Infinitum

***

      Гостиную со всех сторон заливал свет: у дивана горел торшер, лампочки люстры пылали во всю мощь, в камине весело потрескивало пламя — его уютные отблески плясали на деревянных спинках и ножках мебели, на паркете, на стекле кофейного столика, на экране выключенного телевизора.       Дилан примостился на краешке кресла и с нарастающим беспокойством наблюдал за подругой, судорожно пытаясь сообразить, как себя вести и что делать.       Софи — сидела на диване и молча позволяла Трэвису обрабатывать и перевязывать свои запястья.       Лоуренс конечно сказал, что с ней будет все в порядке, но…       Трэвис отрывал бинты и бубнил что-то про Рэя, которому при следующей встрече мало не покажется — девушка даже не пыталась улыбнуться или пошутить в ответ, казалось, что она все еще той комнате — один на один со своими страхами.       Дилан и сам толком не отошел от произошедшего — в общем-то, именно поэтому, как только они зашли в дом, он врубил иллюминацию на первом этаже на полную катушку, игнорируя возмущения Трэвиса по поводу диких счетов за электричество.       Казалось, что из любой тени вот-вот вылезет очередное порождение ночных кошмаров.       Залитые светом комнаты и коридоры немного успокаивали, тревога за Софи помогала сосредоточиться на реальном мире и не удариться в панику.       — Трэв, у тебя не будет чистой одежды — переодеться, и мне, и Софи? Все ж в крови, а мою футболку вообще можно выкинуть. — Дилан со вздохом оглядел себя — да, и правда будто прямиком из фильма ужасов выбрался, вся одежда подрана и в пятнах крови.       Подруга выглядела ещё хуже.       — А, конечно. Сейчас, — Трэвис хлопнул себя по лбу. — Слишком увлекся придумыванием казней для этого мелкого придурка. Надеюсь, у меня найдется что-нибудь постиранное…       Бодро насвистывая, он ускакал на второй этаж.       Дилан вздохнул, и поймал себя на мысли, что он немного завидует тому, как Трэвис одним своим присутствием разряжал обстановку, его уверенности и добродушному спокойствию.       Решив, что в этот раз и сам справится, он сел рядом с Софи.       — Может тебе чего-нибудь принести? Или ты хочешь побыть одна? Или наоборот не хочешь? — немного помешкав, он бережно, но не без некоторой внутренней борьбы взял ее за руку.       Девушка встрепенулась, повернулась к нему — видимо, хотя что-то сказать. Но не смогла выдавить ни слова — закусила губу. Ее глаза заблестели от слез. Через секунду она расплакалась, спрятав лицо в ладонях.       Гром среди ясного неба, шторм среди штиля, пожар в ледяных пустошах, потоп в пустыне — примерно так ощущалось происходящее.       Дилан привык, что Софи — бастион хладнокровия, цитадель невозмутимости, воплощение равновесия.       И уж если она сорвалась — значит дело действительно дрянь.       По спине пробежал холодок, горло будто обвило ветвью терновника.       — Я… Прости, я не хотел… Давай я сварю тебе горячий шоколад? — он попытался исправить ситуацию.       Девушка продолжала сдавленно рыдать.       Послышались шаги — в гостиную ввалился Трэвис с охапкой одежды. Быстро оценив происходящее, он через силу пошутил:       — Стоило тебя на пять минут с девушкой оставить, ты ее уже до слез довел! Кто ж так флиртует, Дилан? — его голос вибрировал натянутым весельем.       Софи будто съежилась еще сильнее, раздраженно отмахнулась, утирая слезы.       — Наверное нам надо…       — Свалите оба!       — Но…       — Я хочу переодеться.

***

      В кастрюльке булькала шоколадная жижа. Смятая фольга больно впивалась в ладонь. Уже пора снимать.       Дилан поежился.       Трэвис курил в открытое окно. Он молчал, и казался беззаботным, но то, как механически он затягивался и как оцепенело вглядывался в темную безлюдную улицу, наталкивало на мысли, что даже ему не по себе.       Первым нарушить тишину было сложно — будто смог, вокруг сгустилась невысказанная тревога, при вдохе забивая легкие.       — С ней же все будет в порядке?       Вопрос прозвучал жалко — так нужно милостыню просить, а не спрашивать о том, что волнует больше всего на свете.       Трэвис покачал головой — то ли в такт слышимой только ему мелодии, то ли в ритм своим мыслям. Он ответил не сразу.       — А почему ты считаешь иначе?       Было впечатление, будто говорит незнакомец.       — Я… Ну, то есть… Все должно быть совсем плохо, чтоб Софи так реагировала, — подбирать слова — как искать кубики с нужными буквами и торопливо, дрожащими руками складывать их во что-то осмысленное. Получается хорошо если с раза с четвертого-пятого.       Главное — не начать заикаться.       — У каждого есть свой предел и свои слабые места, — Трэвис пожал плечами. — И у меня. И у тебя. Даже у Рэя — хотя, конечно иногда кажется, что он самый непробиваемый и неубиваемый придурок в мире. И у Софи. С ней все будет хорошо, она сильная.       Звучал он уже не как пришелец, но все еще прохладно.       — А ты не знаешь, что…       — Не знаю. Я не сильно вникал в человеческие тонкости общения с мертвыми. То есть, я довольно много знаю про политическую обстановку, про всякие общеизвестные вещи, про некоторые магические штуки, но не то чтобы углублялся в особенности работы медиумов.       — Самое время восполнить пробелы, да? — спохватившись, Дилан выключил горелку и принялся аккуратно переливать шоколад в кружку.       — Если Софи захочет рассказать.       — Она расскажет, она же нам доверяет!       — Для некоторых доверие — очень сложный трюк. И это справедливо не только для Софи, — Трэвис обернулся и сверкнул белозубой улыбкой, как ни в чем не бывало. — Доделывай свое зелье хорошего настроения, пойдем пытать злых ведьм. Чур я — хороший инквизитор!       — Хочу тебе напомнить, что ты превращаешься в огромную рысь.       — Это никак не помешает мне надеть рясу, махать факелом и призывать покаяться во всех грехах!

***

      Лоуренс толком и не заметил, как они доехали, как миновали парадный вход, турникеты, и как свернули — в неприметную дверь по левую сторону.       Короткий визит домой не только подтвердил, но и усилил опасения — защита в полном порядке, дверь на террасу — открыта, и судя по всему — изнутри.       В голове все это совершенно не укладывалось.       Как, просто КАК мальчишка, толком неспособный к магии, смог выбраться?       Эмоции начинали закипать — насыщенным, густым бульоном. Чтоб сохранять спокойствие, приходилось прикладывать недюжинные усилия.       Сопровождающие офицеры кажется только этого и ждали — любого необдуманного слова, жеста или движения.       Не дождетесь, господа, ставки гораздо выше, чем вы думаете.       За дверью был коридор — менее ухоженный, чем помещения наверху. Пахнуло сыростью. Неоштукатуренный темный кирпич, тускло-желтые лампы за решетками, небольшая ниша — караулка, с мозаикой мониторов, управляющей панелью и откровенно скучающим дежурным, лениво потягивающимся в кресле.       Уильямс отдал распоряжение — и уже через пару минут они зашли в один из изоляторов — не слишком уютную полутемную комнатушку, в которой из обстановки была только железная кровать с продавленным засаленным матрасом да треснувшая раковина. Выбитая местами плитка на полу влажно блестела.       На кровати сидел Рэй и с недоверием таращился на серебристые браслеты наручников на своих запястьях.       Сочувствие чуть приглушило злость — парень выглядел так, будто побывал на передовой: взгляд затравленный, руки и лицо в царапинах, ладони ободраны до мяса, голова перевязана бинтами, куртка и джинсы — в пыли и грязных пятнах.       Не укрылось от глаз Лоуренса и то, как он вздрогнул от лязга открывающейся двери. Хотелось то ли ободряюще потрепать его по волосам, то ли нервно расхохотаться, то ли выдать какую-нибудь колкость, то ли отвесить подзатыльник этому недоразумению.       Но пришлось отмахнуться от всех зубастых шуточек, проглотить раздражение и злость — чем-чем, желчью, ядом или насилием делу не поможешь.       Как и истерикой.       — Мы привели твоего Старшего, как ты и просил, — Уильямс обратился к Рэю, который, казалось, съежился — может от звука голоса, а может в ожидании реакции дорогого наставника.       Лоуренс опасений не оправдал — сел рядом — не слишком беспокоясь за свой костюм, мягко положил руку ему на плечо и самым миролюбивым тоном, на который был способен, сказал:       — Рэйвен, мне, и господам гильдейским офицерам очень интересно, как ты попал в эту ситуацию. Расскажи подробно, что произошло сегодня вечером.

