прострация

— Человек не может выражать себя посредством самостоятельно мыслительного процесса. Сознание так широко и глубоко, что вероятность в нем заблудиться слишком велика. В одиночестве человек не растет, а если думает — призывает демонов, способных сбить его с пути. Думать в одиночку — это односторонне. Как в физике: все относительно. Истина приходит в сравнении. — Именно поэтому ты здесь? — Да, профессор. *** — Запасаемся попкорном, сегодня будет лучший сериал в истории сериалов! — с этим криком Бен вбежал в комнату. На его лице играла радостная улыбка, и он весь искрился предвкушением. Эдди вовсе не разделял его энтузиазма. Из-за криков соседа прервался его восхитительно уютный сон, и он с треском провалился в реальность. Билла в комнате уже не было. Он либо ушел на завтрак, либо… Точно, свидание. Этот парень наверняка встал вместе с солнцем и прихорашивался до самого времени выхода. Эдди не понимал такого рвения. Утро субботы, и ничто в мире не может отвлечь его от сна. — Билл не говорил, когда вернется? — спросил Эдди у Бена. — Не-а, — парень приземлился на свою кровать. — Но если он не вернется к пяти, ему конец. Эдди плюхнулся назад на подушку в попытках снова заснуть, но ничего не вышло. Солнце светило слишком ярко, а часы на телефоне показывали уже десять часов. Поэтому Эдди кое-как убедил себя в необходимости подняться. Планы на день у него были довольно скудные. Нужно было вновь засесть в библиотеке, чтобы выполнить все заданное. Плюс на шее висел дичайший реферат по проблемам экономики Америки двадцатых годов, и ему необходимо было начать его в самое ближайшее время. Завтракать он не решился, поэтому просто выпил воды. Желудок слегка сводило от малого количества сна. «Нужно ложиться раньше», — думал Эдди. Но он не мог по-другому. Ричи ночью общительнее, чем в любое другое время. Днем он не говорил ничего в ответ на сообщение Эдди о том, что он посмотрел фильм. А в одиннадцать часов вечера телефон Эдди завибрировал. Ричи Тозиер: «Теперь понимаешь?» На самом деле, Эдди не понимал. Фильм ударил его по ребрам. Он назывался «Я дышу», но в легких после концовки не было ни намека на воздух. Ему будто, как и главной героине, перекрыли доступ к главному источнику жизни. Вы: «Ты думаешь, что из-за своего поведения я могу поступить так же, как Шарли*?» 23:24 Ричи Тозиер: «Нет, ты не понял.» 23:25 Ричи Тозиер: «Нельзя безоговорочно подстилаться под чужое мнение. Бессознательно ты можешь навредить либо себе, либо другим.» 23:25 Вы: «Ты думаешь, что я подстилаюсь под чужие мнения?» 23:29 Ричи Тозиер: «Нет. Ты приносишь слишком много ненужных извинений.» 23:30 Эдди нравилось это. Нравилось читать, что он пишет. Нравилось, что он говорил с ним наравне, не пытался принизить или оскорбить. Ричи знал много, размышляя над многим, но Эдди этому не удивлялся и не завидовал. Он просто не понимал, как из явного (со слов Беверли) клоуна он дошел до такого состояния? Незнание душило его, бессознательно Эдди хватался за свое горло и неустанно пытался понять происходящее. Он боялся спросить самого Ричи, боялся спугнуть его, как птицу с балкона — неловким движением или словом. Каким-то образом Эдди понимал, что Ричи говорит с ним не для расспросов, а чтобы уйти от них. Библиотека пустовала, как будто помещение все еще не проснулось. Это совсем не настраивало Эдди на работу. Он положил нужные книги перед собой, но так и не смог открыть их. Вместо этого он залез в телефон и снова стал перечитывать переписку. Они спорили долго, но это не злило Эдди. Он хотел слушать его, хотел знать его мнение. Ему нравились его сообщения — нравилось, как он коротко и четко мог излагать свои мысли, о чем Эдди