***
Кирпич радостно принюхался: — О, шашлыками пахнет. Эх, майские, даже в будни… — Ну, до выходных на девятое ещё целых три рабочих дня, не расслабляйся, — слегка одёрнул замечтавшегося оборотня Ведьмак. — Ты помнишь, что нужно сделать? — Помню-помню, — проворчал Кирпич, всё-таки заглядывая через моё плечо в лист с заданием. Созвездие внезапно зашипела и скорчилась у ног Ведьмака. — Э, это чего она, — Ёж поудобнее перехватил свою аптечку на плече. Кирпич задумчиво почесал в затылке, а я принялась оглядываться по сторонам. До этого я видела такую реакцию у довольно пофигистичной мантикоры только один раз — когда… Внезапно мою ладонь сжала влажная ладонь куратора: — Света, — процедил он сквозь зубы, и я покосилась в сторону ребят, склонившихся к мантикоре. — Похую, Света! Бери своих кузнечиков, Созвездие и тикай нахуй в Штаб Света! Ты меня слышишь?! Отвисни, Света! — Я… Да… — просипела я, не отрывая взгляда от Белокрылого на другой стороне улицы точнее, от спортивной сумки у его ног. Думала ли я, когда в январе любовалась на диковинного змея и его следы, что я увижу это вновь, да ещё и в такой дерьмовой ситуации?! — Verdammte Scheisse! Ведьмак ради такого случая даже на секунду оторвал взгляд от опасности: — Ты же вроде не материшься? Бля, отбой приказа, — куратор снова перехватил мою руку. — Он почувствует такие возмущения в Силе. Сейчас… Подозрительный тип отвлёкся на телефонный звонок. Задумчиво поднял голову — и встретился взглядом с Ведьмаком. Ведьмак сквозь зубы повторил мою тираду с существенными дополнениями — у меня проскочила явно больная мысль, что, если мы переживём этот день, надо попросить у него пару уроков немецкой обсценной лексики — и сунул правую руку за судорожно ослабленный ворот кителя. За мечом, видимо. Парни, поняв, что что-то происходит явно не учебное, также уставились на Белокрылого. Кирпич потянулся к ножнам своего полуторника. Мужик кинул на сумку какое-то Плетение и потянулся к карману, явно за какой-то дрянью. В ладони Павла появилась знакомая рукоять. А я судорожно, не удовлетворившись стандартным Щитом, стала его дополнять. Вот можно ли его комбинировать вот с этим Плетением? Думаю, хуже не будет. А если я добавлю узор от того? А если вот такие петли, от этого его прочность не повысится? Вроде стало крепче. Так и не отпустивший мою ладонь Ведьмак чуть сжал её сильнее — и в Щит вплелись его Нити. За забором неуверенно тявкнула какая-то собака, и это послужило спусковым крючком — Ведьмак и незнакомец одновременно рванули с места и встретились на середине улицы. Кирпич отбил мечом какой-то подозрительный узелок из Силы, присвистевший от противника, и встал рядом со мной, частично прикрывшись Щитом. Отчаянно матерящийся Ёж встал за нами — в самообороне он пока отставал даже от меня. Я осторожно, Силой, вытолкнула из Щита застрявшие в нём такие же узелки, и отвлеклась от происходящего. Когда я снова подняла голову, теперь уже прикидывая Ведьмак с Белокрылым отскочили друг от друга. Мужик зажимал рукой бок, чуть не роняя меч, и упал на мостовую. Отпрянувший Павел споткнулся о сумку и чуть не упал, врезавшись плечом в стену дома. Оба замерли. Сумка подпрыгнула, и из неё показался покрытый светлыми перьями хвост, быстро увеличивающийся в размерах, и подсёк Ведьмака под ноги - тот едва успел подпрыгнуть. — Ёбаный в рот! — Ведьмак с Белокрылым проявили удивительное единодушие. Ведьмак, покрепче сжав рукоять меча, шарахнулся от опасности, а Белокрылый, снова зажав бок и бросив меч, боком рванул к сумке, ткань которой пропороли белоснежные когти. Сумка заурчала и подпрыгнула. — Сияющая, не спи! — Павел снова подпрыгнул над мечущимся по пыли хвостом. — Тикай