***

      — Тут такое дело, — Софи уже успела переодеться, и теперь утопала в черном кашемировом свитере и варёных небесно-голубых джинсах, которые пришлось закатать почти на четверть. — Не думаю, что вы хотели бы это знать, но…- Казалось, говорить ей было физически сложно — она выдавливала из себя каждое слово как последние остатки зубной пасты из тюбика, но вместе с тем и торопилась — то ли боясь упустить момент, то ли собственную храбрость. — Я…В общем…       — А мы тут вкусности принесли! Все как ты любишь. Шоколад, сливки, виски… — Трэвис, улыбаясь с натужным весельем, перебил ее, протянув высокий бокал.       — Если что, готовил я, — вклинился Дилан, который тоже успел сменить подраную футболку на зелёную в клетку рубашку.       — Я не сомневалась, — девушка явно попыталась улыбнуться, но было впечатление, будто в этот самый момент ей вырывают ногти. — Спасибо.       — Да не за что! Нам не сложно, хотя я не думал, что…       — Когда мне было одиннадцать, я убила… кое-кого, — одним духом выпалила она, зажмурившись, как перед расстрелом.       Эти слова будто прокатились по комнате шарами для боулинга — тяжело и оглушающе.       Дилан часто заморгал. Трэвис неловко кашлянул.       — Громкое заявление, — он сел слева, четко выдерживая дистанцию, все еще держа стакан в руке, по голосу было не понять — серьезен он, или иронизирует. — И кого же ты смогла убить в одиннадцать лет?       — Эту старую каргу. Которую вы видели, — Софи поежилась и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. — Она, типа, моя бабка. Мать отца.       — Я помню, что ты о ней рассказывала, — подхватил Дилан, и уселся на подлокотник дивана. — Поэтому, если честно — не удивительно.       Не сказать, что эти слова дались совсем просто — легкий шок пытался догнать, но… Это же Софи. И если она говорит правду — значит, для подобного были веские причины.       — Я… Сложно об этом рассказывать, я не думала, что когда-то это всплывет, — продолжила Софи, перебирая бусины браслетов у себя на руке.       — Понимаю, — Трэвис ободряюще закивал.       — Да ну тебя! Ты всего лишь можешь превращаться в здоровенную рысь, а вот я…       — А вдруг мне нужно было съесть пару маленьких девочек, чтоб научиться? — невинно поинтересовался Трэвис, явно пытаясь разрядить обстановку.       Софи сердито зыркнула на него, со вздохом отобрала стакан, но пить пока не стала.       — Это долгая и не очень приятная история. Все из-за моей бабки. Она была помешана на религии. Ну и просто помешана. На Иисусе и чести семьи. Мы же остатки старого аристократического рода, все дела. Да еще и с дьявольскими способностями…. В детстве я это еще плохо понимала. Ну и когда я начала видеть мертвых — она это поняла. Протащила меня по куче экзорцистов — один ублюдок умудрился меня даже облапать. Потом кормила таблетками — страшно представить, что там была за смесь колес. Мертвецы не уходили. Но да, я наконец научилась врать и притворяться.       — А твои родители?       — Мой отец был единственным сыном, и пытался сбежать — в первый раз, когда ему было пятнадцать, но, его нашли и вернули домой. Второй раз был более успешным — в восемнадцать он собрал вещи, заначку, и рванул на другой конец страны, решив, что обучение в университете не стоит еще пяти лет тирании. И история эта закончилась бы хорошо, если бы, — девушка поморщилась, и наконец пригубила шоколад, — кое-кто был осторожнее.       Дилан и сам не заметил, как съехал с подлокотника и подсел ближе к подруге. Трэвис тихо постукивал ногой по паркету.       — Через год у них — моих родителей, закрутился роман. И почему-то они решили, что в двадцать лет, работая в баре и учась в колледже, они смогут потянуть и ответственность, и быт, и ребенка. Я конечно могу попытаться их оправдать — если бы не… В общем, до определенного момента все было нормально — а потом у моей матери начались осложнения по ходу беременности. Страховка не покрывала почти ничего, а денег в долг не могли дать даже друзья — потому что и так отдали все, что смогли. И вот…       Софи остановилась, и сделала большой глоток.       — Отец решил, что обратиться к матери — это не такая плохая идея в такой ситуации. А эта старая карга, как хренов Румпельштильцхен, в обмен на помощь потребовала: если я — ее внучка выживет, то они отдают меня ей на воспитание.       — Ох, — Дилан сочувственно покачал головой. — Один этот поступок уже много о ней говорит.       — Кикимора болотная, — рыкнул Трэвис.       — Не спешите меня оправдывать — я еще не дорассказала. — Софи зло тряхнула головой. — Так вот. Конечно, он не хотел выполнять это обещание. И пытался, как мог, этого избежать, но, бабка хоть и была помешанной фанатичкой, но глупой она не была. Подключила оставшиеся связи, взбаламутила службу опеки, обвинила их обоих — что мать, что отца, во всех грехах. И добилась своего. Мои первые воспоминания связаны с тем домом.       Она перевела дух.       — Ты не обязана оправдываться, — осторожно сказал Дилан, внимательно наблюдая за Софи — даже слепой понял бы, как неприятно ей вытаскивать эти воспоминания. — В смысле, если тебе тяжело, или ты не готова…       — Я не оправдываюсь! — резко повернувшись к нему, рявкнула девушка. На глазах у нее заблестели слезы, она сердито смахнула их рукавом. — Я просто хочу, чтобы… Если уж так вышло, вы знали, как все было на самом деле. Это важно для меня.       Дилан прикусил язык, почувствовав себя самым настоящим злодеем.       — Все нормально, — вымученно ровным тоном вмешался Трэвис. — Сегодня у всех была насыщенная ночка.       Софи согласно качнула головой.       — Это точно. Прости, Дилан. Я так и не сказала тебе спасибо, а ведь ты был сегодня самым храбрым человеком в мире, — она благодарно сжала его руку.       — Только сегодня? — Дилан отшутился с явным трудом.       — Будешь самым храбрым, когда все дослушаешь, ладно? — девушка набрала в легкие побольше воздуха и наконец продолжила:       — В раннем детстве все было не так плохо. Проблемы начались тогда, когда я пошла в школу. Потому что у меня появились некоторые вопросы. В доме не было ни телевизора, ни радио, только газеты — и то, от меня их прятали. Библия, народные предания, греческие и египетские мифы, античная классика. Я была ребенком слегка не от мира сего. Поэтому в коллективе не слишком прижилась. Ей же будто того и надо было — показать мне, какой мир омерзительный, и что только под ее защитой у меня есть шанс.       Но это еще не все. Моим родителям разрешили со мной видеться — немного раньше, когда мне исполнилось пять лет.Было это редко, и было для меня странным событием — я должна была радоваться, но мозги она мне тогда уже сильно промыла. Они приходили — обычно вдвоем, но иногда и по одиночке. Мама казалось мне очень растерянной, но очень красивой и ласковой. Она обещала, что меня скоро заберут, приносила мои любимые конфеты, красивые игрушки — которые у меня отбирали, стоило двери за ней закрыться.       Это была целая война — за мой разум. Хотя, это я сейчас все понимаю, тогда я не понимала ничего. Ни того, что отношение ко мне со стороны бабули меняется, ни того, сколько сил родителям пришлось приложить, чтоб выбить эти свидания. Только сейчас я понимаю, что называть шлюхой свою девятилетнюю внучку — это не очень здорово. Как и лупить ее палкой при малейшей провинности, как и кормить транквилизаторами, как и изгонять из нее бесов, как и… — Софи схватилась за голову, зажмурилась, глубоко вздохнула. — Я же говорила, что моя мать умерла?       — Да.       — Это так, но… Я почти уверена в том, что она ее отравила. Я не думаю, что я могла это выдумать, я отчётливо помню, как она… — ее голос снова задрожал, девушка шмыгнула носом, но упрямо продолжала. — Как она что-то подсыпала в кофе. Я, по глупости думала, что это сахар. И только через несколько лет я сложила этот «сахар» и ее смерть.       — Софи, ты…       — Я знаю, что я не виновата! Но все это случилось, и когда все это сошлось у меня в голове — уродливой мозайкой, я … — она зло смахнула слезы. — Была немного разочарована. И тот факт, что она пыталась отправить меня в какой-то девичий закрытый пансион… Я не могла всего этого вынести.       — А твой отец?       — Он не мог ничего сделать. Родительские права у него отобрали.       — И ты?       — Мы с ней сильно поссорились тогда — я обвинила ее в убийстве матери, она в очередной раз напомнила мне о моей гнилой крови, о неблагодарности, о том, что только дисциплина и Библия сделает из меня достойную христианку. Врезала мне пару раз — чтоб я помнила свое место. Вышла. А я, как в трансе, пошла за ней — тихо, на цыпочках. И когда она оказалась у начала лестницы — я подбежала и толкнула ее изо всех сил. Я была так зла, так… Мне было плевать на все, я просто хотела, чтоб она умерла. Софи выпрямилась, воинственно поджала губы.       — Она скатилась вниз. И замерла бесформенным кулем у подножия лестницы. Я сначала растерялась, но потом побежала за зеркальцем. Дыхания не было. Пульса тоже. Я не знала, что делать и что думать. Просто забежала к себе в комнату и захлопнула дверь. Просидела так до утра, содрогаясь от каждого звука — казалось, что она, со сломанной шеей, ползет вверх по ступеням и скребётся в дверь.       Не знаю, как пережила эту ночь. Когда забрезжил рассвет, я как-то добралась до телефона и позвонила в полицию. Потом все завертелось само по себе.       Девушка поежилась.       — До сих пор помню её глаза. Она смотрела в потолок, а глаза…       — Ты была ребенком, — мягко возразил Дилан.       — Даже если так, это не имеет никакого значения. Я полностью отдавала себе отчёт, и я этого хотела. И я об этом не жалею. Сколько угодно можно упражняться в софизме, но я — я убийца, и это факт.       — Ты ждёшь, что мы будем тебя в этом винить? — поинтересовался Трэвис.       — Нет, просто…       — Да, все именно так. Поэтому что на самом деле ты сама себя винишь.       — Ты не понимаешь! Это… Это ощущается, как клеймо. Я могу быть бесконечно права, но я переступила что-то. Не знаю.       — И что было потом? — вклинился Дилан.       — Потом? Все жили долго и счастливо. Меня отправили в приемную семью на время, отец наконец смог вернуть себе родительские права, и забрать меня, — Софи поникла.       — А что с призраком?       — Его не было. Первое время я этого очень боялась, но потом поняла, что она не придет.       — Но она пришла? Спустя шесть лет?       — Я зашла на территорию мертвых, и она смогла меня найти.       — Нет, Рэю я все-таки морду набью при встрече…       — Дело совершенно не в этом!       — Хорошо, допустим, ты понимала, что происходит. Но почему ты не открыла тот конверт? Почему не воспользовалась помощью?       — Как ты себе это представляешь?! Как?! Привет, меня зовут Софи, я медиум, убийца, и мне нужна ваша помощь?! Конечно я… Прочитала то письмо, но спрятала его куда подальше.       — Но ты все-таки понимала, что происходит, так?       — Да.       — Поэтому мы пошли к тебе в этот вечер?       — Да.       — И то, что ты сделала…       — Я чмокнула тебя в щеку после того, как мы прошли уровень с гаванью.       — Да, так, но, после…       — Господи, да, я знала об этом! Я думала об этом! Она была помешана на чистоте, на девственности, для нее, когда девушка и молодой человек сидят вместе — они уже согрешили перед Господом. Поэтому… Я чувствовала, что она рядом, но не понимала, как выманить.       — Поэтому, ты пригласила меня к себе домой…       — И поэтому тоже.       — И когда ты поцеловала меня в щеку….       — Да. Но я не ожидала, что все так получится!       — Но ты была к этому готова?       — Да. Немного.       — Подожди. тот момент, когда ты…       — Нужно было выманить ее.       — То есть, ты поцеловала меня только потому, что…       — Да. Как же это дерзко — целоваться в губы и при этом не быть обвенчанными. Это просто атомная бомба.       Трэвис со вздохом запустил руки себе в волосы.       — То есть…       — Да, мне нужно было ее выманить второй раз.       — И то, что говорил Лоуренс…       — Он просто понял, что я не чиста на руку. Медиум-убийца. Естественно, меня будут жаждать лицезреть с другого плана.       — И бабка, которую ты столкнула с лестницы…       — Я убью Рэя.       — Да он тут при чем?! Он понятия не имел об этом!       — Но если бы тебе не пришлось взывать к мертвым…       — Это вопрос времени! Рано или поздно я бы к этому вернулась. Я бы это сделала. Не для Рэя — для кого-то другого. Она бы в любом случае ждала меня.       — Но ты могла попросить помощи! Хотя бы…у нас!       — Наверное. Я об этом не подумала. Не думала, что… Имею право на это.       — Софи!       — Я правда не думала, что. Не важно.       — Ты всегда можешь попросить о помощи. Всегда!       — Я об этом не думала.       — Всегда все сама.       Девушка отвела взгляд и пожала плечами.       — Привыкай, что на нас можно положиться, — Трэвис сверкнул белозубой улыбкой и от души похлопал Дилана по плечу. Друг дернулся, ойкнул, но проглотил возражения и агрессивно закивал.       — Ну, теперь и правда, — по ее губам скользнула тень улыбки. — если конечно ваши слова соответствуют вашим мыслям.       — Поверь, у меня с такими штуками проблем нет — ты вспомни, в каком мире мы живём! Хотя, сейчас конечно не так весело — Гильдия закручивает гайки и прижимает всех больших шишек — с их гнездами и кланами, семействами и родами, — весело начал Трэвис, но внезапно сменил тон, нахмурился. — Иногда некоторые вещи просто случаются. А некоторые — нужно просто сделать. И тут уже все зависит от тебя — сможешь ли ты вынести их тяжесть или нет. Вечность учит тому, что мы сами себе самые строгие судьи.       — А я просто в следующий раз лишний раз подумаю, перед тем как обыгрывать тебя файтингах, — неловко отшутился Дилан.       Он не был так уверен в своих чувствах.       — Спасибо.       Казалось, в одном слове каким-то образом уместилась вся благодарность и усталость этого мира.       — Ладно, давайте спать, хватит с нас приключений и откровений.       — Давайте не будем расходиться? Мне одному будет не очень комфортно…       — Диван раскладывается конечно… Софи?       — Меня отсюда не сдвинуть и подъёмным краном. Но я готова уступить Дилану немного места.       — А мне то есть нет?       — А у тебя шерсть, тебе и на полу будет нормально.       Когда все улеглись — Дилан забился к стене и чуть ли не с головой спрятался под плед, а Трэвис действительно улегся на пол, рядом с диваном, перекинувшись в рысь, Софи, свесив руку, ласково почесала его между пушистыми ушами. Но ничего не сказала, и уже через минуту убрала ладонь и перевернулась на другой бок.

