История про мальчика, который хотел счастья

Белый, сверкающий полированными боками «Fiat», припарковался между деревьями, прячась под сенью густой, сочно-зелёной листвы. Валера вышел из машины, потянулся, разминая спину, и подошёл к багажнику. Багажник, как и сам автомобиль, был маленьким, но его это не беспокоило: ну и что, что малолитражка, так ему не мебель в ней перевозить. Зато симпатичная, манёвренная, о лучшем друге в условиях столичного движения, и мечтать нельзя. Он достал два объёмных пакета, украшенных логотипом известного маркета, закрыл крышку багажника, и подхватив покупки, направился к парадному. Жизнь в старом городе, конечно, имеет особую прелесть, но Валера, серьёзно думал, что единственная девочка в их маленькой семье, пусть и имеющая вместо сердца и души, двигатель на один и четыре литра, заслуживает гаражного хранения. Вопрос требовал решения, и основательного подхода, это сейчас, в разгар мая казалось, что до осени далеко, на самом же деле, не успеешь оглянуться, а уже на носу слякоть, а за ней морозы. Поставив ношу посреди коридора, Лер скинул с ног мокасины из мягкой кожи, бросил взгляд на отражающую в полный рост фигуру, зеркальную дверь шкафа, и нахмурился. Уже не первый раз он сам себя ловил на созерцательстве: новая привычка любоваться собой в зеркале появилась не так давно, с тех пор, как он вместе с Юрой и Вовкой зачастил в спортзал, и ужасно раздражала.  — Любуешься? Застигнутый на горячем, Валера вздрогнул, обернулся, и на его губах расплылась смущённая улыбка. Дёма, который смог незаметно выйти в коридор, дарить ответную улыбку не спешил: взгляд настороженный, губы поджаты, руки, затянутые в резиновые перчатки, подрагивают, всё тело напряжено, словно тетива перед выстрелом. И всё же, даже сейчас, обречённо-нервный, одетый в растянутую майку, старые шорты, измазанные старыми, неудаляемыми, и новыми пятнами, с этими жёлтыми, кислотными перчатками на руках, казался Лерке самым красивым, трогательным, и чего уж греха таить — любимым. Демьян переступил с ноги на ногу, с каждой секундой молчания Валеры нервничая всё больше.  — Дём, — Валера подошёл к парню, аккуратно обнимая, наплевав на то, что измазанный по самую макушку Демьян попытался отстраниться. — Когда мы брали выходной, и я ехал домой, то предполагал, что ты меня встретишь немного иначе, — каждое слово чередовалось с поцелуями, то в губы, то в нос, и к концу фразы на Дёмкином лице не осталось ни единого оставленного без поцелуя места.  — Как всё прошло? — Демьян, наконец, отпихнул от себя Валерку, так некстати изображающего мартовского кота.  — Прошло? — Валера задумался, отстранился, и, подхватив пакеты, ушёл на кухню. Демьян, закатил глаза, и последовал следом за своим парнем, эта наигранная таинственность его изрядно раздражала. «Как всё прошло?», что ответить на этот вопрос? Учитывая, как Захарченко болезненно воспринимает любую тему связанную с Ольгой, подбирать слова следовало очень аккуратно. А что было бы, узнай Дёма, что чувства у Валеры к жене были и остались тёплыми, пусть и расстались супруги более чем прохладно? Они не виделись больше двух лет, и сегодня встретились только для того, чтобы подать заявление на развод, соблюдая все формальности, юридически Валера станет холостым буквально через месяц. Фактически же, они с Ольгой разорвали всякие отношения в тот вечер, когда решительный Лер, приехал от Демьяна за своими вещами. Тогда он действительно думал, что попросит приютить его временно: не честно было оставаться жить в одной квартире с Ольгой, и по отношению к ней, и по отношению к Дёмке. Но главное, Валера понимал, что так будет спокойней и Демьяну, и ему самому. Временно не вышло, да об этом и не жалел никто, и, положа руку на сердце, глядя в прозрачные, словно родниковая вода глаза, на дне которых плескалась тоска, и закалённая годами одиночества грусть, заикнуться о том, что не мешало бы парням пожить какое-то время раздельно, начать встречаться «по-настоящему», со свиданиями, ночевками, и прочими реверансами, Лер не мог. Собирая вещи, он