Однажды в июле...

      Так сложно открывать глаза после столь прекрасного сна. Особенно, если увиден он не в теплой кроватке, а наяву, ведь от кошмара в реальности просто так нельзя проснуться. Пять утра. Воскресение. Что в это время делают нормальные люди? После тупого вопроса, наверное, кому-нибудь непременно захочется вернуть его тому, кто додумался спрашивать о такой ерунде. Что же, я в пять утра в воскресение уже, так сказать, бодрствовала. И сейчас некоторые, возможно, удивились: «Делать тебе что ли нечего?!» На что я в тот момент не ответила бы ничего, лишь окинув единожды взглядом типа: «Отвали, человечишко», и перевернулась бы на другой бок. Уставилась бы красными, чуть опухшими глазами в одной точке у противоположной стены.       Я не могу спать. Я не хочу есть. Не хочу вообще ничего. То, что произошло в пятницу накануне слишком невыносимо. Однако, чтобы разобраться во всем, следует и проанализировать все с самого начала… ***       Как сейчас помню, я встретила тебя в июле, почти четыре с чем-то месяцев назад. Было шесть вечера. Я сидела и пыталась начать читать литературу на лето. Впрочем, думаю, практически для каждого школьника знакомая ситуация: сначала ищешь первоисточник, обалдевая от объема, открываешь, насильно погружаешь себя в бумажный мир, и оказывается через минут двадцать, что ты не продвинулся нисколечко, посему размышляешь продолжать или сказать привет краткому содержанию. (А возможно это я такая одна ленивая?) Короче, как бы там ни было мне внезапно позвонила подруга. Я оторвала взгляд от протертой давно пожелтевшей страницы, подняв бровь, с подозрением покосилась сначала на предзакатное небо, а затем на телефон, однако все же подняла трубку: — Але? — Привет, пойдем гулять? — эти слова прозвучали настолько бескомпромиссно, что напоминали скорее утверждение нежели, чем как вопрос. — Эм, окей, а что поздно как? — Слушай, я тут с одним человеком, так что по прибытию никаких каверзных вопросов, хорошо? — Ну ладно, — согласилась я, не поняв: «А так хотелось, прям вообще! С фига ли, а?» — Тогда — выходи. — Сейчас что ли? — Ну да. — Ла-а-адно, — протянула я. — Куда хотя бы идти? — К «Перекрестку» тебе будет не далеко? — Ну по сравнению с «Каруселью»… — Пока! — Ок, пока.       После сего странного разговора у меня в голове действительно образовался какой-то сумбур: «Что-о-о?! Зачем меня вытаскивают из моей уютной норы? Почему именно сегодня? Что за «знакомый?» И почему нельзя задавать вопросы, весьма уместные, между прочим?!» В итоге, почесав переносицу, пришла к выводу, что, пожалуй, можно начать собираться. Я сползла со стула и уставилась в шифоньер. «Так, раз меня познакомят с кем-то новым, надо что-то классное», — вела я свой внутренний диалог. — «М-м-м, что же это за тип? Узнаем-с. Я, вроде бы, тут недавно позаимствовала из маминого гардероба одно красивое сочетание шмоток… Может их выбрать?» Наконец, определившись, нацепила на себя узкие высокие голубоватые джинсы, изумрудную футболку с какой-то черно-золотой девчонкой и сверху накинула зелено-белую клетчатую рубашку — вечер все же, холодает.        Помню, был жаркий денек, число где-то приблизительно девятнадцатое-восемнадцатое. Меня слепило яркое солнце цвета янтаря на лазурном фоне с небольшими белыми «просветами» в виде облаков. Прохожие казались уставшими, взмыленными, с лицами, выражающими типичные вопросы для русского человека: «Когда? Где? Какого? Почему я?».       