***

«Как я оказался в этой ситуации? Серьезно?»

      Рэй кинул затравленный взгляд сначала на Уильямса — ему не хватало только трубки для полного образа замученного жизнью детектива, потом — на Лоуренса. Тот выглядел максимально доброжелательно, но все же чувствовалась в его позе какая-то внутренняя напряженность.       Очевидно, что он из последних сил сдерживается, чтоб не набить ему морду.       Оставалось только порадоваться своей удаче. И обаянию.       Убийца не убил, кости вроде тоже все целы, Лоуренс прикидывается добрым папиком…       Еще б понять, что и как говорить, чтоб не вырыть себе могилу еще глубже.       — С Софи все хорошо?       — Да. Не стоило волноваться.       — Может снимите? — Рэй потряс в воздухе скованными руками.       Лоуренс с красноречивым видом обернулся к констеблю.       — Этот молодой человек не опаснее воробья. Я — здесь. Это перебор.       Уильямс развел руками:       — Не положено. Сначала нужно хотя бы выслушать, что он скажет.       — А что мне говорить? Ещё раз нахуй послать? — вызверился Рэй.       — Не думаю, что это поспособствует твоему быстрейшему освобождению, — мягко заметил Лоуренс.       — И без тебя знаю. Извините, — буркнул парень и раздраженно потер висок запястьем. Потом выпрямился, со страдальческим видом попытался размять руки.       Получилось не очень.       Пауза немного затянулась.       Приняв решение говорить без лишних деталей и только по делу, он наконец-то начал:       — Я вышел из дома. Вечером. Не знаю, сколько точно было времени. Где-то около одиннадцати. Я хотел проведать подругу, потому что до этого к нам заехал другой мой друг — он был встревожен, потому что она не отвечала на звонки.       — И? — вскинул бровь Уильямс.       — Вот он поехал все проверять, — Рэй кивнул в сторону Лоуренса. — А меня оставил дома.       — И это не помогло…       — ДА ХВАТИТ УЖЕ! Я что, не имею права выходить из дома, когда хочу?! Имею! Не моя вина, что каждый раз…       — Что было дальше? — Лоуренс остановил его жестом и нетерпеливо тряхнул головой. — Ты вышел из дома и?       — Ну, я пошел в сторону центра, как обычно, но через пару улиц почувствовал, что за мной следят. Я ускорился, но натолкнулся прямо на них — на Эбернетти, Фарелла и их прихлебателей — еще двух-трех человек. Или не совсем — я не понял. Но я сразу понял, что они хотят отмудохать меня толпой.       — Всегда бы ты был так проницателен, — с невинным видом ввернул Лоуренс.       — Да я всегда проницателен! По твоему как я…       — Ладно, ладно, не будем тратить время на препирательства, — рыжий сидел почти спиной к констеблю — явно не просто так, потому что в этот момент хоть его голос звучал ровно, но жуткое выражение лица говорило само за себя.       — Они угрожали тебе? — уточнил Уильямс.       — Сказали, что разобьют ебальник и переломают ноги. Цитата, — Рэй быстренько переключился и свирепо на него зыркнул. — Похоже на угрозу?       Констебль невозмутимо промолчал.       — Так вот. Я понял, что мне сейчас будет пиздец — тем более, правая рука меня толком не слушается. Я и рванул от них на всех парах — так быстро я не бегал наверное никогда в жизни.       — И вместо того, чтоб бежать в людное место, ты…       — Да я запаниковал! Вообще конечно надеялся, что они отстанут — я неожиданно для себя получил фору, но… Я побежал в сторону дома.       — И в сторону промзоны. Ночью, — с сомнением добавил Уильямс.       — В следующий раз прибегу к вам домой, — огрызнулся Рэй. — Я хорошо знаю этот район — там куча переулков, шкуродеров, тупиков — целый лабиринт.       — При том, что ты убегал от ликанов. С их острым нюхом.       — Но убегал же! И вот, я залетаю в переулок — тесный, с одной стороны груда мусорных пакетов и хлама, с другой, мусорные баки, из канализации парит, дышать нечем — и вижу фиолетовое свечение. Потом вонь гнилья перебивает запах грозы, я наконец-то смог рассмотреть фигуру впереди — высокого мужика в черном. Одного он как раз добивал, у его ног — еще два трупа. Я понимаю, что прибежал совсем куда-то не туда — у меня на хвосте Эбернетти с компанией, которые хотят навешать мне пиздюлей, впереди — какой-то зверский местный маньяк. Ну, выбирая из двух зол, я выбрал меньшее — мигом спрятался за баки.       — И он тебя не заметил?       — Заметил. Наверное. Но в тот момент в переулок ввалились эти ублюдки. Он отвлекся на них. Ну как отвлекся — жахнул по ним молнией — они все и свалились как подкошенные, — Рэй хоть и пытался, но до конца спрятать восхищение не смог. — А вот потом…       — Что потом? — Уильямс начал притопывать ногой.       — Потом он сказал мне выходить, — от воспоминаний по коже пробежал холодок. — Говорил мыслями, если это важно. Оглядел меня с ног до головы, спросил, кто за мной присматривает. Ну, я охренел конечно от всего происходящего, но первым делом спросил, мол, мы знакомы? Вы знакомы? Тот промолчал, ну, я примерно описал, что он из себя представляет, — снова небрежный кивок в сторону Лоуренса. — А потом он меня просто вырубил. Ну, я-то думал, что убил, но судя по всему, это ни хрена не чистилище, поэтому… — Рэй красноречиво постучал по браслету наручников. — А потом меня привели в чувство ваши парни. И притащили сюда. Как будто это я тут уже несколько месяцев скачу и всех убиваю. Охуеть просто.       Возмущенно всплеснув руками, он закончил говорить и испытующе уставился на присутствующих. На лице Лоуренса огромными буквами была написана умственная работа — Рэй почти слышал, как скрипят шестеренки и шуршат перекладываемые горы документов.       Уильямс не отставал — хмурился, кряхтел и задумчиво потирал подбородок.       — Он не убил тебя… — протянул он.       — Убил ли он Эбернетти и компанию? — Лоуренс резко обернулся к нему.       — Нет. Оглушил, — после некоторой паузы ответил констебль. — Но надёжно. До сих пор не пришли в сознание.       — А личности убитых вы так и не установили? — продолжал рыжий.       — Нет, — кивнул Уильямс, недовольно скривившись.       — Тогда я совершенно не понимаю, что тут происходит, — Лоуренс вскочил — только волосы блеснули медью в свете мутной лампы, и вплотную подошел к нему. — Вы же сами видите — он не опасен. Он неделю назад стал трэллом, совершенно не осознает своих новых сил, у него не работает правая рука и…       — Он видел убийцу в лицо, — спокойно парировал Уильямс. — Я понимаю, что вы хотите его защитить, но нам нужно то, что он видел.       — Как будто я там что-то особо разглядел, — подал голос Рэй. — Да я был готов умереть от страха! Говорю, он был высоким. На лице — маска. Одет — просто черная куртка, черные джинсы, какие-то ботинки — не знаю, не разглядел! Голос он не подавал — говорил у меня в башке. Что вам еще надо?!       Уильямс выразительно посмотрел на Лоуренса. Тот глубоко вздохнул, отвернулся — сжал зубы так, будто задался целью их скрошить.       — Так что вам нужно? — переспросил Рэй.       — Вы не отпустите нас просто так, верно? — Лоуренс совладал с лицом и снова повернулся к Уильямсу.        — Конечно нет. Если бы не было предыдущих эпизодов — может быть, но сейчас… — тот пожал плечами. — Особенно после взрыва.       Лоуренс поправил волосы, прошелся туда-сюда по камере.       — То есть, вы хотите согласия на Погружение?       — Или Погружение, или он сидит тут до конца расследования как подозреваемый, — Уильямс пожал плечами. — На ваш выбор.       — Я могу подать жалобу.       — А через сколько времени ее рассмотрят?       — Вы же понимаете, у меня есть рычаги.       — В таком серьезном и неоднозначном деле — уже нет.       Очевидно, происходило что-то плохое. И оно выходило из-под контроля. Лоуренс — воинственно вздыбившийся, готовый отбить любое обвинение, угас, будто на него вывалили грузовик песка. Он встряхнулся, снова измерил камеру шагами. Повернулся к Рэю.       — Выбирай. Здесь я уже бессилен. Даже у моего влияния есть границы, — его голос звучал настолько устало, что на секунду стало немного совестно.       Но только на секунду.       — Нет, не так. Что я должен сделать? — снова оставаться одному в полицейских застенках ему совершенно не улыбалось. Тем более, что он замёрз, не чувствовал уже обеих рук, голова пульсировала тупой болью, желудок сворачивался в бараний рог, тошнота подбиралась к горлу, перед глазами все периодически плыло — видимо, без сотрясения не обошлось.       — Должен? — Лоуренс иронично вскинул бровь.       — Да. У тебя же наверняка есть план! Не верю, что нет.       — И ты меня послушаешь?       — Да.       — Ты мне доверяешь?       — Я… — Рэй замешкался. Самый сложный вопрос в викторине. Но почему до сих пор сложный? Он выдохнул, нахмурился. — Не знаю. Да.       — Никакой самодеятельности больше? — с недоверием продолжал Лоуренс.       — Нет. То есть да. Никакой самодеятельности.       — Надеюсь, теперь ты будешь хорошим мальчиком, — рыжий едва заметно улыбнулся и потрепал его по волосам.       Снисходительное прикосновение в этот раз даже не выбесило.       — А ты мне все расскажешь.       — Я… Постараюсь.       — Звучит неубедительно!       — Ещё одно слово — я уйду. Ты у нас за решеткой и в наручниках, забыл?       — Потому что с тобой связался!       — Я уже ухожу…       — Ладно!       — Тебе нужно будет это сделать.       — И это твой план?       Взгляд Лоуренса был настолько выразительным, что Рэю на секунду показалось, будто его сейчас задушат.       За тупость.       Да, наверное, не стоит рассказывать все в присутствии копов.       — Я согласен, слышите? Согласен?! Давайте, лезьте в мою голову, сводите меня с ума, все ради того, чтоб убедиться, что я невиновен!       — Я могу попросить вас об одолжении? — не обращая внимания на вопящего Рэя, поинтересовался Лоуренс у Уильямса.       — Смотря о каком.       — Пусть Погружение проведет Брэндан. Я ему доверяю, и думаю, что ждать его придется меньше всех.       — Ну, это как сказать. Сейчас все на ушах из-за новых трупов, — констебль поправил шляпу и пожал плечами. — Но я думаю, это одолжение из разряда выполнимых.       — Я буду очень вам благодарен.       — Вам придется подождать наверху.       — Хорошо.       — Что?! Вы опять оставляете меня в этом клоповнике? Я же уже согласился, чего еще вам от меня надо? У меня есть права! Я — гражданин! Презумпция невиновности! Почему меня вообще тут заперли?       — Мы скоро вернемся.       — Ну да, ну да, скоро для хитрых кровососов вроде вас, это двадцать, тридцать лет? А может сто?       — Это скоро. Помни, ты пообещал быть хорошим мальчиком! — на прощание Лоуренс помахал ему рукой, ободряюще подмигнул и пошел за грузно топающим Уильямсом.       Хотелось сделать что-то эдакое. Погрызть прутья, расколотить раковину, разбить голову об кафель и исписать все стены кровью.       Чтоб эффектно и драматично.       Но получилось только вскочить с матраса, добраться до двери и пнуть ее, вложив в удар всю свою ярость.       И тихонько заматерившись, хромая, вернуться обратно.