отсюда! Незнакомец, видимо, забыл, зачем припёрся в центр Москвы с кетцалькоатлем, потому что уже крепко ухватил дёргающуюся сумку за ручку и, скособочившись, пытался ухватить выпавший стержень, похожий на те, что зачаровывались в Штабе на открытие Щелей. Правда, услышав крик Ведьмака, отвлёкся и посмотрел на нас. Очень нехорошо посмотрел. Что ж, Ведьмак может мной гордиться — теперь я знаю, что могу правильно открыть Щель даже в самой дерьмовой ситуации, когда в тебя летит непонятная хрень из Чёрных Нитей. Выпали мы на полигон очень красиво: сначала Ёж, так и не расставшийся с сумкой-аптечкой, матерящийся Кирпич и я сверху. И всё это к ногам Гладкого, так и не ушедшего с полигона. Тот от неожиданности чуть не сел рядом с нами. — Какого хрена вы во что-то влипли? И пяти минут не прошло! Где Ведьмак? — сильная рука Пьеро поставила меня на ноги. — Что случилось? Я быстро огляделась. Кроме нас и какой-то Чернокрылой, вдумчиво ковыряющейся в защитных Плетениях в компании фигуры, с ног до головы закутанной в серый старомодный плащ, на полигоне не было никого — видимо, все разошлись на задания: — Кетцалькоатль, — одними губами прошептала я. Пьеро посерел и схватился за грудь: — Где? У Варварки? — я отрывисто кивнула — горло перехватило. — Акация! — рявкнул мужчина, поворачиваясь к Чернокрылой. — Ты мне нужна, открой Щель! Вы, все четверо, — Пьеро отрывисто махнул рукой в нашу сторону, — от Акации не на шаг не отходить!.. — Я тебя одного не отпущу, — запротестовала подбежавшая Чернокрылая, встряхивая головой так, что пряди волос выпали из светлой косы. Её аккуратные губы скривились так, что прежде незамеченный мной тонкий шрам, протянувшийся через её правые бровь и щёку почти от корней волос и до уголка рта, некрасиво натянулся. — А я тебя с собой не зову! — Не время спорить! — шикнули на них из-под серого капюшона, и рука в замшевой перчатке сунула Белокрылому стержень для открытия Щели. — Давай же быстрее, не медли. А вы, все — за нами. Сделаем вид, что у вас сегодня пробник собеседования. Нам оставалось только следовать за женской, судя по всему, фигурой. Правда, возникла заминка — Чернокрылая твёрдо решила, что ей нужно зарисовать этот хаос, что вырос моими стараниями и влиянием той самой Чёрной хрени из обычного Щита, пока я это всё не размотала. — Акация! — Что «Акация»! — насупилась она в ответ, не переставая черкать что-то на клочке газеты и сдувая выпавшую поядь. — Я уж… нет, сколько лет я Акация, не скажу. Это же для дела! Хотя бы только Щит… Пришлось ей пообещать в спокойном месте изобразить, что я сотворила на адреналине. Теперь на меня смотрели совсем предвкушающе, и это несколько отвлекало от переживаний за Ведьмака. Пока я переживала на пару с Гладким, нас окольными путями провели на самый высокий этаж Штаба, который неофициально именовали Генеральским. Пробегая по красным коврам мимо высоких дубовых дверей с позолоченными табличками и хрустальных бра, я старалась не думать о том, что мыски ботинок у меня пыльные. Остальные, видимо, думали о том же. Я краем глаза заметила, что один из кабинетов принадлежал Серому, под началом которого находились и я, и Ведьмак. Женщина мелочиться не стала и пинком распахнула дверь в кабинет самого Шамана, в котором, по слухам, иногда мог работать и сам Император. Кирпич над моей головой тихо ойкнул. Кабинет был пуст, только портрет нынешнего Имеператора в массивной раме за спинкой кожаного хозяйского кресла неодобрительно смотрел на происходящее. Женская фигурка, не задерживаясь, скользнула в бок, к маленькой неприметной дверке, которая вполне могла вести в кабинет задумчивости, и жестом позвала нас за собой. Опасения оказались беспочвенными — за дверью был кабинет