Juxtaposition: Соприкосновение

Когда мне было шесть, я прыгнул в бассейн и потерял плавки. Боже, как бы мне хотелось оказаться сейчас там. Малкольм, «Малкольм в центре внимания» Эвилин озадаченно смотрела на чашу с водой. Ну... вообще-то это скорее куб. Контейнер был в диаметре чуть меньше тех пластиковых детских бассейнов, что всегда выставляли в Вол-Марте летом, борта — высотой до середины бедра; вода плескалась в дюймах шести от края, бликуя под яркими лампами. Она обернулась на Уиллджека, своего нынешнего опекуна и благодетеля, который стоял рядом с «ее» столом, и снова посмотрела на воду. — Ты не мог бы... отвернуться? Робот склонил голову набок, и лампыпо бокам головы ярко вспыхнули, когда он спросил: — Зачем? — Это... это человеческий обычай. Пожалуйста. Робот помедлил секунду и послушно повернулся спиной, громко топая ногами по металлическому полу. Эвилин взялась было за подол рубашки, но спросила: — Обещаешь не смотреть? — Ну, ты же не хочешь, чтобы я смотрел, — ответил робот таким тоном, словно спрашивал «А зачем мне?». — Уж поверь, не хочу, — она стащила перепачканную засохшей грязью блузку и кинула ее на стол, не в первый раз сожаления, что тем утром не уделила одежде больше внимания. Хотя казалось, что прошло не более часа с тех пор, как она проснулась, из-за постоянного освещения и замкнутого пространства невозможно было точно оценить, сколько времени прошло. С большой осторожностью Эвилин дюйм за дюймом начала скатывать перепачканную в грязи бежевую ткань медицинской перчатки; показалась бледная кожа, от ладони до плеча оплетенная паутиной шрамов, похожих на тонкие белые вены. Она легонько потерла руку, чувствуя гладкость шрамов вперемешку с шероховатостью здоровой кожи; прикосновение не было неприятным и раздражения не вызывало. Мелодия «Миссия невыполнима» была бы весьма уместна: Эвилин поспешно разделась до белья и, окунув один носок в воду, начала оттирать заляпанную грязью кожу. Вода оказалась немного прохладнее, чем хотелось, капли стекали по коже, вызывая волны мурашек. Она осторожно промыла подживающие синяки и ссадины от своих недавних приключений и отжала носок, поморщившись, когда мутная черно-коричневая жидкость полилась обратно в контейнер. Прямо как в шестом классе, когда сломался душ в летнем лагере… только вместо синяков тогда была сыпь. Ну и вспомнится же… Голос все еще не вернулся, оставаясь тихим невнятным бормотанием на задворках разума. Эвилин с одной стороны радовалась, что ее тело сейчас было ее телом, но в то же время в нетерпении ждала возвращения голоса, чтобы высказать тому что именно она думает о его поступках. Она обернулась на бело-серую махину Уиллджека, который, верный своему слову, не сдвинулся ни на сантиметр. Гигантский робот-пришелец, подумала она; ей показалось, что от одной этой мысли мозг должен бы вскипеть. Она бросила взгляд на свою заляпанную грязью сумку; рядом лежала стопка относительно чистой одежды, которую ей вернул Рэтчет, прежде чем куда-то исчезнуть. Как мило, воспитанные гигантские роботы-пришельцы. — А… А Рэтчет сказал, когда вернется? — Нет, — Уиллджек пошевелился, и внутри его загудели и защелкали механизмы. — Он выгружает из бортового журнала челнока записи, касающиеся твоего вида. Тебе что-то нужно? — Нет, спасибо, — Эвилин запустила руку в волосы, слипшиеся и перепачканные песчанистым илом. Шампунь, шампунь, полцарства за шампунь, невесело подумалось ей. Она задумчиво посмотрела на воду (Может, быстро ополоснуться?), вздохнула, и, перекинув волосы через плечо, принялась их расчесывать пальцами; грязь и листва посыпались на сверкающую столешницу. — А что за записи? — Все автоботские челноки приспособлены для разведки. Программы работают постоянно и записывают все происходящее вокруг. Мираж упомянул, что на вашей планете есть всеобщая информационная сеть, и нам подумалось, что челнок мог загрузить оттуда много полезной информации. — Интернет, — сказала Эвилин. — Что? — Информационная сеть, она называется Интернет, — она отделила колтун и принялась его распутывать. — Изумительно. Эвилин, моргнув, слегка улыбнулась гиганту. Похоже, ему очень нравится это слово. Расправившись с последним большим колтуном, она облегченно вздохнула. На будущее: добавить в походный набор шампунь, расческу и дезодорант, подумала она, прочесывая пальцами волосы. Эвилин потерла влажное белье, прилипшее к коже, и скривилась, когда