В темноте

Отматывать маленькое зеркальце, примотанное к ошейнику, было бы слишком громко - поэтому Сонгю осторожно провёл ногтем, разрезая скотч. Ещё шаг - и лента перестала быть липкой - кусок стекла соскользнул ему в ладонь. Он чувствовал, что его ждут. За воротами ханока, ближе не сунутся. Нельзя судить при лунном свете - луне безразлично, кто прав, а кто виноват, нападение есть нападение. Но луна будет держаться на небе недолго - не так долго, как хотелось бы. Джун спал, нахмурившись, словно заново переживал произошедшее. Довериться он ему так и не доверился - никакая аффектация не помогала, однако ларец всё же взял. Чем он руководствовался, этот малый? Знал, что его бесценного Сонёля обманули? Или сам надеялся стать человеком? Или найти таких же, как он? Интересно, но не очень. Спи без сновидений, крепко-крепко. Выспись - ты же не знаешь толком, как это, как бы ни глушил свои способности. Слишком беспокойный сам по себе, привык таким быть. Сонгю осторожно подвинул одеяло, в которое был укутан младший, открывая тому руку. Нежно, почти любовно провел ребром зеркальца - на коже появилась тёмная нитка, по длине которой тут же выступили такие же тёмные бисеринки, быстро набирая объём. Бытует среди лис предание, что если пролить или выпить чужую кровь, можно забрать силу, запертую в ней. Не более, чем байка, выдуманная для того, чтобы опасные дураки перебили друг друга. Те из них, кто временно считался победителем, сразу же чувствовали изменения, и дальше эффект плацебо делал своё - самоуверенные гордецы считали, что действительно стали сильнее. Кому эффекта не досталось, лишь отмечали, что враг оказался ожидаемо хилым. Сонгю посвятил почти всю свою жизнь разоблачению подобных баек - но их всё равно оставалось слишком много. Да и не все было возможным проверить. Причина изменений лежала совсем в другой области. В крови можно найти многое - она почти равносильна памяти, чувственному и сознательному отражению существа. И, как и хозяин, она не остаётся одинаковой: болезни, горе, победы и знания - в ней отражается всё приходящее и преходящее, только умей читать. Она быстротечна. В то же время есть вены, артерии, крошечные капилляры - они помнят уже саму кровь во всех её состояниях. Никак свою память не задействуют - но ведь можно и попросить. Тёмная жидкость отзывчива к воздействию, и на несколько секунд заставить её заново пройти весь свой путь не так сложно. Не сложнее, чем поменять стенам цвет. Сонгю медленно провёл зеркальцем по царапине, собирая блестящие шарики на поверхность. Царапина исчезла. Надо ли прощаться с Сонёлем? Слишком много придётся говорить, а времени - в обрез. Нужно ли ему знать, что лисом невозможно стать по своей воле? Да, этот паренёк приблизился к становлению максимально, но всё же он был слишком зависим. Техника могла ошибаться, а артефакты - теряться. Можно, конечно, подать мысль присвоить его программки словам или изображениям и вжечь их в кожу - боль станет отличной цепью. Не дойдёт сам - можно и сказать. Но он дойдёт. Дошёл же проколоть себе ухо. Сонгю ухмыльнулся, представив, что будет, если Ли зациклится. Семь украшений в одном ухе, семь во втором, и дальше по телу... А чаши никакой нет. Потому и открыл про то, что дал однажды отомстить - пусть будет не так обидно. Хоть одну из целей достиг, как бы её ни отрицал. Отец Сонёля бы им гордился. Сонгю не знал, как думать о том, что сам в своё время струсил - ушёл после первого собрания. Послушал, чувствуя, как идея отдаётся в каждой клеточке болезненным зовом, но идти против воли стражей, против самого лисьего кодекса не решился. Формально, конечно, тот и не нарушался - однако иногда кодекс меняется, подстраиваясь актуальным обстоятельствам. Поймут, чем всё грозит - пойдут бить челом... поэтому разумнее выбрать другой путь. Следить, как амбициозный план цепного изменения грандиозно проваливается - и дать ему второй шанс. Память детей о лисах, которые были им важны, и так не исчезает - слишком крепки эмоциональные узы. Но она может угаснуть, потерять значимость. Сонёль был гордым