Раз
1 ноября 2017 г. в 15:03
В королевском замке хватает коридоров и залов, в которых можно спокойно ходить часами, не опасаясь встретить случайных прохожих. В таких местах можно в тишине обдумать подозрения, забирающиеся в душу медленными, ядовитыми змеями. Радостно видеть в чертах любимого сына сходство с близким, исчезнувшим другом, с которым был когда-то одним целым. Думать, глядя на беспокойного, жадного до жизни паренька, что, возможно, не всё исчезло без следа, и какая-то часть чужой души воплотилась в твоём сыне.
Но чем дольше наблюдаешь за ним, тем сильнее подозрения, что он не похож на Жадность. Слишком много совпадений в интонациях, жестах, выражении лица. В выборе слов. И чем дальше, тем тяжелее верить в то, что собственный сын смотрит на тебя как на отца, на старшего. Мелькает всё чаще в его повадках снисходительное старшинство, которое так раздражало в Гриде, незаслуженное и необоснованное.
Линг не хочет думать об этом, и не может не думать. Раз появившиеся сомнения не желают исчезать, а посоветоваться с женой он никак не может решиться.
Шаги за спиной тихие, так что не слышно до последнего.
-Отец?
Сын смотрит на него сейчас серьёзно, будто пытаясь найти ответ на свой незаданный вопрос. Такой взгляд у него бывает реже всего и именно его Линг боится больше любого другого. Ему кажется, что именно в такие моменты граница между его нормальной, спокойной жизнью и безумием, хаосом становится особенно тонкой. А он бы хотел сохранить этот покой, который окружал его.
Младший Сын улыбается, самоуверенно, почти вызывающе, но… тепло. И наваждение исчезает, отступает. Перед ним снова просто подросток, вошедший в возраст бунтарства и сомнения в авторитетах.
-Здравствуй, сын, - он улыбается, стараясь не показывать своих беспокойства и сомнений. Это все глупости и бессмысленные надежды. Линг старался не задумываться о том, что возвращению Грида он обрадовался бы больше, чем рождению сына. – Ты меня искал?
Тот подошёл ближе и сел рядом на пол, смотря снизу вверх, из-под длинной чёлки, падающей на глаза.
-Просто гулял, хотел один побыть.
Линг рассмеялся:
-А тут я неудачно попался?
-Нет, удачно, - он схватил императора за руку. – Я не собирался прятаться от тебя, просто мать опять начала читать нотации…
-И она совершенно права, - нахмурился Линг. – Ты опять берёшь чужие вещи?
-Почему чужие? Это семейная библиотека, почему я не могу читать в ней, что хочу? – злое упрямство, но пальцы, сжимающие чужую ладонь, и не думают напрягаться. Принц всего лишь изображает злость.
-Сын! – осуждение в голосе. – Ты должен слушаться наставников.
Как и его отец.
-Опять ты говоришь правильные вещи, в которые не веришь, - смеётся сын, резким, громким, до боли знакомым голосом. – Это на тебя не похоже, Лин…
Он осекается раньше, чем заканчивает предложение. Напрягается, как пойманная птица в руках. Резкий, взъерошенный, готовый сорваться с места и убраться отсюда так далеко, что никто не сможет его найти. И не отпускает чужую руку.
-Грид? – голос сел, и Лингу страшно. Страшно ошибиться, страшно обидеть сына.
Страшно от того, что он столько лет не хотел ничего замечать.
-Давно не виделись, напарник, - ухмылка. – Соскучился?
Император Ксинга сам не успел заметить, когда оказался рядом на полу, обнимая этого идиота.
-Ты дурак. Что ты тогда натворил? – Линг не хочет говорить, вспоминать, но молчать тоже не получается и с губ срываются давно ненужные вопросы.
-Я просто жадный, - рука Грида зарывается в чужие волосы, треплет их тем жестом, каким ему самому за эти годы не раз испортили причёску. – Мне мало воспоминаний, мне нужно было всё. И я это получил.
-Кажется, я тоже стал жадным, - улыбается Линг.
У них ещё будет время разобраться в своих взаимоотношениях, статусах, чувствах. Будет время придумать, что сказать Лан Фан. У них теперь будет ещё много времени впереди.
А сейчас можно просто молчать и чувствовать чужое сердцебиение рядом.