всё ждал очередного скандала, потока упрёков, но ошибся. Да, Ольга смотрела зло, причиняла боль тихими, наполненными обидой словами, но в истерику не впадала. Валера оставался спокойным, но спокойствие было показным: происходящее причиняло ему боль, внутренности скручивало стыдом, раскаянием и сожалением, и в то же время, так легко и свободно он не чувствовал себя давно, и таким живым, предвкушающим, влюблённым и счастливым, тоже. Внезапно пришло осознание, чем руководствуются, что ощущают люди, идущие ради любви на всё, закрывающие глаза на мораль, и на вбитые с детства догмы. Понимал, в случае чего, столкнись он с реальной угрозой, моральной или физической, ради Дёмки, ради себя, пойдёт даже на подлость. Как бы то ни было, угрожать больше Ольга ему не пыталась — может быть поняла, может быть отпустила, и Валера был ей благодарен. Благодарен, что не спровоцировала, что не вытащила из глубины его души то тёмное, что затаилось, было не видимо чужому глазу, но сам Валера знал: оно есть, свернулось клубком, затаившемся зверем, ластилось и урчало с тем, кто дорог, но без сожаления покажет зубы, если тому, кого считает своим, будет угрожать малейшая опасность. Ольга позвонила спустя два месяца, с просьбой проводить её в аэропорт. Она стояла в зале ожидания среди коллег и сотрудников, принимала поздравления, слушала напутствия, и светилась от гордости. Лер же, глядя на всё ещё жену, искренне и от всего сердца желал ей удачи, и не мог не радоваться, что всё сложилось именно так. Позже они изредка списывались в социальных сетях, перекидываясь ничего не значащими фразами и новостями, пока не так давно Ольга не попросила о разводе. Конечно, он согласился, этот вопрос давно требовал решения, и повергающее в уныние многих людей слово «развод», его абсолютно не трогало. О том, что карьера у девушки складывается как нельзя лучше, Лер знал, видимо, и на поприще личной жизни наметились перемены, раз она озаботилась официальным оформлением их разрыва. И, как оказалось, был полностью прав. На встречу, Ольга приехала не одна, а сопровождении невзрачного, на первый взгляд, мужчины, представив его зубодробительным именем, и своим женихом. Жених явно нервничал, оглядывал Валеру с ног до головы, хмыкал, и вновь оглядывал. Симпатии с первого взгляда между ними не вышло, что без месяца холостяка, совершенно не трогало. А вот Ольгу был видеть искренне рад. Она изменилась, пропал вечный загар, чётко прорисованные тёмные брови, и неестественно длинные ресницы. В её внешности появилась изысканность и утончённость, которую подчёркивали неброские детали: короткие ногти, бежевый лак, и единственное изящное кольцо белого золота, стильные часики на запястье, говорили о хорошем вкусе и достаточном уровне дохода. Не обращая внимания на видимое неудовольствие «жениха», Лер заключил Олюшку в объятия, расцеловал в щёки, а потом ещё долго не выпускал её ладони из своих рук, рассматривая и подмечая едва уловимую улыбку на губах, мягкий свет в глубине глаз, трогательный румянец. Как бы ему не хотелось, но на обстоятельный разговор с девушкой Валера не рассчитывал, приходилось довольствоваться общими фразами. И лишь когда они заполняли бланки, Валера обратил внимание на спутника Ольги, который выглядел мрачно, недовольно сопел, расхаживал по углам кабинета, хватаясь за телефон.  — А этот твой, э-э-э… — Валера честно забыл, как звать иностранного принца.  — Тайсто, он финн.  — Ну да. Этот твой финн, что он недовольный такой? Радоваться же должен. Окольцует теперь с чистой совестью, и увезёт к себе в тундру.  — Лера, — прыснула Ольга, прикрывая рот ладонью. — Не нужно портить торжественность момента. А он просто ревнует.  — Ревнивец? Знакомо…  — Что, твой, — Ольга запнулась. — Твой тоже?  — Бывает, — Валерка неопределённо махнул рукой, о том, что и сам подвластен этой эмоции, да так, что иногда Отелло мог позавидовать, решил малодушно промолчать.  — О нет! — Девушка бросила ручку на полу-заполненный бланк и рассмеялась. — Поверить не могу, разве можно было представить несколько лет назад, когда ты таскал мне цветы, водил на свидания, а я с подружками строила коварные планы по твоему охмурению, что мы будем вот так сидеть и обсуждать наших мужчин?  — Забавно…  — Забавно, да. Но, всё к лучшему, Лер. Ольга мечтательно прикрыла глаза, и каким-то совершенно неосознанным жестом прикрыла пока ещё совершенно плоский живот, и Валера понял, догадался, откуда в её глазах этот свет, почему она словно сияет изнутри. Но, это была именно та вещь, о которой он никогда не расскажет Демьяну. Отчего-то, Дёма был уверен, что нежелание Валеры иметь детей, это временное явление. Сам же Лерка был в этом вопросе со своим парнем в корне не согласен: о детях он не задумывался, не мечтал, и в душе у него ничего не ёкало при виде чужих мелких спиногрызов, его отцовский инстинкт спал крепким сном, а может быть и вовсе отсутствовал. А когда два года назад родители преподнесли ему шокирующую новость, окончательно успокоился, отбросив любые мысли о возможном продолжении рода. Сам Валера был ребёнком достаточно ранним — родился, когда его матери едва исполнилось девятнадцать. О том, что родители хотели и мечтали о том, чтобы их сын был не единственным, если не знал наверняка, то догадывался. И всё же, передать цензурными словами всю глубину его удивления, когда в двадцать шесть ты узнаёшь, что стал старшим братом девочки весом три килограмма, сложно. Решение родителей казалось ему полным безрассудством, маму Валера любил, но одобрять рождение ребенка, когда тебе далеко не двадцать, не получалось. И он лишь немного успокоился, узнав, что так вышло совершенно случайно. И это «случайно» коробило слух — чай не дети, должны были учитывать последствия. Родители на ворчание сына не обращали ровно никакого внимания. Маме было не до того, с её заботами, а папаша вообще, готов был лопнуть от гордости. Чувства же к маленькой сестрёнке у Валерки были странными. Ему казалось, что ничего похожего на братскую любовь он не испытывает, возможно для этого нужно время, возможно проснётся в душе не только понимание, что этот маленький комок, укутанный в бело-розовое, похожий на воздушное пирожное не просто родная кровь, и набор ген, но и нечто большее в его жизни. А пока что Лер был просто рад, что ребёнок появился, и что это появление в очередной раз показало: не готов Валера к заботам, к пелёнкам распашонкам, к бессонным ночам и переживаниям. И как бы странно это не звучало, заботиться, переживать, и беспокоиться он готов только об одном человеке — Демьяне.  — Лер? — голос Дёмки звучал угрожающе, и Валерка понял, что выпал из реальности на несколько минут, что не добавляло его парню настроения.  — Нормально прошло. Без эксцессов.  — Не жалеешь? — опять двадцать пять! Валера наивно полагал, что эту фазу они уже давно прошли.  — Нет. А чтобы ты меня сейчас не прожигал взглядом и не обижал недоверием, нужно было ехать со мной. Как я и предлагал.  — И как бы это выглядело? — Демьян снял перчатки, кинул их в мойку, принимаясь помогать Валере разбирать покупки.  — Нормально бы выглядело. Ольга, между прочим, своего бойфренда с собой притащила, и ничего.  — Серьёзно? И какой он?  — Какой? — Валерка вздохнул, отложил коробку, которую крутил до этого в руках, и повернулся к Дёме. — Йоулупукки, он.  — Дед мороз?  — Финн. А теперь, — Дёма вздрогнул под многообещающим взглядом. — Тащи свои булки в душ, и начинаем праздновать. Валерка обернулся к столу, выхватил из ближайшего пакета бутылку «Kishu», и покрутил её перед Демьяном, который лишь усмехнулся, медленно развернулся и вышел из кухни. Проследив за удаляющимися, перекатывающимися под потёртой джинсой, половинками, Лер со стуком поставил бутылку на стол, и двинулся следом. И пусть на сегодняшний вечер у них были определённые планы, он бы с удовольствием от них сейчас отказался. Ведь на самом деле, и для праздника в честь приближающегося развода, и для полного счастья, у него всё есть. И это его всё, в данный момент сбрасывает с себя грязную майку, стаскивает шорты, и медленно, словно рисуясь, вступает под горячие струи воды.