***

      Мысли не успели его переварить — тюремщики вернулись — не прошло и часа. Лоуренс слегка подзавял, Уильямс и вовсе явно просто хотел домой — пить пиво и далее по списку, но к ним добавился третий.       Молодой парень, худой, увешанный украшениями — от фенечек со стекляшками до золотых колец с опалами. Руки его были покрыты цветными татуировками- от кончиков пальцев и дальше, что там под майкой и безрукавкой — не понять.       Волосы темные, коротко подстриженные, лицо вытянутое, глаза — темные и очень живые.        — И ради тебя меня отвлекли от текущих дел? — он окинул взглядом комнату и заключённого.       — Ну и иди нахуй отсюда, чего припёрся, — не остался в долгу Рэй.       Спинным мозгом он понимал, что этот парень здесь по особой милости, но заткнуться уже не мог.       Раз пришел изначально, никуда уже не денется.       Но у новоприбывшего внезапно обнаружилось чувство юмора. Он весело хохотнул и подошёл ближе.       — Так-так, что у нас тут кроме резвого на язык пацана… — Он склонил голову на бок, чуть прищурился.       — Я настоятельно советую соблюдать крайнюю осторожность в манипуляциях, — сбоку возник Лоуренс — выглядел он как озабоченная мамочка, а говорил, будто пересмотрел утренних шоу о здоровом образе жизни.       А может, послушал Элиаса вместо завтрака пару раз.       — А… Понимаю, понимаю. Ничего себе… Вот это… Ух, — Рэй надеялся, что у него получится съежится до микроскопических масштабов — только чтоб этот парень так на него не пялится.       Не получилось и не помогло.       — Это будет непросто, — наконец выдал он и оглянулся на всех присутствующих. — Но нас же интересует совсем небольшой отрезок времени, верно?       — Я могу подстраховать, в случае чего, — предложил Лоуренс.       Хотя, судя по виду, ему самому не помешает страховка.       И бригада массажистов с баром на колесах.       — Э, нет. Вы — заинтересованное лицо.       — То есть, предлагаете мне просто наблюдать, как вы, и он — умираете?       — До такого не дойдет.       — Искренне на это надеюсь.       — А как же комиссия? Почему мне выворачивают мозги в присутствии всего трёх… Сущностей?! Это не законно! — о своих правах стоило напомнить, потому что очевидно, кроме него самого они здесь никого не интересуют.       — Я всё-таки правая рука главы Гильдии. Мне комиссия не нужна, — Брэндан дёрнул плечом и уселся напротив него — прямо на пол. — Поэтому — расслабься и получай удовольствие. Это серьезная рекомендация! Не напрягайся! Сейчас я погружу тебя в дрёму, а дальше — просто иди по своим следам, и больше — ничего, понял меня?       — А наручники…       — О, боги, серьезно? — он поморщился, щелкнул пальцами — блестящие браслеты свалились и ударились о плитку пола с противным стуком.       — А ничего, что у меня одна рука ничего не чувствует?       — Совершенно ничего. Она же все ещё твоя рука, верно? Давай мне обе.       Брэндан протянул ему свои ладони.       Почему-то он бросил взгляд на Лоуренса. Тот медленно кивнул.       Тщательно размяв кисти, он наконец взял его за руку.       Тот подхватил его правую ладонь.       — В деталях вспомни, с чего все начиналось. А после, как я и говорил — иди по следам.       И правда накатила дрёма — душное, тяжёлое облако, пытающее раздавить сознание. Памятуя о сказанном, он постарался расслабиться — впустить этот белесый туман в свой разум, одновременно выцепляя нужное воспоминание, со всеми деталями — как блестел снег на голых ветках, как подмерзшие лужи похрустывали под ногами, как быстро промок левый ботинок и отмерз кончик носа.       Его мысли — как бурлило ощущение несправедливости и беспокойства, злости и бессилия.       Все было… Странно. Больше похоже на сон — осознанный, но полностью идущий по шаблону памяти — детали режут четкостью, задние планы то размыты, то погружены во тьму.       И с неприятным ощущением взгляда из-за плеча.       Адреналин от внезапной встречи, паника — когда не чувствуешь ног, только ветер бьёт в лицо, не хватает дыхания, в боку колет, а за спиной — опасность с большой буквы «О», и останавливаться — смерти подобно.       Почему именно этот переулок? Он выглядит тупиком, но в глубине, за пристройкой есть небольшая щель между домами, в которую он с трудом протиснуться сможет, а вот преследователи — уже вряд ли.       Но не тут-то было — под дых дало чувством опасности, напополам с омерзительным запахом озона и горелой плоти, все его тело отреагировало на это движение — не человека, не предмета, не воздуха, чего-то большого, но очень изящного.       Как тогда, будто за тонкой, но плотной занавесью.       Волосы встали дыбом, ноги подкосились.       Во мраке впереди мелькнул свет и движение.       Тело само метнулось вбок — спину и задницу захолодил кирпич и асфальт. Отдышаться после длительного забега было не так то просто, не говоря о том, что нужно было сделать это тихо.       Рэй судорожно зажал себе рот рукой.       Он был в западне.       У начала переулка послышался шум — преследователи не сильно отстали.       Но им не повезло — в пылу погони слишком поздно заметили опасность, а вот загадочный незнакомец был уже начеку.       Им досталось молнией — фиолетовые росчерки смертельно красиво прошлись по всем четверым, будто толком неуловимые удары плети.       Рэй тихонько выдохнул.       А потом началось странное — в голову будто вцепились чьи-то пальцы, и не просто так — они медленно, но неотвратимо вдавливались в череп, уши заложило, давление превратилось в боль.       Но воспоминания шли своим чередом, он делал то, что сделал тогда — только сейчас все стало болезненно резким, каждая деталь, каждая тень, каждый шорох — ощущение чужого присутствия усилилось, если сначала это просто был взгляд из-за плеча, то сейчас смотрели его глазами и слушали его ушами, и ощущение это не из приятных.       Боль резко усилилась, будто наконец треснула кость, взорвалась красными кругами, шевелящимися в мозгу пальцами, приступом тошноты.       Его выбросило в реальный мир внезапно — как пробку из бутылки шампанского. Голова кружилась, желудок подбирался к горлу, от тусклого света, казалось, вот-вот вытекут глаза.       — Живой? — поинтересовался Брэндан, внимательно его осматривая. Рядом с обеспокоенным видом маячил Лоуренс.       Отвечать не хотелось — хотелось блевать и хоть как-то избавиться от омерзительного ощущения в мозгу — будто там все еще извивается клубок толстых червей.       Самообладания хватило неловко встать и кое-как добрести до загородки — и вывернуться наизнанку не на «благодетелей», а куда надо.       Когда наконец отпустило, он не без труда завернул обратно.       Брендан всё-таки был немного ошалевшим — осознание того, что ему тоже сейчас хреново, придало сил.       Рэй привалился к холодной стене, пытаясь сосредоточиться на разговоре.       — …в связи с этим, у меня нет причин вас больше задерживать. Парень — просто свидетель, — Брэндан раздраженно потер висок, похлопал себя по карманам, достал маленькую фляжечку и отпил из нее. — И как бы сильно мне бы не хотелось его тут подержать — оснований у меня нет.       — Вот и отлично, — ввернул Лоуренс, уже оказавшийся рядом, и ткнувший в Рэя носовым платком. — Мы можем идти?       Парень сразу не понял, что нужно делать, но через пару секунд сообразил, и взяв его, начал вытирать рот.       После манипуляций, машинально попытался вернуть его обратно.       Лоуренс вскинул бровь настолько высоко, насколько это позволяли мимические мышцы.       Рэй тяжело вздохнул и запихнул платок в свой карман.       — Сейчас — да, — Брэндан от сцены тихо фыркнул, но тут же снова стал серьезным, и посмотрел на рыжего в упор. — Но сразу же предупреждаю — та наша договоренность больше не действует — как понимаете, дело стало слишком сложным. И все ещё много замыкается на вас двоих. Поэтому, я попрошу вас не уезжать из города. Попытка скрыться будет расценена как повод для ареста.       Лоуренс бесстрастно кивнул, Уильямс загремел дверью — явно намекая, что разговор окончен.

