In this moment

      Тусклый дневной свет, пробивающийся сквозь тонкие грязные шторы, слепит глаза и очень мешает провалиться обратно в болезненный обморочный сон. Часы показывают три дня. На парковке орет сигнализация чей-то тачки. Как же хреново. Побитое одеяло не греет. Влажные простыни противно липнут к телу. Окружающие звуки кажутся слишком громкими. Мне нужно. Мне очень нужно.       Автоответчик мигает красной лампочкой, а дисплей говорит, что у меня три не прослушанных сообщения. Да к черту. Где же оно? Кажется, в коробке из-под сухого завтрака должно быть немного… Ну же, пожалуйста, пусть оно там будет. Пусть оно будет…Дерьмо! Неужели я так много прошу? Черт! Черт! Черт! Тупая коробка! Тупая дверца! Да провались оно все! Ненавижу!       Вспышка ярости сменяется чувством абсолютного бессилия, а за ним накатила покорнаяапатия… Я сползаю по обшарпанной стенке вниз, и в голове ни единой мысли. На глаза попадаются сигареты, что лежат на загаженном обеденном столе. Угол пачки находится за пределами стола, красуясь логотипом бренда. Это, конечно, не то самое, но хуже не сделает. Никак не получается прикурить. Сжимая зажигалку трясущимися руками, я пытаюсь добыть из нее огонь, и с не известно какой попытки у меня все же получается. От первой затяжки становится чуточку легче. Докурив до половины, я все же поднимаюсь с пола.       В кухне полумрак. Свет пробивается сквозь единственное мутное окно в ней, через горизонтальные, местами помятые жалюзи. В полосках света плотным облаком летают белые точки-пылинки. На столешнице, среди груды мусора, стоит открытая банка пива, которое уже выдохлось, и на вкус теперь отвратно. С трудом подавив рвотный позыв, иду к телефону. Пока автоответчик проговаривал сообщение от домовладельца, нахожу за креслом свою сумочку, посмотрим, что мы имеем… - Лола, мать твою за ногу, даю тебе неделю срока, прежде чем я вышвырну твою тощую наркоманскую задницу на улицу. Я не шучу! Ты торчишь мне за два месяца! Предупреждаю тебя в последний раз: заплати мне, или даже барахло свое забрать не дам! Конец первого сообщения. -Иди нахер, мистер Майерс. У меня нет для тебя денег. Вот для Ричи есть. А еще у меня есть мобильный! Хах, мобильный, какое смешное слово, кто вообще его придумал?Телефон противно пиликнул. - Лола, привет, это мама. Ты не отвечаешь на мои звонки, у тебя все хорошо? Мы с папой очень волнуемся за тебя. Конечно, учеба требует много сил и времени, но Солнышко, позвони нам, как будет свободная минутка. Конец сообщения – и снова противный писктретьего – последнего - сообщения. Мерзкий звук усилил головную боль. Сигарета дотлела, и я закуриваю другую. - Даров, сучечка! - Шерил… Только она меня так называет. – Буду сразу по делу. Тут слушок прошел, что ты обнесла одного клиента, а он вроде как оказывается какой-то важный чел, и теперь тебя ищет, так что если не хочешь неприятностей – не отсвечивай пару дней. Ну, бывай, подруга! Конец сообщения. – Важные люди не ходят по таким местам, а козел заслужил это. Нужно ведь было просто заплатить, после того как я его обслужила. А он что? Да плевать. Теперь его дорогие часики и бумажник – мои. В бумажнике в основном карточки, а налички оказалось маловато, всего триста баксов, но ничего, уверена, Роджер с Третьей улицы оценит побрякушку по достоинству. На часах уже четыре. Прошел всего час, а по ощущениям – целая вечность. Самочувствие уже не такое поганое, но до идеала еще очень далеко. И я знаю, что дальше будет только хуже, поэтому, лучше поторопиться и сходить к Дэнни. Примерно в шесть он обычно появляется в клубе и торчит там до полуночи, впаривая правильным деткам неправильные вещи.       Надо принять душ. Очень-очень надо. Вдруг получится смыть с себя все это? Конечно же нет. Потому что холодной водой ты не смоешь даже вчерашний макияж. Бойлер что ли опять сломался? Уж кое-как отстоять под ледяной водой несколько минут и выскочить из ванны, чтобы обнаружить, что полотенца нет. Ладно, я так высохну. А пока сохну, можно собрать одежду и закинуть в стирку. И нанести макияж. И даже собрать мусор в пакет. Что угодно, чтоб убить время. Поэтому из дома я выхожу почти похожей на обычную нормальную женщину. «Почти» – потому что ни один макияж не замажет впалые щеки и никакая одежда не скроет болезненную худобу. Очень скоро я получу то, что мне нужно, и перестану чувствовать себя таким дерьмом. Хотя бы на время. Заодно схожу в ломбард к Роджеру. А потом можно и на работу. Пф, работу. Знали бы родители… Мама бы с ума сошла, узнай она, что ее дочь уличная проститутка, да еще и подсевшая. А папа, даже не знаю… «У меня нет больше сына!» - вот, что он сказал, когда узнал, что Джонни - гей. Как он орал!       