мог только мечтать. Ричи был ненасытен, все пытался доказать, что он прав, и только под самый конец сдавался. Эдди в такие моменты понимал, сколько в нем еще жизни. Он видел, как сильно Беверли ошибалась — в Ричи еще есть свет. Он есть здесь и сейчас, живой и говорящий. Эдди принял его таким, прекрасно понимая, что предыдущий Ричи в любом случае уже ушел. Он понятия не имел, что такое терять любимого человека, но он чувствовал, что Ричи нужен новый глоток воздуха. Мысли о том, что Эдди и может стать этим воздухом, раз за разом возникали в его голове, но он стыдливо душил их, пытаясь не покраснеть. Ричи не давал ему никаких намеков. Единственное, что было надеждой, — он влюблялся в парня. Но и это не могло быть поводом для радости. Этот парень умер, а Эдди не имел никакого права считать это хоть каким-то хорошим знаком. Эдди решил, что пора отвлечься. Он взялся сразу за реферат, пока мысли еще были чисты. Научная литература была грузной. Цифры, графики, таблицы — это не приносило никакого понимания в проблему, поставленную перед ним. Картина того времени не вырисовывалась в его голове в полном объеме. Он попробовал прочитать учебники по истории, но и там было так сухо, что даже в пустыне было бы получше. Даты, имена, реформы — все было логично и обоснованно, но отказывалось сливаться в единую цепочку. Прямо как с Ричи: факты без вкрапления жизни не работают в его голове. Он не может до конца принять их и поэтому сконфужен. Идея сама по себе приходит в его голову. Вы: «Знаешь что-нибудь по 20 годам?» Конечно, отправлять сообщение Биллу было не самой лучшей идеей. Он был занят, и вряд ли найдет время на Эдди. Но это единственный, к кому Эдди мог написать без расстройства собственной психики. Билли: «Нет, чувак, прости, сейчас точно ничего не вспомню.» «Ну конечно, » — фыркнул Эдди, еле удерживая себя от язвительного комментария. Нет, он не будет портить ему и Беверли настроение. Сам разберется. Эдди с трудом заставляет себя открыть вкладку с сообщениями для Ричи. Набрав побольше воздуха в легкие, он набирает: «Тебе что-нибудь известно по депрессии двадцатых годов?» Он отбрасывает телефон, сам не зная, почему так испугался своего вопроса. Тревожить Ричи в одиннадцать утра почему-то казалось неправильным. И он вряд ли поможет, потому что отвечает обычно ночью. Телефон неожиданно завибрировал. Ричи Тозиер: «Ты в библиотеке?» Эдди задержал дыхание, но тут же ответил. Вы: «Да.» Ричи Тозиер: «Жди.» Сердце начало биться так часто, что дыхание участилось. Ладони вспотели, а на щеках выступил румянец. Ричи собирается прийти сюда, и это буквально заставляло Эдди дрожать. Он вдруг понял, что совершенно к этому не готов. Когда он в последний раз видел его, тот напугал его и встревожил, и увидеть его сейчас было таким же испытанием, как пробежать километровку. Эдди с трудом заставил себя не убежать из помещения. Он сжал кулаки и пытался найти, чем себя занять. Он брал учебник и тут же его убирал, потому что глаза не фокусировались ни на одном предложении. Слова плыли как у человека с дислексией. Прошло около десяти минут, когда дверь открылась. Эдди тут же уткнулся в ноутбук, сделав вид, что усердно работал все это время. Сердце раз за разом стучало все быстрее, окрашивая его лицо в красный. Было так сложно сейчас встретиться с ним взглядами, поэтому Эдди все еще делал вид, что ничего не видит и не слышит. Боже, да он же так выдает себя еще больше! Какая-то книга аккуратно опустилась рядом с ним, и это Эдди уже не смел игнорировать. Он медленно поднял глаза и столкнулся с ним взглядом. Сердце у Эдди пропустило пару ударов, а затем ударило по грудной клетке с удвоенной силой, и кровь начала