***

      В такси они не разговаривали.       Лоуренс только бросил водителю небрежное «побыстрее» и уставился в окно.       Рэй поежился и прикусил язык, осмотрительно решив не бесить его ещё больше. Привести голову в порядок в этот раз было сложнее обычного — воспоминания, как взбаламученный ил, всплывали со дна — тревожили, смешили, пугали, перемешивались с мыслями о настоящем.       «Ты снова все испортил!»       «Не испортил, а сделал по-своему! И ничего такого страшного из-за этого не произошло…»       — А теперь, ответь мне на самый главный вопрос, — как только за ними закрылась дверь дома, Лоуренс круто развернулся и вцепился в его воротник.       Он выглядел больше обеспокоенным и взбудораженным, чем злым.       Но от этого почему-то было не легче.       — Подожди, я все объясню!       От резкого движения Рэй все-таки шарахнулся, но поняв, что бить его не будут, примирительно замахал руками и затараторил:       — Когда вы уехали, я сильно расстроился и решил поковырять тот кулон, и, вот, смотри, — он схватился за украшение, нажал на него — четыре раза в разных местах, и…       Он открылся.       Но вместо ожидаемого, Рэй с несчастным видом достал небольшой кусочек бумаги. — Могущественная записка-напоминалка? — с лёгким пренебрежением поинтересовался Лоуренс, забирая находку у Рэя.       — Нет, там должен был быть камень. В смысле не булыжник, а такой, маленький… Он мне и позволил открыть окно и выбраться из дома, — продолжил Рэй, с лёгким опасением наблюдая за тем, как вытягивается лицо Лоуренса.       — И ты никуда его не девал, но, вместо него теперь — эта бумажка. Все правильно? — вкрадчиво уточнил он, наконец разворачивая листок.       — Кажется, да… — упавшим голосом подтвердил парень.       Вот сейчас захотелось побиться головой об дверь со всей возможной серьезностью и энтузиазмом.       Чтоб наверняка.       — Я… Не хотел.       Он и сам не заметил, как медленно осел на дверной коврик.       То ли от слабости душевной, то ли физической.       Лоуренс тем временем тщательным образом осмотрел находку, игнорируя страдания подопечного. Недовольно поджал губы. Торопливо снял обувь, круто завернул в гостиную, не оборачиваясь, бросил:       — Сюда, быстро. На том свете отдохнешь.       Сказал он это так, что не только спорить, но и даже язвить было страшновато. Рэй бочком скользнул в гостиную.       Лоуренс курсировал из одного конца комнаты в другой, с решительностью и неотвратимостью атомного ледокола.       — Есть и хорошие новости. Хорошо, что про эту безделушку пока не узнали в Гильдии. Плохо, что ее украли. Плохо, что у нас… У меня — очень мало времени.       — У тебя-то? Умирать собрался что ли? — Рэй невольно сглотнул.       Всё-таки, несмотря ни на что, такого развития событий не хотелось.       — Умирать — ещё нет. Но судя по всему, назревает грандиозная вечеринка, — он сунул ненужный уже клочок бумаги обратно Рэю. — Загадочный убийца хочет с нами встретиться. Заманивает твоим наследством.       — Что? Я думал, это опять твои дружки… Опять на кладбище?       — Что? Нет. Настоящая информация на другой стороне.       — Но тут только какие-то каракули. А вот это и вовсе похоже на подпись-мутанта….       — На это и расчет. Выпей воды, умойся, и выходим. Придется идти пешком — за домом наверняка присматривают, но вполглаза — у Гильдии не так много людей, чтоб устанавливать полноценную слежку за мной сейчас. На своих двоих через сад сможем выскользнуть незаметно.       — То есть, этот чувак меня чуть не убил, потом мы чудом свалили из полиции, когда на нас хотели повесить его делишки, а теперь — идём прямо к нему в лапы?!       — Он сразу понял, кто ты и что у тебя за медальон. А я не понимаю до сих пор. Этот аргумент подойдет?       — Но ты что-то знаешь, верно? Ты точно что-то понимаешь, но не рассказываешь! А обещал!       — У нас нет на это времени! И из-за тебя в том числе.       — В общих чертах. Хоть что-нибудь! Я уже сам допер, что со мной что-то не так, но, как? Кто я, в конце концов? А мои родители?       — Вот он как раз и знает точный ответ. У меня лишь догадки.       — Ты уходишь от вопроса. Ты тоже как-то в этом замешан. У тебя есть понимание ситуации!       — На то мне и пять сотен лет, чтоб хоть что-то понимать! — не выдержав, рявкнул Лоуренс, и устало свалившись в кресло, схватился за голову. Помолчав полминуты — он наконец заговорил:       — Ты, человек, но не совсем. На тебе очень сложное заклинание, которое, вполне может менять твою сущность. Но точно мы так и не поняли. Это рабочая гипотеза. Это может быть смена сущности, блокировка проклятия, блокировка способностей, печать могущественного демона — все что угодно.       — Это я понял. И что мои родители от кого-то бежали, тоже. От кого они могли бежать? Так далеко и надолго?       — Хочешь мою версию? — Лоуренс раздраженно вытянул ноги, явно пытаясь принять расслабленную позу. Получалось не очень — больше похоже было, что вся обивка кресла в острейших иголках. — Она фантастическая. Поэтому я настолько… Неуверен.       — Но почему? Ты ж умный.       — Глаза. У тебя серо-голубые глаза.       — Да.       — У тебя были фиолетовые глаза. В критической ситуации.       — Ты уже говорил об этом.       — Только у одной семьи глаза такого цвета, и до недавнего момента, считалось, что никто из них не то что не выжил — не добрался до этого мира.       — Что? Другой мир? Ты ничего не говорил про другие миры!       — Тебе бы с этим для начала разобраться, — отмахнулся Лоуренс. — Справедливости ради — не только тебе.       — Так нет, подожди….       — Это как…. — рыжий торопливо защелкал пальцами, подбирая сравнение. — Древняя Месопотамия. Древний Египет. Все знают, что они были, были давно, но обросли мифами, легендами, небылицами всех мастей, и разобраться что правда, а что вымысел, не так уж просто. Это сейчас не так важно. Важно, что мои догадки базируются на легендах, древних даже по меркам бессмертных. Меня мои же сородичи на смех подняли бы. Но теперь…       — Ты думаешь тот чувак — такой же как и я, да? И тебе нужны доказательства? Кому, для чего?       — А тебе не нужны?       — Какие сородичи?       — Много вопросов!       — Резонный вопрос вообще-то!       Видимо, иглы стали ещё острее — потому что Лоуренс стиснул пальцами подлокотники, подался вперёд и гневно прошипел:       — Те же, кто лишили меня сил и отослали куда подальше за то, чего я не совершал. Так понятнее?       Но вспышка ярости быстро сошла на нет — он откинулся обратно, будто эти эмоции забрали его последние силы:       — Боги, ты даже мертвого доведешь до нервного срыва, не то что меня…       — Ты поэтому говорил, что мало времени? — Рэй все-таки выждал десяток секунд перед новым вопросом.       — Да. Все это точно привлечет внимание… Вышестоящих, — Лоуренс с досадой потер лоб. — И меня теперь не обойдут стороной.       — Но? Рыжий воинственно тряхнул шевелюрой и процедил:       — Нужно правильно разыграть карты.       Хотелось зло бросить: «Это я-то карта, да?!»,       задумчиво вопросить: «Что за вышестоящие?»,       осторожно уточнить: «Тебя точно просто подставили?», но в этот раз хватило сил и ума сдержаться.       — Давай, я заварю тебе чай, и мы пойдем, куда там надо? — примирительным тоном предложил Рэй       — Давай. Можно и пакетированный… — Лоуренс безнадежно махнул рукой, закинул ноги на подлокотник, и пошарив по карманам, с драматичным видом закурил.

