Se Vere. Невыученные уроки.

Январь 1993 года, Министерство Магии, тренировочный зал мракоборческого отдела. - А я думала, пьяные змеи ползают прямо, - настиг Анжелику при попытке продвинуться вдоль стены к раздевалке насмешливый голос Шарлин Палмер. - А я надеялась, что кошки, наглотавшись валерьянки, вырубаются, - нелюбезно ответила Энжи, поворачиваясь к старшей приятельнице и усилием воли фокусируя на ней взгляд. - Который раз в жизни пьешь? - Второй. Почему бы не спросить меня об этом тремя часами ранее? Шарлин повела плечом. Даже теперь ее лицо было предельно серьезным и одухотворенным, а румянец, заливший щеки, можно было принять за обычное кокетство или девичью стыдливость. Больше всего младших курсанток – Рему, Анжелику и Тонкс – подкупал этот контраст между внешностью и характером Шарс. Девушка была настоящим кошачьим софтом на волчьем железе. - Я могу попросить Грюма, чтобы тебя ставили в пару со мной, - продолжила прерванный ранее разговор Шарлин, - тогда тебе не придется иметь дело с законниками из первых отрядов, а мне – с соплежуями вроде Канингема. Все в выигрыше. - Хочешь под шумок затащить меня на меловые скалы в Эссексе и запустить летающего змея? – продолжила начатую еще две недели назад шутку Анжелика, припоминая теперь еще одну сферу применения символа своего факультета. Шарлин задумчиво кивнула. - Так и вижу тебя с ленточками, торчащими из попки. Анжелика набрала в легкие воздуха, но вовремя прикусила язык. Все-таки перед ней, курсанткой, был дипломированный мракоборец, и этим мракоборцем была гриффиндорская новокровка в третьем поколении. Стоило запастись терпением. - Черт с ним, доставай Грюма. 1999. Совещание в приемной министра было назначено на десять часов утра. Рассчитав, что мне достаточно встать в половину девятого, а выспаться я могу часов за шесть, до двух часов ночи я не собиралась возвращаться домой. Проблемы - решаемы. Кризисы - преходящи. На каждый вопрос найдется ответ, а в семьях рано или поздно воцаряется мир. Грудная клетка болела от потребности мира. Я очень хотела домой. Я хотела прийти в свою комнату, почувствовать запах трав и печенья и понять, что я дома. Но домой нельзя. Потому что там ждет недоверчивый уж. (не муж. уж. я знаю, что говорю). Среди экзаменов, которые сдают по завершении мракоборческих курсов, есть один, объединяющий в себе как магическое искусство, так и сообразительность и знание фольклора. Необходимо спрятаться так, чтобы тебя не нашли. Применять любые чары, укрываться в любом населенном пункте, маскироваться, использовать любые зелья - но прятаться. К слову, мне кажется, Гермиона бы его провалила. Прятаться от егерей не то же самое, что прятаться от мракоборцев. Нежелательную троицу наши искали спустя рукава, потому что если бы хотели - нашли. Потому что очень легко находить места, которые буквально пропитаны чарами. Способ попытаться обмануть систему мне подсказала Тонкс, сдававшаяся годом раньше. У нее, правда, была фора в виде способностей метаморфа, но изюминкой в кексе идеальной маскировочной схемы была не она. Нужно просто оставить где-нибудь палочку и шагнуть в магловский мир. Большой страшный и загадочный магловский мир, с его метро, музеями и островами. Британским магам повезло меньше всех - вода являлась естественным препятствием. Нас не могут отследить с материка, но, скажем, из Лондона вы вряд ли быстро узнаете, если что-то случится, скажем, на острове Фетлар. Иногда возведенные вами же стены становятся вашей тюрьмой. Играя в кошки-мышки с собственными коллегами я всегда проделывала один и тот же путь. Оксфорд - Ковентри - Дерби - Ноттингем - и далее короткими перебежками до Эдинбурга. Сорок трангрессий подряд, пока не начинали гудеть сосуды в носу. Вот на что натаскивают мракоборцев. В этот раз я отказалась от северного насправления. Была мысль добраться до острова Ре, но, боюсь, что у французов там натянуты сигнальные сетки. Наконец, помотавшись между Мидлсбро и Карлайлом, я зависла в Уайтхейвене и уже подумывала рвануть на остров Мен, когда вдруг поняла, что не сделаю больше ни шагу. Пусть придет и заберет меня отсюда. Пусть побегает по всему королевству, гадая, какая вожжа мне на этот раз попала под хвост, и так ли хорошо хранить от меня секреты, которые меня касаются. Я сажусь на скамью в сквере за местным кинотеатром и погружаюсь в воспоминания. Сентябрь 