Всему своё время

POV Нейда В этот раз я была собой почти довольна. Рубашку можно было выжимать — а значит, тренировка прошла эффективно. Зал уже давно опустел — наставники ушли, пока я заканчивала оттачивать показанный сегодня прием. Но теперь я, во всяком случае, с полным на то основанием ставила свой меч на стойку хранения. Окон не было, но я не сомневалась — снаружи уже совсем стемнело. Хотелось добраться до кровати, расслабить натруженные мышцы и закрыть глаза. Перебросив косу с плеча на плечо, я потянулась, еще раз оглядела свое оружие и медленно пошла к двери — идти приходилось через половину помещения, и после нескольких часов тяжелой работы путь этот казался ох каким не близким. Но спешить было некуда — сегодня герцог меня не хватится… не должен хватиться… Когда мне оставалось пройти шагов пять, дверь внезапно распахнулась, и на пороге… легок на помине, дьявол тебя раздери… POV Филипп Настроение было ни к черту. Все не так и все одно к одному. Проклятущий день... Одно хорошее — склонившийся к вечеру и идущий к ночи. Но вот на тебе — она еще тут! Когда как раз рассчитывал побыть один. Стоит и смотрит с кислой миной. Я тоже рад тебя видеть, дорогая, не сомневайся. Сейчас узнаешь, насколько. — Нейда, все тренируешься. Молодчина, хвалю за старательность, — слишком сладко улыбнулся я, и девчонка мигом насторожилась, однако во взгляде тут же зажглась неистребимая дерзость, не раз выводившая меня из себя. — Полдюжины кругов по залу. Бегом марш. Что смотришь? Я не ясно выразился? — Нет, — тихо, но твердо ответила девушка после мимолетного колебания. Чем окончательно вывела меня из себя. — Тебе голову напекло? Забыла, кто ты, и что я могу с тобой сделать за неповиновение? — Я все отлично помню. Забыли вы! Я вам не игрушка, я человек! А не девочка для битья или срыва негативных эмоций! — Спасибо, что напомнила, Нейда, — я чуть было не влепил ей по наглой физиономии, но вместо этого ласково улыбнулся, что и впрямь заставило ее почувствовать себя не в своей тарелке - к такому она была явно не готова. — Я о девочке для битья. За свою вопиющую дерзость, переходящую всякие границы, ты будешь примерно наказана. Завтра. В это же время. У меня в покоях. Не забудь перед этим смыть с себя всю эту дрянь. А теперь проваливай! Под конец я заорал от гнева, чем частично от оного избавился. Разлившаяся по мигом осунувшемуся личику девушки бледность так же чуточку прибавила настроения. Нейда хотела что-то сказать, но вовремя сообразила не открывать рта. Сразу бы так! Девчонка, только что едва волочившая ноги, стрелой вылетела за дверь. Молча. И я смог наконец-то перевести дух. А потом от души пнуть подвернувшуюся под ногу скамейку. POV Нейда Следующий вечер не обещал мне ничего хорошего, и я думала об этом весь день напролет. Но за окном стемнело — и если я не хотела больше испытывать судьбу — надо было идти… Боже, да я бы лучше провела еще пару тренировочных поединков, чем оказалась сейчас лицом к лицу со своим хозяином. Сказать, что я его боялась, значит ничего не сказать… но здравый смысл подсказывал, что страх вряд ли будет оправданием достаточно веским, чтобы не оказаться в карцере. И вот ступенька за ступенькой, шаг за шагом — я остановилась перед дверями в герцогские покои. Ладони вспотели. На мгновение в голове мелькнуло желание спрятаться за створкой с кинжалом на изготовку, и если Филипп выйдет на порог… нет-нет, это бессмысленно. Я все равно не смогу его одолеть… Глубоко вздохнув, я постучала… — Входи, — послышался раздраженный голос. Замечательно… настроение у него еще хуже, чем вчера, когда он хотел сорвать на мне злость. Что же меня ждет… опять будет проверять мои боевые навыки, а если останется недоволен — придется мне идти к лекарю вправлять вывихи и лечить ссадины и ушибы… Когда я переступила через порог, то увидела герцога не сразу. Он стоял около окна, глядя в