Winnie the Pooh

Гарри шел на поправку. Прошла еще неделя, и из больницы, в которой мы находились, выписали последних пациентов — теперь мы с Гарри и агентами ФБР были тут одни. Один раз Стайлс даже пошутил, что пациентов не выписали, а насильно выгнали по требованию Бюро, и я не хотела верить, что в этой шутке была доля правды — уж слишком жалко мне становилось покинувших больницу людей. Вдруг им еще нужна была помощь? Вероятно было, конечно, что в ближайшем будущем сюда поступит кто-то еще, но пока что все «услуги» больницы были исключительно в нашем распоряжении. Четыре дня назад Стайлсу разрешили совершать прогулки — не такие короткие, которые он раньше предпринимал до туалета, расположенного в его палате, а более долговременные. Гарри пожелал, чтобы я была его спутницей во время этого снова доступного ему занятия. Сначала мы с ним ходили по коридорам больницы минут по пятнадцать, потому что Стайлс достаточно быстро выдыхался, а ему все еще было запрещено сильно напрягаться. Вчера же нам разрешили погулять во внутреннем дворе. Дворик был небольшим (как и сама больница), но окруженный высокими деревьями, дарившими приятную тень, украшенный аккуратными клумбами цветов и «оснащенный» уютными скамейками. На одной из таких скамеек мы просидели полтора часа, болтая обо всем на свете — кроме, конечно же, ситуации, в которой мы сейчас находились. И истории, которая нас в нее привела. Гарри рассказывал мне о разных делах, над которыми ему доводилось работать во время службы в ФБР, и я поверить не могла, что иногда такому солидному заведению приходилось расхлебывать такие странные проблемы. Все то время, что мы гуляли, мы держались за руки. На скамейке Гарри положил руку на ее спинку так, словно он обнимал меня. Его присутствие рядом и эти простые, но в то же время так много говорящие прикосновения помогали мне чувствовать себя в безопасности. Я надеялась, что Стайлс разделял мои эмоции. Каждый раз, когда Гарри переплетал наши пальцы или просто смотрел мне в глаза, я поневоле вспоминала время, когда мы жили Лондоне, в нашей квартире. Я прокручивала в голове, как мы точно так же сидели рядом, разговаривали, хорошо проводили время. Я никогда бы не подумала, что буду тосковать по временам, когда мы со Стайлсом жили в одной квартире и вели жизнь под прикрытием. Но я так хотела туда вернуться — тогда я еще не думала, что попаду в такие передряги. Не представляла, что мне придется защищать свою жизнь (и Гарри) оружием. Убить кого-то. В той жизни у нас была Элли (как же она там?..), и я думала, что все так или иначе будет хорошо. Я в безопасности. Но всего лишь пара месяцев, и теперь я не была уверена, что вообще верила в существование такого понятия как безопасность. Кто-то из агентов привез мне книг, чтобы мне было, чем заняться, когда Стайлс или ходит по врачам, или спит (спал он дольше и больше меня, потому что все еще принимал много таблеток). Одну из этих книг я читала сейчас, сидя в столовой и уплетая приготовленные на ужин пюре, сосиски и печеные бобы. Я подумала, что, когда вернусь в США, нужно будет непременно разыскать хорошие рестораны английской кухни. Я буду по ней очень скучать. Обычно все трапезы я проводила в палате у Гарри, но сегодня у него был прием с каким-то из врачей, и меня попросили на время уйти. Уж не знаю, что они там делали, но, кажется, в действиях фигурировал обнаженный Стайлс. Я не могла просто так взять и сказать, что я ничего не имела против него в таком виде. Я бы потом умерла со стыда. Так что мне пришлось просто смириться со своей участью, довольствоваться только своим воображением и спуститься в столовую. Когда Гарри закончит со своими процедурами, я собиралась взять еще порцию ужина и отнести ему. Я же просто посижу с ним и попью чай, слушая рассказ о враче. Стайлс умел любую историю превратить в анекдот, и сейчас я жила исключительно нашими с ним разговорами. В небольшом помещении на десять столов была только я, моя тарелка с наполовину съеденным блюдом, очередная любовная книга и сотрудница столовой — Венди. Женщина пожелала мне приятного аппетита и тоже