***

      Рэй обрадовался передышке, но не тут-то было — Лоуренс вопреки своей привычке превращать все приемы пищи и жидкости в размеренный ритуал, выпил чашку чуть ли не за пару минут. При этом у него был такой вид — будто ему за это время нужно изобрести философский камень — светло-карие глаза метались по гостиной, на лице застыла озабоченность, как если бы он слышал далекую, но неотвратимо приближающуюся бурю. Это настроение передалось и Рэю — он беспокойно заерзал на диване, хотя казалось, что вот стоит ему только опуститься на что-то мягкое — так он сразу вырубится.       Не тут-то было.       Поэтому, когда рыжий неожиданно громко грохнул чашкой по кофейному столику, он чуть не подпрыгнул до потолка.       — Пошли.       — Что? Куда? Уже?!       — У тебя есть возражения?       Все возражения пришлось проглотить — хоть чувствовал он себя и правда не очень. Очевидно же, что конкретно сейчас виноват он сам (он сейчас и сам это понимал) и Лоуренс точно ему об этом едко напомнит.       Да и казаться слабаком не хотелось.       Затылок ныл от боли, подкатывала тошнота, слабость приступами прокатывалась по телу.       — Никаких, — Рэй осторожно покачал головой.       — Вот и отлично. Ни шагу без моей команды, ясно?       — Ясно.       Лоуренс выбрался из кресла, стремительным шагом прошел к выходу из гостиной. Видимо, не услышав топота за спиной, он оглянулся:       — Тебе нужно отдельное приглашение?       — Команда, — вяло отшутился Рэй, наконец найдя в себе силы подняться с такого уютного и удобного дивана. — Ты же сам сказал…

***

      Оставив свет в гостиной включенным, они тихонько выскользнули через черный ход и начали красться по кустам, в самую дальнюю часть сада. Там участок Лоуренса граничил с чьим-то, так заросшим, что даже сквозь голые деревья было сложно разглядеть, что находится в глубине.       Здесь подстерегало первое препятствие — ограда. Высокая, с далеко разнесенными поперечными перекладинами. Пики на концах перекладин горизонтальных особого энтузиазма Рэю не прибавляли.       Лоуренс перелез через нее почти с мальчишеской ловкостью, а вот ему с одной рукой пришлось попотеть, чтоб преодолеть препятствие.       Рыжий наблюдал за его попытками со сложным лицом. И когда мерзкий забор был покорен — не выдержал, и тихо рассмеялся — с едва заметными истеричными нотками.       — Что?! — Рэй не ожидал восхвалений, но и к такому тоже не был готов.       — Если бы ты посмотрел немного правее, то заметил, что там прутья деформированы — настолько, что ты вполне смог бы пролезть. Твой девиз — никогда и никаких лёгких путей? — спросил Лоуренс, смахивая невидимые слезы.       — Ты же сам говорил, что у нас нет времени!       — Когда ты начал карабкаться, как парализованная гусеница, я не смог отказать себе в удовольствии, прости.       — Сам ты гусеница.       — Я уже не гусеница, а вполне себе роскошная бабочка, — Лоуренс снисходительно фыркнул, машинально поправил пальто и двинувшись в темные кусты, зашептал. — Ты же неплохо знаешь город? Смотри, идем через этот участок — он заброшен, потом выбираемся на улицу N, держимся у оград, подальше от фонарей, дальше прямо…       Если честно, этот район Рэй помнил не то чтобы особо хорошо — бывал тут редко, но прилежно слушал, пытаясь вникнуть и что-то запомнить. И не шуметь как медведь, когда они пробирались через почти настоящий подлесок.       Хоть вокруг и было темно — страха он не ощущал. Он отлично видел, и слышал Лоуренса, и ужасы, которыми мог бы быть набит этот дурацкий заброшенный сад, утопающий во тьме, даже не рождались в его воображении.       Предстоящая встреча тоже не особо тревожила — точнее, он старался о ней не думать, пытаясь полностью сосредоточиться на том, чтоб быстрее двигать ногами, потому что его спутник, после того, как наметил маршрут, с каждым шагом все ускорялся.       Когда они выбрались на улицы, стало и легче и сложнее одновременно — под ноги не лезли корни, в лицо не били ветки, за куртку не цеплялись колючки, но теперь приходилось почти бежать.       Он не то чтобы отошёл от прошлого кросса по городу, да и тогда было легче — адреналин от погони подкачивал второе и третье дыхание.       А теперь приходилось прикладывать все оставшиеся силы, чтоб не отставать.       Только минут через пятнадцать он сообразил, что так и не понял, где место встречи.       Ну и ладно.       Куда-то точно придут.

