Все идет по плану

4. Все идет по плану Когда Эбби в очередной раз окинула взглядом стопку бумаг на столе и покинула лабораторию, внутреннее тревожное чувство толкнуло Эрин отправиться следом. Ненадолго они снова оказались на лестничной площадке, пока Пэтти с переменным успехом заставляла Кевина собрать коробки из-под пиццы. — Мне кажется, что ты весь вечер хочешь мне что-то сказать, — наконец, произнесла Эрин. — Возможно, ты хочешь что-то сказать еще и Хольцман, но почему-то не говоришь ничего и никому. Эбби прислонилась спиной к стене и в задумчивости пожевала губу, прежде чем ответить. — Я давно знаю Хольцман и ее богатое воображение. И раньше, когда мы изобретали что-то вместе, а не порознь, она выкидывала те еще фокусы… В общем, когда я говорила тебе «подыграть Хольц», — сказала Эбби, тщательно взвешивая каждое слово, — я имела в виду поддержать ее идею, пошутить вместе с ней, а не ломать ее фантазию, не вводить в заблуждение. — Я не подыгрываю, — прервала ее Эрин. Они посмотрели друг на друга в полумраке, где выражения лиц казались лишь намеками. — И не хочу ломать ее фантазию. И точно не ввожу в заблуждение. — Эрин… — Эбби выглядела удивленной, но в этом удивлении слышались знакомые одобрительные нотки. Так Эбби произносила «Вот эту Эрин Гилберт я помню!» — Я пока не проанализировала, что же происходит… — Похоже, ты стала говорить себе правду, — кажется, Эбби улыбалась, и свет в проеме двери падал на довольную ямочку на щеке. — А Хольц ее угадала. *** — Есть ещё кое-что, что я должна тебе показать, -— сказала Хольцман, закрывая за всеми двери лаборатории. — М? — отозвалась Эрин, погруженная в чтение формул и расчетов, которые подобрала со стола и машинально пыталась рассортировать на несколько стопок. Среди прочего ей попался чистый лист бумаги, в верхнем углу которого красовалась надпись, сделанная торопливым и неразборчивым почерком Хольц: «Познакомь Эрин с доктором Горин». — Эммм… Я вижу, ты уже нашла, — Хольц аккуратно вынула лист из пальцев Эрин, которая изумленно и с недоверием смотрела на нее. Это была совершенно новая странность Хольц, с которой Эрин иметь дело еще не доводилось. — Ты пишешь себе записки? — Да. Нет. Пишу, но не я, то есть не совсем я. То есть я, но не здесь и не сейчас. Хольц замялась, посмотрела на часы, как будто ждала условного сигнала, и подвела Эрин к двери машины времени, продолжающей тихонько светиться замочной скважиной. — Ты всё увидишь, — неопределенно заметила она. Дверь тут же приоткрылась, и на пороге их ждал еще один лист бумаги. «Здравствуй, Эрин, — прочитала Эрин аккуратные строчки, написанные, на первый взгляд, ее же рукой, — я знаю, что ты мне не поверишь, но инверсионно-темпоральная система работает. P. S. мы с Хольц встречаемся. То есть вы с Хольц. То есть, какая разница? Можете это отпраздновать. Искренне твоя, Эрин.» — И что все это значит? — Эрин не на шутку разозлилась, ударила кулаком по столу и ощутила отрезвляющую боль. Казалось, лист бумаги, слова на нем и даже каждая буква в отдельности насмехались над ней. Хольц, которая заглядывала ей через плечо, невольно отскочила в сторону. По ощущениям Эрин, ее за сегодняшний день столько раз водили за нос, что этот, последний, оказался уже чересчур. Хотя расчеты Хольцман о перемещениях предметов в пространстве и времени были крайне любопытны, она так и не добралась до подходящих к реализации на практике. — Ты решила меня переупрямить? Как ты это делаешь? — Это не я, это ты делаешь, — Хольц увернулась от полетевшей в нее банки из-под колы и помахала из-за стола шейным платком — в знак приглашения к мирным переговорам. — Оно подделывает почерк? Ах ты, маленькая лгунья! — Стоп, стоп, стоп, — смеясь, прервала ее Хольц, — нет же, нет! Эрин, это действительно машина времени. Ты же сама только что заглядывала в расчёты! Я максимально приблизилась к перемещению. — Значит, ты все равно обманула нас, когда сказала, что эта функция не работает. Ты обманула Эбби, а она так расстроилась, что вы не конструировали эту систему вместе! Эрин оперлась о край стола и сделала глубокий вдох, обмахиваясь своим посланием. Голова шла кругом. — Она не работает. Сейчас. Она работает там и тогда, откуда нам приходят письма, — Хольц бережно, хотя и не слишком внимательно, собрала разлетевшиеся по столу бумаги, в которых Эрин всего пять минут назад пыталась навести порядок. — Настроить перенос материального объекта в пространство-времени из будущего в прошлое вероятнее. Прошлое уже произошло. — Значит, мы с тобой, здесь и сейчас — чье-то прошлое, у которого там, — Эрин махнула рукой в сторону все еще полуоткрытой двери, — есть совместное будущее? Будущее, в котором ты совершишь научную революцию! — Похоже на то, — ответила Хольцман. Эрин посмотрела ей в глаза, ожидая увидеть привычную усмешку, но Хольц оставалась удивительно серьезной, словно сейчас, в этот самый момент, решалась вся ее жизнь. — А разве весь этот план, что и как делать, не лишает нас права выбора, как все сложится? Хольц изумленно приподняла брови, не веря своим ушам. Эрин и сама себе не верила. Планирование всю жизнь было ее коньком и излюбленным, самым надежным способом решать любые трудности. — Нет, если он совпадает с тем, чего мы сами хотим. А мы хотим? — Мы хотим, — тихо сказала Эрин. Машина вновь засветилась, передавая им еще одно послание. Размашистым почерком Пэтти, широким и свободным, как она сама, на листе бумаги было написано: «Стеганое одеяло в кладовке, нерешительные мои. Помнится, с утра у вас будет жуткий дубак». *** — Жуткий дубак, — поежившись, заявила Пэтти и приоткрыла дверь в лабораторию. Эбби зашла следом с четырьмя стаканчиками кофе в картонной подставке. Вид у нее был понурый и невыспавшийся. — По-моему, они всё-таки встречаются, — Пэтти указала на два тела на матрасе, синхронно сопящих и обнимающих друг друга. Приоткрытая дверь машины времени приглашающе посматривала на нее со стола. Пэтти подошла поближе. — А это, кажется, тебе, — она передала Эбби сложенный пополам листок. «Дорогая Эбби, взгляни, пожалуйста, на расчёты. Им не хватает твоего трезвого взгляда», — писала Хольцман, обрывочно и неаккуратно, словно очень торопилась. «В середине второй стопки», — поясняла чуть ниже Эрин. «И спасибо тебе, — дочитала Эбби. — Ты — мой лучший друг».