куда-то удалилась — по-видимому, или посмотреть что-нибудь по телевизору, или тоже поесть. Я задумчиво перелистывала страницу за страницей. Сюжет был простым, но так затягивал, что я сегодня даже выспаться толком не смогла: полночи читала, пока с соседней койки посапывал Стайлс. Затем я все-таки заставила себя лечь спать, но утром первым делом схватилась за книгу. И вот, когда у главных героев все, наконец, стало быстро прогрессировать в сторону спальни, свет в столовой погас, и я вскрикнула от испуга. Темнота всегда действовала на меня странно — я вроде бы ее и не боялась, но, в то же время, отсутствие возможности хоть как-то ориентироваться в пространстве заставляло меня еще как понервничать. — Что случилось? — услышала я голос Венди. Дрожащей рукой я нащупала свой мобильник на столе и включила на нем фонарик. С источником света в руке стало слегка спокойнее. Через пару секунд Венди повторила мои движения, но с настоящим фонариком, и теперь мы были двумя маленькими звездочками в бесконечной тьме столовой. — Что случилось? — повторила я ее вопрос, и наши взгляды встретились. — Может, пробки выбило? — постаралась найти ответ женщина. Я подумала, что для этого было нужно или излишнее напряжение (чего случиться в абсолютно пустой больнице не могло), или хотя бы гроза. За окном стоял безоблачный вечер, плавно перетекающий в ночь. Я прикусила губу, понимая, что тишина, которая царила в пустом госпитале, при свете ламп заставляла чувствовать себя комфортно — никто не суетится, не мешает. Жизнь идет в размеренном, счастливом темпе. Сейчас же это молчание вселяло в меня страх. Я вдруг почувствовала себя героиней какого-нибудь фильма ужасов. — Не выключайте, пожалуйста, фонарик, — попросила я, убирая свой и набирая номер Лиама. Из телефонной трубки понеслись гудки. На душе снова стало нелегко. Как показывала практика, мои телефонные разговоры с Лиамом всегда проходили не очень хорошо. И вообще я звонила ему только в плохих ситуациях. Сейчас же не одна из них, верно?.. Я пыталась себя уговорить, что ничего страшного не происходило. Пропажа света — явление совсем не из ряда вон выходящее. В других условиях я бы даже внимание на это не обратила. Но сейчас мои нервы были очень измотаны. У меня не было больше сил на то, чтобы оставаться сильной. Я была на пределе. И я снова начинала паниковать. Паника подступила к горлу, сжала грудь, мешая дышать, въелась в кожу. Лиам не брал трубку. Лиам всегда брал трубку. — Не отвечает, — пробормотала я, растерянно смотря на телефон. — Никто из врачей тоже, — сообщила мне Венди. В ее голосе не было ничего обеспокоенного — очевидно, врачи не всегда подходили к телефону. Больница маленькая, работников можно по пальцам пересчитать, а пациент вообще всего один. Волноваться не из-за чего. Но что-то внутри меня (возможно, хорошо развившаяся за последнее время интуиция, приправленная щепоткой паранойи) никак не хотело униматься. Нашептывало, что все далеко не в порядке. Я не знала, что именно подсказывало мне: то ли тишина, то ли отсутствие света, то ли то, как Лиам не поднимал трубку. Может, я просто знала. Я поднялась из-за стола и еще раз посмотрела на свой мобильник. Поразмыслив пару секунд, я убрала его за пояс спортивных штанов, которые мне тоже принес кто-то из агентов ФБР — я не могла все время ходить в одном и том же, и мне нужна была удобная одежда, а лучше всего с этой ролью справлялись именно вещи, предназначенные для физической активности. Я могла бы положить телефон в карман, но почему-то решила, что будет лучше так, чтобы он был спрятан не в самом логичном месте. — Я пойду, узнаю, что случилось, — сказала я, поворачиваясь к Венди. — Одолжите фонарь? У меня телефон сел. — Держи, — женщина протянула мне фонарик, который держала, а сама пристроила свой мобильник в качестве источника света. — Спасибо, — кивнула я, направляясь к дверям, которые вели в больничный коридор. Почему-то ситуация слишком напоминала мне сюжет какой-нибудь компьютерной игры в жанре ужасов. Той самой, где ты ходил по плохо прорисованным коридорам какого-нибудь заброшенного