Слепой

Юнги долго лежал в кровати, обнимая спящего Чимина, и слушая его умеренное дыхание. Тот даже во сне сжимал простыни, что-то шепча и повторяя одно знакомое имя. Комната была заполнена солнцем, что освещало двоих парней, играясь с их голой кожей светом, что переливался на маленьких волосках на руках, прядках тёмных волос, молодых телах, голых спинах. В эту пору солнце не только светило, но и грело, снабжая каплей тепла Чимина и Юнги. Спортсмен прижимал парня сильнее, и накрывал друг друга одеялом, чтобы сохранить тепло их тел и тот жар, что ещё присутствовал на кровати.

Губы Мина скользят везде, будь то живот, плечи, или даже то место, что горит огнём. — Ты уверен? — тихо спрашивает он, смотря на расслабленного Чимина, что лежит на кровати и тянется к нему, словно только что проснувшийся цветок от зимнего холодного сна. — Всегда был. И Юнги дарит ему то, что никому никогда не дарил, то, что он никогда не чувствовал ранее, что так давно рвалось наружу, но было замороженно изнутри. И Чимин принимает это: сильно выгибается, нежится в крепких объятиях, подставляется под поцелуи, вдыхает запах тела Юнги, что пропахло сигаретами и мятой. Жар разползается по телу, когда Юнги словно машина двигается, заставляя пылать и сгорать изнутри

. Вдыхая запах кожи Чимина, Юнги прятал своё лицо в шею юноши, нежась в его объятиях. Тот приоткрыл глаза, невольно уставившись в стену, и не имея возможности посмотреть на Шугу, ведь тот спрятал своё лицо. Он прячет тонкие пальцы в его крашенные волосы, нашептывая Мину, что хочет видеть его счастливым, и томно выдыхает.  — Пообещай мне. Ты знаешь, о чём я, — ставит условия школьник, волнуясь в ожидании ответа. Юнги лыбится во все тридцать два и угукает, словно дурачок, потому что, кажется, влюбился, и теперь он сделает абсолютно всё, чтобы всё не шло по пизде, как раньше. А солнце растапливает своим теплом холодный снег, и заставляет плакать маленькие сосульки, что прижились на крыше коттеджа Мин Юнги. В какой-то момент это стало немного символично, ведь, кажись, этой сосулькой был сам Шуга, и вот в один день его пригрело солнце, которое где-то пропадало всю его жизнь. ○○○○○○○○○○○○○ Тэхён набирает, кажись, совсем незнакомый ему номер, всё-таки вспоминая, как часто он звонил на него. Руки замёрзли без перчаток, но он терпит, сжав зубы. Гудки всё идут и идут и вот он — знакомый до боли голос, который врывается в сознание тысячами воспоминаний.  — Алло? Он кажется сонным и раслабленым, отчего Ким облегченно выдыхает — он в хорошем распоряжении духа? Или всё же он его разбудил?  — Привет. Это я, Тэхён. Молчание в трубке надолго повисает, словно желе и, наконец, обрывается.  — Тэхён?  — Да. Прости, я, наверное, разбудил тебя. Абонент на том конце выдыхает, то ли устало, то ли с облегчением, и задаёт вопрос:  — Ты чего звонишь?  — Я хочу сказать прости. Прошу, я правда виноват. Я бы хотел встретиться. Если ты, конечно, не будешь против. Тэхён в волнении ходит по аллейке из стороны в сторону и упорно ждёт ответа.  — Хорошо. Где? Тэхён долго идёт пешком к метро, думая о предстоящей встрече, а в голове миллион воспоминаний. Все же одиночество страшная вещь, и не всегда тот, кого ты любишь, помогает тебе избавиться от него. Ты можешь отдаваться ему на все 100 процентов, но всё равно будешь только отдавать, а не получать. Ким задумался. Может, это эгоизм? В какой-то степени он хочет получить любовь, ласку от другого человека и всё сразу, но, собственно говоря, для кого? Для себя. Возможно, иногда нужно пожертвовать своими желаниями и мечтами ради того, кого любишь, ведь ему совсем не до тебя, да и твои попытки только раздражают его. Душный воздух сменился снова на прохладный, как только юноша вышел с метро. Стоя на бульваре, он долго раскидывал оставшийся снег в сторону, давая зелёной траве наконец показаться. Вдалеке замаячила знакомая макушка, и Тэхён вздрогнул, чувствуя, как настал этот момент. Он хочет всё поменять. Как только парень подошёл к Ви, он опустил взгляд в землю, рассматривая свои ботинки. Между ними наступила тишина, иногда перебиваемая звуками мимо проезжающих машин вдалеке. Бульвар весной почему-то был пуст, хотя, это было даже к лучшему.  — Прости меня, — наконец подал голос Тэхён, смотря в знакомые глаза. — Я тогда не мог себя контролировать. Я не хотел слушать тебя, хотя у тебя были проблемы. Позволь мне всё исправить. Слова давались тяжело, но вскоре след за ними к Киму пришло чувство полного раскаяния перед парнем, боли и обиды от того, что произошло в прошлом.  — Я знаю, что тогда должен был настоять на том, чтобы ты всё же выговорился, но я это не сделал. Я ценю нашу дружбу, хоть она в последние годы стала не такой, как раньше. Я обижался и обижаюсь на тебя, хотя я тоже виноват, но обида у меня лишь одна — что ты стал холоден ко мне и не хотел общаться. Я ведь прав, Чимин? Пак стоял и смотрел на Тэхёна, рассматривая его пуговицы на пальто, так и не смея поднять взгляд. Ведь Тэ сейчас говорил правду, и Чимин давным-давно её принял.  — Я знаю. Я был причиной наших резко изменившихся дружеских отношений. Я не хотел с тобой общаться, признаю.  — Почему?  — Потому что… Чимин выдохнул, прикрыв глаза. Да что тут уже скрывать? Ему самому было как-то плевать после всего того, что донедавно произошло с его матерью. Это дело Кима, примет ли он Чимина.  — Я встречаюсь с Юнги. Между ними снова повисла тишина, а Чимин стал ожидать реакцию Тэхёна. Оно вытянулось от удивления, глаза немного округлились, а рот приоткрылся.  — В смысле? Посмотрев Киму в глаза, он продолжил:  — Я гей, Тэхён. И я сейчас живу с Юнги. После этих слов, казалось бы, серьезный Чимин вдруг улыбнулся, вспоминая Шугу и, посмотрев снова на друга, удивился. Тот улыбался и, казалось, сейчас засмеется, приподняв брови, что Пак принял за нервы.  — Ты серьезно? Ты встречаешься с Мин Юнги?  — Да. Вмиг лицо Тэхёна исказилось, превратившись в что-то похожее на обиду и злость, и он крикнул:  — Ты чёртов эгоист, Пак Чимин! Тот лишь от неожиданости отошёл от товарища, странно покосившись на него.  — Что ты имеешь…  — Сраный эгоист, — перебил Тэхён, — ты знаешь, что я чувствовал все те годы, когда ты игнорировал меня? Я, блять, понять не мог, почему вдруг человек, с которым я знаком более шести лет, стал равнодушным ко мне, и ничего мне не объяснил?! Выкрикивая это, парень с ненавистью смотрел на Пака, делая для себя поспешные выводы.  — Я разочаровался во всех, кого знал именно после тебя, понимаешь? Развернувшись, чтобы уйти, Ким был тут же перехвачен Чимином, и крепко прижат к чужому телу.  — Тэхён, прошу, не уходи. Я знаю, что из меня херовый друг, но ты тоже должен понять меня!  — Зачем нужно было игнорировать меня? Пак тяжело выдохнул, продолжая обнимать Ви. Тот развернулся, в возмущении продолжив:  — Ты такой дурак.  — Я знаю. Чимин снова обнял Кима, и на этот раз тот ответил на объятия.  — Мне плевать на то, кого ты любишь, Чимин, — обижено буркнул Тэхён, нюхая запах Пака. От него пахло одеколоном, хотя блондин всегда пользовался туалетной водой, — и вообще, я сам с Чонгуком целовался. Ким не знает, что его надоумило это сказать. Сейчас хотелось выговориться, особенно Чимину, ведь они всегда делились с друг другом всем, что происходило в их жизни. Так хотелось только задавать вопросы Паку и больше ничего. Что он делал? Почему живёт у Юнги? Что произошло за это время? Чимин резко отстранился, ошарашенно посмотрел Тэхёну в глаза, и громко крикнул на весь бульвар, подёргав парня за плечи:  — Так ты тоже гей?! Тэхёна словно током прошибло.  — Ты чего орёшь?!  — Ты не шутишь?!  — Закрой рот, Пак Чимин, ты кричишь на всю улицу! Оборачиваясь по сторонам, Тэхён готов был сгореть от стыда, но тут же чуть не был сбит с ног ошалевшим другом. Тот накинулся на Кима, отчего ему почему-то захотелось смеяться. Ну вот он, его рисовый пирожочек, которого он знал два года назад.  — Тэхёни, ты же не шутишь, ты реально тоже гей?!  — Я тебя сейчас убью, булочка моя, если ты не перестанешь кричать как резаный, — злобно процедил Ким.  — Так ты будешь со мной общаться?  — Дурак глупый! — стал трясти его юноша. — Я зачем позвонил тебе?! Буду!  — Тэхён, я так рад! Вдруг прикоснувшись холодной рукой ко лбу Тэхёна, Чимин воскликнул:  — Ты горячий. Тэхён замолчал, заметив стоящего позади Чимина Юнги, который недовольно махал головой, сложив руки на груди. Заметив взгляд Кима, Пак обернулся, и подошёл к недовольному парню  — На меня ты так не набрасываешся, — наконец подал голос спортсмен, щипая Чимина за нос.  — Потому что тебе такое не понравится.  — Откуда ты знаешь? А вдруг понравится? Засмеявшись, Пак с азартом посмотрел на Тэхёна, отчего тот вздрогнул. Он никогда не видел таким своего товарища.  — Может в кафе? От предложения «пирожочка», как решил про себя называть друга Тэ, ребята не отказались. Просидев в помещении два часа, они долго обсуждали школьную и личную жизнь, что было странным и совсем непривычным для Ви, ведь он первый раз общался с Шугой, они никогда не были знакомы, а теперь тот так просто рассказывал о том, чем занимается, о Чимине, и как тот попал к нему в коттедж. И это было так сказочно-странно, как в фильме, где всё вдруг наладилось, а человек с ледяным характером, как привык думать не только Тэхён, но и все вокруг, вдруг изменился на глазах, став общительным, открыв много положительных сторон в себе. И, признатся честно, Тэхён готов был плакать от счастья, ведь это так круто. Он уже не чувствовал себя таким одиноким и понял, что Юнги хороший парень за маской дерзости и холоднокровности. Прощание выдалось тёплым, запоминающимся. Тэ, что удивительно, дружески обнял Шугу, на что тот похлопал по спине парня. С Чимином всё выдалось намного горячее. Пожалуй, так они никогда ещё не прощались. Пак долго и крепко обнимал Тэхёна, сказав, что они встретятся в школе. Ким потрепал его волосы, и улыбнулся. Смотря ребятам вслед, он не заметил, как взмокли его глаза. В душе вдруг стало пусто, ведь сознание вернулось к Чонгуку. Он всё так не оставит, и поедет к нему сейчас же. Поездка на метро выдалась изнурительной, голова жутко болела и, казалось, сейчас взорвётся. Утомляя себя поедавшими мозг и нутро мыслями, он наконец зашёл в дом, где мог свободно появлятся без разрешения хозяйки. Внутри было тихо, мамы Чонгука не было. Сняв обувь и повесив куртку, парень прошёл на кухню, но так никого и не нашёл. Поднявшись на второй этаж, он, тихо ступая по паркету, заглянул в комнату и в ванну. Тоже никого. Но не могли же они просто так оставить дом открытым. Он посмотрел на третью дверь и понял, что никогда не заходил туда. Открыв её, Тэхён вышел на балкон, вид которого открывался на двор и другие частные дома. У перил спиной к нему стоял Чонгук, одетый в одну тонкую кофту и брюки. Он переминался с одной ноги на другую, абсолютно босой.  — Чонгук! — воскликнул Тэхён, хватая немного испуганого от громкого голоса парня. — У тебя вчера была температура, мозги есть? Потянув Чона на себя, Ким вывел его в коридор, и завёл в комнату.  — Ложись давай. И сколько ты там стоял? Кажется, Тэ совсем забыл о неловкости, которую ощущал перед тем, как войти в дом. Одного Чонгука, раздетого на прохладном воздухе, ему хватило.  — Немного. Мама ушла к моему врачу.  — У тебя совсем крыша поехала. Ну разве так можно? Болеть хочешь? Вчера тебе только температуру сбили. Ничего не ответив, Чонгук тяжело выдохнул, укрываясь пледом. Взглянув на брюнета, Тэхён потёр затылок и сказал, что заварит чай. Спустившись на первый этаж, он включил чайник и сел на стул, положив голову на стол. В ушах громко звенело и парню казалось, что он сейчас оглохнет от шума. Звук кондиционера над плитой успокаивал и усыплял одновременно, отчего юноша задремал. Слушая где-то вдалеке, словно в тумане звук кипящего чайника, Ким, пролежав минут пять, наконец поднялся и выключил его. Зайдя в комнату, юноша поднёс чашку Чонгуку и сел около него, устало смотря в стену. В глазах летали то ли мотыльки, какие-то непонятные тёмные пятнышки, на что юноша несколько раз моргнул. Просидев в тишине минут 15, пока брюнет наконец не выпил чай, Тэхён тихо сказал:  — Прости ещё раз за то, что произошло в ванной.  — Всё нормально, я же говорил, — моментально ответил Чонгук, голос которого казался взбодрённым то ли после чая, то ли от самого появления Тэ. Медленно поднявшись, Ким забрал чашку под удивлённый взгляд Чона, сказав: «Ты должен лежать». Но не успел он выйти за дверь, как ноги тут же подкосились и он упал на пол. Чашка не разбилась, но покатилась по полу, медленно врезаясь в стену.  — Тэхён? — раздался дрожащий голос Чонгука. — Ты упал? Пытаясь сказать, что всё в порядке, Ким сморщился от головной боли, потерев виски. Подбежавший обеспокоеный парень схватил Ви за руку, и потряс за плечи.  — Тэхён, что с тобой? Тебе плохо?  — Нет, всё нормально. Просто голова немного кружится. И болит. Последние слова он проговорил крепко стиснув зубы. Пожалуй, такой адской боли он не ощущал никогда, даже при падениях в овраги с велосипеда. Подхватив Тэ, Чонгук обнял его, отчего те нечаяно прикоснулись носами и, придерживая за талию, повёл к кровати.  — Я позвоню маме или в скорую.  — Не надо, такое бывает от температуры. Где градусник? — огляделся по сторонам Тэхён, заприметив его на дальней тумбе. — Он около кровати. Быстро взяв его, Чон укрыл Кима и потрогал лоб парня. Взгляд тут же наполнился досадой.  — Ты горишь весь, Тэ. Лежа в кровати и морщась от дневного света, парень медленно закрывал глаза, ощущая, как сильное давление просто накрывает мозг. Ещё чуть-чуть и он взорвётся. Прошло около пяти минут, и Тэхён достал градусник, ахнув от неожиданности.  — Сколько? — с беспокойством спросил Чонгук, подвигаясь как можно ближе к парню и ёрзая на месте.  — 38 и 7. Открыв рот в изумлении, Чонгук тут же подорвался, сначала шагая со стороны в сторону, а потом нащупывая что-то в тумбочке у шкафа. Достав пакет с лекарствами, юноша подошёл с ним к Ви и протянул его.  — Поищи здесь парацетамол. Он синий вроде. Медленно поднявшись, Ким немного порылся, и всё же нашёл упаковку таблеток.  — Я сейчас принесу воды, выпьешь. Он мне всегда помогал при температуре. Тебе шторы закрыть? В согласии промычав, Тэ лёг в тёплую нагретую Чонгуком постель, и накрылся одеялом, на котором ещё остался запах юноши. В комнате приятно потемнело, на что можно было с лёгкостью открывать глаза и не морщится от света. На первом этаже слышалась возня. Прошло совсем немного времени, но для него это казалось вечностью. Услышав приближающиеся шаги, Тэхён медленно поднялся, еле держась на руках, и смотря на разплывчатый образ брюнета. Выпив таблетку, он удивился, когда Чонгук лёг к нему в кровать.  — Будешь потеть, мама говорила, что при температуре это важно. Укрывайся получше, через каждые десять минут будем мерить температуру. Чай с лимоном на столе, тоже будешь пить. Укутавшись, Тэхён прижался к Чонгуку, тяжело выдохнув. Тело сильно горело и стало обильно потеть. Громко дыша, он слушал неутихающее частое сердцебиение Чона и крепко держал того за руку. К концу дня температура спала к 37 и 6. Вернувшись с города, женщина позвала Чонгука, в ответ которой была тишина. Поднявшись к нему в комнату, она увидела как Чон прикладывает пальцы к губам, намекая, чтобы та не кричала и указывает на Кима с градусником. Тот давно спал крепким сном, утомлённый болезнью.