл, хотя наверняка слышал твоё приближение. По-видимому, для тебя сегодня день открытых дверей. Скотт пожимает плечами. – Может, теперь ему всё равно. Наверное, мысль сожрать меня больше не вызывает в нём интереса. Стайлз двигает ноги, настолько, насколько это возможно из-за тяжеленного веса Дерека, пока посреди дивана не оказывается достаточно места. – Чувак, иди сюда. Скотт смотрит на Стайлза так, словно тот только что попросил его проглотить бритвенный станок. Стайлз не должен смеяться над Скоттом. Это жестоко. – Ну давай же, – снова подзывает Стайлз, более экспрессивно махая руками, пока не становится похожим на мельницу. – Ты уверен? – Он даже не рассердился, когда ты сел. Скотт выглядит настороженно, даже сидя недалеко от развалившегося Дерека. – Я удержу его, если он пошевелится, клянусь, – обещает Стайлз. Дерек непрерывно наблюдает за Скоттом, пока тот не устраивается возле локтя Стайлза. Тогда Дерек отворачивается и игнорирует его по полной. Стайлз не может сдержать ухмылки и победного удара кулаком о ладонь. – Видишь, он принял и тебя тоже! – Я что – случайно снова стал членом его стаи? – спрашивает Скотт, раздраженно и одновременно признавая поражение. – Будем справедливыми, скорее всего, в этот раз он не ожидает от тебя многого. Возможно, приносить стейк время от времени, почесать живот, почитать ему «Мальчика, потерявшего ботинок». – Я не собираюсь ничего чесать, – вопит Скотт, и шок – самая явная из всех эмоций на его лице. – Знаешь, ему это нравится. Я случайно обнаружил. Это как суперспособность. Особенно, если хочешь чего-то от него добиться, – да уж, это было по-своему удивительное открытие. Скотт должен быть более впечатлён, чем он сейчас выглядит. – О господи! Я не хочу этого знать, – Скотт приподнимает руки, словно собираясь заткнуть уши пальцами. Выглядит забавно. * Воскресный вечер приносит с собой того, кого Стайлз меньше всего хочет видеть в доме. Стайлз узнает, что кто-то придёт, за десять минут до появления визитера. Подкрасться к особняку Хейлов незамеченным сейчас нет никакой возможности. В этот раз, как только солнце садится, Дерек устраивается на крыльце и принимается издавать такие звуки, словно хочет кого-то убить. Стайлз оставляет свой сэндвич на кухонном столе, выходит в коридор и стоит в темноте, пытаясь унять дрожь в руках. Он не хочет встречаться с тем, на кого Дерек так реагирует. До тех пор, пока не видит Питера, после чего чувствует только злость. Питер Хейл стоит у самого барьера, носками туфель касаясь рябинового круга, и одет он так, как никто не одевается для ночных прогулок по лесу. – Что тебе надо? – крипи-дядюшка никак не сможет пересечь барьер, но Стайлз не может удержаться и не взглянуть. Дерек давно усвоил, что не может пересечь барьер, но, кажется, не уверен, сможет Питер пройти или нет. Дерек рычит в сторону дядюшки, громко, глубоко и рвано. – Интересненько, – говорит Питер. – В неприкрытой честности абсолютной дикости есть свои преимущества. Дерек напрягается и тянется в его сторону, словно ему не нравится голос Питера и он более чем готов остановить дядюшку, жестоко и с энтузиазмом, если тот подойдёт достаточно близко. – Он не совсем дикий, – протестует Стайлз, а его рука инстинктивно тянется потрогать плечо Дерека. Дерек издаёт угрожающий звук, который полностью опровергает слова Стайлза. – Ты не должен удивляться, что он взбешен. Ты убил его сестру, а затем пытался убить всех нас. Питер улыбается во все тридцать два зуба, и от этого у Стайлза появляется желание съездить ему по лицу. – О, я не сомневаюсь, что в моём племяннике много подавленной ярости и гнева в мою сторону. Но в основном сейчас он рычит на меня, потому что я тебя пугаю, – сообщает Питер, и его взгляд перемещается от Дерека к Стайлзу. Рычание Дерека срывается, и Стайлзу совсем не нравится дядюшкин взгляд. Он пытается затолкать Дерека себе за спину, и рычание удивлённо затихает, прежде чем возобновиться ещё более глубоким и громким. – Оч-чень интересно, – брови Питера взлетают вверх, а голова склоняется вбок.– Но я не должен быть настолько удивлен. Стайлз игнорирует его слова, потому что яснее ясного, что Питер ждёт вопроса Стайлза. – Ты хочешь сообщить что-то полезное? Знаешь, что могло случиться с ним? Питер зловеще улыбается и морщит лоб так, словно серьёзно задумывается над последним вопросом. – Я не уверен… Тяжёлая травма головы, пытки – мы можем исцелить почти всё. Но изредка мы регенерируем… неправильно. А иногда мы вообще не хотим этого делать, – он замолкает и сжимает губы в тонкую линию. – На этой ноте, думаю, я пойду, пока он окончательно не потерял терпение и не попытался прорваться через барьер, чтобы выпотрошить меня, с твоего одобрения или без. Мы же не хотим, чтобы он навредил себе. Всего на секунду Стайлзу хочется, чтобы барьера там не было. Питер бросает на них двоих последний взгляд, полный веселья, будто точно знает, о чём думает Стайлз, и скрывается за деревьями. Стайлз остается на ночь, чтобы убедиться, что Питер не вернется. Дерек сидит у двери до утра, беспокойный и напряженный, отказываясь вести себя тихо. * В понедельник снова жарко. Стая лениво шатается по территории Дерека больше из-за искреннего желания видеть его, чем из-за наличия хоть какого-нибудь плана. Даже Джексон сварливо блуждает поблизости, делая вид, что быть оборотнем невероятно утомительно. Просто потому, что это – Джексон и он никогда не бывает полностью доволен. Бойд где-то тихо бродит, как обычно. Стайлз считает, что люди недооценивают способность Бойда быть незаметным, возможно даже лучше, чем Дерека. Питера нет, хотя Стайлз не испытывает по этому поводу ни удивления, ни недовольства. Он думает… Судя по реакции Дерека на выходных, если бы Питер появился, он бы рисковал остаться без головы. – Знаешь, тебе повезло, что сейчас летние каникулы, иначе мне пришлось бы ходить в школу, – говорит Стайлз огромной туше, навалившейся ему на ноги. Дерек недовольно ворчит, когда Стайлз пытается вытащить одну ступню. Потому что его пальцы занемели. Люди недооценивают тяжесть Дерека. Он весь состоит из мышц, и семьдесят процентов веса этих мышц приходятся сейчас на ноги Стайлза. – Ты же понимаешь, что он, скорее всего, не понимает твоих слов, – говорит Айзек с таким видом, словно считает свой комментарий невероятно полезным. Будто Стайлз и без него не в курсе. Айзек и Эрика валяются рядом. Эрика почти касается Дерека ступнями, и это, по мнению Стайлза, уже прогресс. – Эй, Дерек любит истории, так что он по крайней мере знаком со словами. Мы сейчас проходим путь от фазы «Знаем, что такое слова» до «Используем слова сами», – в любом случае Стайлзу нравится разговаривать с Дереком, нравится, как тот внимательно смотрит на него независимо от того, понимает что-то или нет. Стайлзу нравится, когда Дерек коротко