1993, Корнуолл, Роуз-Принс-Гарденс. Кровотечение прекратилось, и я отняла платок от носа. Итак, восемнадцать. Восемнадцать трансгрессий, и я уже валяюсь кулем в каком-то незнакомом парке где-то в Пензансе. Когда-то от мамы я слышала историю о балерине, которая считалась лучшей в своей профессии, потому что умела крутить восемьдесят фуэте. Интересно, у магов есть официально зафиксированный рекорд по количеству единовременных трансгрессий? Опускаюсь на скамью, впитываю букет ночных сентябрьских запахов и, убедившись, что вокруг ни единой живой души, начинаю тихо скулить. Шарлин искали. Искали не одну неделю. Но все говорит о том, что она сорвалась на моих глазах вникуда. Все думали, что я брошу курсы, но... Было что-то странное в том, как поспешно поступил сигнал о проверке активности в Эссексе. Было что-то неровное в поведении самой Шарс. Мне казалось, что я что-то упускаю. Не вижу формы дерева у себя за спиной, цвета обвисшего флага над кинотеатром. Можно было бы свалить все на темноту, но это исключительно вина моего несовершенного организма. Я не могу видеть на 360 градусов в темноте, и это исключительно моя вина. Со мной что-то не так. Я бракованный товар, сломанный механизм, и я чего-то не вижу. Зацепившись взглядом за оторвавшийся на моих глазах кленовый лист, я впервые в жизни ощущаю острую потребность обратиться к кому-то большому, теплому и мудрому, который просто накрыл бы меня ладошкой и ответил на все вопросы. - Пожалуйста. Я не знаю, какой силе мы на самом деле служим, есть ли у неё имя или хотя бы сознание, антропоморфна она или рассеяна в бытие вокруг нас, но я хочу обратиться к ней. Просто спросить, есть ли у нас надежда. Хотя бы вероятность. Хотя бы крошечный шанс. Я сделаю все что угодно, пройду через что угодно и убью кого угодно, если вы скажете мне, что да. Пожалуйста. Кто-нибудь. Что-нибудь. Это происходит сразу после того, как от моих губ отрывается последний звук. По всем Роуз-Принс-Гарденс одновременно зажигаются фонари. Июль 1997, Абердин. Замусоленный портовый воздух лучше вони отчаяния и моллиных пирожков, заполнившей все и вся. После первого выброса адреналина, вызванного осознанием, что, возможно, только мне ведомы истинные намерения Северуса, наступил шок. Орден погрузился в траур, и я сбежала. Правда, делать это надо было на голодный желудок. Двадцать пять трансгрессий. Перед глазами мелькали точки, а вот крови, на мой взгляд, было маловато. Хотелось не только расшатать нос, но и расцарапать руки. Я покидаю побережье и иду вглубь города. На опустевшей автобусной остановке пытаюсь сориентироваться, в какую сторону направиться дальше, но... Мой взгляд падает на остановку. На грязном стекле баллончиковой краской написано: "Думаешь, Он тебя спасёт?" Я стараюсь не быть суеверной. Это свойственно тем, кто рос в семьях маглов - узнав о существовании магии, они могут уверовать сразу во все. Ни случайно услышанный разговор, ни номера машин, ни строчка из песни не могут быть восприняты как знак, а значит, не могут вывести из равновесия. "Думаешь, Он тебя спасёт?" Красные брызги горят маяком в самом центре монохромного мира, и я задыхаюсь от ужаса. Платок в руках пропитался кровью из носа, глаза начинают слезиться, а кривые буквы издевательски размываются и фокусируются обратно. Съеденная пицца царапает пищевод, потом обжигает горло, и вот я уже сгибаюсь над асфальтом, забрызгивая его желчью, кровью и слезами. Ноябрь 1999, Уайтхейвен. В носу неприятно стучит, но крови нет. Если подумать, после ритуала дарения даже нарушение целостности этих маленьких каппилярчиков могло меня убить. Сейчас границы дозволенного опасно раздвинулись, и я не знаю, предвкушать или страшиться того, что ждет меня за ними. Записки. Хоум-Офис. Оборотни. Снова оборотни. Зелья, выжимки, сыворотки, министр консультируется с Северусом, возможно, Обливейты пробуждают магическое ядро, Рон завел интрижку, Гарри с Дадли ищут пропавших во время беременностей их матерей деда и бабку, а со мной ищет встреч стая. Я не могу видеть на 360 градусов в темноте, и это исключительно моя вина. Со мной что-то не так. Я бракованный товар, сломанный механизм, и я чего-то не вижу. - Пожалуйста. Кто-нибудь. Что-нибудь, - шепчу я, надеясь непонятно на что и следя взглядом за двумя ближайшими неработающими фонарями. Слова падают в пустоту, а фонари остаются незажженными. Зато гаснут все остальные.