поменьше, оформленный в том же стиле, что и кабинет Шамана. Женщина ослабленно упала в кресло: — Акация, принеси-ка чаю. Ты знаешь, какой. Предупреди кураторов. И скажи Дубравному, чтобы зашёл, как освободится. Ну, или Осени, кто попадётся. Шаману я сама скажу. И больше… — Никому ни слова, — краем губ улыбнулась Чернокрылая. — Особенно Гвоздике. — Особенно ей, — женщина скинула капюшон, и я внутренне вздрогнула, увидев знакомое лицо в пятнах витилиго. — Госпожа Именующая, — как-то обречённо выдохнул Гладкий. — Можно просто «мадам», — старомодный плащ отправился в резной шкаф, а Именующая жестом попросила нас пройти за ней к эркерному окну, рядом с которым примостились два диванчика и столик. — Располагайтесь, ребятки, не стесняйтесь. Я с трудом сдержала неуместный смешок. Ну, не знаю, кто как, а я не могу не стесняться, присаживаясь на диван, который явно раза в три старше моего отца, а уж стоит… боюсь даже думать, сколько. — Итак, что же всё-таки такого произошло? Ведьмак не из тех, кто паникует напрасно, как и Пьеро, значит, что-то случилось слишком серьёзное? Тишина. Я покосилась на Гладкого. Тот пожал плечами: — Что? Меня с вами не было! — А я вообще не понял, что это было, — Кирпич только кивнул, потверждая слова Ежа, и за спиной Гладкого ткнул меня в бок так, что я аж подскочила. Именующая уже настороженно переводила взгляд подозрительно знакомых бледно-голубых глаз с одного на другого, когда вернулась Акация с нежно-фарфоровым сервизом в голубой цветок на подносе. От носика чайника поднимался пар. — Какая у вас содержательная беседа, — кривовато улыбнулась она, выгружая содержимое подноса на изящный столик. — Видела Ведьмака с Пьеро, у лестницы в подвалы. Оба вроде целые, чего не скажешь о «языке», — Акация показала пальцами ковычки. — Что случилось? И берите чай, хороший сбор. — У Кремля наткнулись на Белокрылого, — я осторожно взяла хрупкую чашку. — Вёл себя несколько подозрительно. Костюм не вязался с дешёвой спортивной сумкой. На него очень нехорошо отреагировала Созвездие. Тогда и я, и Ведьмак присмотрелись и увидели… как раз слетела маскировка с сумки, и по Нитям стало видно, что там сидит кетцалькоатль. Кирпич нервно икнул. Явно припомнил недавний междусобойчик. — Ведьмак показывал, как выглядят его следы? — чашка Именующей дзынькнула о блюдце. — Видела в зоосаде. До того, как его украли, на новогодних. — И уйти вы не смогли сразу, чтобы его не тревожить, но что-то пошло не так. Он ведь не выбрался? — Почти. Он освободил хвост, и как раз тогда Ведьмак велел нам уходить, — Акация задумчиво погладила шрам и кивнула, то ли своим каким-то мыслям, то ли одобряя. — Когда мы уходили, Белокрылый почти ушёл с помощью стержня. — Как он нападал? Он ведь нападал? Не змей? — Мечом владел неплохо, — задумчиво почесал нос Кирпич. — А вот кидал он сгустки… Чёрные, да? — Как будто ему дали что-то, заряженное Чёрными Нитями, но активировал он это Белыми, — припомнила я. — Я не знаю, что это было и с чем это сравнить. Никогда такого не видела. — Вот поэтому я и просила дать нам немного времени, — цыкнула Акация, откидываясь на спинку кресла. — По следам на Щите мало что можно было понять, а на память, уж простите, надеяться не стоит, тем более, в стрессовой ситуации. По горячим следам можно было бы восстановить мелкие детали, а так… — Думаешь, это важно? — Именующая чуть приподняла светлую бровь. — Как говорит наше неподражаемое начальство, — тонкий палец с аккуратным маникюром показал на дверь, за которой остался кабинет Шамана, — на свете почти не бывает неважных вещей. — Значит, попробуете восстановить, — я кивнула под взглядом пронзительных глаз. В дверь осторожно постучали. — Да-да? У меня в