Миллион причин

Все вернулось на круги своя. Я, Зейн, наша квартира. Это вск стало таким родным и близким, что представить свою жизнь без этого я сейчас вряд ли смогу. Поворачиваюсь на бок и вижу спящего Зейна. Это зрелище всегда вызывало у меня столько умиление. Тянусь рукой к его волосам и осторожно перебираю их, провожу подушечками пальцев по скулам, слегка колется, по губам, дотрагиваюсь до татуировок. Это чувство не передать словами, не смогу его описать. Словно это смесь алкоголя и вкуснейшего мороженного в мире, да знаю странно, но для меня это так. Возвращаюсь на свою сторону, волосы раскидываются по подушке, щекоча шею, а губы растягиваются в улыбке гляд на него. ЛюблюИ других слов не подобрать. — Смотришь как я сплю? — хриплый голос заставляет меня зажмурится. — Неет — стараюсь произнести это как можно правдоподобнее. Но знаю, что палюсь к чертям, когда начинаю смеяться. Чувство счастья растёт в геометрической прогрессии, когда Зейн резким движением придвигает меня к себе за талию и мягко целует в губы. И я как последняя школьница в момент краснею и закрываю лицо ладошками. Люблю.Других слов не подобрать. — Значит с утра мы смущаемся и краснеем, как пятнадцатилетняя, а ночью стонем и изгибаемся? Что ж, интересно… — в его голосе столько иронии, что я готова исчезнуть прямо сейчас от смущения. Боже он никогда не перестанет издеваться надо мной и вгонять в краску. — Заткнись, Малик — смеюсь, ловко переворачиваюсь и сажусь сверху. Волосы волнами спадают на плечи, а его футболка на мне сползла на одно плече, оголив ключицы и зону декольте. Слежу за его взглядом и тем, как он напрягается. Тянусь к нему, медленно целуя в губы и пальцами перебирая его волосы. Чувствую его руки на своей талии, перемещающиеся на бёдра и до приятной боли сжимая их. Покусываю губы и слегка сжимаю его волосы. Теперь моя очередь издеваться, Зейни. Отстраняюсь, закусив губу и снова тянусь за поцелуем. — Что ж, кажется пора завтракать — быстро вскакиваю с него и одёргиваю футболку, задравшуюся достаточно высоко. — Чертова Джиджи Хадид! — стон Зейна разносится по всей квартире. Я лиш весело смеюсь и убегаю на кухню, оставить его в кровати. — И я тебя Люблю! За завтраком я не могла нормально поесть, так как Зейн все ещё шутил свои пошлые шуточки, заставляя меня все больше краснеть. Но звонок в дверь заставил его отвлечься от столь весёлого, как ему казалось занятия. — Ты кого-то ждёшь? — но Малик лишь пожал плечами и пошёл к двери. И пока мне представилась возможнодность, я быстренько доела свой завтрак. — Ого, как быстро — наигранная удивленность в голосе Гарри, заставила меня улыбнуться, уже тысячный раз за это утро. — Я думал мне предаётся подождать под дверью около часа и заткнуть уши чем-нибудь. — Она обломшица — в это момент они начинают смеяться, я снова краснеть. Боже, эти двое вообще взрослые люди? — Очень смешено, прям не могу — складываю руки в недовольном жесте на груди, но серьёзный вид сделать не получается. — чего хотел, Гарри? — в меня летит рубашка Зейна и я не сразу понимаю, что от меня требуют. Непонимающи смотрю на Малика и хлопаю ресницами. — Долго будешь раздетая перед нами стоять — его недовольный тон и сдвинутые брови сразу приводят меня в чувства. Ревнивый Зейн — мой любимы Зейн. — Так да, чего хотел то? — наконец-то снова обращаем внимание на Стаилса. — А, да. Продюсеры шоу не могут до тебя дозвониться. Поэтому сообщаю тебе — он теотрально разводит руками и указала о на меня — что съемки начинается через десять дней. Через неделю нужно быть в Милане. — Перевожу взгляд и вижу хмурого Зейна, ему явно не понравилась эта новость, как впрочем и мне. — Останешься на кофе? — стараюсь перевести тему, но настроение безвозвратно у нас уже испорчено. — Спасибо, крошка, но у гонца Гарри ещё куча дел. Разрешите откланяться — натянуто улыбаюсь и машу рукой на прощанье. Я не готова так быстро уезжать снова. Я не смогу без него, не смогу. Тихо прохожу в нашу комнату. Зейн сидит ко мне спиной, но я вижу как он напряжен… и раздражён. Аккуратно присаживаюсь рядом и беру за руку, слегка сжимая ее.