Возле клуба как всегда толпился народ. Не смотря на то, в каком паршивом районе он находится, клуб пользуется большой популярностью во всем городе. То ли люди хотят пощекотать себе нервишки, то ли заведение и впрямь такое хорошее, да только всем местным известно, что именно здесь проще всего достать дурь. На любой вкус, цвет и форму. В нем работают разные люди, но каждый при своем деле, и в чужое не лезет. Исключение составляют постоянные клиенты, как я, которым уже нужно что-то «не профильное». Мне нужно найти Дэнни. У него есть то, что мне нужно. То, что затрет это паршивое состояние, заткнет противный голосок в голове, пищащий о том, какое я дерьмо, добавит яркости цвету и силу звуку. Даа, вот почти. Но Дэнни в клубе нет. Бармен сказал, что он приболел. Вчера с кем-то подрался в подворотне, а сегодня приболел. Люди, которые видели это, рассказывают, что тот парнишка вообще был плох – рычал, скалился, кусался. Чем же он так вмазался? Дэнни его вырубил. В смысле насовсем. Видать ему самому неплохо досталось.       Твою ж мать. Если Дэнни нет, нет и дури. Блять! Блять! Блять! Мне же так нужно! Что за гадство? Надо где-то взять. У меня осталось мало времени. Совсем скоро… Придется идти на улицу, искать бегунка, может мне повезет. В конце концов, подобнойшвали на районе в избытке.       Мне повезло - один такой попался мне на углу Третьей, возле бара Боба. Он сидел на скамейке возле автобусной остановки. Но он явно ждал не автобус. Два вопроса, ион отправил меня в переулок, где в тени ниши стоял еще один. И да, у него было, то что мне нужно. Не успела я положить в сумочку, как он схватил меня за руку, потянул на себя, а потом прижал лицом к стене, заламывая руку сзади. - Полиция города Лост Вуд, Вы имеете право хранить молчание, все, что вы скажете, может и будет использовано против Вас в суде, Вы имеете право на адвоката, Если вы не можете себе его позволить, Вам будет предоставлен государственный адвокат. Вам понятны Ваши права? – Что? Что?! Поверить не могу! Так глупо попасться! Нет, нет, ну пожалуйста, нет! Ну как же так? На моих запястьях туго защелкнулись наручники, и он повел меня, держа за локоть, к машине, что стояла у черного входа в бар. Да что ж такое? Гадство! Коп связался по рации с диспетчером, и доложил. Ну конечно, не я одна такая дура. Интересно, а скольких они сегодня уже так поймали? От глупости ситуации, меня разбирал смех. Вот так просто, как малолетнюю лохушку. - Сидитам тихо, наркошагребанная! – а мне все равно смешно. Смешно до икоты, что очень бесит копа, но сделать он ничего со мной не может. До участка мы доехали быстро. Гораздо быстрее, чем хотелось бы. Сегодня втут очень людно. А так же шумно и слишком ярко. Свет от люминесцентных ламп раздражал глаза,провоцируя новый приступ головной боли. Во рту сушит. В камере душно. От дешевых духов одной из сокамерниц тошнит. Нас еще не оформили – у копов сегодня завал. Они снуют туда-сюда, суетятся, переговариваются по рациям, орут - на задержанных и друг на друга. А наша камера – маленький островок спокойствия, где уже никто никуда не спешит. Кто-то даже умудряется спать на узкой, даже на вид не удобной, деревянной лавке. Под потолком монотонно жужжала тусклая лампочка. Местами облупившаяся бежевая краска так и просила, чтоб ее кто-нибудь начал отковыривать ногтем. Такой толстый слой краски, а под ним штукатурка и белесая грунтовка. Пару раз острые кусочки краски заходили углами глубоко под мои ногти, и от этого должно было быть больно. Должно…       Занятие мне очень быстро надоело. Оставалось только наблюдать за кипучей деятельностью копов сквозь толстое противоударное стекло.