поняла, что эта деталь одежды будет сохнуть дольше. И еще запасной лифчик. Дверь с шипением отворилась. Впервые в жизни Эвилин по-настоящему поняла что значит «попасться с поличным»; она испуганно уставилась на знакомую красно-белую фигуру, когда Рэтчет протопал в комнату, нагруженный кипой плоских серых панелей. Голубые глаза уставились на Уиллджека, потом взглянули на Эвилин и нахмурились. Позорно взвизгнув, она метнулась к единственному доступному укрытию — контейнеру с водой, схватила попавшуюся первой под руку одежду, измазанные в грязи джинсы, и прижала их к груди. Раздался грохот шагов, Рэтчет подошел ближе. — Не смотри! — огрызнулась она возмущенно, заливаясь румянцем. — Отвернись! — Не жги зря цепи, — ответил медик, пристально оглядывая ее. — Покажи руку. Уиллджек повернулся обратно к столу, и Эвилин оказалась в перекрестье взглядов двух пар светящихся голубых глаз. Фыркнув, здоровой рукой Эвилин покрепче прижала джинсы, и протянула больную руку. — У людей всегда бывают такие отметины? — спросил Уиллджек. — Нет, — заговорил Рэтчет прежде, чем Эвилин смогла ответить, — это рубцы, что-то вроде сварных швов под грунтовкой. Недавние? — Они от аварии, — ответила Эвилин. — Хмм, — Рэтчет прошагал дальше мимо ее стола и с металлическим клацаньем сгрузил свою ношу на стоящий у стены верстак. — Глянь на это, Джек, — бело-красный робот с любопытством посмотрел на нее через плечо: — Твоя планета и в самом деле полностью зациклена на размножении? Лицо Эвилин покраснело так, что могло бы светиться в темноте. — Что? Робот взял одну из панелей — у него в руках она выглядела как обычный блокнот, а для Эвилин была размером с двуспальный матрас — и показал ей экран на одной из сторон панели... на экране было изображение мужчины... и женщины... — Ай! — она вскинула руку прикрыть глаза и отвернулась в сторону, покраснев вдесятеро сильнее. — Убери это... удали... Совсем удали! Боже! Порно! Первый контакт с земной цивилизацией, и им попалось порно! Роботы переглянулись. Медик ткнул в кнопку на нижней стороне панели, и изображение исчезло. Уиллджек присоединился к Рэтчету у верстака; Эвилин, убрав руку, подозрительно уставилась на парочку, но те явно не желали отвлекаться от серых металлических пластин и если даже переговаривались, то слишком тихо для ее слуха. Эвилин подтащила поближе рубашку и штаны, что лежали рядом с дорожной сумкой. Обернувшись еще раз на гигантов, она с рекордной скоростью влезла в одежду. Над медицинской перчаткой она заколебалась. Перчатка была грязная, и вся в высохшей грязи. Эвилин макнула ее в куб с водой, поскребла ладонями, отжала излишек воды и разложила рядом с сумкой сушиться. То же самое она быстро проделала с блузой и джинсами, хотя пятна не особенно уменьшились. Ну... Я эти джинсы все равно почти не носила. — Как долго ваш вид может обходиться без топлива? Через пару секунд до нее дошло, что Рэтчет обращается к ней. — Извините? — моргнула она на робота. — Топливо. Питание. Как долго ты можешь протянуть без него? Это как-то не обнадеживает. Так, что мне Дик говорил про то правило? Правило... правило Трех. — Три минуты без воздуха, — ответила она. — Три дня без воды. Три недели без еды, — желудок дернуло, и она запнулась. — Но столько времени нужно, чтобы я впала в кому и умерла, так что, думаю, будет очень плохо, если все затянется надолго. — Понял, — ответил медик. — Уиллджек? — Нужно некоторое время во всем разобраться и составить правильный баланс. Восемь джооров? Может быть, девять? — Чуть больше двух человеческих дней. Эвилин перевела взгляд с одного робота на другого. Два дня? — Я... у меня есть несколько шоколадок и немного воды, переживу. Уиллджек, казалось, стал выше, глаза заинтересованно засветились ярче. — Ты взяла топливо с собой? Что... — он осекся, и глаза у них с Рэтчетом знакомо замерцали. Эвилин нахмурилась, но молчание длилось менее минуты, оба робота уставились на нее, словно оценивая ее. — Эвелин, — сказал Рэтчет, — наш командующий хотел бы поговорить с тобой, если ты не против. Сердце Эвилин подпрыгнуло и заколотилось о ребра. — Тот... тот большой? Который приходил? — Он и еще один офицер, — ответил медик. Он склонил голову, серебристые губы ехидно сложились в ухмылку. — Они тебя не обидят. Внутренние механизмы Уилджека издали негромкий гул. — Они определенно не такие страшные, как Рэтчет. Эвилин посмотрела на бело-красного