Он переводит свой взгляд на меня и молчит. Я молча обнимаю его за шею и перебираюсь на колени. Мы сидели так довольно долго. Это то что нужно было нам обоим. Тишина. Он молчал потому что думал о том, как Джи снова возьмется за таблетки, думал как блондинка в пьяном бреду будет звонить. Ему это не нравилось. Наверное никому такое не нравилось. Но он хотел верить в неё. В них. Девушка, которая сейчас прерывисто двшит ему в шею, его слабость. Он готов простить ей все, лишь бы та также, до помутнения сознания, любила его. Она молчала, потому что ему на нужны были её слова. Ему нужна была только девочка, которая улыбалась ярче солнца. Молчала и потому, что не знала что сказать. Джи ненавидела этот ступор. Но сейчас слова были действительно не нужны. Она лишь хотела чтобы он любил её как в черно-белом кино. Сильно и до помутнения сознания. Им не нужны были слова. Джиджи ощущала его тёплые руки на талии, спине. Зейн её горячее дыхание на шее. Оба знали, что любят. Оба знали, что навсегда. Эту неделю они планировали провести вместе. У блондинки был шикарный по её мнению план, Зейн же шутливо издевался над ним. Но ему он тоже чертовски нравился. Просто Малик не мог доставить Джи удовольствие тем, что она окажется права. — Чертова диктаторша! — он смеётся и кидает в её сторону подушку. Девушка ловко уварачивается и одаривает его скептическим взглядом, но не может сдержать улыбки она слишком любит как Зейн смеётся. Джиджи знает, что ему нравится её идея с парком аттракционов, но он упирается, строя из себя главного, предлагая пойти в ресторан. — Малик, ты не возносим! Почему я ещё терплю тебя и твои выходки? — девушка со стоном прикрывает глаза. — Потому, что просто без ума от меня. — Зейн хватает её за запястье и тянет к себе на кровать. Блондинка от неожиданности падает прямо к нему в объятья. — А скромности тебе не занимать — Джиджи смотрит на него сверху и понимает, что он идеален. Его карие глаза, улыбка, смех, то, как он прощает ей абсолютно все. Она всегда будет любить его. — Пообещай мне… — её голос сходит на шёпот, она подушечками пальцев слегка дотрагивается до него — пообещай, что эту неделю мы проведём только вместе. Только ты и я — Джи смотрит на парня с такой детской наивностью в глазах и надеждой. И знает, что он не сможет отказать. — Обещаю… Она всегда целовала его по разному. То со страстью, то с невинностью, сейчас она целовала его с любовью. Эти семь дней показались для Джиджи одним мгновением. Но самым прекрасным за последнее время. Она никогда не бредила любовью, как в Disney, но всегда верила в неё. Если быть точнее, то девочка верила во многое Она верила, что рано или поздно испытает это чувство. И можно ли назвать везением то, что она повстречала свой ураган? Она всегда верила судьбу, от которой не уйти и она рано или поздно все равно тебя настигнет.