Умом Россию не понять

— Что это, блядь, такое, я тебя спрашиваю? — подался вперёд Еся и ткнул пальцем в карту. — Как по этому куску дерьма мы должны найти Достоевского? Влада облизала ложечку со всех сторон, собирая кусочки сливок, и печально взглянула на креманку. Душевные метания напарника совершенно не портили настроение. Даже мотивировали немножко. После отборной порции мата думалось лучше и задорнее, да и Еся долго восстанавливал голос и молчал целых — о, чудо! — десять минут. — Скажи спасибо, что нам вообще дали эту карту. Достоевский может прятаться где угодно, а Йокогама — большой город. — Спасибо-хуибо, — скривился Еся и уставился в окно. Влада закатила глаза. — Ведёшь себя как ребёнок. Когда ты уже повзрослеешь? — А ты худеть собираешься? Скоро ни в одни штаны не влезешь, корова. Влада и бровью не повела. Демонстративно легла пышной грудью на стол, поправила лямки комбинезона и засунула руки в широкие карманы таких же широких штанов. В карманах спокойно помещались руки, паспорт, конфеты, электрошокер и наушники, чтобы не слушать капризное брюзжание напарника в режиме нон-стоп. — Хорошего человека должно быть много, — она с жалостью посмотрела на худого и жилистого, как сушёная вобла, Есю. — Из тебя добро явно кулаками выбивали, ну да не о том я... Карта на планшете увеличилась в пять раз и показала несколько точек, где могло располагаться убежище Достоевского. В России поймать его не смогли, хотя честно пытались, а теперь и за границу отправили отряд, причём не абы кого, а именно их, команду эсперов, которых по всем бумагам и документам попросту не существовало в природе. Влада достала из кармана петушок на палочке, зашелестела фольгой. Еся моментально отреагировал замечанием про оральную фиксацию, минет и выставляемые напоказ фетиши, в ответ на что услышал: — Хочешь? — и получил обслюнявленным петушком прямо в грязный рот. Иногда Влада жалела, что не родилась мужчиной и не могла нагнуть Есю физически, присунуть ему по самые гланды, как он сам нередко выражался — но так тоже ничего получалось. Эффективно. Зло захрустевший петушком Еся ненадолго стал шёлковым и послушным, так что у Влады появилось время изучить карту и подумать, как же им быть. Официально в России, как в старые недобрые советские времена, эсперов не было. Вот вообще. Секса, значит, не было, алкоголь и наркоту никто не употреблял и с крыш от неразделённой любви не прыгал. Валуны силой мысли ни одна тварь тоже ворочать не могла, если верить отечественным газетам, и потому в России всё, господа, было прекрасно. За беглыми эсперами отправили совершенно секретный отряд лояльных правительству «монстров», которых даже собственное начальство боялось. Владе смешно было об этом думать, но она же не слепая, видела глаза чинуш и хамов, которые выдавали указания в тоненькой папочке. Руки и колени их дрожали, губы тряслись — прелесть, а не люди, сидеть с такими рядом противно. Хорошо, что Еся в своей особой манере их послал — далеко и надолго, со вкусом и во всех возможных позах. Если его послушать, то окажется, что человек — тварь очень гибкая и живучая. О многих способах подёргать друг друга за гениталии Влада никогда не слышала, а испытывать на практике тем более не хотела. — Найдём мы Достоевского, и что потом? — ожил тем временем Еся. Со злости он аж палочку от петушка погрыз и сплюнул на пол под осуждающим взглядом пожилого японца. — С ним же охереть какая толпа народу сидит! Один Гончаров чего стоит, эта падла каменюками ворочает будь здоров! Толстого он тоже к себе в компашку взял, хитрый гад. Ещё там внизу, полистай, свежая инфа была. Залётную какую-то птичку охмурил, америкос или кто он там, не помню. Влада закинула в рот леденец, медленно покатала за щекой, давя на острый край языком. Еся завис, упёрся взглядом в её надутую щёку, представляя за ней, наверное, свой член или чем он там обычно думал, когда не играл с Чёрным Человеком в карты. Влада невозмутимо пролистала до конца файла. «Н. Готорн, способность — Алая Буква, возраст, фото...» — Красивый мальчик, похож на моего одноклассника, за одной партой сидели, — грустно вздохнула Влада. Мальчики в очках и с мозгами были её слабостью. В Есе из хорошего только способность и была, ни очков в тонкой оправе, ни мозгов. Ну ладно-ладно, думать он умел, только инфантильность и повёрнутость на одном человеке всё портила. — Чего ещё вы с ним делали? Поделишься подробностями личной жизни? — Еся. — Ну шо Еся?! Ты мне голову не морочь, третий день торчим в этой грёбаной Йокогаме, меня задолбало кивать, улыбаться и ни хрена не понимать! — Заткнись, Еся, вот что. — Мрачно сказала Влада, выключила планшет и одним укусом раздробила леденец на мелкие кусочки. В горло полилась шипучая начинка с ядрёным вкусом химического лимонада. — Язык надо было учить, когда курсы предлагали. А ты упёрся в свой телефон и единоборства. — Зато я не похож на облако в штанах, в отличие от тебя. Перешёл на очевидные тычки — значит, признал вину, молодец. Влада привстала на цыпочки, дотянулась до впалой щеки и оттянула её пальцами. Еся возмущённо замычал и рванулся назад, но было уже поздно: на щеке остался розовый след, а Влада заливисто хохотала, довольная своей выходкой и реакцией на неё. — Не волнуйся насчёт людей Достоевского и него самого, — улыбнулась она так, что на щеках появились милые ямочки. Вся она была пышная и кругленькая, почти сахарная, вот только жертвы её способности после никак не могли разобраться, где у них ноги, а где — голова. Потому те, кто ещё мог соображать, называли Владу как угодно, только не милой. — Главное — найти их логово, остальное мелочи. Нам обещало полное содействие одно местное детективное агентство... Еся застонал и схватился за голову. Он ещё не знал, что командировку в Йокогаму им выписали бессрочную. И что Владе давно хотелось попробовать японские сладости.