***

      Они остановились на полянке — Рэй ног уже не чувствовал, да и ничего не чувствовал — кроме сгустившегося вокруг морозного тумана и бесконечной отупляющей усталости.       Хотелось свалиться прямо здесь, у самых корней старого дуба, зарыться в опавшую листву, в землю, и уснуть до весны.       Но мечтам сбыться было не суждено.       Лоуренс насторожился, вскинул голову, озираясь. Через пару секунд и Рэй уловил то ли звук, то ли движение — тихое, едва ощутимое.       Тень скользнула по дереву — да так мягко, будто не была материальной вовсе, толком не потревожив ни одной ветки.       На земле она приобрела вполне антропоморфные очертания. Рэй тихо ругнулся, отступил, прищурился, пытаясь разглядеть детали — хоть зрение у него и обострилось, но в этой темнотище этого уже хватало.       Лоуренс же шагнул вперёд — и они с незнакомцем застыли на несколько десятков секунд — будто коты, которые то ли мирно разойдутся, махнув хвостами, то ли вцепятся друг другу в глотки.       Присматриваясь, оценивая, делая выводы.       Первым нарушил тишину жуткий тип, и Рэй чуть не умер от разочарования, когда понял, что ничего не понял. «Опять этот дурацкий язык»       Лоуренс ответил ему — уверенно, даже немного требовательно.       Диалог продолжился.       Недовольно скрипнув зубами, рыжий медленно вытащил из кармана ножны и осторожно положил их на покрытую инеем траву. Рядом оставил пистолет. Выпрямился, с вызовом вскинул подбородок.       Незнакомец медленно кивнул, и наконец сбросил капюшон и стянул с лица маску.       Воображение рисовало Рэю то какого-то отталкивающего маньяка, то… Нельзя сказать, что он не думал о том, что это мог быть его отец. Или какой-то родственник. Эта мысль пришла внезапно, когда он семенил за Лоуренсом по ночным улицам.       Мысль шальная и очень больная, обжигающая внутреннюю стенку мозга все это время.       Надеждой? Злостью?       Он не знал.       Но незнакомец ни одного его ожидания не оправдал.       Он был похож на довольно молодого, но замученного жизнью парня из какой-нибудь скандинавской рок-группы — неровно обрезанные солнечно- пшеничного цвета волосы убраны в неаккуратный хвост, узкое, осунувшееся, но мужественное лицо, легкая щетина.       Большего не разглядеть.       Но голос был у него скорее располагающий — звонкий и чистый, с насмешливыми нотками. И очень усталый.       Разговор возобновился.       Хоть смысл от Рэя и ускользал, интонации обоих он отлично слышал. И видел лицо Лоуренса.       Тот пытался держать себя в руках, но безуспешно — чем дальше, тем более растерянным и шокированным он выглядел.       Его собеседник говорил очень уверенно, но терпеливо, обстоятельно, будто растолковывал что-то ребенку.       Наконец Лоуренс медленно кивнул. Коротко что-то сказал — Рэй был готов поспорить, что это значило «Да» или «Согласен». И торопливо подобрал свое оружие.       Незнакомец, тем временем, подошел к ним вплотную — и на раскрытой ладони протянул Рэю небольшой сверток — по размеру очень похожий на его пропажу.       — Бери, — коротко сказал он, но на удивление тепло улыбнулся — будто дядюшка любимому, но непутевому племяннику.       С образом хладнокровного убийцы эта улыбка совершенно не вязалась.       Рэй удивленно захлопал глазами, но предложенное быстро сграбастал, аккуратно развернул материю. Да, это было именно то — небольшой осколок неправильной формы, серый, шершавый, состоящий из маленьких кристалликов.       Лоуренс и загадочный тип обменялись фразами в последний раз, кивнули друг другу.       Через пару секунд незнакомец сделал пару шагов назад, сливаясь с тенью дуба.       И исчез.       Рыжий не стал задерживаться — круто развернулся, подхватил Рэя под локоть и потащил за собой.       — Что вообще происходит?!       — Тихо. Ни слова до дома. Там поговорим.

***

      — Спасибо, что быстро пришли.       — Были некоторые причины. Кто ты? Что тебе нужно?       — Это долгий разговор. Я не желаю зла — ни ему, — чуть заметный кивок на Рэя, — ни тебе. Мне нужна помощь.       — А те, кого ты убил?       — Преследовали, чтоб помешать. У меня не было выбора.       — Покажи себя.       Пауза.       — А, я понял. Интересно. Отложи свое оружие. На всякий случай.       — Звучит подозрительно.       — Если бы я хотел убить вас или причинить вред — я бы уже это сделал.       — …Хорошо.       Так странно понимать, что ты был прав в абсолютно фантастических предположениях.       — Кажется, все-таки удивил.       — Я подозревал, но до конца не верил.       — Логично, — снова легкий кивок в сторону Рэя. — Даже несмотря на свое положение, ты должен был что-то заметить.       — Какая помощь тебе необходима?       — Мне нужно встретится с вашим Советом. Как можно скорее.       — Я, как видишь, не самое доверенное лицо. И не самая лучшая кандидатура для….       — Я все объясню. Но не здесь. Есть место, где мы могли бы безопасно поговорить?       — Есть, но… Ладно. Иди следом за нами. На расстоянии. Мой дом хорошо защищен.       — Я уже оценил. Ну и в знак моих добрых намерений, — он подошел и отдал разинувшему рот Рэйвену камень.       Он недоверчиво моргнул, но добычу схватил — и шустро отскочил подальше.       — У нас немного времени.       — Я знаю.