здания, рассматривая происходящее только через маленький кружок света, который источал курсор твоей мышки. Обычно в таких играх в самые неожиданные моменты на тебя выпрыгивали монстры, визжащие и страшные. И ты проигрывал. И, скорее всего, зарабатывал себе нервный срыв или сердечный приступ. Я махнула головой, отгоняя от себя мысли, которые лишь способствовали зарождению и утверждению паники в моем теле. Я не могла себе позволить сорваться: я и так прошла через слишком многое. Мне уже и так была нужна работа со специалистом. Еще немного переживаний, и я правда могу сойти с ума. Я сделала глубокий вдох и открыла дверь в коридор. Понятия не имею, чего именно я ожидала (нападения монстров как в игре?), но в коридоре было так же тихо, как и в столовой. Никаких признаков жизни. Всегда ли в этом маленьком провинциальном госпитале стояла такая тишина? Может, я просто не обращала на нее внимание из-за жужжания лампочек? Или свет просто отвлекает нас от всех мелочей, которые мы ясно замечаем в темноте? Я сделала еще один вдох, стараясь успокоить свои явно все преувеличивающие нервы. Мне нужно просто двигаться шаг за шагом. Если я составлю поэтапный план действий, я даже оглянуться не успею, как снова буду в палате у Стайлса. И буду уверена, что все замечательно. Итак, мой план. Добраться до лестницы, подняться на второй этаж и найти Гарри. Убедиться, что с ним все в порядке, а у меня просто слишком воспаленное воображение. Сесть рядом со своим бывшим телохранителем и дождаться, пока свет включат обратно. Наконец признаться себе, что я теперь боюсь темноты. Я зашагала в сторону лестницы, освещая себе путь достаточно слабым фонариком и подскакивая каждый раз, слыша звук своих шагов. Я всегда так громко ходила, или я просто сейчас была на грани нервного срыва? Черт подери, почему здесь так тихо? Я подошла к дверям, ведущим на лестницу, и открыла их. Они показались мне очень тяжелыми, и я поморщилась. Все ли становится таким преувеличенным в отсутствии света? Освещая лестницу фонариком, я сделала первые два шага, но уже через мгновение остановилась и инстинктивно вжалась спиной в стену. Потому что на лестнице послышался топот совсем не моих ног. И обладатель этих ног явно спускался со второго этажа на первый. Он обязательно пройдет мимо меня. Если я не научусь становиться невидимой, меня обязательно заметят. В ту секунду я поняла, что тишина мне нравилась намного больше. Я не знала, что делать, потому что мое сердце колотилось так быстро и громко, что мешало думать. Все рациональные мысли были стерты из мозга безумной паникой. Не поддаваться. Я снова перевела фонарик на лестницу. Шаги приблизились, и в следующее мгновение я увидела перед собой одного из агентов ФБР, которые постоянно ошивались рядом с палатой Стайлса. Кажется, этого звали Мэттью. Он так внезапно появился передо мной, что я вскрикнула и почти уронила фонарь. — Тише, — прошипел он, приближаясь ко мне. Его рука легла на мое предплечье, крепко сжимая. — Нам нужно уходить. — Что?.. — прошептала я изумленно. — В смысле? Что происходит? Мэттью уже шел обратно к дверям, через которые зашла я. Он что, хотел уйти из больницы? Куда? — А Гарри?.. — вслух спросила я, искренне не понимая, что происходит. — Надо уходить, — только и ответил мне Мэттью. — Выключи фонарь. Как только мы вышли обратно в коридор, к нам присоединился второй из агентов, которых я так часто видела. — Отлично, — едва слышно сказал он Мэттью. — Уходим. — Что случилось? — хриплым голосом пыталась добиться я. Мне казалось, что я заслужила ответ на этот вопрос. Судя по всему, мнение ФБР снова отличалось от моего. — Тихо, — откликнулся второй агент. Все снова пошло не по плану. Потому что план, которым со мной делился Лиам, был простым: вылечить Гарри, поставить его на ноги, вернуться в США и просто уже закончить со всем этим кошмаром. Но кошмар, очевидно, не хотел заканчиваться. Потому что на улице вечер плавно переходил в ночь, и я снова бежала по пустынной стоянке с агентами ФБР, но только в этот раз я понятия не имела, где Гарри, и что с ним. И я совсем не хотела уходить без него.