Миллион причин

Рождество на Манхеттене. Что может быть лучше? Самая суетливая улица превращается в настоящую сказку. Повсюду играет музыка, небоскребы и главные здания Манхеттена подсвечиваются потрясающей иллюминацией, каждая витрина, каждый магазин сверкают гирляндами, в любом заведении можно встретить украшенные елочки или сосновые ветви, а изображения Санты и его олений мелькают практически на каждом шагу. Нью-Йорк в эти дни просто сияет: не одни только нарядные ели украшают город — остальные деревья и кустики украшены разноцветными лампочками и целыми гирляндами. Прогулки по магазинам Нью-Йорка являются неотъемлемой частью предрождественской суеты. «Сакс на 5 Авеню», «Тиффанис», «Бергдорф», «Барнис», «Блумингдейлс»… Все эти магазины оформляли лучшие дизайнеры года, соревнуясь между собой. Одним словом все это даёт ощущение сказки и настоящего волшебства… Если вам все же больше по душе тихо-мирно попивать шампанское в уютном ресторане, то смело резервируйте столик в Bouley, чей интерьер напоминает французский собор или Tavern on the Green, откуда открывается потрясающий вид на центральный парк. Все это создаёт невероятную атмосферу уюта и тепла. — Давай, Джиджи, шевелись — Кендал поторапливала блондину к очередному магазинчику — Если продолжим дальше в таком темпе, то подарки купим к следующему Рождеству — брюнетка толкает зеленоглазую ко входу и открывает дверь пред ее носом. — Мне осталось купить только два подарка: тебе и Белле — девушка пустым взглядом окидывает витрину. — Остальные я уже купила — Джи так медленно говорит это будто в трансе, ей не нравится это Рождество, только не без него. — Говоришь таким тоном, как будто гробы покупаешь, а не подарки — Дженнер заливается смехом, но взглянув в пустые глаза подруги, смотрящие куда угодно, но только не на подарки, она понимает, что ей сейчас не до веселья. Конечно Кен знает, что ей очень тяжело без Зейна и что она сотый раз переступая через свою гордость звонит ему, только отвечает автоответчик. — Хеей… — Дженнер берет подругу за плечи и заглядывает в глаза — все наладится… Просто он пока ещё злиться. Я тоже злилась… Но все будет хорошо, слышишь, он поймёт тебя, всегда понимает… — брюнетка обнимает подругу, крепче прижимаясь к себе. — Надеюсь — Итак, мы купили все подарки, теперь предлагаю перекусить — Кендал воодушевлённо хлопает в ладошки и, расказывая очередную забавную историю ,направляется в сторону кафе. — Черт возьми, Хадид, ты меня вообще слышишь? — девушка щёлкает пальцами перед лицом подруги и блондинка начинает реагировать. — А? да прости, просто задумалась… — Джи думает, что если бы в тот вечер она не решила поиграть с судьбой и не приняла эти таблетки, могла бы она сейчас сидеть с Зейном дома и готовить печенье? Или это судьба и они расстались бы по другой причине? Все эти вопросы не давали девушки нормально дышать, не то что слушать Кенделл. — так какие у тебя планы на Рождество? — блондинка делает заинтересованный вид, но ей не до этого, просто она не хочет казаться более ужасной подругой, чем есть. — О, мама устраивает вечеринку… — Джи знает это, так происходит каждый год, это что-то вроде их семейной традиции — закатывать грандиозные вечеринки. — Кайли сказала… — у Джиджи тоже есть традиция, целовать Зейна по утрам и улыбаться с прикрытыми глазами. Была традиция… Теперь от неё осталось только то, что девушка до сих пор просыпается по утрам, пусть и одна, пусть и чертовки больно — Тогда мы решили, что в этом году… — ДжиДжи тоже решила, что в этом году не поедет домой на праздники. Она извинится перед семьёй и они ее поймут, ведь у самой блондинки есть небольшие планы — мама долго спорила с нами, но все были на нашей стороне… — А вот на стороне Джи никого, даже лучшая подруга не поймёт того, что она задумала. Чертовски странное чувство, скрывать что-то, но Хадит с ним борется и душит собственными руками все мысли о том, что ее поступок полнейшая глупость. — Я считаю это глупостью! А ты? — как иронично Кени, усмехается про себя девушка, слышавшая из ее рассказа только обрывки фраз… — Я тоже… Чертовски глупо — блондинка устало кладёт голову на руки. Как же хочется сейчас напиться. До потери сознания, чтобы в голове лишь пустота, чтобы чувства были притуплены, чтобы конечности с трудом подчинялись, чтобы кровь разносила алкоголь по венам и в самое сердце, что бы там, на корню притуплять все эмоции. Что ж, хороший план. Он определённо ей нравится. — Ты едешь домой на Рождество? — Кендел интересуется совершено искренне, не от скуки, а потому что Правда хочет знать. Только вот Вопрос: соврать