темноту, и его светлые волосы блестели золотом в отблесках свечей. Услышав мои шаги, он обернулся и смерил меня долгим пристальным взглядом. Он наверняка отметил и кинжал, который я по привычке прицепила на пояс, и застегнутую под горло рубашку, и заново переплетенную косу — при всей своей ненависти к хозяину женская гордость не позволяла мне придти сюда растрепанной… — Ты опоздала. — Нет… — Ты опять мне перечишь? — Нет! — Нет?! — Да, но я не… POV Филипп Резко обернувшись, я получил восхитительную возможность насладиться растерянностью Нейды, с пряной капелькой страха. Интересно. Уж не решила ли эта гордячка, что я собрался ее в назидание изнасиловать? Логичный вывод, безусловно, зачем еще мужчина может звать женщину к себе практически в постель на ночь глядя, но за какое животное она меня, в таком случае, принимает? К тому же, это было бы слишком просто. И неинтересно. Да, кстати, с каких это пор Нейда начала вызывать у меня такого рода интерес?.. С того самого мгновения, как я увидел ее практически на пороге своей спальни. Такую непривычно напуганную, почти покорную, домашнюю, а не дикую… Встряхнувшись, я напомнил себе, зачем ее позвал, оживляя чувство подстегнувшей меня к тому решению злости вообще, и на нее в особенности. — Я ждал тебя, Нейда, — несколько перефразировал я первоначально обращенную к ней фразу, неспешно подходя и делая круг вокруг нее. В точности хищником, приглядывающимся к намеченной добыче. — Посмотри наверх. Туда, куда днем был ввинчен крепкий железный крюк. Сделавший это слуга знает, что если развяжет на счет этого язык, за него я его на него и подвешу. Завтра то, что мне понадобится сегодня, будет убрано. А сейчас к нему будет привязана одна маленькая наглая строптивица! — Однако начнем мы не с этого, — я остановился напротив застывшей девушки, не знающей, что думать, и ожидающей самого худшего. Нейда же в самом деле моя вещь. Это я и намеревался ей наглядно продемонстрировать. Не спорю, вещь очень ценная, особенно учитывая потраченные на нее усилия и время. — Я собирался тебя хорошенько выпороть. Сам, лично, что исключительная честь для тебя. Или ты не согласна? Я с кем разговариваю?! — Нет, не согласна! — выкрикнула девчонка мне в лицо и инстинктивно отшатнулась, но я быстро шагнул вперед и крепко ухватил ее за шею. — Твоего согласия кто-нибудь спрашивал? — прорычал я ей в лицо, тут же мило улыбнувшись следом. Как она дрожала… Как странно было видеть ее такой. Хотя это была и дрожь негодования, а не страха, как прежде. — Смотрю, ты захватила мой подарок. Как своевременно и символично. Начну, пожалуй, с него. Дай его мне. POV Нейда Серые глаза Филиппа смотрели практически в упор. Железные пальцы сдавливали шею, мешая нормально сглотнуть. Я знала, что ему хватит сил без особых усилий задушить меня или сломать шейные позвонки. Но я знала и другое: он не станет меня убивать. Не после того, как столько в меня вложил. Герцог для этого слишком расчетлив и умен, так что за свою жизнь все-таки можно не бояться… но, черт возьми, страх в глубине души все равно был. Страх перед неизвестностью. — Сначала подарили, теперь отнимаете? — почти сквозь зубы процедила я, не отводя взгляда от его лица. Правой ладонью я нащупала кинжал и сжала рукоять. Он стоял близко, обманчиво близко, казалось, один удар — и все закончится, под этим черным камзолом не может прятаться кольчуга, и в родных стенах он ее не носит. Значит, у меня есть шанс… а что потом? Даже если допустить совсем невозможное, и молниеносная реакция Филиппа не спасет — что потом? Его оруженосцы и солдаты гарнизона, верные ему до последней капли крови, растерзают меня в клочья… Нет. Я хотела жить. — Забирайте, — я надеялась, что ему не удастся прочесть в моих глазах всю глубину моей беспомощной ненависти и злобы — на него и на собственную слабость. Покинув ножны, оружие почти без промедления звякнуло по