***
— Лейтенант Абарай придёт в себя, по моим расчётам, к утру, как и мальчик. — Тебе самой не пора на боковую? — Юмичика, пожалуйста, отстань, — мягко послала Намикадзе товарища, прикрыв глаза и положилав голову ему на плечо. Юмичика и Камелия сидели на крыльце, отдыхая от недавнего вливания реацо в лейтенанта и ребёнка. И там, и там требовалась точность и размеренность, которые девушка контролировала, пропуская через своё тело реацо двух офицеров одиннадцатого отряда. После такого у медика просто не осталось сил. С трудом она покинула комнату, чтобы выйти на улицу и вдохнуть тёплый ночной воздух. Только это не помогло: головокружение и слабость не покидали её. Тело налилось свинцом. Какое всё-таки счастье, что пятый офицер сразу же последовал за ней и поймал, когда ноги девушки предательски подкосились. Поцелуя с полом или землёй не произошло — спасибо Юмичике. Аясегава тихо вздохнул, позволяя девушке лечь на него. Поправив выгоревшие на солнце волосы девушки, офицер посмотрел на небо. Сегодня на удивление было тихо и спокойно. Никто не спорит, что парни из одиннадцатого отряда идут на миссии с одной целью — ввязаться в хорошую драку, но Юмичика ценил и тишину, наслаждаясь ею время от времени. Тем более, когда что-то подсказывало, что больше таких красивых и тихих ночей больше у него не будет… какое-то время. — Камелия, ты спишь? В ответ парень услышал только тихий выдох Намикадзе, которая уже давно крепко заснула. Покачав головой, синигами аккуратно подхватил товарища на руки и вошёл в дом. Тессай, случайно попавшийся ему на пути, проводил в комнату, где расположили футоны для Рангику и Камелии. На одну ночь, правда, потому что самому хозяину и его домочадцам спать негде…***
Этот странный серебряный крест с рубином всегда преследовал Ками, чтобы она с ним не делала. Продавала, выбрасывала в реки и рвы, сжигала в кострах — всё было бесполезно, так как странная безделушка преследовала её, как собака преследовала хвостиком своего хозяина. Ещё при жизни в Руконгае она продавала свой крестик, чтобы получить хоть какие-то деньги или еду, но потом обнаруживала вещь на месте — на шее, затаившуюся в складках старого коричневого кимоно. Странная вещь пугала не меньше, чем собственные силы, от которых, рядом стоявшие, могли начать жаловаться на головную боль, или вовсе упасть замертво. Это случилось в годы обучения в академии Синигами на четвёртом курсе. По предмету кидо-магия у девушки всегда стоял высший балл, так как каждый вечер будущая синигами выделяла для себя часы, чтобы прогнать два типа магии: хадо* и бакудо*. Ками, пожалуй, была рада одному: за этими тренировками наблюдала сама капитан Унохана. Но не здесь, рядом, а издалека, так, чтобы только ученика академии видела её. Сначала это пугало, а потом… потом Ками начала понимать, что привязывается к этой женщине. Офицеры четвёртого отряда подарили ей идеал медиков-воинов, которые не чураются сострадания к слабым и сочувствия к сильным. К этому идеалу былая руконгайка стремилась, уверенно шла вперёд, чувствуя сердцем, что её путь — верный, правильный во всех отношениях. А капитан… была недостижимым идеалом, почти что Богом, как говорят люди в мире Живых. В тот вечер личного Бога с чёрной длинной косой и в белом капитанском хаори не наблюдалось за привычным постом, и девушка, впервые за всё время, почувствовала, как в груди распускается не то тоска, не то сожаление, не то печаль. С этой странной смесью в груди ученица покрепче перехватила свой зампакто — не оставляла надежды дозваться свой меч и узнать его имя до конца обучения в академии Синигами. — Знаешь, твой парень, конечно, горяч, горделив и самовлюбленный лицемер, но звать его каждый раз… не жирно ли будет для его самолюбия? Тонкие металлический голос пронзил тишину и шелест ветра где-то в кронах деревьев. Голос, несмотря на странный металл, был женским, нежным и каким-то сочувствующим. Как мама сочувствует своему ребёнку, когда тот впервые ударился мизинцем об тумбочку, так и тут… Сердце, казалось, пропустило несколько ударов, прежде чем будущая синигами услышала снова этот голос: — Кстати говоря, ты в курсе, что от мужчины можно добиться всего лишь одним способом — полное игнорирование его существования! — голос невидимой собеседницы был полон энтузиазма и веселья. У Ками создалось впечатление, что невидимка специально добивается этого эффекта. — Прекращай смотреть на мишень потерянным взглядом, а просто призови меня! — Кто ты? — чувство испуга заставляло лихорадочно думать. Чтобы оно не было, но оно указало на следующее: духовный меч Ками — своенравный лицемер, мужчина ко всему прочему. Что ещё можно добавить в этот список, чтобы собственный меч откликнулся? Игнорировать? А как? Ей зампакто позарез уже нужен! Тогда почему Ками слышит женский голос здесь, наяву, а не внутри своей головы, в своём внутреннем мире? — Поговорим в безлюдном месте, хе-хе, — тихий смешок растворился в темноте, оставив девушку один на один со своими переживаниями. Посмотрев на свой блеклый, ещё пока не принадлежащий ей меч-асаучи*, светловолосая вздохнула. Голос она списала на усталость и недосып.***