и нетерпеливо ворчит и порыкивает. Это нельзя считать за полноценный ответ, но заставляет чувствовать, словно он все-таки идёт на диалог. – И как успехи? – спрашивает Айзек. – Пока никаких слов, это медленный процесс. Разве я не рассказывал про штаны? – Стайлз широким жестом показывает на громадную сгорбленную фигуру Дерека, на котором действительно надеты штаны. – Неужели никто не оценил этот огромный успех? – Мне реально грустно от того, что ты не заснял всё это на видео, – говорит Эрика. Выглядит она и правда опечаленно. Но Стайлз считает, что не стоит давать Эрике в руки какой либо видеокомпромат. Она хитрая и неплохо разбирается в компьютерах. Ничем хорошим подобное не закончится. – Ну нет, нам не нужны видеодоказательства. Но когда Дерек придёт в себя, он обрадуется наличию штанов. Стараюсь на благо народа. – Не знаю, – говорит Эрика. – Я вроде как не скучаю по тренировочному режиму Дерека. – Разве Скотт не выполняет обязанности заместителя альфы? – Стайлз кивает в сторону Скотта, бросающего дротики. Айзек прикидывает, насколько Скотт далеко и как сильно отвлечен. – Скотт думает, что он жёстко нас тренирует, – тихо говорит Лейхи. – Мы не собираемся его разубеждать. – Скотт – щеночек, – соглашается Эрика. Стайлз проводит следующие несколько минут хихикая от этой мысли и пытаясь освободить свою левую ногу из подмышки дремлющего Дерека. – Прошло уже больше недели, – внезапно произносит Эрика. – Скотт сообщил нам, что Дитон может попробовать что-то другое, если Дерек не придёт в себя за это время. – Да, но звучало это «что-то другое» гораздо более многообещающе, чем «умри или вылечись». И я уверен, что Дерека пытали уже достаточно, – сухо отвечает Стайлз. – Стайлз, он нужен нам… – Дайте мне немного больше времени. Ему становится лучше. Ему гораздо лучше по сравнению с тем, что было раньше, – в этот момент ему удаётся вытащить ногу. Из-за этого Дерек недовольно ворчит и соскальзывает на траву, чтобы найти место в тени рядом с Айзеком. Стайлз раздраженно стонет и машет Айзеку рукой. – Не позволяй ему валяться в грязи. Я не хочу снова его купать. Айзек приподнимает бровь. Эрика смеётся. Стайлз морщится. – Да, я в курсе, как это звучит. Но я думаю, что он делает это нарочно, в смысле, катается по земле. Кажется, ему нравится пена от шампуня… Боже, пожалуйста, не рассказывайте ему, что я это сказал, когда он придёт в себя и будет снова в здравом уме. Стайлз смотрит в ту сторону, где Скотт и Джексон обсуждают… Стайлз не уверен, что именно, но, вероятно, уже нечто иное, чем два часа назад, когда они только начали спорить. Стайлз не собирается делать вид, будто он обладает слухом оборотней, так что их спор звучит как обрывки слов и неясный шум. Стайлз думает, как воспринимает их сейчас Дерек. Шумят, двигаются, пахнут. Дерек всё ещё отдыхает в траве, дремлет или, возможно, притворяется, что спит, но украдкой следит за всем. Стайлз точно не уверен. Он встаёт, стряхивает траву с джинсов и направляется к Скотту. Если Джексон больше никак не может обеспечить себе авторитет, он склонен становиться озлобленным и уходить прочь, если кто-то пытается на него наехать. Выражение спорящего Скотта – непередаваемое сочетание злости, беспомощности и упрямства. Оно порой заставляет его выглядеть чертовски глупо, но он хотя бы выигрывает впечатляющее количество споров, так что это, возможно, особая суперсила, работающая в пользу Скотта. И только Стайлза он переспорить не в состоянии, потому что у Стайлза иммунитет на выражения лица Скотта. По крайней мере на большую их часть. На все, кроме реально грустного, которое делает Скотта похожим на растерянного щенка. Хотя даже оно стало менее впечатляющим с тех пор, как Скотт и вправду заделался щеночком. Стайлз понятия не имеет, как это срабатывает. – Хей, – бросает Стайлз, когда подходит достаточно близко, чтобы расслышать, о чём спорят Скотт и Джексон. – Что происходит? – Скотт считает, что мы должны рассказать Арджентам о Дереке, – сообщает Джексон таким тоном, словно уже знает, как отреагирует Стайлз. – В смысле? – Стайлз поворачивается к Скотту. – Ты же не серьёзно? Скотт свирепо смотрит на Джексона, и Стайлз старается не думать о том, что Скотт мог бы осуществить это в любом случае, даже не сообщив ему. Стайлз не хочет думать об этом, потому что он бы очень разозлился, окажись это правдой. Джексон просто поднимает бровь и смотрит на Скотта с выражением «Ну-ну, давай теперь сам объясняй своё решение». – Я знаю, что ты пытаешься, Стайлз. Правда. Но он альфа, и он бесконтролен. Я не позволю мистеру Ардженту навредить Дереку. Я просто хочу сообщить ему о том, что происходит, – быстро пояснил Скотт, понимая, как разозлит Стайлза эта идея. – Ты серьёзно? Ты сам себя слышишь? Не позволишь ему навредить… – Я пытаюсь защитить людей, – протестует Скотт. Никто не должен так дуться, рассуждая о том, как преподнести подобную информацию парню, находящемуся в шаге от желания всех поубивать. – Нет, ты пытаешься найти общий язык с Эллисон. Лицо Скотта перекашивает от гнева и отрицания. – Это несправедливо. – Нет, это абсолютно справедливо, – Стайлз пытается усмирить гнев, потому что он не помогает. – Слушай, я знаю, что тебе чертовски трудно не быть рядом с ней. Я понимаю. Ты хочешь исправить сложившееся положение и думаешь, что ситуация с Дереком может стать чем-то вроде моста. Точкой соприкосновения или что-то вроде того. Я правда понимаю. Но ты подставляешь не только Дерека. А всех нас. В смысле… Боже, мы с Джексоном в чём-то согласны. Это как конец света. – Может, ты хочешь власти, Скотт? – бросает Джексон через плечо Стайлза. – Может, тебе понравилось и ты хочешь поиграть в альфу подольше? Стайлз приподнимает руки вверх. – Окей, я только что переосмыслил свое предыдущее мнение о том, что Джексон прав. Сейчас я думаю, что он идиот. Джексон оборачивается и бьёт его. Не слишком сильно для оборотня, всего лишь краткий болезненный толчок в плечо Стайлза. И в этот момент неожиданно пространство между ними заполняет огромная размытая тень, и следом слышится такой звук, словно что-то ломается надвое. Стайлз не успевает даже понять, что случилось – так быстро всё происходит: Джексон лежит на земле, зубы Дерека смыкаются на его плече с такой скоростью, что почти невозможно уследить. Стайлз замечает только влажный всплеск крови и хруст костей. Стайлз холодеет. – Дерек! Чёрт, стоп, стоп, стоп! – истеричный вопль Стайлза заставляет всех замереть. Дерек прекращает попытки сжевать плечо Джексона и издаёт низкий раздраженный рык. – Фу! Брось! – командует Стайлз, потому что он, блядь, не знает, что ещё он должен сказать. Он дрожит от смеси гнева, страха и холодного неверия. Красные глаза осматривают Стайлза, а затем челюсть Дерека с громким хрустом размыкается. Кровь капает из приоткрытого рта, Стайлз