***

Володя опаздывал. Не критично, ведь о точном времени они с Дёмой не договаривались, но парень уже некоторое время пытался следовать расписанию, которое сам же для себя составлял. Получалось не очень, и Юра тихо посмеивался над попытками любовника быть взрослым, серьёзным человеком. Это немного обижало, Вовка в такие моменты дулся, огрызался, а потом начинал смеяться над собой вместе с Каминским. Уже выбежав на улицу, Володя притормозил, пристроил громоздкий пакет и вазон с цветком на ближайшую лавочку, задумался. На машине ехать не вариант — вечером Валера с Демьяном устраивали скромный сабантуй, и это означало возлияния. Бросать машину возле их дома? Такую мысль можно было отбрасывать сразу. Вызывать такси почему-то тоже не хотелось, и поддавшись наитию, Вовик подхватил пакет, сунул вазон подмышку, и направился в сторону остановки, где можно было сесть на муниципальный автобус, ходивший почти до самого Дёмкиного дома. Потоптавшись на остановке несколько минут, Вова без суеты ступил на подножку подъехавшего автобуса, рассматривая салон и пассажиров. Час пик уже минул, и многочисленные, жаждущие попасть с самого утра только в одно им известное место, пенсионеры, отсутствовали, предоставив возможность выбрать место. Вова всегда удивлялся, куда и зачем они едут в такую рань? Может быть действительно по важным делам? Однако, знавал он одну пенсионерку, соседку родителей, которая всю жизнь проработала на хлебзаводе, а после выхода на пенсию, чуть ли не каждый день ранним утром ехала через весь город, чтобы купить буханку хлеба в фирменном магазине родного предприятия. Пройдясь до конца салона, Вова нашёл два свободных места, присел у окна, поставив пакет в ногах, а вазон на соседнее сиденье, и уставился в окно, за которым майскими красками цвёл родной город. Несколько остановок его никто не беспокоил: люди выходили и заходили, по одному или компаниями, водитель на удивление не был поклонником шансона, и салон заполняли звуки хитов, ставшими уже классикой.  — Извините, не могли бы вы цветок забрать? — отвлёк Вову от разглядывания улицы тихий мужской голос? Он вздрогнул, развернулся всем корпусом и уставился на вазон, про который совершенно забыл, и теперь удивлялся, что тот целёхоньким стоит на сидении.  — Да, конечно, — Вовик забрал цветок, поставил себе на колени и поднял голову, смущённо улыбаясь случайному попутчику, совершенно не ожидая увидеть знакомое лицо. — Привет, давно не виделись.  — Привет. Давно… — Эдик немного поколебавшись, всё же присел рядом, смущаясь под внимательным взглядом. С момента их последней встречи минуло уже несколько лет. После того нелепого нападения на Вову, он проработал продавцом от силы месяц, а затем уволился. И дело не в том, что Каминский настоял, или какие-то принципы не давали Володе продолжать работать в магазине принадлежащем любовнику. Просто парень, пока сидел на больничном, прислушался к Юре и решил подумать, чем бы ему на самом деле хотелось заниматься в жизни. И решил, а вернее принял — цветами. О том, что происходит на его прежнем месте работы Володя знал катастрофически мало. Каминский открыл ещё два магазина, и одну полноценную дизайн-студию кухонь. И теперь, расширившийся офис, студия и самый большой из трёх магазинов техники находились в совершенно другом районе — царстве новостроев, стекла, бетона, и динамики. Валера сейчас заведовал «сетью», на должности коммерческого директора, а Демьян, руководил в студии, и пусть номинально ребята и общались с Эдом, по факту, разговоры в их компании о нём не велись. От былых чувств к Эдику у Вовы ничего не осталось. Глядя на бывшего парня, он испытывал вежливый интерес, не имеющий ничего общего с любопытством. В душе не царапало обидой, и смущения не было, было немного удивительно, но и в этом удивлении не присутствовало ни капли негатива.  — Как дела? Как ты? — и уже задав эти вопросы, Володя понял, что ему искренне интересно, чисто по-человечески, без какой-либо подоплёки.  — Всё в порядке. Работаю там же. Костик директорствует, хотя, ты наверное, и сам в курсе. Санька теперь старший продавец, но на качестве его покупателей это не отразилось, — Эдик хихикнул, но тут же стушевался, его улыбка погасла, и он уставился на свои руки, разглядывая пальцы и ногти с преувеличенным интересом.  — А семейная жизнь? Данька, наверное, уже совсем взрослым стал? Эдик уставился Володе в глаза, выискивая подвох, но увидел только искренность и дружелюбие, от которого стало не по себе.  — Тебя это серьёзно интересует?  — Конечно, почему нет?  — Мы развелись, полгода назад. Так что, будет вам тема с Дёмой позлорадствовать. Вов, мне честно, очень жаль, что у нас с тобой все так вышло. Признаю, был не прав, но… Вам не понять. Ни тебе, ни Демьяну, а на тот момент, я не смог бы объяснить. И сейчас то, не совсем получается.  — Чего я действительно не могу понять, — немного помолчав ответил Вова, — так это того, что ты реально думаешь, что мы с Дёмкой такие… Такие! — он нервно махнул рукой, чуть не уронив вазон. — А между прочим, именно Демьян тебя понимает, как никто. Может не согласен с твоими поступками, но твои мотивы для него очевидны. И ещё. Он раньше всех узнал, что у тебя появилась девушка — видел, как вы обои для ремонта выбирали. Но решил дать нам возможность разобраться самим, как взрослым людям.  — Прости.  — Мне выходить на следующей.  — Вов, — Эдик задержал за руку, собирающегося на выход Вовку. — Скажи, почему ты тогда, почему я?  — Кода-то я видел в тебе свет, Эдик.  — А сейчас? Сейчас видишь?  — Может быть, только он уже не для меня, Эд. Удачи тебе, — Володя подхватил пакет, и двинулся к двери, и у него совершенно точно не было желания оборачиваться.