На следующий день в магазине Урахары царил бедлам. Всё началось с того, что очнулся Ренджи, за ним проснулся мальчик. А ребёнок что? Правильно, в любой непонятной ситуации ори что есть силы. Это ещё раз доказало, что Намикадзе выбрала правильный и быстрый путь лечения этих товарищей. Оценить — оценили все, но некоторые захотели обратно отправить этих двоих на боковую… — У тебя нет снотворного? — в комнату девушек заглянул Юмичика и тут же захлопнул перед своим пунцовым лицом сёдзе. — Предупреждайте! — Стучаться научись! — последовал незамедлительный ответ. Рангику и Камелия уже получили свои гигаи, вселились в них и переодевались в одежду мира Живых. Мацумото в вопросе современной одежды была более подкованней своей боевой подруги, поэтому, когда нижнее бельё было выбрано (даже для маленького размера лейтенант находила прекрасные вещи), началась экзекуция… И, одевая на себя уже четвёртую блузку нежно-бирюзового цвета, девушка не надеялась услышать одобрение со стороны подруги. — Во-о-т! А сверху ещё вот этот бежевый кардиган и белые брюки… — А не замарается ли? — Другое тебе просто не идёт. А так, Ками, открою по секрету: ты покоришь всех наших мужчин! — Этого ещё не хватало! — с возмущением и под крики лейтенанта девушка распустила волосы и отыскала себе удобную для бега обувь: белые женские кеды, которые даже для платья сгодятся. — О, Ками-сама, почему вы все стремитесь сделать из меня миленькую? — офицер закатила глаза к потолку, будто упомянутый ею бог находился там. — Потому что ты миленькая, Ками! И немедленно обуй туфли! «Какое счастье, что здесь нет ни Женской Ассоциации, ни Орихимэ-сан, ни Рукии-сама, ни Натсуки-сама*…» — думать о том, что было бы, будь эти особы здесь, было очень страшно. Холодная дрожь прошлась по телу медика, и та обрадовалась кардигану. На улице было немного прохладо в связи с наступлением осени в мире Живых. Но, кажется, Мацумото отыгрывалась за всех вместе взятых… После того, как Ренджи успокоили, мальчику стёрли воспоминания касательно нападения заменителем памяти, после того, как все синигами получили свои гигаи и переоделись в обычную повседневную одежду, они снова собрались на кухне для решения вопросов. Патруль города днём и ночью, посещение школы, где нападения происходят в два разачаще, чем в других частях Токио, отслеживание зависимых… на этом пункте Шляпник как-то странно улыбнулся, но поспешил прикрыть свою хитрую улыбку веером. — Академия «Рэтэй» — уж не в её ли Старшей школе учатся Куросаки Ичиго, Кучики Рукия, Иноуэ, тот квинси и остальные? — поинтересовался Мадараме, в упор глядя на план, который прорисовывал Тессай прямо во время собрания. — Верно. Только они на дневном отделении по некоторым причинам, — захлопнув веер, торговиц вздохнул. — Возвращаясь к теме о вампирах. Ночное отделение ими просто кишит, поэтому хорошенько подумайте над тем, кто пойдёт туда. Эти предостерегающие слова были встречены молчанием. Синигами даже не смотрели друг на друга. Они не хотели себе врагов, так как их хватало выше крыши Башни Раскаяния: трое предателей — Соуске Айзен, Тоусен Канаме и Ичимару Гин, от которых уже долгое время не слышно ничего. Получив Хогьёку*, они скрылись, оставив хаос, разрушение и боль после себя. Ками мысленно содрогнулась, вспоминая раны правящей семьи Кучики, боль влюблённой в Айзена Хинамори Моммо и многое другое, отчего в голове ничего не укладовалось… Новых врагов, особенно неизвестных двенадцатому отряду, пока не хотел никто. Даже оторвы из одиннадцатого решили не рисковать. — Я, — капитан Хитсугая хотел было встать со стола, намекая, что разговор окончен. — Увы, но, как бы Вам по тактичнее выразиться… по внешнему возрасту вы туда не подойдёте, — тут уже никто не смеялся, а Тоширо, посылая проклятья на все условности тихим шёпотом, сел на место. «Давай… Давай… У тебя же есть силы…» — Камелия прикрыла глаза, выдыхая: Намикадзе упрямо пытался навязать ей свою волю. Проблема была в одном: в кои веки её мысли и желания совпадали с мыслями и желаниями своего духовного меча. Подняв ладонь, шокируя тем самым окружающих, девушка мягко улыбнулась: — Я пойду на ночную смену. — Ты с ума сошла? — на удивление спокойным голосом поинтересовался Иккаку, глянув, наконец, на блондинку. — Я иду с тобой, и это не обсуждается! — только карие глаза выдавали всю ярость в адрес девушки, которая явно не обдумала всей ситуации, не поняла всю опасность или живёт в розовых грёзах! — Не сбеги только сразу и после с занятий, Мадараме-кун, — если бы Ками и Иккаку могли пускать молнии, то уже давно испепелили бы друг друга. Аясегава на всякий случай отодвинулся от друга: а то вдруг молния матерелизуется и шибанёт его, такого прекрасного и необыкновенного? — На этом и порешим, если что, к вам на помощь придут ночные патрульщики, — окончил не первое собрание Киске. Третий офицер одиннадцатого отряда фыркнул, мол, без помощи обойдусь. Четвёртый офицер четвёртого отряда подавила ухмылку, мол, готовьтесь выносить этого придурка ногами вперёд из этого академии. Рангику впервые решила не комментировать напряжённую ситуацию, надеясь, что Ками и Иккаку — люди взрослые, воины смелые, уж где-где, а в чувствах они разберутся. Никогда Мацумото Рангику так крупно не ошибалась…