незамедлительно приливать к щекам. Ричи стоял рядом с ним, осторожно смотря сверху вниз. В глазах невозможно было прочитать практически ничего, но Эдди уже смирился. Либо он в состоянии шока совсем не мог соображать. Эдди не мог себя заставить отвернуться, заняться срочно чем-нибудь другим. Ему было стыдно признаться даже самому себе — он хотел впитать весь образ Ричи в свою голову, запечатлеть на всю оставшуюся жизнь, как художник свой идеал в картинах ренессанса. Кудри как всегда были взлохмачены, а под глазами — мешки с бессонной ночью. Кожа бледная, и каждая веснушка выделялась еще сильней. Он не менялся, но с каждой их встречей для Эдди он будто преображался. — Джон Стейнбек, — тихо сказал Ричи. Эдди нахмурился, не понимая. — Книга. Эдди смутился еще сильнее и посмотрел на предмет перед ним. Книга была небольшая, в новой обложке из какой-то серии. — Тут о двадцатых, — продолжил Ричи, и Эдди был готов вылететь нахрен из библиотеки на вдруг появившихся крыльях, настолько ему стало вдруг непривычно легко. Ричи пришел сюда действительно ради него. Эдди даже не просил, он бы сам нашел эту чёртову книгу по названию. Но Ричи тащился из общежития, принес книгу. Эдди удивлен, полностью разоружен и абсолютно точно не понимает происходящего. Он подумает над этим позже. Сейчас же он хочет насладиться этим явно недолговечным моментом. Но и в этом Ричи разрушает его ожидания. Он не убегает, а наоборот отодвигает стул и садится рядом, слегка пододвигая книгу ближе к Эдди. Эдди хочет поблагодарить или сказать хоть что-нибудь, но язык немеет, как у стоматолога после заморозки. Он не знает, как себя надо повести, просто тупо пялится на Ричи, который сам бестактно смотрит в ответ. «Что не так с тобой?» — хотел он спросить, потому что Ричи неожиданно сел к нему, неожиданно спокоен, неожиданно неравнодушен. Ричи вздыхает и сам берет книгу в руки, открывая её на нужной ему странице. — «О мышах и людях», — начинает он. — Это название. Автор описывает свой опыт работы на ферме во время депрессии. Эдди встряхивает, как будто он машине наезжает на кочку. Что он делает? Он еще и поможет ему? Ричи с прерывистым вздохом продолжает: — Ты… Для твоей работы это будет не слишком хорошим образцом в плане научной литературы. Но помогает хорошо понять общее настроение того времени. Эдди начинает дрожать. Он бы хотел понять мотивы Ричи, очень хотел, но вместо этого убирает все вопросы из головы и слушает его. Голос у него как всегда тихий, но твердый, он излагается прямолинейно и не сбивается. Эдди даже не записывает — каждое слово как на мраморе выбивается молоточком по его памяти. — Тебе будет лучше прочитать самому, конечно, — Ричи захлопывает книгу, но не поднимает взгляд, рассматривая обложку. — Ричи, — также тихо говорит Эдди, пытаясь не сбиться. — Спасибо. Он вкладывает в это слово все свои эмоции, все чувства, в надежде, что он поймет. Поймет, что это не просто благодарность — в нем весь Эдди. С его непониманием, вопросами и предвзятостями. Ричи кивает. А уголки его губ слегка поднимаются. Эдди думает, что для него нет лучшей благодарности. Ричи протягивает ему книгу. Но тут рукав его длинного свитера падает чуть ниже сгиба ладони, и взгляд Эдди попадает на открытую бледную часть кожи. Покрытую ярко-красными рубцами. Рука Эдди замирает, так и не дотянувшись до книги. Весь мир падает в одночасье. Совокупность всех возможных вариаций его состояния буквально ударяют по его телу, и он немеет, как окаченный ледяным дождем. Он не может двигаться, замирает, а в глазах темнеет весь мир, кроме кровавых неаккуратных порезов поперек запястья. Зато Ричи все еще подвижен и замечает его взгляд. Он чуть ли не бросает