На встречу я не то что бы бежала— в противном случае вспотела бы, но и не двигалась со скоростью улитки — опаздывать плохо. Просто торопилась. Я постоянно одергивала воротник или края рубашки, а на последних метрах заложила руки в карманы. Честно признаюсь, тогда была сильно взволнована и долго не могла подобрать правильную тактику. Какие качества я хочу выказать, а какие скрыть? Не отпугнет ли их моя серьезность? Не покажусь ли занудой? Пойдет ли мне быть веселой раздолбайкой, которой не являюсь в повседневности? Я так и не определилась с нужным образом, поэтому успешно активировала режим «а-на-все-пофиг», стоящий, видимо, в моем мозге по умолчанию. Ждать долго не пришлось. Следовало только мне дойти до названного магазина, как в поле моего зрения попали те двое, что занимали мой ум весь путь до сюда. Катя, радостно улыбнувшись, мне помахала издалека рукой. Подойдя, обняла. — Приветик! — Привет, — даже тогда я считала мое выражение лица тупым: поистине маньячная усмешка в сочетании с широко раскрытыми глазами, в которых читался испуг, давали в сумме нечто невероятное. К тому же, я всеми силами пыталась не смотреть на стоящего слева от нас паренька, которого подруга позвала, до самого момента представления, и к величайшему удивлению, мне это удалось на славу. — Кстати, минуточку, — Катя посмотрела прямо на меня. — Таня, енто Сережка. Сереж, это Таня, — мы что-то пробубнили, заинтересованно при этом рассматривая ботинки. Точнее так поступил он, а я первая же поздоровалась вполне, по-моему, уверенно и, вообще, с нескрываемой иронией отнеслась к его поведению. — Так, а теперь пойдем.       В общем, прогуляли мы где-то час по улице Терешкова, взобравшись на мост у вокзала. Этот тип почти все время молчал и смотрел куда-то в сторону. Я же с неким наслаждением наблюдала за тем, как он периодически «отправляется в свой внутренний мир», иногда на пару с Катей окликая. Забавно было видеть, как такой крепкий и высокий парень на фоне меня, тонкой и маленькой девчушки, смущается и теряется. Да, весьма глупо и, может, неправильно, но я, каждый раз представляя его в те моменты, до сих пор ржу. Мы болтали на общие темы, я кое-что рассказала о том, чем в последнее время занимаюсь, но говорила, в основном, пожалуй, Катя, пытаясь поддерживать диалог.       Закат мы застали на мосту. Я часто приходила одна сюда прошлым летом. Поделилась бы я этим только с подругой и то частично, рассказав о значении данного места для меня, и то, что мы ввалились в мой личный уголок компанией, мне не очень понравилось. Как итог, я, уставившись в одновременно далекую и такую близкую для нас, смертных, звезду, невольно начала вспоминать, что предпочла бы забыть. Опять. Меня бесило это. Вроде как уже пройденный этап, но некий призрак тех событий остался еще на этой земле, в этом времени. Я пыталась тогда перестать вспоминать, так как знала, что никуда такое мышление меня не приведет. От эмоций не только о том человеке, а вообще от чувств я тогда избавилась. Исключениями были лишь мои родные и немногие из моих друзей. С остальными очень редко была искренна. Я помнила, однако будто бы что-то тогда не сделала. Чего-то мне все не хватало!       И тут я осознала, что с полминуты стою с каменным лицом. Оглянулась. К счастью, никто не заметил. «Отлично. Ничего не произошло. Слышь, настроение поднимайся! Вспомни шутки, которые жарила ты с Катей!» И улыбка, пусть и вымученная, искусственная, наползла как-то сама собой. Однако мою подругу не так просто провести. Пока мы стояли и пялились в небо, а затем, когда Сережа грозился сорвать персонально для нас крапиву под мостом, и мы с ней, смеясь, убегали, потом она что-то увидела. И спросила: — Хей, что-то случилось? Я отмахнулась: -Да ничего, — при этом проскочила такая односложная мысль, как: «Блять», потому что я в следующую секунду услышала: — Говори, — из общения с ней я уяснила, что после такой фразы Катя, как правило, настроена довольно-таки серьезно и, если она не знает того, что хочет, то обязательно узнает. По себе знаю. — Да думаю тут: звонить ли тому придурку или нет? — Звони. — А может не стоит? Это, наверное, неправильно с моей стороны… — Звони. — О чем речь? — оживился Сережа. — Как я