Человек, который обнимает тебя лёжа в кровати без намёка на секс, просто потому что любит, судьба? Она верила в то, что чувства сильнее разума и им не прикажешь… Каждый раз, когда он прикасался к ней: переплетал их пальцы, перебирал её золотистые, с солнцем в волосах, локоны, дотрагивался до её тела или просто целовал, она понимала что разум отключается. Она не могла с ним спорить если он шептал ей это, находясь слишком близко. Не могла сопротивляться ему. Наваждение или любовь? Джи могла с лёгкостью ответить, что второе. Она верила в то, что мурашки появляются далеко не ко всем, а только лишь когда человек затрагивает в тебе что-то глубоко в душе. Для неё было неважно реагировала ли она на голос, взгляд, прикосновение или просто в ее подсознании возникаел его образ… Это поднималось горячей волной от сердца и разливалось по всему телу; отдавало ноющей, приятной болью в животе. Не это ли называется бабочками? Она так не думала. И останавливалось на покалывание в пальцах, будто через тебя прошёл небольшой заряд электрического тока. Джи слышала, что любовь это химия. Теперь она знала, что это физика. Она верила в то, что голос бывает родным и, когда его слышишь, ты будто кутаешь душу в тепло. Его голос был для неё спасением. Он мог успокоить её одним словом. Даже самое банальное «все будет хорошо» звучало от него, как лучшее успокоительное в мире. А его шёпот? Нежный и ласковый, хриплый, но без фальши. Она любила его слушать, долго, особенно когда он что-то рассказывал. Она верила в то, что время не повернуть вспять и что все когда-то проходит… и поэтому, нужно дорожить тем, что у нас есть, ценить моменты, каждую секунду, каждое мгновение.за эту неделю она особо держалась этого правила. Джиджи ловила моменты. А благодаря ему они казались ей вечностью. Парадокс… а неделя показалась моментом. Самое главное, она верила в то, что любит его. По — настоящему. И ей хотелось бы верить, что это взаимно. Так и было… — Джиджи, сколько можно спать?! У нас самолёт через три часа! — Кендал ходила по их квартире и кричала на все, что попадётся ей под руку. Её не радовала перспектива с опазданием на свой рейс и ждать следующий ещё четыре часа. А вот Джи как раз наоборот. Ей хотелось задержаться здесь ещё хотя бы на четыре часика. — Кени, будь добра, не шуми. Я стараюсь изо всех слил — врет. И специально долго собирает косметичку. — У меня дежавю. — Зейн присаживается за бурную стойку, с интересом наблюдая за беготней дам. — Заткнись, Малик, и не беси меня ещё больше, чем твоя подружка! — гневное высказывание Дженнер, только ещё больше позабавило его. — Черт! — блондинка срывается с места и вихрем проносится в ванную, запираясь с обратной стороны. — Чего это она? — Кендалл поворачивается в сторону Зейна, тот лишь с удивлением пожимает плечами. — Джи, ты в порядке? — но ответом брюнетки служит лишь шум воды и тяжёлое дыхание Хадид. Кендалл и Зейн сидели в ожидание блондинки за обеденным столом. Никто не решался ещё раз спросить в чем дело, так как предыдущие семь она либо отшучивалась, либо посылала их, все ещё находясь по ту сторону двери. И вот спустя мучительные для всех троих двадцать с лишнем минут, замок на двери все же щёлкает. — Какого черта, ты… — гневная тирада Кен быстро заканчивается, а Зейн ели успевает поймать падающую Джи. Скорая приезжает не так быстро и за это время Кендал успела отменить билеты на самолёт, сказать как она любит и одновременно не навидит Хадит, накричать на Малика ровно 12 раз, он считал, и покусать все губы. Когда все же раздаётся долгожданный звонок дверь, она вихрем бросается к ней, сшибая какую-то статуэтку на ходу. Зейн лишь тяжело вздыхает, а Джи с трудом улыбается. Ведь её не хило так трясёт, то от жары, то от холода. После длительного осмотра врач задевает ту тему, которую все в этой комнате старались забыть, как самый жуткий ночной кошмар. — Вы употребляли наркотики? Может баловались чем-то легким длительное время? Честно пожалуйста. — она опускает глаза, он сжимает кулаки и скоылыает на груди руки, Кен отворачивается к окну. — Да — прозвучало давольно жалко. Это замечают все. — Что ж… — мужчина в белом халате мнётся и все это замечают. Кендал все ещё не поварачивпется, Зейн сжимает сильнее пальцы, Джиджи закусывает до крови губу. — вы взрослая девушка, должны были