рефлекторно сглатывает и тут же жалеет об этом. Джексон издает дрожащий стон боли, но не пытается двигаться. Все остальные каменеют. Стайлз думает, что все они сейчас, вероятно, пахнут страхом. – Джексон, ты в порядке? – голос Стайлза звучит в половину его обычной громкости. – Нет, я ни хрена не в порядке!.. – Джексон замолкает, когда Дерек поворачивает голову и рычит на него. – Боже мой, пиздец! С тобой все будет в порядке, и с ним всё будет в порядке. Правильно? – интересуется Стайлз, хотя точно не уверен, к кому обращается. Он подходит к Дереку и касается руками его кожи, голой и горячей, вздымающейся с каждым вздохом. Эрика смотрит на Стайлза, как на ненормального, словно намеревается кинуться к нему и оттащить подальше. Все остальные затаили дыхание. – Давай, отстань от Джексона, – осторожно командует Стайлз. Он не слишком уверен, что Дерек послушается, но тот обмякает в его хватке, и кожа скользит под пальцами Стайлза. Стайлз подталкивает его по направлению к дому, но Дерек не двигается и даже не оборачивается. Его взгляд всё ещё мечется между Стайлзом и остальной частью стаи. – Стайлз, он никуда не пойдёт без тебя, – в итоге говорит Скотт, медленно, будто только что понял это сам, и Стайлз мысленно чертыхается. Он обхватывает рукой запястье Дерека и тянет его за собой. Когда они подходят к дому, Стайлз заставляет Дерека опуститься на сломанное крыльцо. Эрика и Скотт помогают Джексону сесть. Он шокирующе бледный, забрызганный кровью и весь в ужасных разводах, а его рука свисает под тошнотворным, страшным углом. Это одна из самых худших вещей, которые когда-либо видел Стайлз, и ему хочется всё бросить. Стайлз знает, что Джексон оборотень и может регенирировать. Но Дерек – альфа, так что исцеление потребует времени. Дерек скулит тихо, растерянно и слегка сердито. – Даже не пытайся сейчас со мной заговорить, – категорически отрезает Стайлз. * Стайлз сидит на диване и кипит от злости, в то время как стая помогает Джексону добраться до автомобиля Дерека. Эрика водит камаро, пока Дерек не затребует её назад. Ну, или пока он сам не сможет снова управлять машиной. Стайлз не уверен, как они это решили, может, сыграли в «камень-ножницы-бумагу». Стайлз демонстративно игнорирует Дерека, настолько очевидно, что даже Дерек должен заметить. Стайлз зол и хочет, чтобы тот это понял. Судя по тому, как Дерек не прекращает скулить и тыкаться Стайлзу в плечо, до него все дошло. Когда он приносит книгу и тыкает ею в подмышку Стайлзу, тот отворачивается, уставившись в спинку дивана, и лежит так, пока Дерек не уходит прочь и не садится на корточки у двери, глядя на дождь. Скотт входит осторожно, с опаской наступая на половицы. Но Дерек не слишком-то обращает на него внимание, так что Скотт просто отодвигает ногу Стайлза и садится на диван рядом с ним. – Он защищал тебя, ты же знаешь? И это какая-то фигня, потому что пять минут назад Скотт хотел прижать яйца Дерека, а теперь он вдруг его защищает? Стайлз вздыхает и откидывается на спину. – Он почти оторвал руку Джексона. Господи. Я уж и забыл, как… Каким пугающим он бывает, когда делает что-то подобное. Стайлз проводит рукой по лицу, его лоб всё ещё влажный от пота. Его бесит это состояние, когда его всё ещё потряхивает, коротит от адреналина, потому что он прекрасно знает. Он знает, на что Дерек способен. Стайлз никогда и не забывал, просто не думал об этом, хотя, возможно, и должен был. – Ему становится лучше, – тихо говорит Стайлз. – Иногда он выглядит растерянным, ну, как нормальный человек, понимаешь? Скотт кивает: – Да. В смысле… Я вижу. Они оба смотрят на Дерека, который в данный момент не слишком похож на мальчика с обложки книги о прогрессе. Он всё ещё сидит в дверном проёме и рычит на внешний мир. Его рот, подбородок и шея покрыты разводами крови. Он выглядит диким. – Джексон вообще склонен яростно набрасываться на кого-нибудь, – неуверенно бормочет Скотт. – Иногда мы забываем об этом, потому что мы знаем его, кажется, целую вечность. Но он бывает… – Мудаком? – заканчивает Стайлз. – Я хотел сказать «сбивающим с толку», но твой вариант тоже сойдёт. – Я не знаю, что случилось с Дереком, – Стайлз запинается. – Но я уверен, что это было ужасно. Очень ужасно. – Ты не против остаться здесь с ним? – спрашивает Скотт, кивая головой в сторону Дерека. Стайлз не может не хмуриться на это. Вся ситуация с Джексоном, возможно, была жестока и выглядела ужасающе, но Дерек никогда не причинял боль Стайлзу, даже не пытался. И в ситуации с Джексоном всё было случайностью. – Да, всё нормально, и я не думаю, что могу оставить его одного сейчас. Я напишу отцу, что останусь у тебя. Кстати, ещё одна ложь в мою копилку. Скотт выглядит так, словно собирается полезть за обнимашками. Конечно же, иногда они делают это, но всё должно быть к месту. Скотт мог бы это сделать, но он косится на Дерека и раздумывает: вдруг Дерек сегодня взял за привычку раздирать людей? И Стайлз злится на него ещё и за это. – Я вернусь завтра. Ты собираешься замкнуть рябиновый круг после того, как я уйду? – и Стайлз прямо-таки слышит невысказанное «расскажи, что ты собираешься делать, иначе уходя я буду чувствовать себя виноватым». Стайлз кивает. – Да, я позабочусь об этом. – Просто будь осторожен, – весь хмурый вид Скотта выражает беспокойство, и тогда Стайлз испытывает угрызения совести, что больше не беспокоится о делах Скотта. Он должен больше интересоваться. Должен позволять ему высказываться почаще. Скoтт не слишком хорошо справляется с ситуацией. Но он пытается, Стайлз видит это. Скотт занят ответственным делом, и если Эрика, Бойд и Айзек – показатели, то он неплохо справляется. Но в настоящее время ничего не происходит: ни бродячих оборотней, ни магической угрозы, ни мифологических чудовищ. Скотт закидывает рюкзак на плечо и направляется к выходу прямо по скрипящим половицам. А Стайлз понимает, что они не смогут держать Дерека здесь всю его оставшуюся жизнь. Это не может продолжаться вечно. Дерек подкрадывается к краю дивана, когда Скотт уходит за пределы его слышимости. Он тычется лицом в рёбра Стайлза. Стайлз чувствует трение ткани и горячее дыхание на своей коже. – Нет, ты не прощён… И прекрати лизать меня, это не сработает, – он пихает Дерека в грудь, и Дерек позволяет себя оттолкнуть, хотя и издаёт раздраженный звук, демонстрирующий его нежелание отстраняться. – Ты и понятие не имеешь… То, что ты сделал сегодня, было совершенно лишним. Животные постоянно борются друг с другом понарошку, и Джексон не навредил мне. А ты повёл себя как собственник и вспыльчивый козёл. Дерек скулит. Буквально. После чего снова подкрадывается: Стайлз чувствует тяжесть его руки и вес массивного, невероятно горячего оборотня у себя на груди. Стайлз замечает, что запустил пальцы в волосы Дерека, и чувствует себя разочарованным, хрупким