или сказать правду? Соврать. Для подруги лучше не знать, что Джи остаётся в Нью Йорке, пусть не беспокоится за неё. — Да… Да, я улетаю уже завтра. — более сомнительно прозвучал ответ, чем предполагалось. К черту… Двадцать четвёртое декабря. Суета переполняет улицы Манхеттена. Сегодня все соберутся соисвоими семьями и близкими людьми. Все, кроме неё. Зачем Джиджи осталась в Нью Йорке? Испортить Рождество Малику и ей плевать на то, что он ее не желает видеть. Сейчас девушка в каком-то клубе заливает в себя «смелость» для предстаящего разговора. В голове прокручиваются всевозможные вариации и исходы этого разговора двух, до сих пор влюблённых в друг друга, людей. Толко один слишком упрям, что бы это признать, а вторая слишком в хлам, чтобы это отрицать. Выйдя на улицу, девушка вдыхает полной грудью и выпускает пар. Что ж, с платьем Givenchy она просчиталась, жутко холодно. Блонодика вдруг замечает снег. Легко кружащийся в воздухе и мягко опускающийся на плечи Джи. От чего та немного ёжится, но продолжает с каким-то детским восторгом наблюдать за ним, только губы синеют от мороза, и руки начинают трястись. Кажется пара поймать такси… Когда Джиджи называет адрес сердце пропускает удар. Как давно она не ездила туда? Почти 2 месяца… Но сейчас ей все равно сколько прошло времени, ей нужно вернуться и поговорить с ним. Необходимо так же, как и дышать. Да о чем вообще речь? Он ее кислород. Благодаря ему она дышла, а теперь задыхается сползая вниз и хватая ртом воздух. В квартире Малика собралась его семья. Давно они так не собирались, кажется что прошло сто лет. Ему не хватало той атмосферы. А ещё ему не хватает ее. Каждое утро просыпаться одному в постеле, готовит завтрак себе одному и натыкаться в ванной на ее косметику. Странно… все в этом доме говорит, что она здесь, но Зейну по прежнему одиноко. Да, одиноко, потому что он не может постить, любимому человеку предательство. Таков его, характер — упрямый, своенравный и гордый. И как бы хреново ему не было бы без неё, он не может простить ей того, что она сдела. Хочет, но не может. Хотя зачем-то покупает ее любимые хлопья, которые никогда не ел и курит сигареты с запахом шоколада, хотя ему больше нравится ментол. Она любила шоколад, а он ее. Любил? Или все ещё Любит? Зейн и сам не может понять… Из уютного вечера, его врывает звонок в дверь. Он раздаётся ужасным звоном, который не сулит ничего хорошего. У брюнета странное предчувствие. И кого могло принеси в канун Рождества, да ещё и так поздно? То, что Зейн видит в следующую секунду, заставляет его замереть на месте. Волосы засыпаны снегом, кисти рук сжимают хорупкие плечи, а губы стали как у мертвой, синии и холодные. — Джиджи? Что ты тут делаешь? Разве ты не должна быть у мамы? — А разве тебе не наплевать? Разве тебе не похер на меня? Скажи, Малик! Скажи, черт возьми! — Разговор сразу идёт не в том русле, в каком она планировала, а парень закрывает дверь в квартиру, что бы семья не слышала, и остаётся в коридоре со своей пьяной «проблемой». — Я не знаю что сказать… — Парень и правда понятия не имеет, что ей ответить, он даже сам себе на этот вопрос не может ответить. Плевать ли ему? Определено нет. Любовь ли это? Он не знает… — Что? — блондинка теряется от такого ответа. Зейн закуривает сигарету и по коридору разносится запах. Шоколад. — Ты не любил шоколад… — Джиджи прекрасно помнила, как он долгое время не мог привыкнуть к ним, они казались ему слишком сладкие. Но ради неё, он готов был полюбить даже сладкие. — Не знаю зачем до сих пор курю их… — парень пожимает плечами и выдыхает клубы дыма. В этот момент он чертовски красив. Для неё — в любой момент. — Так зачем ты здесь? Мы же все решили. — Зейн заглядывает ей прямо в глаза, а кажется смотрит прямо в душу. Искалеченную, разбитую на сотни кусочков, которые уже наверное не соберёшь. Ему хочется ее обнять, завести в квартиру и положить спать, чтобы наутро приготовить ей хлопья и чтобы она снова улыбалась, чувствуя шоколад на его губах. Почему нельзя сделать того, чего действительно желаешь? Почему она просто стоит и говорит что все решили и все кончено. Это странно. Любить странно… — Что, прости? Мы? Это ты все решил, ты не отвечал на мои звонки, ты игнорировал мои попытки поговорить! — блондинка срывается на крик, только это больше похоже на хрип. Это от слез. Они душат. Любовь душит. — Ты первая разрушила все что у нас было. Подсела на эту дрянь, решила поиграться в элитную шалаву! А теперь упрекаешь меня?! Да тебе лечится нужно! Ты же больная на голову! — теперь нервы сдают и у Зейна. Она вынуждает его срываться