ребёнком, но иногда, совсем иногда стоило о потерянном напоминать. Благо, бабушка у него была впечатлительная, и легко переходила от поданной идеи к сетованию о том, что с внуком всё могло быть иначе. Потом, к счастью, вышло расслабиться чуть больше - того, кто мог ему помочь, Сонёль нашёл и сам. Юные лисы вроде Ким Мёнсу привязчивы и любопытны - они ещё пьяны собой и миром вокруг. Оставалось только почаще появляться на собраниях стражей и больше болтать с теми, кто так или иначе с Сонёлем пересекался. В первый раз вышло легко - парня просто сочли самоуверенным. Во второй раз же за дело взялись Мун Чонмо со своей ищейкой - и старый лис встревожился тем, что от ищейки получил. Этот случай был чуть сложнее, но Сонгю не сомневался, что всё получится. Уговорил дать сновидцу второй шанс, приставить к Сонёлю тенью и следить, если что пойдёт не так. Пацан, судя по всему, обрадовался, вот только на радостях едва Сонёля не угробил - пришлось вытаскивать. Личное знакомство оказалось сложнее. Всё же Ли был не только амбициозным, но и обаятельным - стало более тяжело относиться к нему с чистым расчётом. Но было ли это необходимым? Сонгю рассудил, что нет. И расслабился окончательно, разрешив себе немного привязанности. Не больше, чем нужно - просто чтобы вспомнить, как приятно иногда, справившись со сходящим с ума предгорным духом, ощутить чьё-то тепло. Переложить роль помощника и защитника на чужие плечи - иногда. Для него не жалко было рискнуть. Найти неудачника, исполнявшего приговор полжизни назад, открыться ему, поддаться, спровоцировать. Пилот гражданской авиации, поди ж ты. Целое мгновение Ким колебался перед тем, как снять экран - а если не сможет выстоять против чужой воли? Он знал, что сильнее, но он так же знал, что у насмешливой жизни всегда есть место сюрпризу - сам зачастую играл его роль. Однако выстоял - и это того стоило. Сонёль перешагнул через себя, изменился. Не так сильно, как хотелось бы - Сонгю недооценил человеческие защитные механизмы - но достаточно, чтобы понять, что это ещё не конец. В итоге Сонёлем действительно можно было бы гордиться. А он сам дурак - попался. Манвольдэ, замёрзший в зеркальной трещине, был создан не для того, чтобы хранить опасный артефакт - если реликвия и обладала той силой, которую ей приписывали, то не должно было остаться ни одной лазейки, чтобы ей воспользовались. Дворец не был хранилищем с призом, ждущим самого изворотливого - он был ловушкой, которая этого изворотливого могла выявить и удержать. И ведь удержала бы! Колокольный звон до сих пор стоял в ушах. Судя по тому, что рядом чувствовалась чужая сила, дух Манвольдэ здорово переполошился после того, что ему устроили, и кинулся ко всем, к кому можно. Наверняка на ушах стоят все корейские стражи как минимум. А сколько успело прибыть? Стоит ли прощаться? Или просто стереть всё о себе? Жаль, стражей так не остановить - растревоженный дух не успокоится, пока не найдёт виновника, мало того, что подменившего ему память, и затем вырвавшего из неё кусок, так ещё и унёсшего что-то из дворца. А доказать, что перо не имеет и не имело никакой силы, да и вообще уничтожено, не выйдет. Сколько бы и чем ни клялся - это всё равно не имеет значения. Раз он смог совершить невозможное и перо к нему попало, значит, он наконец смог изменить лисью сущность, стать ограничениям и клятвам неподвластным. Правда, тогда бы возник вопрос, как же он бы дал себя поймать - но кто его задаст? Даже если зададут - дух напомнит, что это не единственное, что было сделано. Очень неаккуратно Сонёль их вывел, да и Джун едва не сбился на полпути. Досадно ужасно, но для этого - не время. Сонгю осторожно разбудил пса, почёсывая того за ухом и чуть усиливая ощущение от прикосновения. Тот тревожно поднял голову, уставившись внимательными чёрными бусинами глаз. Зеркала маленькой преданной души, вам сегодня тоже нужно поработать. Лис, перебирая сухую мягкую шерсть, протянул псу зеркальце. Тот понюхал непонимающе - пришлось подгонять Джун, если окажется в руках стражей - а так это и произойдёт - больше никогда не