и беспомощным. – Знаешь, твоя стая скучает по тебе. И я тоже скучаю. По той сварливой версии тебя, которая умеет разговаривать. Не то чтобы слишком много, но хоть как-то. Рано или поздно Скотт вляпается в очередное дерьмо, и ты нужен мне, чтобы поддержать его. И желательно, чтобы в этот момент ты был в штанах и знал своё имя. Дерек тычется лицом Стайлзу в шею и фыркающее вздыхает. – Извинения приняты, – неохотно признаёт Стайлз. * Вторник выдаётся серым, тяжёлым; ощущается, словно вот-вот грянет гроза, да и выглядит соответствующе. Стайлз и сам чувствует себя так же, потому что понимает: всё, что он делал, было неправильным. До этого момента он позволял Дереку делать, что ему заблагорассудится. Стайлз не подталкивал его, хотя должен был. Когда Стайлз возвращается в дом Хейлов, он вытаскивает Дерека из его «гнезда», тащит его вниз, на кухню, и усаживает на табуретку, а сам плюхается перед ним на стол. – Хорошо, начнем с простого. Потому что я понимаю, что твой мозг работает не на полную катушку. Стайлз глубоко вздыхает и вглядывается Дереку в глаза. – Стайлз, – Стайлз стучит себя в грудь. Затем он поднимает руку Дерека и аккуратно кладёт её себе на грудь. – Стайлз. Дерек смотрит так, словно ожидает взрыва или писка, как от детской игрушки. – Давай, Тарзан, я знаю, ты можешь сделать это. У тебя есть голосовые связки, ты разговаривал в течение последних двадцати с лишним лет. Он сжимает запястье Дерека. – Стайлз. Пальцы Дерека обхватывают ладонь Стайлза, дёргая его за рубашку. – Нет, Дерек, мы не играем. И ты не можешь просто врезаться в меня, когда хочешь больше моего внимания. У меня твёрдая позиция. Ты скажешь моё имя, вот что произойдёт. Пока ты не сделаешь этого, ты ничего не получишь. Скотта здесь нет, так что Стайлз не может сделать… Хотя нет, очень даже может, о чём тут вообще говорить. Дерек – оборотень. Стайлз спрыгивает со стола, топает в гостиную и поднимает сумку Скотта. Он несёт её обратно на кухню и пихает под нос Дерека. – Скотт, – сообщает он решительно. Дерек нюхает сумку, а затем лезет проверять, есть ли в ней что-нибудь съедобное. Стайлз пытается отобрать её, и пальцы Дерека соскальзывают на край. – Скотт. Стайлз не уверен, труднее или проще для Дерека то, что их имена начинаются на одну букву. Может, Дерек запутается или будет просто не в состоянии разобраться, кто есть кто. Стайлз никогда никого не учил разговаривать. – Скотт. Дерек фыркает в его сторону, и один из ремней на сумке Скотта рвётся. Да уж. Возможно, это потребует больше времени. К четырем часам у Стайлза болит голова и першит в горле. Дереку быстро наскучивают их «игры», и он устраивает погоню вокруг дома. Только после обеда он успокаивается, и исключительно после того, как Стайлз валит его на пол и садится на него сверху. Только тогда Дерек позволяет Стайлзу исторгнуть поток невнятных слов – в очередной раз. Небо темнеет, и гроза обрушивается на землю. Стайлз намеревается прилечь на диван всего на пять минут, но следующее, что он понимает: кто-то его толкает. Он ощущает нервный, несколько жёсткий толчок от того, кто только учится пользоваться руками. – Сколько можно, Дерек?! Тебе не нужна моя помощь, чтобы снять штаны: они эластичные. – Стайлз. Стайлз мгновенно просыпается, садится и моргает. И… Ничего себе, уже стемнело. – Дерек? Дерек присаживается перед ним на колени, его волосы грязные, а взгляд ещё не слишком разумен. – Стайлз. Имя звучит скрипуче, слишком тяжёлое «т» и странно неустойчивое «с». Не совсем старый Дерек, но уже ближе к Дереку, чем к не-Дереку. Он даже и не представлял себе… чёрт возьми, чёрт возьми. – О господи! Чувак, ты произнёс слово… Ты произнёс слово! Охренеть, ты нечто. Дерек урчит, потому что волнение Стайлза довольно очевидно. Он хватается за огромные оголённые руки Дерека, а тот толкается носом Стайлзу в ухо. Стайлз думает, что подобные проявления внимания со стороны Дерека больше не кажутся странными, и этот факт является плохим знаком. Но сейчас Стайлз слишком занят, смеясь и на радостях лапая Дерека. Пространство разрывает мощной вспышкой молнии. Дерек издает низкий лающий рык, стягивает Стайлза с дивана и тащит его в сторону двери. Стайлз спотыкается и врезается в стену, вздрагивает и машет руками, чтобы не упасть. Дерек уже почти добирается до выхода. – Дерек, мы не можем сражаться с грозой, – начинает Стайлз. Но его слова по большей части заглушены грохочущим рёвом стихий, перекатывающимся над головой. – А если бы мы и начали, то вряд ли победили бы. Дерек спускается по ступенькам крыльца и устраивается в траве, наблюдая за очередной вспышкой света. – Животные должны ненавидеть грозу, – замечает Стайлз, пытаясь вытереть глаза от дождя. – Они должны прятаться под стол и всё такое. Никто, кажется, не удосужился сообщить об этом Дереку. Он стоит посреди лужайки, его глаза прикрыты, а лицо все в каплях воды. Стайлз не может не подойти ближе, прямо под дождь, холодный, но в то же время удивительный. – Мы промокли, ты же понимаешь это? – Стайлз, – соглашается Дерек. Стайлз не может сдержать усмешку: – Да уж. Это никогда не устареет. Он смотрит на небо, поэтому пропускает движение Дерека, но неожиданно вновь чувствует лёгкие покусывания по линии челюсти, перемещающиеся вверх в сторону губ, и Стайлз отшатывается с протестующим бормотанием. – О господи, серьёзно? Почему я не удивлен, что грозы работают на тебя. Лицо Дерека кажется размытым из-за стекающих капель дождя, и он выглядит так глупо довольным, словно покусывать Стайлза за лицо, стоя под дождём в грозу – это всё, что нужно, чтобы сделать Дерека счастливым. Словно Дерек до этого никогда не был счастлив. Стайлз даже не был уверен, что Дерек вообще умеет быть счастливым. Так что это самое печально-счастливое зрелище, которое Стайлз когда-либо видел. Тьфу ты. Ну хорошо. Стайлз вздыхает, очень медленно и осторожно придвигаясь ближе. – Да, дождь удивительный, и ты удивительный. Но если ты расскажешь кому-нибудь, что я это сказал, я буду категорически всё отрицать. Дерек даже не сомневается, слизывая следы от капель дождя с подбородка Стайлза – процесс, в котором участвуют зубы, много энтузиазма, но начисто отсутствует изящество. Он следует за ними до уголка рта с низким, рычащим урчанием. Стайлз морщится и фыркает от щекотных движений языка, мотает головой, брызгаясь дождевой водой. Затем он вцепляется в мокрые волосы Дерека и отталкивает его в сторону. – Не думай, что это значит «Я запал на тебя», потому что это не так. Ты невероятно милый, но мы с тобой на прискорбно разных уровнях интеллекта. Дерек мурчит ему в кожу. – Это никогда не сработает, – со смехом говорит Стайлз. – И я вроде как соскучился по тому ворчливому чуваку, которому принадлежит это лицо. Без обид. * В среду снова тепло. И сырая трава на улице или нет, но Дерек