В какой-то момент суеты стало на порядок больше, а копы всерьез занервничали. Из камеры было плохо слышно, но кажется, произошло что-то совсем уж нехорошее. И как подтверждение этому, через несколько минут в помещение ввели парня. Очень странного и до жути пугающего. Он постоянно норовил извернуться и укусить сопровождающих его офицеров. Это что ж он такое принял, что я его так понесло?       Тем временем, с помощью коллеги, офицер приковал этого шизика к лавке, а сам развернулся и направился на выход, крепко прижимая левую руку к телу. Едва он скрылся за дверью, как она распахнулась вновь и в зал двое ввели женщину. Абсолютно точно такую же поехавшую. Ну вот абсолютно идентично.Так же дергалась, изворачивалась, пыталась вцепиться хоть в кого-то. Клацанье ее зубов я слышала даже через толстое стекло. Что за херняздесь происходит? Тот, первый, был одет во все темное, и кроме его дикостей ничего в нем не привлекало внимания. А вот на женщине был голубой домашний халат, на котором темно-красные пятна прямо-таки бросались в глаза. И смазанные красные потеки на лице, будто она грызла кого-то. Невольнов голове всплыли слова бармена:Дэнни подрался с кем-то похожим.       Не смотря на свое паскудноесостояние, я кристально ясно понимала, что что-то происходит. Бледные физиономии копов, трезвонящие наперебой телефоны, несмолкающие ни на секунду рации – это ведь происходит не только здесь. В зал ввели еще одного. На этот раз старика, которого с трудом сдерживали двое. Внутри все как-то неприятно потянуло. С трудом получилось встать и подойти вплотную к стеклу. На меня даже никто не обратил внимания. Сокамерники были заняты своими делами, копам вовсе было не до того. - Эй! Эй вы! Эээй!! – я била ладонями по стеклу, пытаясь достучаться хоть до кого-то. - Сядь на место! – из ниоткуда, по ту сторону, появился здоровый темнокожий офицер. Очень нервный офицер. - Что происходит? Скажите, что происходит? Не знаю зачем, но мне очень нужно узнать, в чем дело. Вот просто необходимо. - Я сказал – сядь на место! –прикрикнул он на меня и ударил по стеклу с той стороны. И ушел. Стоять было так тяжело,кажется я потратила на это последние силы и я медленно сползла по стеклу на колени. Кто-нибудь заметил, как тут душно? Почему здесь так душно? Я чувствую, как на моем лице проступает испарина, а ощущение такое, будто я муха, накрытая стеклянной банкой. Но я же не муха. Мухи могут летать. А еще они жрутдерьмо. Дерьмо, в котором все присутствующие оказались. Тогда сейчас тут должно быть очень много мух, да? Но их нет, есть только душная камера с облупившейся голубой краской на стенах и несколько неудачников, запертых в ней. Почему-то в мозгах настойчиво трезвонит одна мысль: нам конец. Нам всем точно конец. Ведь правда? Конечно, правда! Копы не справятся. Они никогда не справляются. Они не могут дажетусовку малолеток разогнать из-под моста. Да-да, так и есть. А потом приходят с пафосно-суровыми лицами, и говорят, что все под контролем, когда никакого контроля на самом деле нет. Они уже давно все облажались, но но раздуваются от важности всякий раз, когда ловят таких как я по подворотням, и запирают в ловушку без воздуха, с противным светом и кучей людей… Снимают про это новости, мол, смотрите, мы не только жрем пончики и литрами заливаем в себя дешевый кофе! Мимо снова прошел тот коп. - Ты мудак! Слышишь? Мудаааак! Ха-ха-хаа… - пусть знает, кто он. - Эй, да заткнись ты там, бесишь!- тот, кто спал на лавке, сейчас недовольно смотрел на меня. - Чего уставилась? У тебя проблемы? – вот спал бы и спал. - Там… Там люди. Они стремные. – не знаю, зачем я пытаюсь ему что-то объяснить. С минуту он глядел на меня в упор. - А, так тебя ломает. Ну, отлично, только наркóты тут и не хватало. Открою тебе секрет: все люди стремные. – он махнул рукой и снова улегся на лавку. Что ему понятно? Нихрена ему не понятно. Почему другие не замечают? Слепые идиоты! Они же не видят…       Мне остается только сидеть на холодном бетонном полу и ждать.       ***              ЛолаМартинез, двадцать шесть лет.Ранее привлекалась за мелкое хулиганство, порчу муниципального и частного имущества, непристойное поведение в публичном месте и проституцию. Двадцать третьего мая две тысячи N-го года была задержана за незаконное приобретение наркотических веществ. Была доставлена в третий полицейский участок города Лост Вуд. Скончалась по естественным причинам во время первой волны.