вырвется. На пацана-то плевать, вот только то, что его будут использовать по изначальному назначению, сомнению не подлежит. Так не пойдёт, господа хорошие. Сонгю нужна фора. Убивать его, пока не нашёл замены, смысла нет, но сделать видимым только для себя - вполне. Пёс тщательно вылизывал поверхность зеркала, болезненно отдёргивая язык, когда неосторожно касался острых граней. Всё равно раскровил - хороший, старательный мальчик. Додумаются стражи искать тебя таким? Или ты сам их найдёшь, когда вспомнишь себя окончательно? В этот раз помогать не буду. Сонгю ласково взял пса за ошейник, и тот поднял глаза на отражающую поверхность. И встретился, удивлённый, с собственным взглядом. Ну, дружок, кого ты видишь? Темно, конечно, но света мы зажигать не будем. Пёс, вглядевшись в зеркало, завилял хвостом. *** - Влипли мы, - усмехнулся Сонгю. - Как только луна скроется, здесь будет целая толпа. - Кажется, я готов написать целую книгу о лисьих нелепостях, - Сонёль поморщился, но взгляда не отвёл. Кажется, хоть сейчас был готов пойти на очередные баррикады. - Что делать-то будем? У меня есть несколько вариантов, но тебе всё же виднее, - ехидно, - как лучше вести себя со стражами. - Мы с Джуном уходим, прямо сейчас, под экраном. Стражи не знают, что реликвии нет, а дух Манвольдэ не сможет им объяснить. Он и сам вряд ли это понимает - уничтожено всё было при переходе. Так что мы для них главные виноватые. - Прости, - дрогнули связки, предавая владельца, опустились глаза. И тут же вновь поднялись. - Ещё полчаса у тебя есть? - Не больше. Сонёль кивнул, сосредоточенный, и включил компьютер. Тот взревел, заставив обоих оглянуться на дверь. - Что ты хочешь? Может быть, я справлюсь быстрее. - Прощальный подарок, - программист усмехнулся. - Вначале я хотел тебе лицо разбить, но ты ж залечишься мгновенно. Сонгю хохотнул. - Если хочешь, могу оставить это неизменной частью любого своего облика. Хоть девочка-первоклашка, хоть кит - всё буду с фингалом. - О, нет, фингалом бы ты не отделался. В этот раз молчание далось тяжело - что-то давило в груди, делая секунды весомыми, роняя каждую куда-то на диафрагму. Но слова их перевесить не могли - по крайней мере те, которые шли в голову. Чёртов лис и его торопливость. - Хочешь сказать, мне уходить никуда не нужно? - наконец, спросил Сонёль. - Вы, конечно, те ещё молодцы, но ведь именно я сделал это возможным. Хочешь сказать, я резко стану стражам безразличен? - Не станешь. Но ты, прости, чуть меньшая звезда вечера. Лисы быстро находят тех, кто им нужен, в трёх случаях: если у них есть свидетели, хорошая кооперация с духами или же если есть, кого пустить по следу. Кооперация, честно говоря, за пару тысяч лет подпортилась. В последние полсотни так совсем. Свидетели у каждого на своей совести, ищейку же я постараюсь спрятать. - Джун-то знает? - О да, - глаза Сонгю опасно засветились. - Он знает. Он пошёл первым, и просил извиниться за него, что не смогли попрощаться - времени не было. Между нами должен быть отрыв, чтобы сбить с толку. Мы встретимся через несколько дней. Система, наконец, прогрузилась, и Сонёль попросил подождать. Лис кивнул, сказав, что пока соберётся. Не то, чтобы у него были сложные сборы: пройти через улицу в дальнюю из снятых комнат да вымести крошащийся с каждым движением чёрный ларец вместе с землёй - под крыльцо. Пристегнуть поводок к ошейнику огромного пса, который всё всматривался, радостный, в крошечную стекляшку. Сонёль не любил контроль - лис знал это, но всё же непредсказуемость напрягала больше. Пришлось вернуться в комнатку, где тот сидел. Вроде всё по-старому, а ощущение непривычное. Да и сам Сонёль, стараясь не отвлекаться и не замедляться из-за сторонних мыслей, чувствовал себя странно. Да, ненавидеть лиса не получилось. А вскоре станет и вовсе некого - Сонёль понимал, что уж в этот раз точно было бы не лишним убрать из его памяти Сонгю. Он бы и сам, наверное, так сделал, если бы решился. Но было жалко полученных вместе результатов - они-то обесценятся. И что-то на периферии подсказывало, что могут и вовсе