не хочет оставаться в доме. Он гавкает имя Стайлза, дёргает его за руку, и Стайлз немного сожалеет о том, что научил этому Дерека. Потому что Дерек уже решил, будто это что-то вроде криптонита, и теперь заставляет Стайлза делать всё, что ему хочется. Так продолжается до тех пор, пока у Дерека не заканчиваются силы, чтобы продолжать двигаться дальше, и Стайлз прислоняется к одному из прогнивших перил крыльца, играя в Растения против Зомби. Дерек спускается с крыльца на землю и мгновенно скрывается в лесу, чтобы попугать зверушек или кого-нибудь сжевать, и возвращается довольно счастливый, с листьями в волосах и грязью на подбородке. Как обычно, требует внимания, прежде чем снова убежать делать… чёрт знает что. Стайлз начинает испытывать сочувствие к тем родителям, которые говорят: «Я отвернулся всего лишь на минуту». Хотя он надеется, что Дерек не собирается падать в колодец, быть съеденным медведем или что-то вроде. Стайлз пытается читать с телефона о воспитании диких детей, когда Дерек возвращается, и он подвигает колено так, чтобы Дерек мог на нём устроиться. Он ерзает, пока Стайлз не поднимает руку, рассеянно причёсывая пальцами волосы Дерека. Но тот поворачивается, Стайлз ощущает под пальцами жёсткую щетину, и звуки, издаваемые Дереком, полностью меняются. Его глаза прикрыты и, о Господи, это официально лучшее, что когда-либо могло случиться. Стайлз не останавливает ленивые почесывания, и Дерек издаёт тихое урчание. Не совсем мурлыкание, но что-то вроде того, что-то глубокое и удовлетворённое. И это так странно – слушать полусчастливые звуки, рождающиеся в горле Дерека. Его лицо полностью расслаблено, а глаза сонные. У Дерека такая живая мимика и так много выражений лица, Стайлз уверен, что как только Дерек вернётся в нормальное состояние, он больше никогда не увидит ничего из этого снова. У Дерека опять будет мрачное, постоянно сердитое я-разочарован-во-всём-мире лицо, какое Стайлз видел при каждой их встрече. – Чувак, я буду скучать по выражениям твоего лица. Серьёзно. И ещё отчасти мне будет не хватать твоего тотального игнорирования личного пространства. Знаю, звучит странно. Но до странного любвеобильный ты – это в какой-то мере весело. Кроме того, знаешь… Ну кто не любит обнимашки? Не то чтобы технически это являлось обнимашками, в основном ты просто пытаешься заставить меня пахнуть тобой или используешь в качестве подушки. Или, возможно, пытаешься охладиться с помощью моего тела, ведь его температура ниже твоей. Тем не менее, ощущается всё равно как обнимашки. Это не…Окей, может быть, это немного странно, но Стайлз привыкает к такому. Он знает, что Дерек вернется в конце концов, и Стайлз хочет этого. Он хочет, чтобы Дерек был в порядке, и чтобы его мозг был в порядке. Потому что стая отчаянно нуждается в альфе. И… Эй, это же Бикон-Хилз, в конечном счёте здесь нарисуется очередная угроза, и Дерек не сможет справиться с ней в таком состоянии. Хотя Стайлзу всё равно будет его не хватать. Скотт пишет в обед, интересуясь, есть ли какие-то изменения, и Стайлз не спрашивает его о внезапном интересе, хотя и чувствует странное недовольство и разочарование, когда осторожно отвечает, подбирая слова: «Я не уверен, пробуем что-то новенькое». Что Скотт, очевидно, воспринимает как «нет». Скотт может понимать именно так, но Стайлз ощущает это как пинок под зад. Это его метод общения. Он касается рукой кожи Дерека, солнечно-тёплой, гладкой под его пальцами. – Я думаю, нам нужно пополнить твой словарный запас, – говорит Стайлз, и его слова звучат как извинение. Должно быть, есть что-то такое в них, потому что Дерек смотрит с вниманием и любопытством, хотя он не сосредоточен. Стайлз скучает по его сосредоточенному лицу. Он всегда считал, что лицо Дерека было безучастным. Но это даже близко не так. Лицо Дерека живое, как чёртова пейзажная живопись. Просто Стайлз никогда раньше этого не замечал. Он пропускает все странные выражения и намёки на ожидание продолжения. Лицо Дерека знакомо, даже при всей его сварливой неспособности ясно выражаться. Стайлз неохотно, но на удивление быстро позволяет Дереку перескочить из категории «вероятный противник» в категорию «возможный друг». Стоит однажды понять, что у Дерека есть чертовски хорошие причины вести себе так, как он себя ведет, и оказывается, что он вовсе не упертый – нужно просто знать, за какой рычаг дернуть (и дернуть очень, очень сильно). – Начнем с «да», «нет» и «пожалуйста»? Хотя я не уверен, что ты знал слово «пожалуйста», даже когда весь твой мозг был на месте. – Стайлз, – бормочет Дерек ему в ногу, на что Стайлз отвечает звуками недовольства и раздражения. – У тебя нет никакого интереса к спрягающимся глаголам, не так ли? Чувак, я не виню тебя, слова сложные, и если быть совсем уж честным, ты не особо любил их даже тогда, когда знал, что большинство из них означает. Дерек снова издаёт рокочущий горловой звук. – Я понимаю, поверь мне. Жить как сейчас проще, да? Дерек фыркает Стайлзу в руку и… это выглядит вроде как непристойно. * Утро четверга начинается с того, что Стайлз, склонившись над раковиной, пытается отстирать кровь с трёх футболок, двух закопченных штор и полотенца. Под рукой у него только коробка сомнительного стирального порошка, которую он нашёл полностью покрытой пылью. Стайлз понятия не имеет, когда в этом доме последний раз делали уборку. И чем дольше он думает об этом, тем более странно себя ощущает. Дерек тычется лицом Стайлзу в затылок, и тот кожей ощущает это давление. А также влажные губы и пытливое любопытство Дерека. Стайлз не задумываясь отпихивает того локтём. – Серьезно, именно ты принялся таскать мёртвых зверушек в своё гнездо, свитое из одежды и обломков мебели. Так что теперь ты можешь винить только себя в том, что мне пришлось отобрать у тебя половину шмотья, дабы отстирать его от крови и потрохов. Ну правда, кто спит на внутренностях? Тебя же придется оттирать до упора, прежде чем ты станешь чистым. Ты не будешь спать в гнезде, заскорузлом от засохшей крови и прочих животных жидкостей. Эта срань не прокатит в домашнем хозяйстве Стилински. Хотя это и не совсем хозяйство Стилински. Но моя позиция ясна. Дерек издаёт отвлекающий шум, но не пытается стащить вещи назад, только странно всем телом прижимается к спине Стайлза с низким горловым рычанием. – Ты не получишь ни одну из вещей обратно, пока они не будут чистыми. Почему бы тебе не пойти и не пожевать кого-нибудь? Дерек ритмично толкается вперед, стараясь опустить Стайлза пониже, словно хочет поймать его в тиски своих бедер. О. Мой. Бог. Стайлз пытается освободиться из-под веса Дерека. Потому что это не игривый, совершенно точно не игривый вариант контакта. – Нет. В итоге он шлёпает Дерека мокрой футболкой по лицу. – Чувак, на кухне запрещено ездить на ком-то верхом, – Стайлз