голове промелькнула шутка про двух из ларца — уже знакомый Дубравный и Белокрылый были просто поразительно похожи. Кажется, шоу «Неожиданные родственники» продолжается. — Ты нас искала? — склонился над Именующей Дубравный. — Да, ты мне понадобишься здесь. Осень, ты не мог бы проводить молодёжь до кураторов? — второй рыжий, постарше, чуть отстранённо кивнул. — Тогда лучше поторопиться, дядя, потому что Гвоздика собирается явится где-то через полчасика, — Дубравный без особых церемоний присел на подушки, разбросанные по широкому подоконнику. — Так рано! — Именующая резво подорвалась с кресла. — Как же я этого не люблю… — Не волнуйся, разминемся, — Акация бодро хлопнула в ладоши и кивнула мне. — Я украду тебя ненадолго? Думаешь, Ведьмак это переживёт? — Ему не до этого сейчас, — тихо ответил Осень, приоткрывая дверь. — Давайте, молодые люди. — Багире привет! Мы с тобой другой дорогой, — Акация подтолкнула меня в сторону шкафа и принялась ощупывать резной рисунок дерева. — Сейчас будет абра-кадабра! Мадам, я вернусь поскорее. — Ты лучше не торопись, а сделай всё как следует, — вздохнула за спиной Именующая, когда мы почти вошли в узкий тайный проход, открывшийся рядом со шкафом. — Смотрите, на ногу никому не наступите, там слишком оживлённо в последнее время, — почти как-то весело напутствовал нас Дубравный. Стенка за нами закрылась с тихим щелчком. — Разве смысл тайных ходов не в том, что они тайные? — Конечно! Но в том-то и фокус. О том, что и здесь, и во дворце целая сеть ходов рассказывают даже детишкам на экскурсии. Но мало кто знает, как этот ларчик открывается, даже если и видел, как они открываются. Большинство из тех, кто знает, как открываются проходы — Тайнюки. Вот ты сможешь открыть этот проход? — я покачала головой. — Ну вот. Чего улыбаешься? Абра-кадабра так понравилась? И как разглядела в полумраке. Свет попадал будто из ниоткуда, через хитрые щёлки в стенах — Сколько платят уборщице за уборку здесь? — даже в таком паршивом освещении было видно, что бетонные полы на удивление чистые, нет клубков пыли и паутины под потолком. — Большой трафик движения, — Акация кривовато усмехнулась, и было непонятно, всерьёз это она или нет. Когда мы прошли очередной перекрёсток коридоров, впереди нас раздались тихие, лёгкие шаги. Акация выругалась на неизвестном языке и толкнула меня куда-то вбок, где оказалась закрытая ниша. Вовремя — за поворотом показался свет, а потом и его источник — светлячок на руке Белокрылой. Черты её лица, которое я пусть и плохо, но видела из-за плеча Акации, выглядели смутно знакомыми — видимо, шоу продолжается. Хорошо, что форма у Чернокрылых под цвет Крыльев — а то белела бы тут в темноте… — Гвоздика, — отчеканила Акация, и от внезапного лютого холода в её голосе у меня пробежал озноб по спине. — Ака-ация, — пропела рыжая. — Не ожидала увидеть тебя здесь. — Да что ты! Это были мои слова, Гвоздика. С каких пор тебя не устраивает парадная часть Штаба? Здесь пыльно, крысы, пауки, так неприютно… — Там мой бывший со своим сыном бегают, как ужаленые, — цокнула Гвоздика, рассматривая свои длинные, острые ногти. — Хорошо, что у меня есть хорошие друзья, которые показали мне более удобный путь, да, моя красавица? — Смею напомнить — Пьеро не мог размножиться делением, так что это и твой сын, — Акация прислонилась боком ко мне, ещё сильнее вжимая в стену. Гвоздика брезгливо поморщилась, будто ей завоняло падалью, и явно потерялась с ответом. А пока она колебалась, а я пыталась переварить свалившуюся на меня информацию, судьба решила меня добить. — Что тут происходит? — Scheiße! Вот какой был шанс, что пока мы ходим по «тайным» проходам, мы наткнёмся на Генералиссимуса? — Хороший вопрос! — возмутился голос, который я до этого слышала только по телевидению. О, да, для полного счатья здесь только Императора не хватало.