робота, но тот не стал отрицать это заявление. Оба робота явно ждали ответа. — Хо-хорошо, — она глубоко вздохнула и выдавила слабую улыбку. — Может, на этот раз я не стану распускать нюни, а? * * * — Ты нормально, Эвилин? Сидя на ладони робота, Эвилин для равновесия держалась за его большой палец, и изо всех сил старалась не закричать подобно своей племяннице Джессике «Отпусти меня! Отпусти!». — Я в порядке, — ответила она. Боже, у меня действительно дрожит голос, когда я вру... — Нам еще долго идти? — Тут довольно далеко до командного пункта, надо пройти лаборатории и склады. Тебе повезло, что сейчас не пересменка, и мы не в казармах или на палубе для отдыха — коридоры были бы забиты, и дорога заняла бы вдвое больше времени. — А вас тут так много? — Ну, экипажу тут слегка тесновато. Но могло быть и хуже. Для корабля Метеллус довольно просторный. — А, так это все-таки корабль, — Эвилин оглядела бесконечный коридор, плавно изгибающийся и исчезающий вдали. — Я не была уверена в этом. — Метеллус Курсор, один из лучших. Главное, не стой в дверных проемах, и все будет нормально. Дверные проемы? — А это тут при чем? — Это невежливо, — ответил Уиллджек, как будто объяснял что-то очевидное. Мозг Эвилин чуть не вскипел от такой логики. — О... — У нас есть около брийма, пока мы не доберемся до кабинета Прайма. Почему бы тебе не рассказать о себе? — Хм? О себе? — она слегка поежилась. — А... Особо рассказывать нечего. Я профессор в местном колледже. — Преподаватель? — глаза как будто засветились ярче. — Чему ты учишь? Эвилин изо всех сил старалась не смотреть на металлический пол далеко внизу. — Погоди... Ты хочешь сказать, у вас есть учителя? Я думала... Ну, вы же роботы. Разве вы не можете просто загрузить любую нужную вам информацию? — Во-первых, «робот» относится к неразумному дрону. Правильный термин «мех». Что до загрузок, то это просто невозможно. Нельзя создать систему для хранения всей нужной технической информации, которая использовалась бы вместе с файлами памяти, и при этом иметь достаточно ресурсов для работы наших операционных программ. Я могу загрузить информацию в свои банки памяти, но она будет занимать место, и рано или поздно мне придется ее удалить, чтобы освободить место для других файлов. — Тогда ты все забудешь, и что тут хорошего? «Уши» робота вспыхнули. — Здесь наступает очередь форм-энергии. Ты знакома с подобным? — в голосе смутно звучала надежда. Эвилин помотала головой. Надежда исчезла, словно лопнувший пузырь. — Ну, для нас это тоже загадка. Все примеры, что дошли до нас, появились еще до первой Золотой Эры... больше одиннадцати тысяч мегаворн назад. — Ты в курсе, что я понятия не имею, сколько это, одиннадцать тысяч мегаворн? Робот (мех) покосился на нее краем светящегося голубого глаза. — Ваша планета тогда еще не образовалась. Эвилин моргнула, в голове что-то зашипело и перегорело. — А. Так давно. Внутренние системы Уиллджека издали негромкий рокот. — Очень давно, даже для кибертронца. Э... На чем я остановился? — Энергия. — Точно! Форм-энергия. Иногда ее называют литой энергией. Ну, у вас на планете есть вода, лед и пар, верно? Тут то же самое, только с энергией. Мозг Эвилин выдал нечто очень похожее на Э? Уиллджек продолжал объяснять: — Газ: окружающая энергия в материи, рассеянная повсюду. Затем жидкость: видимая, сгущенная энергия, плазма, энергон и прочее. Ты уже видела энергон? Напомни, чтобы я тебе его показал. Это наш главный источник энергии. Ну и, наконец, твердое состояние: форм-энергия, энергия настолько сконцентрированная, что может сохранять свою исходную форму. Часто имеет зачаточное сознание. Ученый-изобретатель сделал паузу и посмотрел на Эвилин, но та просто кивнула, по мере возможности следуя за его мыслью. — Наглядный пример форм-энергии — искра кибертронца, источник энергии внутри лазерного ядра любого кибертронца. Что-то щелкнуло в мозгу Эвилин. — Сайдсвайп что-то такое говорил... он говорил, что его искра во мне. — Верно. Искра это то, что делает нас теми, кто мы есть. Компьютер на Кибертроне производит искры с базовой прошивкой и личностными матрицами, и затем искры помещаются в тела-носители. По мере того, как мех набирается опыта, воспоминания заносятся во временные информационные файлы в банках памяти, но со временем искра меняется и поглощает информацию, и устаревшая информация удаляется из памяти. Понимаешь? — С