полу — я, в самом деле, хотела отдать кинжал ему в руки, но дрожащие от всеми силами сдерживаемого возмущения пальцы не удержали ставшую скользкой от пота рукоять. Филипп нахмурился и чуть сильнее сжал моё горло. — Предлагаешь мне нагнуться и взять его самому? — его обманчиво спокойный тон звучал куда страшнее прямой угрозы. Пару мгновений я смотрела ему в глаза, не мигая, потом отвела взгляд и, усилием воли придав голосу побольше раскаяния, тихо, через силу прошептала: — Простите, я подниму, если вы меня отпустите. Это вышло случайно. — Ты случайно уронила оружие? Чему тебя учат, Нейда? Ты боец или комнатная собачонка? Может, займешься вышивкой? — от неприкрытой издевки хотелось стиснуть зубы, расплакаться или залепить ему пощечину — и пусть потом хоть руку рубит, лишь бы на этих тонких вечно усмехающихся губах выступила кровь… — Я — то, что вы из меня делаете, — проговорила я, чуть наклоняя голову. — Пустите. Его пальцы разжались. Первым желанием было потереть шею, но я этого делать не стала. Я не покажу ему, как сильно он меня задел или насколько неприятно сделал. Поэтому я, стараясь сохранять отстраненное выражение лица, отшагнула назад, нагнулась и, подобрав кинжал, подала его герцогу рукоятью вперед. POV Филипп — Хорошенького же ты обо мне мнения, если решила, что я из тех, кто отбирает подаренное, — я не собирался этого говорить, но вырвалось само, стоило мне взять кинжал в руки. Вспомнилась другая, пару минут назад пришедшая в голову мысль — о том, каким животным меня, возможно, видит сейчас Нейда. Мужчиной — нет, не видит. Даже захотелось намотать ее косу на руку и снести девичью красу ко всем чертям. Волосы не зубы, вырастут. Еле удержался. Если не ошибаюсь, из-за того, насколько тщательно Нейда заплела ее перед встречей. То есть я все-таки представляю для нее определенного рода интерес? — Нет, мне он нужен лишь на время. С этими словами я молниеносным движением рассек шнурки на ее колете. Девчонка испуганно вскрикнула, инстинктивным движением прикрыла руками грудь. Которая по-прежнему не была обнажена. Пока. Все это меня изрядно развеселило. — Давай, Нейда, покажи мне, какой ты храбрый боец. Ты ведь не сопливая девчонка, ты мужественный воин. Ты ведь это хочешь мне доказать? — сквозь смех продолжал откровенно издеваться я, будто невзначай поигрывая кинжалом у самого ее лица. — Да, — твердо ответила девушка, опуская подрагивающие руки, но сжимая их в кулаки. Черт возьми, это оказалось еще приятнее, чем я думал. Постепенно лишать Нейду защитного слоя одежды, срезая ее, как кожу, с все больше обнажающегося подтянутого, молодого, обольстительного тела. Что есть, то есть, вынужден признать. Царапать ее самым кончиком кинжала стало сродни пику наслаждения. При виде появляющихся бисеринок крови мое дыхание против воли участилось, что напугало Нейду еще сильней. Но она не двинулась с места, не шелохнулась, даже не охнула. Она как будто позволяла мне делать это с собой, а не подчинялась моей воли. И как у нее это выходит? А как она отсюда пойдет, без одежды, меня не волнует. Как и то, что об этом могут подумать. Еще вопрос, сможет ли Нейда после всего сама идти... Я наигрался к тому самому моменту, как на девушке остались только сапоги. Пусть так и будет, это лишь подчеркивало ее наготу, что нравилось мне в особенности. Позабавились — и будет. Пора переходить к наказанию. POV Нейда Сердце колотилось где-то у самого горла. Разум отказывался признавать реальность происходящего. Во всяком случае, в то, что всё это мне только снится, хотелось поверить всеми силами души… Но боль от явно неслучайных уколов давала понять, что я здесь наяву, и что у моего хозяина на меня какие-то весьма далеко идущие планы, о подробностях которых узнавать смертельно не хотелось. Я стояла, не двигаясь, только тяжело дышала и не сводила глаз с лица герцога, по которому скользила хищная