выбирается, издавая неясные хрипящие звуки. Он не уверен, то ли ему истерически заржать, то ли раз и навсегда пояснить, что такого больше не должно повториться. – Или в других частях этого дома. Серьёзно, иначе я сверну газету в трубку, и я ни хрена не шучу. Стайлз не уверен, есть у этого всего сексуальный подтекст или нет, и он очень старается не вспоминать о «животной демонстрации власти», потому что тут же в памяти всплывает безэмоциональный закадровый голос из документального фильма про животный мир, который Стайлз когда-то смотрел с отцом. Просто Дерек реально выглядит сбивающим с толку. * Скотт появляется утром в пятницу и выглядит так, словно побывал в аду. Стайлз готов поставить последние деньги, что губернатор отказал в помиловании на последней минуте. Пиздец, думает Стайлз. Но это же неправильно? Это не то, что могут решать другие люди, особенно если их здесь нет. Здесь только Стайлз, и именно он тот, кто будет решать, чему быть, а чему – нет. – Дерек, штаны, – командует Стайлз. Дерек издаёт низкое недовольное ворчание, а затем поднимается на ноги и топает наверх, чтобы найти штаны. Скотт выглядит удивлённым. – Мы пришли к компромиссу на тему штанов, – объясняет Стайлз. Дерек спускается обратно уже в штанах, хотя и сидят они неприлично низко. Он устраивается на подушках, стащенных со стула, потому что Стайлз всё ещё не может убедить его сидеть по-человечески. Дерек кажется весьма сконфуженным из-за того, какой формы его ноги. Вообще-то, человеческие ноги довольно удобны, так что, видимо, всё дело в особенностях оборотней. Скотт вытирает ладони о джинсы и вздыхает: – Уже… почти две недели прошло. Дитон думает… – Я знаю, что думает Дитон, – сухо обрывает Стайлз. – А что думаешь ты? Скотт выглядит огорченно. – В округе объявились неизвестные оборотни. Нам нужен Дерек. Не сумасшедший Дерек, а нормальный. Я понимаю, что ты пытаешься, правда. Но я не могу… Фуф, я не слишком хорош. Я не умею принимать правильные решения. И у меня есть комендантский час. Как я могу заменять альфу с комендантским часом? Мне нужна помощь. Мне нужен Дерек. Или ты. Стайлз встаёт и дёргает Дерека за руку, пока тот не пододвигается ближе. – Кто это? – спрашивает Стайлз, тыча пальцем в сторону Скотта, молясь всем богам, чтобы Дерек не решил поиграть в несговорчивость. Несколько секунд Дерек всего лишь двигает челюстью. – Скотт, – наконец рявкает он. – Святое дерьмо! – Скотт роняет сумку. – Кто я? – Стайлз указывает на себя. – Стайлз. Стайлз опускает руку вниз и находит свой рюкзак на краю дивана. Он наугад вытаскивает первую попавшуюся вещь. – А это что? Дерек тянет руку и требует вещь себе: – Книга. На букве «К» Дерек щёлкает зубами. Стайлз собирается поработать над этим, ему просто нужно чуть больше времени. Стайлз рвано выдыхает и сжимает плечо Дерека. – Ты молодец. Отличная работа. Скотт подходит ближе. – О боже! Он разговаривает! – он настолько удивлён, что приближается больше, чем обычно решается подойти к Дереку, и следующий выдох Дерека ерошит его волосы. – Он разговаривает. Стайлз пожимает плечами, словно это пустяк, хотя это не так. Это чертовски большое дело, ведь ему пришлось несколько дней приставать к Дереку, таская его из комнаты в комнату, тыкая пальцем в разные предметы и проговаривая вслух их названия. – Он произносит слова. Всего несколько, но это уже ближе к цели, гораздо ближе, это уже что-то. Он справляется, и Дитон не должен… Послушай, я понимаю. Я всё понимаю, но я думаю, что разобрался, из-за чего это всё произошло. Это электричество, много-много электричества. Может быть, Дерек отключил свой разум, чтобы защитить себя, или, возможно, это произошло случайно, а может, это был кто-то, кто знал, что он делает. Охотники, вероятно. В смысле… Он пропал почти на месяц. Можешь себе это представить? Я считаю, он пережил худшее, прежде чем сбежать. Когда смог сбежать. И я думаю, Дитон достаточно умён, чтобы справиться иными средствами. Скотт вздрагивает, и Стайлз совершенно не чувствует самодовольства, потому что он хочет ошибаться. Очень хочет. – И нет. Просто нет. Я не позволю Дитону приковать Дерека и заставить его пройти через то, что с ним случилось. Он вернётся, но не таким путём. Я справлюсь с этим, – Стайлза трясёт от гнева, или стресса, или чего-то похожего. Он не может остановиться. Скотт подходит к нему и сжимает рукой его плечо. Стайлз расслабляется и, возможно, это всё, что ему нужно от Скотта. Просто чтобы тот понял Стайлза. – Чувак, ты знаешь, я тебя прикрою, – тихо говорит Скотт. – Я всегда на твоей стороне. Мы дружим всю жизнь, мы творили много удивительных и невероятных глупостей вместе. Ты же знаешь, я тебе доверяю. Если ты говоришь, что ты можешь что-то сделать, значит ты точно это сделаешь, и мне этого достаточно. Что ж… В этом весь Скотт. Он может несколько недель вести себя как мудак, а потом вдруг сказать какую-нибудь срань вроде этой, и всё снова хорошо. * В субботу вечером снова холодно, словно лето никак не может решить, чего хочет, постоянно меняя погоду. Стайлз выглядывает из-за книги, но Дерек не валяется на краю кровати, свернувшись в клубок, и не спит у Стайлза под мышкой. Стайлз не видел Дерека уже некоторое время. Он кладёт книгу и идёт искать. Стайлз снова находит Дерека на верхнем лестничном пролёте, свернувшимся на всё том же тёмном обгорелом участке древесины. Это ужасно. Раньше Стайлз ходил по лестнице не задумываясь, а теперь вообще не может себя заставить. Потому что в этом месте кто-то умер, и Стайлз не знает кто, а вот Дерек, похоже, знает и может рассказать о каждой кошмарной подробности. Только не в данный момент. Стайлз думает, что внутри Дерека полным-полно мыслей и эмоций, которые невозможно выразить словами, и впервые ему жаль, что пришлось добавить к этому клубку еще парочку. И заставить Дерека вновь переживать все это. Потому что напомнить Дереку о чем-то одном означает напомнить ему обо всем сразу, но никто и никогда не должен иметь дело с чем-то вроде этого дважды. – Дерек! Дерек, давай, ты не хочешь здесь сидеть, – Стайлз тянет его за плечо. – Нет, – просто отвечает Дерек. Потому что, конечно же, первое, чему Дерека учит Стайлз после слов, это использовать их в спорах. Но речь словно опустошает Дерека, будто превращать чувства в слова для него всё ещё болезненно. Так что Стайлз прекращает его тянуть и просто прикасается к нему на несколько секунд. – Окей, чувак, – говорит Стайлз тихо. – Хорошо, – он опускается на колени рядом с Дереком, прижимаясь к нему плечом. – Я знаю, что какая-то большая часть тебя не хочет помнить. Но я думаю, что ты должен вернуться. Ты должен вернуться. Я не позволю тебе остаться таким навсегда, потому что я упрям, и хотя мне вроде как нравится идея учить тебя приносить мячик, потому что это расплата за всё то время, когда ты был