Императора. Живого, мать его, Императора! — Шаман, мне казалось, что мы шли по тайному коридору, а не по обычному. Я ещё понимаю наличие здесь капитана Акации, но Гвоздика, насколько я знаю, никогда не относилась к числу тех, кто может самостоятельно находиться здесь? — Я разберусь с этим, Ваше Величество, — глухо ответил Шаман. — Гвоздика, за мной. Акация, тебя послала Именующая? — Так точно, — Акация плавным движением отошла в сторону, одновременно давая дорогу и поплотнее закрывая меня собой. Благо, она была выше меня почти на голову. — И за чем же она тебя послала, капитан? — в свете светлячка, удерживаемого Гвоздикой, мой взгляд выхватил приподнятую бровь Императора. — По поводу сегодняшнего происшествия, — Акация была невозмутима, дуб Болконского. — А, понятно, — судя по взгляду, брошенному в сторону Гвоздики, Его Величество не считал её достойной обсуждать кетцалькоатля, да ещё и в потайном коридоре. — Что ж, иди. — Так точно, Ваше Величество, — Акация дождалась, пока шаги не стихнут за поворотом, и только тогда отступила от меня. — Так, давай-ка лучше поспешим, а то я уж и не знаю, кого ещё мы тут встретим. — Как с языка сняли, — нервно усмехнулась я, следуя за ускорившейся Чернокрылой. Пока практически бежали, в голову забрела подозрительная мыслишка. А Ведьмак знает о тайных коридорах? Если вспомнить тот день, когда его у меня на глазах скрючило приступом… выходит, что да. Отсюда следующий вопрос — как на самом деле связан мой куратор с Тайной ротой? Или его просто посвятили в секрет коридоров как стороннее лицо? — Ну вот, прибыли, — передо мной распахнули незаметную дверь под лестницей, ведущей на Генеральский этаж. — Заходи, не стесняйся. Давай, пока нет никого. За дверью оказалась почти такая же каморка, как у Ведьмака, даже окошко под потолком было такое же маленькое и похожие папки теснились на всех возможных горизонтальных поверхностях, исключая пол, маленький пятачок на столе и, скорее всего, хозяйский стул. На маленькой тумбочке, где Павел держал чайник, располагалась, кажется, нефритовая статуэтка какой-то четырёхрукой индийской женщины, появляющейся из цветка лотоса. Да и чайник рядом со статуэткой теснился явно восточной работы — высокий, с вытянутыми горлышком и носиком, из латуни, с крохотной фигуркой слона на крышке. Там, где у Ведьмака было кресло, у Акации была тумба с аквариумом. — Так-с, располагайся, — хозяйка кабинета шустро освободила второй стул и половину стола. — Чай будешь?.. — Чай! — хрипло выкрикнули со стороны шкафа у двери, и я невольно схватилась за сердце. — Индийский чай, грузинский чай, иглохлох чай! АЙ! — Коко! Прекрати хулиганить! Прости, я совсем про неё забыла, сама испугалась. Обычно она остаётся у моего… мужчины, — Акация отвела взгляд, — но иногда, как сегодня, упрямится. — Коко хорошая девочка! — крупный серый попугай с красным хвостом перепорхнул со шкафа на стол, ветром от крыльев снеся несколько бумажек и, подумав, протянул мне лапку, забавно перекосившись набок. — Привет! Я — Коко! — Можешь ей представиться, Коко запомнит; она фамилиар, а не простой попугай, — тихо шепнула мне на ухо Акация по пути к шкафу, мазнув мне по носу пахнущую корицей и имбирём прядью волос. — А я Сияющая, — я осторожно пожала предложенную лапку, — приятно познакомиться, Коко. Если бы мне утром сказали бы, что я буду вести беседы с папугаем, то я бы усомнилась бы в душевном здоровье такого предсказателя. — Коко тоже приятно-приятно, — Коко вспушила мягкие перья на затылке, — Сияющая хочет, чтобы Коко спела? — Нет, прости, детка, сегодня