улыбка. Мои руки чуть дрожали, но усилием воли я заставляла себя держать их опущенными, чтобы не доставлять ему удовольствия своим смущением. Подбородок вверх, губы сжаты, пальцы стиснуты. Нет, он не поймет, насколько мне сейчас на самом деле страшно… Филипп отступил на шаг, словно, чтобы полюбоваться делом своих рук. Я зацепилась взглядом за свечу где-то в лампе над его головой и смотрела на нее, не отрываясь — лишь бы не смотреть на него. А боковым зрением видела, как он аккуратно стер с кончика кинжала мою кровь, положил его на край стола, стоявшего под окном — и взял с него небольшой моток веревки. Повернулся и окинул меня долгим взглядом. Захотелось поежиться, обхватить себя руками за плечи, сжаться, спрятаться от этого пронизывающего взгляда… — Руки, — негромко велел он, снова подходя почти вплотную. Упрямиться было бесполезно, поэтому я молча протянула вперед руки, сцепив пальцы. Филипп хмыкнул. — Что, даже не начнешь спорить? Неужели смирилась? Или боишься? — А вы как думаете? — тихо прошипела я. — Вы бы на моем месте боялись? — А вот это уже дерзость, и за нее ты тоже получишь своё, — глаза Филиппа блеснули. Знаю, что дерзость… но признать своё поражение? О нет, этого ты не дождешься… — Не сомневаюсь… — я опустила голову. Из крохотного пореза около ключицы медленно катилась по груди капля крови. Ну и что. Крови я не боюсь… хотя то, как на эту каплю смотрел герцог, мне совершенно не нравилось. Захлестнув мои запястья веревкой, Филипп туго стянул их вместе и несколько раз обмотал свободным концом веревки, так что теперь я могла пошевелить только пальцами, да и то едва-едва. Ухватив меня за связанные руки, герцог с силой дернул меня на середину комнаты, так что я с трудом удержала равновесие. Видеть сапожки на собственных голых ногах было невыносимо странно. Еще более странным было ощущать на себе почти осязаемые взгляды герцога, непрерывно шарящие по моему телу. Отпустив меня, Филипп взял еще одну веревку, заметно длиннее предыдущей, и перекинул ее через ввинченный в потолочную балку крюк. — Вы решили-таки меня повесить? — сквозь зубы процедила я, беспомощно наблюдая за его неторопливыми манипуляциями. POV Филипп — Куда-то торопишься? Или хочешь сказать, что следует поторопиться мне? Что, ничего не хочешь сказать, совсем? — откровенно глумлюсь я, прожигая Нейду взглядом насквозь. Это было нелегко, но не пялиться на ее грудь, со сжавшимися без одежды от холода сосками, все-таки удалось. — Скоро все узнаешь, даю слово. Я собирался подвесить ее, а не повесить! Она что, думает, я совсем рехнулся?! Ума со страха лишилась? За каким дьяволом мне в спальне ее мертвое тело?! Почти в спальне, что это я… На крюк я вздернул Нейду так резко, что явственно услышал, как захрустели суставы в плечах. О чем незамедлительно пожалел. Испугался, следует признать - перед самим собой можно. Но нет, рук я ей не повредил. Пронесло. Как же зол я на нее был всего мгновение назад! И ничего я от нее не услышал — хоть вздоха, не то, что вскрика. Потрясающая женщина. И как ей удается мигом довести меня до белого каления, а мигом спустя тут же заставить мысленно дать самому себе по морде?! И вновь чувства, порождаемые во мне Нейдой, сменились на нечто прямо противоположное тому, что только что бушевало в сердце. Я откровенно залюбовался ею. Обнаженной, словно парящей в воздухе, поворачивающейся вокруг удерживающей ее веревки, благодаря чему я мог видеть ее всю, не сходя с места. Мог видеть то, что прежде было сокрыто от меня. Вероятно, и от всех других мужчин тоже… Моя Нейда же красавица… Почему я раньше не замечал этого?.. Почему мне пришло это в голову только сейчас?! Еще и с эпитетом «моя», хотя моя она и есть. С головы до ног. В сапожках, подчеркивающих ее ослепительную наготу… Черт! Я наказать ее собирался! На что это девчонка так неотрывно смотрит, вместо меня?! — До чего ты