выдвигая глупые обвинения. Они абсурдные. Любовь абсурдная. — Знаешь, а ты прав! Пошло она все к черту. Тебя, Малик, все что у нас было, все пошлём нахрен. Да, давай. Прекрасная идея. А знаешь ещё что? Мне бы тебя вообще никогда не знать! Не то чтобы совсем, но такого, каким ты позволил себя узнать — никогда. Мне было бы достаточно просто знать твоё имя. Без надежд, разочарований, боли. Не знать такого родного мне, не знать твой голос, запах и не узнавать тебя по шагам. И лучше бы не влюбляться в тебя никогда! Никогда не нуждаться в тебе. И никогда не сидеть в твоей квартире на кухне, смотреть на тебя, курящего сигарету, рассказывающего свои мечты и цели. Лучше бы ты никогда не дотрагивался до меня, я стала зависима от твоих прекосновений. И не слышать твоих слов о любви, потому что влюблена была только я. Не чувствовать словно внутри что-то горит, ярким пламенем, сжигая меня изнутри. Это сделало меня слабой. Ты сделал меня слабой! Не хочу помнить ничего из того что у нас было… Лучше бы ты не приезжал. Лучше бы ты забил, ну как ты любишь это делать, как обычно у нас бывает. Знаешь, я никогда ни о чем не жалею. Абсолютно. Но в случае с тобой я изменила бы все и не подпускала бы к себе ни на шаг. Не было бы наших встреч, поцелуев, никогда бы не смотреть в твои глаза, не было бы моего искреннего смеха, моих чертовых чувств, от которых я теперь погибаю внутри. Да, хочу, чтобы этого не было! Хочу черт возьми! Но это было… и было Прекрасно. Я влюблялась в тебе каждую минуту, снова и снова. И с каждым разом все сильнее. Знаешь, хочется выкинуть все твои вещи, сжечь до тла. Только это не поможет… Потому что если я захочу избавится от тебя, мне проще сжечь себя. Ты делаешь меня безумной, а любовь не должна сводить с ума. Лучше бы я ещё тогда остановилась, в начале, когда только начиналось что-то загораться внутри, ведь маленький огонёк легче потушить, чем мне потом одной раз за разом обжигаться об эти искры от пламени. Да, эти искры и назваю воспоминаниями. Будь они прокляты! Ты представить себе, Малик, не можешь как больно гореть изнутри. А ещё меня ломает, потому что я пытаюсь отвыкнуть от таблеток. Но знаешь, это не так больно, как слышать автоответчик, когда я тебе звоню.А ещё больно сейчас видеть твои пустые глаза. Скажи, ты хоть любил меня? Не лги мне!!! Хотя, стой не говори. Что бы ты сейчас ни сказал, сделаешь только больнее. Иногда я думаю о тебе. Нет, не так… Я постоянно думаю о тебе и о том случае в отеле. Что было бы, поступи я иначе? И в голове сразу такой поток мыслей и чтобы заткнуть эти мысли, бегущие в разные стороны по всей моей черепной коробке я вливаю в себе алкоголь. Здорово, не так ли? Я всегда видела в тебе нечто большее. Ты же видел во мне куклу, которая всегда последует за тобой и с делает все ,чего только пожелаешь. Только ты не учёл, что я живая и мне больно, чертовки больно. И даже если сломать все кости в моем теле, по одной эта боль не заглушит ту, что внутри. Ты даже сейчас не сморишь на меня… Скажи, разве любовь должна делать человеку больно? Разве это не должно быть волшебно? А к черту, мне плевать. Как и на тебя теперь. Как и тебе на меня. Только ты отвык быстро от меня, потому что и не привыкал, а я все никак не могу. Лучше бы я никогда не встречала тебя, Зейн. Никогда… — слезы скопившиеся в глазах мешали смотреть под ноги, поэтому Джи едва не упала несколько раз ,убегая от человека, который сломал ее. Больно, очень больно. Блондинка выбегает на улицу и вдахает воздух и ещё и ещё, только легче не становится. Снег все так же прекрасен. Она все так же разбита. Что ж ,вот и конец, всему что у них было. А кроме них в этом никто и не виноват. Именно она. Именно он. Странно ведь только сейчас до неё до ходи холод. Ей нравится, освежает мысли. Поэтому до дома ДжиДжи решает пройти пешком. — Джи стой! — это голос заставляет ее замереть на месте. Она даже обернуться боится, боится что это ее воспалённый мозг выдаёт желаемое за действительное. Но слышит приближающиеся шаги и разворачивается. Это он. Сейчас она не верит своим глазам. Неужели нужна, неужели любит? Джиджи все бы отдала, что бы вернуть все что было. В коридоре она ему нагло врала, она хочет его знать, хочет помнить. — Возьми куртку, тут холодно. — он протягивает ей вещь и разворачивая — можешь не возвращать… Что ж, вот теперь по-настоящему больно… На утро блондинку находят с передозом и запиской в руке «я не хочу без него». Любовь не должна доводить до попытки суицида, не должна исходить от одного человека. Хотя, стойте. Если любит только один — это одержимость. Одержимости все можно…