мы не будем пугать нашу гостью, — капитан свободной рукой протянула фамилиару небольшую кедровую шишку. — Хотя не думаю, что с таким-то куратором тебя смутит половина её музыкального репертуара. — Рэп — отстой, попса — параша, панки — хой! Победа наша! — под возмущённое шиканье хозяйки Коко, чуть не своротив сервиз, снова вернулась на свой насест. — Вот поэтому я её с собой не так часто беру, — возмущённо цокнула Крылатая, пододвигая ко мне чашку. — Особенно после того раза, как его Ведьмачество просто мимо проходя научил её немецкому мату. И знаешь, что самое обидное? Как и моя попытка убийства, у него это вышло случайно! Цукатики? Я вежливо отказалась. Интересно, что всё-таки меня удивило больше — что Ведьмак пытался убить Акацию или что она на это так странно реагирует? А чай действительно вкусным оказался — чёрный, с травами. Заваривала чай Акация не так крепко, как мой куратор, так что не нужно было его ни разбавлять, ни сластить. — Ну что, отпустило? — Акация понимающе прищурила свой правый глаз, глядя на меня поверх чашки. — Вкусный чай? — Да, спасибо. А что там? Я разобрала только мяту и чабрец, но там же что-то ещё? — Я знаю только, что там ещё шалфей, — призналась Акация, — это мой Кишен сам чай составляет. Он мне рассказывал, что там, но я как-то забыла. Так, ладно, давай я нам обновлю и делом займёмся, пока твой Чернокрылый цербер из-пыт… подвалов не вылез. Где-то у меня там карандаш… Интересные у неё с Ведьмаком отношения. А вот эта оговорка весьма напрягает… К моему удивлению, время с капитаном пролетело незаметно. Я спокойно зарисовала всё, что запомнила под мелодичное щебетание Коко, явно подражавшей канарейке, и прослушала неожиданную лекцию по сплетению Нитей от Акации, постоянно пытавшейся меня накормить. Один минус — постоянно выслушивать шпильки в сторону отсутствовавшего Ведьмака было как-то неловко. — А всё-таки, — решилась я, когда хозяйка кабинета встала, чтобы заварить ещё чаю, — что у Вас с Ведьмаком случилось? Вы говорили, что он пытался Вас убить?.. — я осеклась под нимигающим взглядом Акации. — Ты действительно хочешь знать? — Крылатая приподняла рассечённую шрамом бровь. — Любопытная. Что же, ты сама напросилась, — я подавила желание втянуть голову в плечи, костеря своё любопытство на все лады. — Что же… мы перепутали кружки с кофе. Притихла даже Коко. — Сила, ну у тебя и лицо, — рассмеялась Акация, закрыв лицо ладонями. — Нет, я не удивлюсь, если мы когда-нибудь от взаимной и большой-светлой любви между нами мы друг друга прибьём, но тогда он реально не хотел меня убивать. Мы и знакомы толком не были. Просто была запара, он тогда крутился при Шамане, я при Именующей, а кружки у нас были одинаковые, с Горшком. Только у меня был адекватный эспрессо, а у него забористая, жутко крепкая кофейная бурда, по цвету больше похожая на нефть, чем на кофе. Конечно, я не ожидала, что могу взять чужую кружку, — она аж передёрнулась от воспоминаний. — В общем, от неожиданности я и поперхнулась. Хорошо, что сам барристо недоделанный и мадам рядом оказались, помогли откашляться. Навсегда охоту пить кофе отбило. Вот я Ведьмака и достаю с тех пор, мол, он пытался меня убить, он так бесится забавно! А уж как он бесился, когда кое-кто нас посводничать хотел, — Акация мечтательно закатила глаза. — Хотя тут, надо сказать, мы оба были не в восторге. Тем более, что он мой достаточно близкий родственник. Ну что, ещё чайку погоняем, пока он не пошёл тебя искать, пыхтя, как ёжик? Надо бы тебя вернуть… — А что, он может быть недовольным? — осторожно поинтересовалась я. Вроде никаких запретов на занятия с кем-то на стороне не было… — А то! — Акация беззаботно фыркнула, цепляя с