наблюдательная, Нейда, — язвительно похвалил я, только тут вспоминая о заблаговременно положенном на стоящий у стола стул сверток, который Нейда смогла увидеть не раньше, чем будучи вздернутой под потолок. Могу себе представить, какие ужасы она сейчас себе навоображает. И заранее злостно радуюсь. Неторопливо, продлевая ее пытку и свое удовольствие, я сходил за свертком, кинул его на стол и не спеша развернул. В нем лежали кнут, плеть, а еще клещи, которые я, в общем-то, применять не собирался, но ей пока об этом знать необязательно. Ногти ведь тоже могут снова вырасти. Насовсем испорченное имущество мне не нужно, как ей должно быть понятно. Для бойца зубы тоже могут стать оружием. — С чего бы начать, — задумчиво протянул я, обхватывая одной рукой подбородок, а другой перебирая орудия наказания. Пару раз подкинул на ладони клещи, но бросил обратно. Взял кнут. Обернулся, смерив теперь девушку взглядом с головы до ног. Она отрешенно смотрела в одну невидимую точку, и ни один мускул на ее лице не дрогнул. Воин. Молодец. Хвалю. Молча, разумеется. Зайдя к Нейде со спины, я сперва поиграл кнутом. Не столько, чтобы размять кисть, сколько, чтобы продлить для нее пытку ожиданием. Свист кнутовища девушка слышала — каждый раз думая, что порка уже началась. Как тут было не посмеяться... От этого Нейде, надеюсь, стало особенно не по себе. Все, надоело ждать, хочется большего. Как следует размахнувшись, я прочертил поперек ее аппетитных ягодиц первую ярко-красную полосу. Такого Нейда не ожидала, возмущенно вскрикнула, и я снова рассмеялся. Наказание по попе — это же для девчонок, для желторотой ребятни. Нейда у нас не такая, она воин! Я имел удовольствие видеть, как она молча переносила жестокую порку, которую не каждый мужчина стерпит, не проронив ни звука. А мне нужен был ее крик! Хотя бы один. Единственный. Вырванный у нее мною! К следующему такому же унизительному удару Нейда была бы готова. Потому он не имел смысла. Сечь по спине не в пример больнее. Получай сполна! В следующий раз я стегнул Нейду, постаравшись задеть кончиком кнута грудь. Которую вдруг так захотелось сжать в ладони… Из рассеченной, как лезвием, кожи спины сразу же побежала кровь. Это, а еще молчание Нейды, моментально вывели меня из себя, введя в раж. Первоначальное намерение дать ей встать на ноги вылетело из головы. Нейда была… так прекрасна! Совершенна, идеальна! Не подобрать подходящих по смыслу слов… Пронзительный свист кнута, звук, с которым он впивался в девичье тело, раскачивающееся в воздухе, красная кровь, тонкими струйками стекающая по кажущейся сейчас особенно белоснежной коже спины… Ее гордое молчание... Я заставил себя остановиться абсолютно нечеловеческим усилием воли. От человека во мне вдруг как будто ничего и не осталось. Был только зверь. Почуявший кровь своей вожделенной добычи и не собирающийся выпускать жертву из когтей. — На сегодня с тебя достаточно. Но это еще не все, — пригрозил я, кидая кнут на забрызганный кровавыми капельками пол. POV Нейда Веревка впивалась в запястья. Я закрыла глаза, чтобы не видеть мерно раскачивающейся комнаты. От каждого жгучего, хлесткого удара хотелось взвыть в голос, но я только крепче стискивала зубы и глотала соленую кровь, выступавшую из прикушенной губы. Ну нет, изверг, ты не дождешься от меня больше ни единого стона. Я ведь знаю, что именно этого ты хочешь больше всего. Хочешь услышать, насколько мне больно, насколько я слаба — нет, обойдешься. Я пока еще в силах выносить твою жестокость. Чудовище… Кнут обвился вокруг тела, жаля беззащитную грудь… Крик едва не сорвался с окровавленных губ, но я задавила его, затолкала в глотку, давясь и хрипло дыша. Когда наконец наступила передышка, я не сразу поверила своим ощущениям. Неужели всё? Неужели он пресытился страданием? Звук собственного гулкого дыханья не дал разобрать его слова, но стук ударившегося об пол кнута