понимаю, о неразделенной любви? Я сдвинув брови, посмотрела на него. «Не тупой. Радует. Однако нет. Не надо так точно попадать «в яблочко», пожалуйста». Я скрипнула зубами от такого беспардонного вторжения в мои владения, но прекрасно понимала, что злиться на него не имеет смысла. Тем более, что Сережа был чертовски прав. А он и не думал затыкаться: — Да? — Да, — после небольшой паузы подтвердила я в ожидании реакции. — Знаешь, позвони, — призадумался тот, явно что-то вспоминая. — Думаю, что все же не стоит, — сдвинула брови я. Мы замолчали на некоторое время. — Слушайте, ребят, — вдруг отозвалась Катя. — Я пластырь не взяла и натерла себе ноги. Может разойдемся по домам? Я тип сяду на троллейбус вон на той остановке, а ты, — она обернулась на Сергея. — Проводишь Таню, ок? — Эм, ладно, — согласился тот. — И уговори ее уже позвонить! Я, прищурившись, посмотрела Кате прямо в глаза. Уже тогда начала догадываться в чем дело. Она, как ни в чем не бывало, широко улыбнулась. И все же я решила ей подыграть. «Хитрюга! Хорошо, если хочешь, чтобы я с ним познакомилась получше, я это и сделаю». Мы дошли до той остановки. Катя обернулась и попрощалась: — Пока! Удачного вечера! — И тебе того же, — усмехнулась я. «Ничего, я тебе это припомню! Я же вообще не знаю как с этим бревнышком действовать! Он вообще живой?!» А как только она уехала, то Сережа действительно вел себя как бревнышко. Сел, лодыжку правой ноги положив на бедро левой, и уставился в пространство перед собой. Я, не скрываясь, осклабилась и встала около столба того крытого строения, напротив своего собеседника. Тот, судя по его виду, начал нервничать, и поэтому я сменила это лицо на более мягкое и села рядом, скопировав позу до мелочей. Слышала в психологии, что такое может расположить. «Действительно, что это я так настроена агрессивно? С чего я должна тут злорадствовать? Нет, конечно, смотреть на твою напуганную мордашку классно, но все же я желаю увидеть что же за ней». *** С того дня я стала обращаться наедине мысленно к нему. Называла его про себя, как «ты», а не «он» или «Сережа», будто говорила с ним телепатически. *** Я села и посмотрела на тебя. Ты, естественно, как я потом узнала, по привычке отвел взгляд в сторону. Не знаю почему, но я уже тогда почувствовала зарождение симпатии к тебе. Захотелось вдруг взъерошить твои и без того взъерошенные темные волосы, взять за руку и потянуть за собой, сказав что-то типа: «Да сделай ты уже лицо попроще, все классно. То, что ты меня не знаешь, не значит, что я к тебе плохо отношусь!» Конечно же, ничего подобного я тогда не показала, чтобы не испугать тебя. Ну, блин, представляю какого было бы мне, если бы меня оставили один на один с совершенно незнакомой девчонкой, которая к тому же я. Что тут добавить? Я — это я. Сумасшедшая. Даже уже на тот момент. Ты внезапно понимаешь — пора бы идти, и говоришь: — И-и-и? — А что и-и-и? — передразнила я, конечно, улавливая смысл столь содержательного предложения. Однако, должен же ты учиться сам начинать разговор. — Может пойдем? — Может ну пойдем, — уже хорошо. Между нами воцарилось недолгое молчание — может минуты на две, которое прервал ты словами, скорее предназначенными лично для тебя, нежели, чем для меня: — Мне тут, значит, поручили проводить тебя до дома и уговорить позвонить… — Ну и? — нахрен ты только это вслух проговариваешь? — Так кому ты там собиралась позвонить? — вот и настал конец моему панцирю от этой фразы-топора. Я не хотела тебе рассказывать, честно. Чтобы открываться незнакомцу? Нет уж, увольте. — Да так знакомому, — была попытка сопротивляться. — Слушай, я спрашиваю это из интереса, потому что я был в таком же положении, — тихо признался ты. После сиих слов я сдалась. — Он — человек, — вот внезапно, да? А сарказм во мне не дремлет. Как ожидалось, ты прыснул. — Окей, а