мудаком и разбил мне лоб об руль, но нам нужно, чтобы ты вернулся. Стайлз сидит на лестничном пролёте, впитывая тепло Дерека, до тех пор, пока не заканчивается ночь и не начинается утро. * Стайлз настолько устал, что когда добирается домой, то просто падает в собственную постель. Большую часть утра понедельника он проводит в кровати, замотавшись в простыни, в пику моросящим серым облакам, которые, кажется, собираются весь день дрейфовать по небу. Он смутно замечает, что его отец кричит ему что-то, прежде чем уехать на смену, но мозг, должно быть, решил, что это не важно, так что Стайлз не может вспомнить, что это было. Стайлз, вероятно, должен встать. Если ночью шёл дождь, Дерек наверняка захочет поисследовать лес. И когда он вернётся, то будет капать грязью на одежду Стайлза. Так что Стайлз решает, что может не переодеваться и влезть во вчерашнюю одежду. Когда звонит телефон, Стайлз вытаскивает его из-под подушки, хотя и предпочёл бы отложить общение до момента, когда он будет готов. – Да. – Он вернулся, он разговаривает. Он снова в порядке, – Скотт не останавливается даже для того, чтобы сделать вдох. – Он позвонил Айзеку в шесть утра. Дерек напугал его до чёртиков, и мы не могли в это поверить. Безумный поток слов Скотта заставляет Стайлза выпутаться из простыней, и он чуть не падает с кровати. – Что?! – Дерек вернулся, он снова полностью нормальный. И это отчасти страшно. Что ты сделал с ним прошлой ночью? В смысле, ты, должно быть, сделал что-то, а потом вернулся домой. Дерек сказал, что ты ушёл. Стайлз садится и принимается натягивать джинсы, зажав телефон между щекой и плечом. – Кто-нибудь сказал ему, что, чёрт возьми, произошло? – Чувак, нам и не пришлось, он всё помнит. После этого Скотт говорит что-то ещё, несёт какую-то ерунду, а его голос постепенно становится всё выше и выше, и, возможно, он сообщает что-то важное, что-то, что Стайлзу стоит знать: что-то о Лидии, о рябиновом круге и Джексоне. Но Стайлз застрял всего на одном факте. Он помнит всё. Дерек помнит всё. Стайлз вешает трубку – Скотт всё ещё продолжает что-то болтать – и кидает телефон на комод, после чего принимается мысленно перечислять список причин, почему то, что Дерек помнит последние две недели – это очень плохо. Из-за всего того, что Стайлз говорил или делал. Того, чего бы он никогда не сказал и не сделал, если бы знал, что Дерек будет всё помнить. Он досчитывает примерно до сорока, а затем падает на кровать лицом в подушку, размышляя, насколько это плохо –пытаться самоубиться удушением. И прикидывает, возможно ли вообще придушить самого себя насмерть. Он торчит в комнате ещё четыре часа, не обращая внимания на периодически звонящий телефон. Но это всё, на что он способен. Он генетически не может оставаться на одном месте больше четырёх часов. Поэтому он просто усаживается в джип и гонит. С момента его выезда Скотт звонит ему ещё шесть раз и посылает ему серию смс, содержание которых варьируется от волнения до раздражения, снова волнения и, наконец, какого-то обозлённого сочувствия. Три часа спустя ему на телефон приходит единственное сообщение от Дерека. «Приезжай в мой дом. Сейчас». Приятно видеть, что Дерек не растерял своего очарования. * Дерек ждет на крыльце. Он, вероятно, ждет там с того момента, как Стайлз подъехал достаточно близко, чтобы тот мог его услышать. Но Стайлзу плевать. Дереку придётся подождать, пока Стайлз не будет готов открыть дверь своего джипа и выйти. Дерек вернул способность носить обувь со штанами, как и футболки и пиджаки. Также он снова умеет искажать лицо в гримасе сильного гнева. Блядь. Стайлза немедленно заполняет смущающей смесью облегчения и страха. Нехорошая комбинация. Отвратительное сочетание. Дерек снова Дерек. И это чертовски сложно, гораздо сложнее, чем можно объяснить этими тремя словами. Старый добрый Дерек мрачен, но в то же время как-то удовлетворён. Словно Стайлз… исправил что-то в нём, хотя это, вероятно, и не соответствует действительности. Мозг Дерека, наверное, решил, что хватит. А может, в доме провалился пол, и Дерек ударился головой. Случиться могло всё, что угодно. Дерек не выглядит слишком счастливым из-за своего возвращения, и это не так удивительно, как должно было бы быть. Дерек… спускается по ступенькам. – Стайлз, – холодно произносит Дерек, и да, со Стайлзом, вероятно, что-то не так, потому что он даже скучал по этому тону. Но не настолько, чтобы признаться в этом вслух. – Кажется, я уже тоскую по другому тебе, – говорит Стайлз с какой-то нервной неопределённостью. – Потому что я для порядка получил бы приветствие. Ну или ты бы вывалял мою задницу на газоне – это было бы одно и то же на самом деле. Потому что манеры не были твоей сильной стороной. Не то чтобы они хоть когда-нибудь были твоей сильной стороной. Как хорошо, что ты… что ты – это снова ты. Если, конечно, ты не планируешь убить меня, потому что в этом случае я бы хотел забрать назад все свои предыдущие слова, наполненные энтузиазмом. Дерек останавливается в самом низу лестницы, и теперь он стоит достаточно близко, чтобы Стайлз мог заметить, что на его лице не только гнев. Стайлз видит смущение и ещё что-то, исчезнувшее почти мгновенно. – Я должен свернуть твою чёртову шею, – говорит Дерек так, словно и правда подумывает об этом. Да уж. Отличное начало разговора. – О господи! Знаешь, я точно не пытался изо всех сил унизить тебя. Ты был единственным, кто проделывал всю эту «тяжёлую работу» на своё усмотрение. Я делал всё от меня зависящее, чтобы свести твоё унижение к минимуму. Я не ждал благодарностей, но тебе не кажется, что неконтролируемый гнев – это уже слишком? Лицо паскуды Дерека пару мгновений колеблется, словно он понимает, что Стайлз в чём-то прав, но слишком зол, чтобы это признать. – Ты хоть представляешь, как тяжело было покинуть дом, чтобы просто выбраться в город? – рявкает он. Стайлз понятия не имеет, о чём говорит Дерек. Потому что рябиновый круг не должен иметь никаких других свойств, кроме как удерживать кого-то внутри или снаружи. У него не должно быть побочных эффектов. Их и не видно, а ещё кто-то явно избавился от рябины. Предполагаемо, Лидия. – И это я виноват? В чём, чёрт возьми, моя вина?! – В том, ты полностью испоганил мои инстинкты, – кричит Дерек, и это звучит так, будто Стайлз сделал это нарочно. – Да пошёл ты, – Стайлз злится, потому что, возможно, он и не ожидал благодарности, но то, что несёт Дерек – полная чушь. – Я двигался вслепую, знаешь ли. Я делал догадки и словно спотыкался в темноте, так как ты нам ничего никогда не объясняешь. В следующий раз мы просто оставим тебя в тёмном углу твоего разрушенного дома, всего в крови и с ножом, торчащим из спины. Я искренне прошу прощения за то, что мне не наплевать на тебя. Он решительно собирается уйти прочь, но Дерек внезапно