понимать к чему могли привести такие игры. Вот номер отличной клиники, если не лучшей в стране. Обратитесь, вам помогут… — последняя фраза прозвучала, как приговор. — Так, что с ней? — Возможно это шок говорит за Дженнер, возмо отказ от веры в происходящее, но вопрос все же повисает в воздухе. — Ты действительно такая тупая, Кени?! Или прикидываешься?! Он говорит, что я зависима! Зависима от наркотиков! — далее следует первоклассная истерика. Такие могла закатывать только она. — Скажи ему, Зейн! Скажи, что это не так! Умоляю, сделай же ты, блять хоть что-нибудь! Какого черта ты стоишь?! Выгони его! — Джиджи бьется в истерики и он все крепче прижимает ее к себе. Кендалл выходит в кухню, ей необходимо выпить воды. Она пока не осознала происходящего. — Приступы ярости, депрессия и истерики. — звучало не то, как приговор, не то, как констатация фактов. — Позвоните им. Ей нужна помощь. — мужчина протягивает визитку Зейну. И тот немого посмотрев на неё, а за теп девушку всю в слезах в своих руках, все же принимает её. «На всякий случай» проносится у него в голове. Кендалл провожает человека в белом халате и ещё несколько минут смотрит на дверь. Что теперь делать? Бороться. — Я клянусь тебе, что не зависима от этой дряни! Сколько можно повторять?! — из спальни доносятся крики блондинки, а следом выходит Зейн. — Она собирает вещи — произносит это слишком удручено и устало. Будто только что не было этой истерики. — Что? — до Кен доходит не сразу. Она сейчас реагирует на все немного с опозданием. В голове слишком много других мыслей. — нет! Она не может поехать! А что если сорвётся? А если возьмётся за что-то посерьёзнее таблеток? Зейн, её нельзя пускать туда! — Дженнер выдаёт все на одном дыхании и слишком сильно размахивая руками. Она переживает. Однозначно. — Мне плевать, что вы считаете. Я еду и точка. — Джиджи застёгивает пальто и хватает чемодан. Зейн смотрит на неё долго, изучающе. Хочет найти подвох. Но не видит. Она выглядет безупречно. Ни намёка на Наркозависимость или на истерику закончившуюся сорок с лишнем минут назад. В этом была вся Джи. Даже если ей чертовски плохо, для него она хочет казаться сильной. Что бы он не разочаровался в ней. Вот и сейчас, ей дико трясёт и синеют губы. Именно поэтому на ней красная помада. Он не должен знать. Она заглядывает ему в глаза лишь на секунду. Видит в них ураган, бушующий шторм всех эмоций. От любви до ненависти. И не может понять какая из них предназначена ей. Скорее всего все… Оставляет красный отпечаток на его губах, зпах своего парфюма на толстовке и молча выходит за дверь. У неё ужасно трясутся ноги и кружится голова. Ей срочно нужно обезболивающие или что-то другое. Лишь бы стало легче. Зейн не останавливает и не догоняет её. Она четко дала понять, чего хочет. Брюнет долго смотрит на номер клиники и закуривает. Интересная штука жизнь. С утра все идеально, в через час у твой девушки наркозависимость. Малик долго курит смотря на звёздное небо. Кого он обманывает? Зейн давно знал, что она зависима, это был лишь вопрос времени когда зависимость проявится. Почему он ничего не предпринял? Может тешил себя иллюзиями, что все хорошо, может не мог признать этого. Ещё не решил. Выпускает последний клуб дыма и достаёт виски. Тяжело осознать, что больше не будет как раньше. Зейн знает, как все исправить. Готов ли он на такой шаг? Пока не решил… — Как ты? — Кендалл интересуется слишком тихо. И вероятность, что Джиджи услышит равно почти нулю.Дженнер сама не знает почему так тихо. Возможно боится её реакции. — Дерьмово — звучит так же тихо. Блондинка даже не открыла глаза. Ей стыдно. Но она не признает. — Почему ему не сказала? — Кен протягивает ей руку и та крепко сжимает её. — Потому, что чертовски Л Ю Б Л Ю