я расслышала. Повернуть голову, чтобы взглянуть на своего палача, не получалось, но через несколько мгновений веревка, удерживавшая меня в воздухе, пришла в движение, и я коснулась пола. Какое наслаждение… Увы, Филипп не собирался дать мне расслабиться. Руки по-прежнему тянулись вверх, едва-едва позволяя опереться на каблучки сапог. Дышать по-прежнему было трудно, и только плечи теперь болели совсем не так сильно. Впрочем, это с лихвой компенсировалось дикой болью, пульсировавшей в каждом оставленном кнутом рубце. Ему мало? Ему все еще мало? Я некстати вспомнила про клещи — и постаралась отогнать эту мысль как можно дальше. Видно же, что ему доставляет удовольствие мой страх и мое смятение. Держать… держать себя в руках… Филипп медленно обошел меня и остановился прямо напротив. Его глаза блестели, а губы кривились в усмешке, очень неприятной усмешке. Мне отчаянно захотелось оказаться от него как можно дальше — но я не могла даже на шаг отступить. Ладонь в дорогой черной перчатке коснулась моего лба, скользнула по виску и щеке, стерла кровь с подбородка. Заскользила по шее… — Не трогайте меня, — яростно выдохнула я. Эта странная неожиданная ласка напугала меня даже больше, чем все, что только что произошло. Он рассмеялся и внезапным быстрым движением сгреб в кулак мою косу. С силой потянул ее вниз, запрокидывая голову назад — аж позвонки хрустнули. А в следующий миг я почувствовала на горле его дыхание. От этого жара в моих жилах словно вспыхнул огонь. Его язык, влажный, чуть шершавый, медленно прошелся вдоль вены, слизывая капли крови, а через мгновение зубы слегка прикусили тонкую чувствительную кожу. Я почувствовала, как волоски на моих руках встали дыбом, а мурашки разбежались по спине и ногам. Захотелось дернуться, стряхнуть с себя это внезапное наваждение, от которого внутри вдруг стало горячо. Я попыталась помотать головой, но Филипп только крепче сжал мои волосы, а его губы по-прежнему невесомыми прикосновениями терзали мое выпяченное, беззащитное горло — и мне стоило огромного труда сдержать рвущийся из груди полувздох, полустон — не боли, а чего-то странного, совсем другого, хотя и балансирующего на ее грани… POV Филипп Что?.. Этого не может быть! После всего, что я с ней сделал… Но этот блеск в глазах, эта легкая сладкая дрожь и тихий, судорожный вздох… Проверить? Убедиться не в одном, так в другом? Но я выдам себя этим с головой! Ничего подобного, это все для меня по-прежнему забава, ничего больше. Я положил ладони на талию Нейды и притянул ее вплотную к себе, не уловив при этом не малейшего сопротивления. Она как будто бы наоборот шла ко мне навстречу, поддаваясь полностью и полностью раскрываясь передо мной. В поцелуе. Которому Нейда не только не воспротивилась, как чему-то для нее, после всего бывшего между нами, отвратительному. Она мне ответила! Порывисто и неумело. Кажется, едва понимая, что она делает. Тем драгоценнее оказалось ее действие. Тем слаще ее вкус, явно незнакомый никому до меня. Стоило нашим губам и языкам встретиться, как остатки соображения я растерял следом за ней. Все было так неправильно и столь естественно в одно и то же время, что сомневаться не в чем не приходилось. Освободив Нейду, я подхватил ее, готовую упасть, и она обняла меня за шею, неловко, но страстно, с трудом подчиняя себе онемевшие руки. Я нес к себе свой бесценный трофей, уже зная, что не отдам ее никому и никогда. Она моя! Моя Нейда… Оказавшись уложенной в постель прямо на израненную спину, Нейда даже не поморщилась, как будто не ощутила никакой боли, пребывая в пьянящей эйфории. Но я не мог положить ее иначе — я хотел видеть ее, всю, каждое мгновение. Раздеваться перед ней, уже совершенно голой, было немного странно. Мне вдруг стало страшно отпугнуть ее от себя в последний момент, потушить это теплое сияние глаз, заставить плотно сжаться эти приоткрывшиеся сейчас