***

Дёма жадно принимал ласки: притягивал Лера к себе за шею, чувствуя как слипается покрытая влажной испариной кожа, подставлялся под поцелуи, вылизывал рот и шею в ответ. Валерка сегодня был безудержным, забыв о нежности, он брал, сминал в объятиях, не в силах остановиться. Входил мощно, почти грубо, ловя губами стоны, хрипы, и спустя буквально несколько минут после их совместного оргазма, перевернул Дёму на живот, пошёл на второй заход. Что удивляло Демьяна в самом положительном смысле, так это то, что несмотря на полную неопытность в сфере нетрадиционной любви, Валера оказался абсолютно незакомплексованным, и полностью открытым для экспериментов. Казалось, ему только в радость расширять собственные горизонты. Поэтому, изрядно заезженный Демьян, не стал сейчас спорить, а послушно приподнял задницу, приготовившись получать удовольствие от исполнения Валеркиным языком фигур высшего пилотажа. Единственное, на что не хватило их раскрепощенности и гармонии в сексе, так это на смену ролей. Вернее, однажды они пытались, Дёма сдался под натиском Валеры, который уже давно был готов показать всю полноту своих чувств и доверия именно этим способом. Их ждало полное, беспощадное, и вполне ожидаемое для Демьяна, фиаско. Он краснел, бледнел, пытался усмирить дрожь в руках, покрывался холодным потом и не знал с какой стороны подойти к девственной Валеркиной заднице. И пусть сам Дёмка часто не был против заняться жёстким сексом, всунуть в любовника свой член, опасаясь сделать тому больно, оказалось для него непосильной задачей. Валера наблюдая за мучениями Захарченко, разрубил этот гордиев узел одним махом: сгрёб Дёмку в охапку, опрокинул на кровать, подмял под себя и показал мастер-класс по глубокому проникновению. Была у Лера ещё одна особенность, которая злила Демьяна невероятно. Как и большинство среднестатистических мужчин, Дёма после секса был похож на расплавленный комок воска, из которого можно лепить всё что душе угодно, лишь бы спать не мешали. Валера наоборот, интимом словно подзаряжался, бурлил энергией, и был готов на подвиги — хоть уборкой заняться, хоть еды приготовить. И пока Демьян усилием воли стаскивал себя с кровати, чтобы неуверенной походкой доползти до ванной, Лер уже успел не только душ принять, но и развить бурную деятельность на кухне. Не смотря на то, что Демьян уже долгое время занимался дизайном кухонной мебели, на их собственной кухне заправлял Валера. Готовить Дёма не то что не умел, просто не любил, заявляя, что вкалывать у мартена ему не позволяет полное отсутствие стрессоустойчивости. Лерке же готовить для них двоих неожиданно понравилось, особенно полюбил он это дело после того, как они с Демьяном сделали ремонт. Проводить время на кухне, в которую Дёмчик вложил не только все свои знания, таланты, но и душу, было приятно. Поэтому, окинув поле деятельности придирчивым взглядом, Валера мысленно закатал рукава, принимаясь за приготовление нехитрого банкета. Он как раз успел поставить на плиту кастрюльку с перепелиными яйцами для салата, как в дверь позвонили.  — Это тебе, — Вовка всунул в руки Валерке порядком опостылевший за время поездки цветок, и бесцеремонно отодвинув хозяина от входа, вошёл в квартиру. И только поставив на пол пакет, протянул руку для приветствия. — Привет.  — Привет. Это что и куда? — Валера потряс вазон, так что произраставшее в нём растение потеряло листок, не иначе, как от шока.  — Это Калатея Макоя, семейство — марантовые. Дай сюда, садист. А где Дёма?  — Купаться изволили. Вы решили сегодня огородом заняться? Дёма там уже ковырялся. Кофе будешь?  — Сначала воды, — Вовка прошёл следом за Валерой, поставил цветок на подоконник, не стесняясь залез в холодильник, и достал бутылку воды. — Я на балконе, и кофе буду!  — Наглость второе счастье? Да, Вов? — крикнул Валера, успевшему смыться из кухни, парню. Настроение у Демьяна было ленивое. Только покинув пределы ванной, и узнав, что пришел Володя, он спрятался в углу лоджии с кофе и сигаретами, наблюдая за тем, как друг зарывается в землю в самом прямом смысле. И совесть за то, что он единственный находящийся сейчас в квартире не занят делом, его совершенно не мучила. Они перекидывались с Вовкой малозначащими фразами. Иногда к ним присоединялся Валера, чтобы выкурить сигарету и сразу убежать на кухню. Время для бездельничающего парня бежало медленно, но он упрямо сидел на одном месте, даже не думая искать себе занятие.  — Юра к шести приедет?  — Думаю, да, — не оборачиваясь ответил Вова. — Если его Сергуня с Олегом не задержат. Ты же знаешь этих двух копуш.  — Угу, знаю, — Демьян действительно знал, что эта неугомонная парочка, так легко вошедшая в их не так давно образовавшуюся компанию, совершенно не знакома со словом «пунктуальность».  — Дёма, — в дверях лоджии появился Валера. — Я зашиваюсь, может ты все же изъявишь желание мне помочь?  — Нет, не изъявлю. Это была полностью твоя инициатива, — ляпнул Дёма, совершенно не задумываясь, как его ответ может воспринять сам Валера.  — Ясно, — Лер как-то сжался весь, и словно потух. Кивнул головой, и молча ушёл. Дёма ещё какое-то время смотрел ему вслед, а отвернувшись, наткнулся на колючий Вовкин взгляд.  — Когда я понял, что Юра это тот человек, который мне нужен, что отношения с ним, это то, что мне необходимо, я постоянно вспоминал твои слова. Помнишь? Понять, что вот оно — твоё, и не отпускать. Неужели ты сам, не можешь следовать своим же принципам? Ты не просто отпускаешь, ты же отталкиваешь его, Дём. Скажи честно, ты дебил? Отталкивает. Отталкивает, и с этим не поспоришь. Раньше это случалось чаще, теперь реже, когда на Демьяна обрушивался приступ беспричинного идиотизма. Но, если в жизни наступало затишье, Захарченко ждал бури, а не дождавшись, устраивал эту бурю сам. Иногда Дёмке казалось, что у него нет опоры, что он висит над обрывом, и всё ещё существует только потому, что Валера крепко держит его за руку. И единственное, что остаётся, с ужасом ждать, когда Лер устанет, или когда ему надоест, и он разожмёт пальцы, позволяя Демьяну упасть. С минуту, Демьян молча сидел, глядя в упор на Володю, чувствуя, как горло сдавило спазмом, щёки и шею опалило стыдом. Он не прав, не прав полностью, и собственные страхи — это не оправдание. И раз он имеет силы это признать, то сил сказать об этом Валере, у него хватит тоже. Лерка стоял спиной к двери, методично нарезая что-то за кухонным столом. И даже не видя его лица, Дёма был точно уверен — от хорошего настроения не осталось и следа.  — Прости меня, — подошёл сзади, обвивая руками, и утыкаясь носом в напряжённую шею. — Прости. Я дурак, — прижавшись теснее, обнимая сильнее, Дёма судорожно вздохнул, и выдохнул со словами: «Люблю тебя», впервые за всё время. Глаза предательски защипало, из-за сентиментальности момента, или из-за собственной глупости? Валерка обмяк, но Демьян всё равно отчётливо слышал бешеный стук его сердца, и ждал, беспокоясь, что время для признаний уже ушло.  — Я тоже. Я тоже тебя люблю, — Лер развернулся, утыкаясь носом в вихрастую макушку, сжимая в ответ, вдыхая запах. — Какое же ты у меня дурное!  — Дурное. Но, главное, что у тебя? В конце концов, за протянутую руку можно не только держаться, но и самому держать её в ответ. Правда?