исчезнуть. Но если так будет безопаснее - пускай. Столкнутся в следующей жизни. - Ты можешь налить нам что-нибудь выпить, если так быстро собрался, - подсказал Сонёль, не отрывая глаз от монитора. Лис исчез и через пару минут вернулся с соджу. - А теперь пей, потому что я ещё не закончил. И выпить не значило алкоголь, дорогой друг. Бабочек бы сейчас, как тогда, в лесной глуши. Вызвать? Нет, слишком сентиментально. Сонгю молча сидел рядом, закрыв глаза и к соджу не притрагиваясь. Постепенно Сонёлю удалось полностью переключить внимание на созданную программку - оставалось только надеяться, что лис сейчас не так зорок, как в его снах. - Господин Ким Сонгю, - позвал он. Тот открыл глаза, не шевельнув больше ни единым мускулом. Не дожидаясь, пока лис откликнется словами, Сонёль вложил нужный предмет ему в ладонь. Сонгю уставился на руку так удивлённо, словно увидел её в первый раз. В ней, тускло блестя в свете монитора, лежало зеркальце Сонёля. *** Самолёт до Шанхая и дальше - в Инчхон. Угол получился нелепо огромным, хотя казалось бы, проедь по прямой да отправляйся куда хочешь. Человеческая вседозволенность этот путь уничтожила. Стоит ли выходить за границы, если это понаставит новых? Ни в одном из самолётов заснуть не получилось, как не получилось и в электричке. Домой лучше не ехать - могут искать. Как там было во сне - Австралия, где немерено денег и нет проблем? Или к бабушке - а примет ли она его? Они ведь из разных миров... почти со всеми они из разных миров, больше половины которых теперь враждебны. Сердце, залитое свинцовыми секундами, отделявшими тёмную комнатку в ханоке от рассвета, казалось, тогда и замерло. Всё-таки под свинцом трудно биться. За Сонгю он, конечно, переживал, но не более - знал, что лис справится. Смог провести его, жалкого недочеловека, смог провести сновидца, смог провести своих же, лис-стражей. И вместе с ним почти провёл саму суть переходной реальности. Интересно, куда он двинется? И что будет с Джуном? Последнего Сонёль так и не увидел - только Чольсу, послушно трусящего на поводке за Сонгю. Джун почему-то представлялся там, на Севере, где-нибудь под Пхеньяном. Будто он сам был местным духом - тихим, надёжным, но чувствительным и ярким. Сонгю же... что ж, если что, он сможет его найти. Даже когда всё забудет, всё равно сможет - если тот, конечно, не потеряет зеркало. Лис почему-то странно на него среагировал. Выслушав, в чём же зеркальная особенность, изменил внешне. Сделал браслетом на руку с чёрными и белыми бусинами, невнятно объяснив, что так не сможет разбить или потерять. Темнил. Но Сонёль тоже в этот раз не был честен до конца. Компьютер со всеми комплектующими, хоть и было жалко, пришлось оставить в Кэсоне, пластиковой статуей увековечив в ближайшей к ханоку рощице. Он и не требовался сейчас - для того, чтобы ввести команду на подчищение памяти, достаточно было перепрошитого телефона, а тот всегда с собой. Но руки никак не решались. Мгновение не позволяло выбрать - оно было единично и неделимо. Может быть, получится скрыться и так. А выйдет ли перестроиться? Почти двадцать лет его мысли были поглощены только одним, лишь пытаясь делать вид, что это не так. Уже отомстил, сказал Сонгю. Что это за месть такая, которую даже не осознаёшь? Одна горечь осталась. Возможно, вначале стоило заглянуть в один из сеульских клубов - найти компанию, чтобы было на кого опереться. Не факт, конечно, что компания найдётся, теперь-то он не интересен. Рисковать не готов, и ни к чему не стремится... по крайней мере, собирался таким стать. Стоило ли? Сонёль, разозлившись на самого себя, открыл окно, впустив в вагон электрички сырой и листвяной осенний воздух. А вместе с ним и гостя - наплевав на бешеную скорость поезда и игнорируя законы физики, в окно влетела бабочка. Синяя с чёрными пятнами, она замерла на сиденьи напротив и раскрыла крылья. Узор, видимо, должен был отпугивать хищников, но Сонёль-то хищником не был. Пытался, но по-настоящему никогда не был. Это было невозможно, но ему показалось, что узорчатые глаза смеялись. Знакомо: низко и звонко.