Вместе

      Сагуру тяжело вздохнул, глядя на распечатанные и полностью исписанные листы сценария. Непривычный ему хаос отзывался головной болью, напоминая о множестве предстоящих дел.       Вроде очередных поправок в сценарии.       Что-то было не так. Звучало не так. Вроде бы и эмоционально... Но не так. Необъяснимо не так.       Это всё равно, что по тени анфаса человека судить об особенностях лица, в темной и мутной коричневой жиже грязи искать головастиков. Там всё есть, но толком не увидеть.       Так и здесь. Каждая деталь вроде бы на месте, но звучит фальшиво до ужаса. Нет ляпов вроде тех, что обычно бывало у Хейджи.       Но не то, не то, не то!       Нет той силы эмоций, нет чего-то эдакого. Нет изюминки.        — Что ты делаешь? — Хейджи, как обычно, подкрался неожиданно тихо и теперь читал все заметки самого британца, что устало откинулся в кресло.        — У меня странные ощущения от истории. Она вроде бы закончена, вроде все детали прилизаны, но... — Сагуру махнул рукой в бессилии объяснить проблему, однако поняли его легко.        — Всё слишком идеально, и чего-то не хватает, — угадал кансаец с полужеста, усаживаясь на подлокотник кресла и довольно ухмыляясь. — А я тебе говорил, что логические истории не вызывают столько эмоций!        — И часто ты читаешь "Войну и Мир"? — вскинул бровь Сагуру, пока опешивший Хейджи пытался понять, о чём он вообще. Пара минут активного поиска в сети явно дал ответ Хейджи на все вопросы.        — Он всё так описывает?! Умереть можно, как это вообще считают классикой?! — зафыркал заскучавший кансаяц минут через пятнадцать, кривя рожицы и всем видом выражая свои страдания. — И откуда ты вообще знаешь про эту книгу?!        — Мне было очень скучно в детстве, а какой-то добрый человек подарил перевод. Говорят, в оригинале это ещё хуже, — хмыкнул британец, устало потирая виски. — Отец же однажды привёл эту книгу как пример того, что всё должно быть на своём месте, иначе читается тяжело.       Повисла пауза. Хейджи явно обдумывал сказанное со своей позиции, после чего вздохнул.        — Неудивительно, что ты такой зануда!.. Но согласись, полностью идеальная история тоже читается скучно! Никакого разгула фантазии! — заворчал тот, с откровенным удовлетворением закрывая вкладку с книгой. — Что толку вылизывать до конца историю, если её всё равно не будут читать?        — Как минимум для того, чтобы стать лучше. Тебе самому разве не противно оставаться всё время на одном уровне, создавая ширпотреб за ширпотребом?        — А что толку в погоне за идеалом, если всё равно никогда не будешь доволен результатом?!       Новая пауза, задающая тон мыслям. Как бы не фыркал сейчас кансаец, даже он сейчас удержал себя от громкой вспышки гнева. Тоже недоволен собой. Недаром пробует приёмы Сагуру.        — Патовая ситуация, — выдохнул британец не без сожаления. — Полная свобода — плохо.        — Помешанность на идеале тоже плохо, — отозвался Хейджи, чуть разведя руками. Чистый пат и тупик.       Или же нет? Или они упускают что-то, будучи загнанные в какие-то свои рамки? Сложно сказать.       Нельзя обойтись без логики. Нельзя обойтись без свободы творца: Сагуру не раз замечал, как поникал Хейджи после одергиваний. Так недалеко и вовсе потерять вдохновение, даже от таких мелочных замечаний, как его.       И вот что же делать? Есть ли выход из этого замкнутого круга?       Как если бы была золотая середина, примирившая бы их точки зрения. Позволившая бы им творить обоим только лучше.       Золотая середина?       Сагуру замер, пойманный врасплох своей же мыслью. Необычная мысль.       Но разве не для того они оба здесь?        — Это забавно, насколько мы правы и неправы одновременно, — задумчиво произнёс британец, чуть постукивая пальцем по столу и поглядывая на бумаги.        — Что ты имеешь в виду?        — То и имею. Мы зациклились на крайностях, забыв о середине, — попытался пояснить Сагуру и улыбнулся, заметив понимание в глазах коллеги.        — Ты имеешь в виду... Что вычитка нужна... — медленно начал Хейджи, уточняя чужую мысль.        — Но не надо зацикливаться на каждом произведении. Каждый из нас должен стать лучше, но идеальными нам быть необязательно, — продолжил Сагуру, улыбаясь уже чуть лукаво. — Никому не нужно, чтобы пуговицы точь-в-точь были такие же, как и в книге, это нам простят. Но не простят, если мы потеряем дух эпохи, если исчезнет суть произведения.       Эту мысль стоит обдумать тщательней.        — А разве творец не должен врать по-крупному? — вскинул бровь Хейджи, скрещивая руки на груди и смотря прямо в глаза Сагуру.        — Но дьявол всегда в мелочах, да. Но не в тех мелочах. У нас современный Холмс, и нам это простят. Простят не ту эпоху, не те пуговицы и причёски. Но не простят Холмса, говорящего в духе: "Эй, ты, да, ты, пшёл отсюда" или "Какой же мимимишечный щенок!", — объяснял мысль Сагуру и усмехался, замечая те же дьявольские зелёные искры, что были и в начале работы.        — Нам простят Холмса-пирата, но не Холмса-модника, — ухмыльнулся тот и сам, веселясь с этой мысли. — Мы можем быть неидеальными.        — Но в то же время стремиться к лучшему. Пусть актёры немного переигрывают...        — Но играют как могут! — подхватил его мысль Хейджи, усаживаясь уже нормально в кресло. — Слишком плохо, что даже хорошо. Слишком хорошо, что даже плохо.        — И истина, находящаяся где-то посередине. Нам нужно как можно ближе к идеалу, но не сам он, — мурлыкнул британец, доставая неисчерканные бумаги со сценарием.        — Почти что золотое сечение, да? Давай сюда, испортим немного твою вылизанную историю! — рассмеялся кансаец, сам доставая ручку и ухмыляясь.        — Золотое сечение? Звучит идеально. Как насчет передвинуть момент главной драмы на золотое сечение? — предложил британец, начиная уже писать сбоку числа и прикидывая результаты.        — Только не говори, что собираешься страницу считать! — возмутился Хейджи, пытаясь отобрать листок. — Мы с тобой о чём только говорили?!        — М? Но я же не строчку считаю. Да и само сечение взял как 1.6, а не 1.61803, как обычно, — не понял его Сагуру, досчитав и обведя искомое число. — К чёрту минуты и секунды, нам хватит с точностью до страницы плюс-минус одна и десяток минут.        — Ты псих, — не без восхищения в голосе выдохнул Хейджи. — Чёртов псих! Серьёзно? Ты рассчитывал с точностью до секунд?        — Ну да. И также с половиной и тремя четвертями. Даже с точностью до строчек и слов, — слегка покраснел Сагуру, немало время тративший на такое хобби.        — С ума сошёл, зануда, — расхохотался Хейджи, прикрывая лицо ладонью. — И я тоже! Я с тобой до конца!        — Создадим лучшего Холмса, что только можем?        — Какие глупые вопросы! Чёрт, да во мне сейчас столько вдохновения проснулось, что ты сейчас страниц двадцать косяков наловишь! — хохотал кансаец, вызывая смех и у британца.       Два противоположных взгляда на творчество объединились в один. И Сагуру был уверен, что Хейджи сейчас чувствует те же эйфорию и облегчение, что и он сам. Даже боль в голове прошла.        — У меня есть целая ночь на твои ошибки, так что давай их сюда. Может, часть оставлю, пропустив по невнимательности, — весело оскалился Сагуру, вызывая только более громкий хохот у Хейджи.       Два режиссёра, пустое полутёмное здание с их кабинетом, кофейный автомат у двери. И вся ночь для работы над сценарием.       Идеально.