расписного блюдечка очередной цукат. — Но ты не волнуйся, вся Ведьмачья ярость падёт на мою светлую голову, а я отведу на нём свою ехидную душеньку. — А почему Ведьмак будет против? — странно, против Багиры он ничего не имел… — Потому что хоть в последний момент, но твоим куратором стал я, а не Акация! — под торжествующее «Хой!» от Коко дверь широко распахнулась так, будто Ведьмак открыл её с ноги. — Фуй, кузен, где твои прекрасные манеры? — Акация дёрнула уголком рта в улыбке, насмешливо и колко сверкая зеленоватыми глазами. — Тук-тук, — знакомая рука протянулась мимо меня, постучав по столу. Ведьмак тяжело дышал, будто пробежал марафон, и от его дыхания и близкого присутствия за спиной у меня аж волосы на голове зашевелились, когда он облокотился на мой стул. Обоняние чуть щекотнул аромат его парфюма — что-то тёплое, древесное, можжевельник или кедр — смешанный с запахом сигаретного дыма. — Это что за кракозямбла? Это он про тот верхний листочек? Обидно! — Это Щит! — Акация тоже обижено нахохлилась, хотя голос был таким же смешливым. — Твоя подопечная, между прочим, такой шедевр выкинула на коленке и в стрессовой ситуации, а ты… сам ты кракозямбла! Вот теперь мы с тобой им не поделимся — получишь у Шамана, когда-нибудь. — О, то есть, ты тут её не просто чаем заливала, а делом занималась? — фыркнул Ведьмак, наконец выпрямляясь и чуть сжав моё плечо. — Пойдём из этой обители Востока. Пока, Коко! — Пока, Ведьмак! Пока-пока, Сияющая! — А знаешь, почему, на самом деле Ведьмак недоволен? — решившая нас проводить Акация наклонилась к моему уху, игнорируя возмущённое шипение Ведьмака. — На самом деле он ревну-у-ует. Верно? — Я думаю, что ты лезешь не в своё дело, — процедил старлей, скрещивая руки на груди. Видно, что последние слова окончательно испортили ему настроение, и от него шарахали такие волны раздражения и чего-то для меня непонятного, что мне аж не по себе стало. — Как знать, — видно, шкурка у Акации была потолще моей, и реакцию Ведьмака она рассматривала исключительно как развлечение для себя. — Отпустишь её ещё ко мне? У Сияющей хорошо получается придумать новые Плетения. — Думаю, отпущу, — явно нехотя ответил Ведьмак и, развернувшись на каблуках, пошагал куда-то в глубь Штаба, и я, спешно прощаясь с Акацией, даже подумала, что не догоню его. Но Ведьмак ждал меня за поворотом коридора, прислонившись к стене и крутя в длинных пальцах зажигалку. — Как ты? — Нормально, — куратор лишь кинул на меня непонятный взгляд, возвращаясь к созерцанию стены напротив. — Что удалось выяснить? — я не до конца была уверена, можно ли у него об этом спрашивать. Судя по тому, как побелели его губы — не стоило. — Почему ты согласился, чтобы Акация со мной занималась? Блин, такое ощущение, что я со стеной говорю! Куда делись все те эмоции, что в нём кипели буквально минуту назад? Да он за все пять месяцев практики таким… замороженным никогда не был! — Да потому что я, — Ведьмак нервно дёрнул щекой и сжал руку со сбитыми костяшками в кулак, — не ревную.***
А когда я поздно вечером, почти ночью, возвращалась домой, то обнаружила прикрученный к дверной ручке явно самодельный букет. Вздрюченная безумным днём и уроками Ведьмака, я его осмотривала так долго, что сопящие у глазка соседи аж устали ждать адекватной девчачей реакции на цветы, но так ничего и не обнаружила. Никаких следов. Будто эта удивительная охапка поздней сирени сама собой появилась здесь. И я уж было решила, что это Мята с чего-то решил помириться, если бы это была не сирень. Простая фиолетовая, махровая лиловая, розоватая, даже белая, которая почему-то казалась мне самой редкой. Сирень — не для примерения, а для признания в любви. Первого признания.