ловит его за руку и заставляет остановиться. – Не уходи. Не уходи, чёрт возьми! Это не то, чего я хочу. Ты всегда уходил, и я не мог понять, как заставить тебя остаться. Ты возводил этот грёбанный рябиновый барьер, и я чувствовал твой запах, но не мог последовать за тобой. Это сводило меня с ума, – Дерек замолкает, восстанавливая дыхание, а затем отпускает Стайлза и делает шаг назад, засовывая руки в карманы. – Я ничего не знал, – отвечает Стайлз. Он не уверен, извинение это или объяснение. Возможно, и то, и другое. – В основном я позволял тебе делать всё, что захочешь, так что не вали всё на меня. – Ты хоть представляешь, насколько мне сейчас хочется прикасаться к людям? – холодно говорит Дерек. – Я провёл две недели… – он стискивает зубы и заставляет себя продолжить: – Я провёл две недели с тобой, касаясь тебя. Всё время. Я тонул в твоём запахе, и теперь твоё отсутствие ощущается странно. Неправильно. Меня это бесит, понимаешь? Стайлз считает, что Дерек мог бы выглядеть немного менее напуганным этим фактом. Не то чтобы Стайлз воспринимает это на свой счёт, или что-то в таком духе. – Да, я хочу сказать, все это прекрасно видно по твоему лицу. Поэтому я здесь. Но так ли это плохо? Я о прикосновениях, – спрашивает Стайлз. – Тебе они никогда не нравились, но ты оборотень, и, возможно, плохо, что ты избегаешь людей, ты мог бы хотя бы попробовать этого не делать. Эрика и Айзек постоянно касаются людей. И, наверное, им хотелось бы получать побольше утешительных прикосновений с твоей стороны. Начни с рукопожатий или чего-нибудь в этом роде. Это же не конец света, верно? И потом, если ты не хочешь к ним прикасаться, ты мог бы… ну, не знаю… постепенно отучиться от этого? Попробуй терапию отвращения или что-нибудь другое. Или… Нет, не делай этого, потому что это может оказаться травмирующим. Дерек смотрит так, словно Стайлз ничего не понимает. Стайлз поднимает руки. – Чувак, я не выдам тебя. Давай считать, что у тебя были каникулы, как у безответственного, немного стеснительного сорванца, играющего в лесу. Мы никогда никому не расскажем об этом и больше не будем поднимать эту тему. Ты можешь обо всем забыть, можешь притвориться, что этих двух недель не было, извиниться перед своими бетами и Джексоном за то, что пытался их сожрать, снова вспомнить, как это – шататься по углам, пугать издалека людей и снова стать тем ворчуном, которого мы знаем и любим. Дерек вздыхает, выпуская из себя весь воздух. Именно так Стайлз это понимает. Это огромное безумие, и он решает, что он самый тупой человек во всем мире. Но он понимает. – Ого, а ведь это намного сложнее – не иметь возможности покусывать меня за лицо, да? – медленно спрашивает он. Дерек смотрит прямо на него расстроенно, зло и смущенно. Стайлзу не нужно подтверждение, но… О. Мой. Бог. Это лучше любого подтверждения. – Заткнись. В то время всё было очень просто. Ты меня защищал, а я думал, что ты мой, – Дерек стискивает зубы. – И я в курсе, как это выглядит с твоей стороны, но для нас это совсем по-другому. То, что ты делал… Ты даже не понимал, что ты делаешь что-то правильное, и у тебя выходило так легко. Господи. Мне жаль… Мне жаль, что я… – Пытался меня покрыть? – заканчивает Стайлз, потому что да, он определенно это помнит. Он действительно пытается и прилагает максимум усилий, чтобы не ухмыльнуться, но всё же не может сдержаться. – Чёрт, да ты наслаждаешься этим, – рявкает Дерек, и его голос звучит жёстко и зло. Но Стайлз больше не верит, что это настоящая злость. Теперь она больше похожа на гнев обороняющегося. Это тот тип злости, когда задеть хочется больше, чем серьезно ранить. – Я две недели заботился о тебе, и иногда мне казалось, что я больше никогда не заговорю с таким ворчуном как ты, так что да, да! Я чертовски этим наслаждаюсь, – огрызается в ответ Стайлз, задыхаясь. Его трясет, и он не может понять – от злости, облегчения или от обиды. Потому что ему немного грустно, но он не знает почему. – Я сделал всё, что мог, – беспомощно отзывается Стайлз. Ему кажется, что он должен сказать хоть что-то. – Мне жаль, если я всё испортил, но ты не подсказывал мне. И я возражал, когда другие думали обмотать тебя проволокой и пустить через неё электричество. Я считал, что я прав, потому что такие меры определенно не были необходимыми. Челюсть Дерека дёргается, словно он старается не вздрогнуть всем телом. – Я предположил, что с тобой произошло именно это? Дерек на мгновение стискивает зубы, а затем сухо кивает. – Мне очень жаль, но это ты выбрал меня, Дерек. Я не выбирал тебя. Ты мог бы быть в безопасности с кем-то другим. – Нет, – Дерек отрицательно мотает головой. – Не мог, в этом всё дело. Только с тобой было безопасно. Были и более разумные решения, но ты ими не воспользовался – ты ничего не сделал, пока я был уязвим, – он снова вздыхает и замолкает, словно сболтнул лишнего. – Теперь всё так запуталось. Перемешалось в моей голове, и я не знаю, что с этим делать. Стайлз слышит лишь собственный пульс, стук сердца отдаётся в его ушах. Голова кружится, и он чувствует себя пьяным и безрассудно храбрым. – Я могу почитать тебе книгу, – медленно предлагает он. – Ты мог бы покусать меня за подбородок, и мы посмотрим, куда это в итоге приведёт. Дерек пялится на него так, словно Стайлз – нечто, словно Дерек думает, что Стайлз играет с ним. Стайлз продолжает молча смотреть на Дерека. А потом внезапно Дерек оказывается ближе, его губы напряжены, взгляд решителен, а на лице медленно расцветает ярость. Стайлз готовится к… чему-нибудь. Но Дерек всего лишь наклоняется, прикасаясь носом и губами к теплой щеке Стайлза, и глубоко вдыхает его запах. Стайлз приоткрывает рот, собираясь заговорить, но Дерек поворачивает голову так, что их губы соприкасаются. Он всё ещё зол, груб, и, кажется, в этом прикосновении больше агрессии, чем сексуального подтекста. Оно ощущается так, словно Дерек по-прежнему на него кричит – хотя, честно говоря, в этом нет уже никакого смысла. Но Стайлз не делает ничего, чтоб остановить его, потому что это Дерек. А затем Дерек его целует. Это продолжается до тех пор, пока Дерек не останавливается сам. Его губы скользят вниз и вправо, а затем он, блядь, прикусывает кожу Стайлза, и в этом нет ничего от тех дружественных покусываний, от того продуманного хода, с помощью которого Дерек пытался превратить их в супердрузей последние две недели. Нет. Зубы Дерека впиваются в челюсть Стайлза, и тот издает причудливый, протестующий, исполненный боли стон, родившийся у него в глотке. Потому что, о боже, наверняка останется отметина. Затем Дерек уходит с таким видом, будто не он только что кусал Стайлза за лицо, как обезумевший оборотень. – Ауч! – жалобно стонет Стайлз. Громко и с укоризной. Дерек не говорит ни слова и направляется обратно в дом. Он оставляет дверь открытой.