какой? — Почти нормальный. — А имя хотя бы? И возраст? — Он твой тезка, — я довольно странно на тебя посмотрела. Даже сейчас не понимаю, что конкретно почувствовала. — Шестнадцать лет. — У-у-у, малолетки, — рассмеялся ты. «Ну, нифига себе! А ты тогда что по сравнению с ним? Вообще древняя развалина или что?» И тут я действительно задумалась, а сколько же тебе лет. По виду точно и не скажешь. То ли подросток, то ли реально уже мужик лет двадцати-двадцати двух. Рост, как потом я узнала — 183 сантиметра, не тощий — среднячок, любопытный оттенок кожи — не белый, но и не такой «шоколадный». Скорее такой слегка темноватый, на которой уже есть щетина, и глаза… Темно-карие почти как у меня. Главное взгляд направлен будто в самую суть. Подобный может появиться только у человека, прошедшего как минимум одно сложное испытание. И к списку подобных вещей не относятся вещи, которые большинство в возрасте от двенадцати до шестнадцати считает проблемой. — О, ну раз так, то вынуждена поинтересоваться, а сколько же тебе лет, раз ты уже шестнадцатилетних называешь мелкими. Или вернее будет даже: «Вы называете»? — Эм, семнадцать, — и тут до меня дошло, что лучше бы я это не спрашивала. Но меня уже не остановить. Следующие секунд пятнадцать я смеялась над всей абсурдностью ситуации. Пусть мой собеседник был крайне смущен, однако как-то пережил этот момент и продолжил дальше свой допрос: — А как он к тебе относится? Не было чего-то вроде: «Го встречаться»? «А думала ли я, если бы это было?!» — Нет. Ну, вообще мы познакомились, еще когда были мелкими. А живем мы в разных городах. И последние два года видимся раз в два-три месяца… — Угу. А в чем собственно проблема? — Ну, во-первых, я, в основном, всегда звоню первая.И, наверное, сравнительно чаще… — Хм, звонить надо не часто, но с душой, по-моему. — Я знаю, но не навязчиво ли с моей стороны названивать ему всегда первой. Да и тем более, когда, — мне было тяжело говорить даже не потому, что тебе, а просто боялась сама себе признаться. — я узнала где-то год-полтора назад, что у него есть девушка. Ты, видно, замолчал, дабы переварить эту информацию. Я же не могла договориться сама с собой. Ты мне был совсем посторонним человеком, и я при первой же встрече говорю о чем-то настолько личном. Я считала это неправильным, но с другой стороны, ты, как ни странно, помог мне тогда как никто. Рассказав то, что я не рассказала бы даже самому близкому, мне стало по-настоящему легче. — И все-таки позвони. — Слушай, а ты сказал, что был в моем положении… — Ну, да с Катей было такое дело. — Было? Значит, это в прошлом? — Ну, да, — тогда мне показалось, что ты это произнес неуверенно, потому что не понял зачем это знать мне. — А можешь рассказать о человеке, к которому ты что-то сейчас испытываешь, ведь есть такой, да? — Да. Только не могу. — Почему? — Это слишком личное. «Ну, ладно. Не все ведь такие ненормальные, как я и делятся своими переживаниями с совершенно левыми людьми. Может, потом как-нибудь у тебя выведаю». Дальше мы обсуждали какую-то ерунду: аниме, игры на компе, «Ведьмака» и прочие вещи подобного типа. Единственное, что меня тогда насторожило, так это то, что ты уже тогда поведал мне о том, как зимой, расставшись с девушкой, надрался, позвонил ей и начал нести полную околесицу. При чем меня насторожила не сама эта ситуация, а то, как ты ее мне описал. *** Уже тогда все было очевидно, а я не хотела до последнего верить… *** Мы дошли до моего подъезда, и ты спросил мой номер телефона. Типа, чтобы договориться, как затащить Катю и меня к тебе домой, чтобы вместе поиграть в «Ведьмака», «Dark souls» или в какую-нибудь другую веселенькую игрушку. Я, ясен пень, согласилась. Обменялись номерами. И попрощались. Это и было началом всего. *** Тогда я все же доверила тебе свою судьбу, мой милый добрый незнакомец.