книгу на стол, одергивает рукав, с грохотом отодвигает стул и убегает. Эдди поднимает на него взгляд, когда он уже у двери. — Ричи, подожди… — но голос его настолько сиплый, что даже он сам не услышал слов. Эдди хватается за горло. Страх будто вызвал новый приступ астмы. Воздуха в его легких больше нет. *** В полутемной комнате с задернутыми шторами свет исходил только от монитора компьютера. Сцены на нем сменялись друг за другом, но Эдди не поспевал ни за одной из них. Он сидел дальше всех остальных и держал кулаком подбородок. Наверное, чтобы не провалиться окончательно в пропасть из его мертвых мыслей. Он не думает, взгляд не воспринимает реальность. Это неправда, все это ложь. Сейчас он проснется, и все определенно станет лучше. Все будет не так. Но это реальность, потому что все смеются, Билл незаметно переплетает их с Беверли пальцы, а Стэн едко шутит над ними. Все живет и дышит. Этих качеств же нет только у одного Эдди. Он бы с удовольствием заплакал и вылил бы все горькое и разъедающее через слезы, но глаза красные и сухие. Как и его внутренности. Все начиналось слишком хорошо. Все было таким сказочно-прекрасным и блестящим, что Эдди на секунду, как идиот, поверил в возможность прекрасного будущего. Он был неправ. Жизнь ударила по нему с новой силой, на которую он не рассчитывал, и валялся в осколках собственной уверенности где-то в углу. Эдди не понимал даже себя. Он сдавался? Он хотел продолжать? Он чувствовал? Но он не мог ответить сейчас, пока не понимал, что пальцами держит край стула, а глазами впивается в обивку ковра. Он хочет спросить. Ему срочно нужны были ответы на все его вопросы, которые он еще был способен задать. Эдди посмотрел на улыбающуюся Беверли. Нет, не она. Она будет умалчивать, она попробует сделать все, чтобы Эдди не ушел раньше времени. Эдди не винил ее за это стремление. Стэн. Он вполне подойдет. Эдди нужен честный и точный ответ, который бы поставил его перед фактом. В его голове начали соединяться линии. Длинные кофты, дерганная Беверли, обеспокоенный Стэн, психологи, тревожащиеся профессора. Теперь ему нужно было просто услышать правду. Когда пошли титры под крики Бена, Эдди аккуратно дернул Стэна за край футболки, и когда тот вопросительно посмотрел на него, он качнул головой к выходу. Тот кивнул, и они поднялись с мест. — Что-то случилось, Эдди? — спросил Стэн, когда тот закрыл дверь и оперся на нее. Эдди не поднимал взгляда и попытался успокоить вдруг сбившееся дыхание. — Почему вы искали Ричи первого сентября? — дрожащим голосом спросил он. Стэн опешил. Кажется, он не ожидал такого вопроса, и поэтому нахмурился и замялся. Эдди нужно было начать хоть с чего-то, чтобы подвести к самому главному. — Эдди… — Стэн начал мямлить, будто потерял слова. Это не было похоже на него, рационального и прямолинейного. — Мы, понимаешь… Стэн вздохнул. Эдди не давил. Сколько бы он не показывал, что ему все равно на друга, он в любом случае переживал. — Беверли не нашла его в своей комнате. Вместо этого кучу таблеток и лезвий на кровати, и мы подумали… Голос у Стэна задрожал. — Ты не знаешь его, Эдди, — продолжил он. — Он перестал, он стал тихим. Тише, чем когда-либо. Но я помню… Стэн провел ладонью по лицу. — Наверно, это его и убило. Наверно, после моего звонка он злится на меня. Это ведь моя вина, Эдди. Эдди не понимал. Стэн опустил взгляд на свои ботинки, а плечи его дрожали. — В чем твоя вина, Стэн? — тихо спросил он. — Это я вызвал скорую, — Стэн сжал кулаки. — Я был первым, кто нашел его с пеной во рту в собственной крови на полу. Это я не дал ему той весной умереть от передоза. ____________________________ *Шарли — главная героиня фильма «Я дышу»