от участившегося дыхания губы. Мне — страшно! Перед ней вдобавок! Сумасшествие какое-то… толкнувшее меня к ее ногам, чтобы снять с Нейды те самые сапожки — последнее, что на ней оставалось. Мне хотелось быть с ней нежным, правда, хотелось, но ждать я уже не мог. Мысль оказаться в ее глазах каким-то животным терзала невыносимо, но именно в распаленного похотью зверя она меня и превратила. Грубо подмяв ее под себя, я отодвинул коленом в сторону ее ногу, расчищая для себя путь туда, куда так яростно стремился поскорее добраться. Я наверняка причинил бы Нейде боль, войдя сразу до упора и начав ритмично работать бедрами, все увеличивая темп, — если бы девушка не оказалась уже готовой принять меня, ждущей, мягкой, податливой… В ушах шумело, голова окончательно пошла кругом, когда я почувствовал на плечах руки Нейды, к которым вернулась подвижность, ее крепкие объятия, которыми она тянула меня к себе еще ближе. Я кончил с глухим рычанием. Нейда прикусила и без того искусанную губу, так и не издав не единого вскрика после того, самого первого, когда я хлестнул ее кнутом по бедрам. Не знаю, кончила ли она со мной, но впервые в жизни мне было не плевать на это в момент близости с женщиной… О чем я вообще — за всю жизнь по-настоящему близка мне была она одна... POV Нейда Я сошла с ума… понимание этого поражало кристальной ясностью, но уже не пугало. Все отошло на второй план — боль в иссеченной спине, страх, ненависть… осталось только странное, невыносимое тепло, разливающееся по телу и требующее выхода, высвобождения, выражения… словами не передать. Он целовал меня, а я отвечала на поцелуй — по-прежнему едва ли не подвешенная за руки. И все равно это тоже стало неважным. Когда он прижал меня к себе, жесткая ткань его камзола задела чувствительную кожу сосков, и от этого неожиданного ощущения мне захотелось… обнять его, приникнуть всем телом, закрыть глаза и унестись прочь на волнах незнакомого прежде чувства. Веревки упали от одного движения кинжала, руки безвольными плетьми повисли по бокам, но другие руки — сильные и вдруг странно нежные — бережно подхватили одна под лопатками, другая под коленями. И даже когда рукав его одежды задел кровоточащие рубцы, боли я почти не почувствовала. Прохладные простыни приняли моё ноющее, непослушное тело в свои объятья. Голова кружилась, а огонь внутри никак не хотел униматься — да я и не слишком старалась его загасить. Я полностью отдалась необыкновенной слепящей эйфории, чувствуя, как меня тянет… тянет к нему. К его подтянутому, тренированному телу, которое сейчас быстро обнажалось передо мной. К его губам… таким неожиданно мягким, умеющим целовать, а не только кривиться в презрительной усмешке. Боль была. Короткой ослепительной вспышкой. И была кровь, я почувствовала, как она тонкой струйкой побежала по ноге. Но мало ли крови только что пролилось в этой комнате? Мало ли крови впитывалось сейчас в эту постель? Мне было странно хорошо, как не бывало еще никогда в жизни. А когда Филипп снова осторожно прикусил мне шею возле самого уха, с губ моих сорвался стон. Его язык скользил все ниже и ниже, по ключицам, по груди, задевая сосок, дразня и даря новые ощущения. Слизывал запекшуюся кровь с тонких порезов и опускался дальше и дальше… И когда он добрался туда, куда стремился, я закрыла глаза, чувствуя, как внутри полыхает уже не просто огонь, а настоящий пожар. Мои пальцы зарылись в его светлые волосы, сжались, впиваясь в них, словно когти. А он продолжал дразнить меня лаской, прижимая за бедра к кровати, не давая вывернуться — хотя, признаться, не очень-то я этого и хотела… Пожар взорвался фонтаном искр, мышцы свело сладкой судорогой, и полустон-полукрик вырвался из самого сердца. А он уже оказался здесь, рядом, обнимая, целуя, прижимая к себе… Его губы у самого уха шептали: — Моя. Моя навсегда. И мне совершенно не хотелось с ним спорить…