людьми бывает похоже, — сказала Эвилин. — Только у нас не энергия, а так называемая долговременная и кратковременная память. Уроки биологии были давно, но, думаю... Как там было? Кратковременная память содержит определенное количество информации, к примеру, то, что ты сейчас видишь или думаешь. Она хранится очень недолго, меньше тридцати секунд, и затем эта информация переходит в долговременную память или забывается. В долговременной памяти информация хранится постоянно, например, воспоминания детства, навыки письма или счета, которым научился в школе. — Изумительно, — снова сказал робот. — Но мы отвлеклись. Ты говорила, что ты преподаватель. Чему ты учишь? — Лингвистике. Это наука о языке и сходстве и различиях между разными языками. Синтаксис, грамматика, семантика, морфология, фонология, фонетика и… и ты понятия не имеешь, о чем я тут говорю, правда? Уиллджек снова издал этот странный рокочущий звук (Смех? подумалось ей) и ответил: — Вообще-то — нет, не понимаю. — По существу, это наука о том, как люди говорят. Как мы образовываем слова, как мы учимся говорить, как мы слышим слова и составляем предложения, о сходстве звуков в языке и сходстве между разными языками. — А на вашей планете много языков? — Тысячи. Разве у вас нет разных языков? — Есть разные диалекты, но полностью различных языков нет. Есть еще разные бинарные коды, но на них не говорят. А ты знаешь все языки своей планеты? — О боже, нет. Английский мой родной, и я знаю еще несколько. Сейчас я учу северокитайский, но не так усердно, как стоило бы. — А много людей знают разные языки? — Большинство знают по крайней мере два. Я знаю… — она нахмурилась, подсчитывая, — восемь. Может, девять, но хинди я подзабыла. Это как хобби. — А ты не покажешь мне? — с искреннем интересом спросил Уиллджек, заставив Эвилин улыбнуться. — Конечно. Это будет неплохой практикой. — Жду с нетерпением, — он замедлил шаг и остановился у одной из блестящих дверей. — Но это потом. Мы пришли. Дверь с шипением открылась, и ее улыбка исчезла. О боже, он еще больше, чем я помню. Где-то на задворках беспомощно бурлящего сознания высунулся мятежный кусочек разума и подло захихикал. Кто бы мог подумать, гигантские инопланетные роботы тоже пользуются письменными столами. Красно-синий робот стоял рядом с огромным металлическим столом и смотрел на занимающий большую часть задней стены здоровенный экран, который показывал что-то, для Эвилин непонятное. Рядом стоял знакомый уже бело-черный робот и тоже смотрел на экран. Оба обернулись, когда Уиллджек вошел. — Спасибо, Уиллджек. — Не за что, Прайм, — ученый подошел поближе и расположил руку в нескольких футах от поверхности стола. — Ну вот, Эвилин. Эвилин оторвала взгляд от возвышающегося красно-синего робота и бесстрастного лица бело-черного. Она осторожно встала, опираясь на большой палец Уиллджека, и спустилась вниз; мышцы на бедре обиженно заныли. Когда серая металлическая ладонь отстранилась, Эвилин захотелось вцепиться в нее. — Мы проследим, чтобы она вернулась обратно, — сказа красно-синий робот. — Тогда я пошел обратно в лабораторию, — ответил Уиллджек. — Скоро увидимся, Эвилин. Она наблюдала, как робот уходит, чувствуя себя так, словно ей снова четыре года и она смотрит вслед маминой машине, уезжающей от детского сада. Дверь закрылась, и Эвилин неохотно обернулась к двум незнакомцам. — Рэтчет сообщил мне, что они с Уиллджеком уже занялись устройством подходящих условий обитания для тебя, — заговорил красно-синий робот. Эвилин кивнула, отчаянно стараясь не ерзать. Что я могу ответить? «Спасибо?» «Это не Земля, но я ценю ваши усилия?» — Он также сообщил мне, что ты попала сюда против своей воли, — глаза робота слегка потускнели. — Я очень сожалею об этом. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы вернуть тебя на твою планету. — Спа-спасибо. Робот наклонил голову, его глаза блеснули, и непонятно почему Эвилин показалось, что он улыбается. — И еще он сказал, что тебя зовут Эвилин. Очередной кивок. — Что ж, Эвилин, перед тем, как мы перейдем к разъяснениям, позволь нам представится. Это мой первый заместитель, Проул, наш штатный тактик. Ты, должно быть, его помнишь, — он указал на бело-черного робота с не совсем крыльями, и тот кивнул. — Меня зовут Оптимус Прайм. — Приятно познакомится, — сказала Эвилин, кивнув в ответ. Спасибо, спасибо, мама, что научила меня хорошим манерам.