***

      Лоуренс не знал, радоваться ему или расстраиваться — с одной стороны, приятно, что он оказался прав, с другой — это означало не просто неприятности, а неприятности циклопические, и на их фоне его личные проблемы — размером не больше пылинки.       От разгоняющихся событий захватывало дух — было ощущение, что кто-то втопил газ в пол и маневрирует на полной скорости.       И это было скорее приятное чувство — несмотря на то, что он смирился и привык к размеренной, спокойной, почти человеческой жизни, он понимал, что начинает хандрить. «Теперь точно не соскучишься, да? Что развеет тоску лучше, чем встреча с семьей и близкими, помноженная на возможный апокалипсис?» — ехидничал он про себя, пытаясь окончательно успокоиться и продумать план дальнейших действий.       Повезло, что Элиас не успел далеко уехать и быстро откликнулся — видимо, и до него дошли слухи о странных убийствах.       А может он просто задержался у одного из своих пациентов здесь.       Кто знает.       Заглянув в гостиную, Лоуренс хотел предложить Рэю чаю или кофе (хотя было бы неплохо запереть это неугомонное создание в погребе после всех выкрутасов), но заметив, что тот беззастенчиво дрыхнет на диване, только покачал головой и пошел искать плед.       Пусть отдохнёт — в ближайшее время эта роскошь им вряд ли светит.       Оставив безмятежно спящего подопечного в гостиной, он поднялся наверх, в свой кабинет.       Нужно было хотя бы немного привести дела в порядок — хотя очевидно, что многого он не успеет.       Несколько звонков, несколько записок, одно довольно объемное письмо, — все же, несмотря ни на что, он планировал вернуться обратно.       Торопливо собирая сумку, он с удивлением понял, что успел полюбить этот дом.       Закончив с последними приготовлениями и устало упав на стул, Лоуренс поежился от неожиданно накатившей тревоги.       Казалось бы, вся злость давно сгорела — остался только пепел застарелой обиды.       Казалось бы, он готов — как минимум — постоять за себя, как максимум — выяснить, что на самом деле произошло в ту ночь.       И главное: почему?       Почему все пришло к этому?       Сколько времени он думал об этом, перебирал воспоминания, как россыпь драгоценных камней, разглядывал их со всех сторон, пытаясь понять, когда простые стекляшки заменили бриллианты.       А может, бриллиантов никогда и не было?       Будучи изгнанником, он не мог получить никаких ответов — а бесконечно мучиться чувством вины и гадать на кофейной гуще — не хватало никаких нервов.       Элиас успокаивал его, что рано или поздно, все встанет на свои места, что все тайное станет явным, и главное — это терпение.       При этом он очень выразительно на него косился.       Нет бы чтоб похвалить, что с возрастом он все-таки стал сдержаннее!       С другой стороны, столько раз наступать на одни и те же грабли просто неприлично.       Он нервным движением потер запястья, недовольно поджал губы, вскочил со своего места, прошелся по кабинету. Замер на пару секунд, и нехотя, через силу, вернулся к столу, открыл нижний ящик — и достал из него небольшую резную лакированную шкатулку.       Внутри оказались украшения — среди колец, цепочек, подвесок — как винтажных, так и вполне современных, на самом дне, она нашел искомое.       Довольно изящное кольцо, усыпанное небольшими рубинами — на фоне светло-золотистого металла, покрытого ажурным волнистым узором, они казались застывшими капельками крови.       Лоуренс снова упал на стул и задумчиво покрутил его в руках.       Надевать не стал.       …И чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда совсем рядом раздался звук — будто кто-то деликатно стукнул по стеклу.       И еще раз.       Сторожевые нити в саду не среагировали — судя по всему, их виртуозно обошли. Торопливо, будто его застали за чем-то непристойным, он спрятал кольцо в карман, подошел к окну, и отодвинув портьеры, распахнул створки.       И тут же отпрянул — свесившись откуда-то сверху, в комнату влез их новый знакомец.       — Есть же дверь!       — Забираться через окно гораздо романтичнее.       Несмотря на лихость маневра, под конец он все же чуть покачнулся — но тут же попытался это обыграть, и элегантно прислонился к стене.       При свете визитер казался еще более изможденным — запавшие щеки, почти мраморная бледность, недельная щетина. Только в светло-сиреневых, как утренние сумерки глазах плясали яркие лукавые огоньки.       — Я рад, что ты не теряешь присутствия духа, несмотря на плохие вести, — кашлянул Лоуренс, надеясь, что шторы были достаточно плотно задернуты.       — У тебя есть что-нибудь выпить? А поесть? Выпить можно и чего-нибудь человеческого, но если у тебя найдется кадарн, я тебя расцелую.       — С поцелуями пожалуй повременим, — хоть на своей территории рыжий и чувствовал себя увереннее, да и на второй взгляд незнакомец не казался таким зловещим, он еще был напряжен.       Но все же выдавил из себя едва заметную улыбку.       — У нас первое свидание.       — Без поцелуев, так без поцелуев, — наигранно грустно согласился загадочный посланец, и развалившись в гостевом кресле, с плохо скрываемым удовольствием вытянул ноги. — Боги всеблагие, я так не уставал уже наверное целую вечность… Лоуренс тем временем полез в бар — и из его недр извлек темную бутылку из толстого стекла, без этикетки и пару бокалов.       Маленький привет с родины.       — Ну, за знакомство. Кстати об этом — меня зовут… — гость немного замялся, покачивая бокалом. — Как бы это лучше переделать… О, знаю! Эйден.       — Лоуренс.       Они выпили залпом и одновременно.       Густой вкус, похожий на смесь человеческих имбиря и лимона, приятно холодящий язык и почти полностью маскирующий крепость.       В отличие от алкоголя, он он обладал в первую очередь тонизирующим действием — и был самым правильным выбором в этой ситуации.       — Как я знаю, у вас в Эльданоре дела идут не то чтобы хорошо? — Эйден пристроил стакан на широком мягком подлокотнике и уселся поудобнее.       — Смотря что ты под этим подразумеваешь, — Лоуренс стрельнул в него настороженным взглядом. — Как по мне, после прибытия сюда и метаморфозы, «хорошо» не было, и уже вряд ли будет.       — Я еще не успел ощутить все прелести, но да, это конечно не очень приятно, — задумчиво согласился Эйден. — Мне в общих чертах обрисовали ситуацию, но без особых подробностей.       — А их и нет, — Лоуренс раздраженно пожал плечами. — Мы сидим в подполье, постепенно вырождаемся и сходим с ума. А все делают вид, что так и должно быть, — в его голосе прорезалась злость. — Никто не хочет брать на себя ответственность. Все чего-то ждут.       — И все с этим согласны?       — Все делают хорошую мину при плохой игре. Конечно, история Анэйрина в свое время впечатлила всех, а уж ответные действия Люцифера и вовсе… Существенно проредили наши ряды, но это было тысячи лет назад. Тем не менее, Совет в один голос твердит одно и тоже — «Минимизируем вмешательство, контролируем опосредовано, баланс не должен быть снова нарушен». А у ж кто о чем думает на самом деле….       — А чего хотел бы лично ты? — Эйден легкомысленно закинул ногу на ногу, но взгляд у него был испытывающий и очень внимательный.       — Я? Кто бы меня спрашивал конечно, — Лоуренс беспомощно развел руками, но… Нам нужно открыть горизонты. Вырваться отсюда. Иначе мы окончательно протухнем — все-таки несоответствие местного времени и нашего внутреннего слишком велико. А вот как это сделать…. Не хочу смиряться с тем, что у нас был билет только в один конец.       — Но никто так и не нашел способ, правильно?       — Нет. Аверс и Реверс слишком сильно связаны между собой. Возможно, плотная работа с демоническими сущностями и более полное понимание функционирования Реверса дало какие-то плоды, но мы все еще в конфронтации с Вечным городом и его лучезарным хозяином, что сильно осложняет дело.       — Вечный город? — брови Эйдена удивленно взлетели вверх. — Видимо, на этой части лекции я задремал. Или же это упустили.       — Сердце Реверса, обитель Люцифера, — торопливо пояснил Лоуренс. — Возможно, историей Реверса твой друг действительно пренебрег — все-таки в данной ситуации это не самое важное. Из важного — с одного прекрасного момента Люцифер стал пленником в своем доме. Мы не знаем точно, как так получилось — понятно, что в результате каких-то разборок в высших иерархиях, но точно знаем, что он не может покинуть Вечный город. Хоть бы газету выпускали и нам присылали, чтоб мы были в курсе последних сплетен, — вяло пошутил он под конец.       Эйден покивал:       — Да, разборки с демонами пока не главное в нашей повестке. Ладно, моя очередь говорить, но я все же хочу тебя спросить — о чем ты догадался сам? Лоуренс чуть облокотился о край стола и сложил руки на груди.       — Ну в первую очередь — что вы не все погибли, и каким-то образом тоже оказались здесь — скорее всего либо раньше, либо позже нас.       — Да, это так. Нас выбросило немного раньше. Мы быстро поняли, что теряем силы — и погрузили большинство в контролируемый торпор — пока оставшиеся пытались найти решение. Я тоже спал — до недавнего времени, — Эйден вздохнул. — И зря конечно. Потому что Элайотт окончательно лишился разума — на почве ненависти, старых обид и более чем почтенного возраста.       — Элайотт! Тот самый? Подожди, получается, ты… Жил в Тиэре? — Лоуренс потрясенно посмотрел на него.       Жутковато было наблюдать, как оживают легенды.       — Большую часть жизни, — Эйден с энтузиазмом закивал. — С переменным успехом, конечно. Но, да. И видел все своими глазами, — тут на его лицо набежала тень. — Получилось все в итоге очень нехорошо…       Лоуренс невольно сглонул — снова захотелось выпить.       Ведь если все это правда — то…       — И сколько тебе лет? — с лёгким недоверием в голосе поинтересовался он. Эйден задумчиво потер щетину.       — Сложный вопрос. Все же, время там текло иначе, чем здесь, и считалось по другому принципу. Когда все началось — я полностью вошел в зрелость и был счастливым семьянином. У людей здесь, как я понял, это возраст немного за тридцать лет, верно?       — Да. У нас — около восьмисот.       — Значит, примерно столько. Ну а сколько тысяч лет я проспал… Около десяти-пятнадцати? Не думаю, что они считаются. Поэтому, в итоге не все так солидно и внушительно.       Он немного помолчал, приглядываясь к Лоуренсу, который усиленно делал вид, что совершенно не впечатлен.       — Так вот. Элайотт, медленно сходя ума, решил наконец воплотить свою месть. Он планомерно промыл мозги большинству. План таков — уничтожить Эльданор и человеческую Гильдию. И каким-то образом договориться с Люцифером.       — Это действительно… Безумие, — немного растерянно согласился Лоуренс. — Ладно Эльданор, но уничтожение Гильдии — это анархия среди нелюдей. И совершенно безумная война — всех против всех, потому что когда исчезнет контроль… Страшно представить, что начнет твориться. И как он собирается реализовать последний пункт? — пока он проговаривал вопрос, в голове уже всплыл закономерный ответ. — Предложит ему свободу?!       Эйден досадливо тряхнул головой.       — Возможно, он нашел какую-то лазейку. Честно скажу — не знаю.       — Хорошо, допустим, какая-то лазейка есть, — продолжал тараторить Лоуренс, машинально запустив руки в волосы. — Но что бы не происходило между нами и демонами, Люцифер в первую очередь — Хранитель мира и человечества, и его агрессия против нас была защитой. Если они действительно договорились — то о чем?!       Гость виновато развел руками:       — Увы, о местных божествах я ничего не знаю.       — Он не божество, просто один из многих сущностей.       — Один из многих, как это обычно бывает, часто хочет быть единственным и неповторимым.       Мир стремительно терял четкость — обещанный хаос и война будто одной ногой были уже здесь — в его уютном кабинете.       При условии, что вестник не врет.       Эйден безусловно вызывал доверие. В нем удивительным образом сочеталась легкость и опасность — как свежий бриз, который в любой момент может обернуться жестоким тайфуном.       Усталость, любопытство, сочувствие, печаль — все это казалось настоящим, неподдельным.       — И как же ты смог выбраться? — Лоуренс встряхнулся, прошёлся по кабинету и наконец уселся на край стола.       — Он начал пробуждать всех, — Эйден вопросу совершенно не удивился. — Кроме неугодных… В итоге меня все же разбудил мой старый добрый… Друг, — голос Эйдена заметно потеплел. — Понимая, что война на истребление не за горами, он решил действовать. Он смог выдрать мне достаточно большую фору. Рискуя всем. И вот, я здесь. Но есть ещё кое-что, — он скользнул взглядом по застывшему Лоуренсу, — в Эльданоре точно есть предатель. Поэтому, мне нужен был кто-то, кто давно не был в городе. И если встречаться с членами Совета — то желательно с несколькими сразу — чтоб ограничить возможному предателю пространство для маневра.       Лоуренс медленно кивнул.       — В этом есть смысл. И то есть, те, кого ты убил…       — Конечно, через некоторое время мое отсутствие вскрылось и по следам пошла погоня, — Эйден устало пожал плечами. — Но у меня была весьма бурная юность, и я умею за себя постоять.       — Значит, в ближайшее время нам нужно устроить встречу с несколькими из Совета.       — Да. Наверняка у тебя есть кто-то знакомый, кому можно доверять?       — Я уже связался с ним. Он скоро будет.       Они немного помолчали: Лоуренс — напряженно обдумывая услышанное, Эйден — с восхищенным видом рассматривая обстановку.       — Красивый у вас тут мир. И такой странный конечно, — он озабоченно покачал головой. — Бумажные деньги, странные карты, все эти механические шутки — железные гусеницы, птицы, кареты с двигателями, музыка в коробочках, свет повсюду, миниатюрные устройства для разговоров, и все это — безо всякой магии. Поразительно! местная цивилизация удивительна, и….       Лоуренса чудеса прогресса не слишком волновали — в отличие от рассказа загадочного посланца.       — Почему я должен тебе верить? — довольно резко прервал он гостя.       Он видел ауру, понимал, кто перед ним, но все остальное?       Действительно ли его задача — предупредить?       Эйден тяжко вздохнул.       — Вопрос резонный. Но согласись, вряд ли я бы стал убивать столько своих, только чтоб произвести впечатление. При том, что нас действительно осталось мало. Это во-первых. Во-вторых — у меня с Элайотом старые счеты. Он испортил мне жизнь настолько, насколько это вообще возможно. Я конечно не могу это доказать, но, — он развел руками, — поверь мне. Никакой ненависти к вам я не испытываю — я хоть и редко появлялся при дворе, но те слухи, которые до меня доходили… В общем, как всегда, виноваты все. И они в основном уже мертвы. Сейчас нам как никогда необходимо для начала — избежать хаоса в этом мире и истребительной войны между собой, а для конца — объединиться и решить, что делать дальше.       Аргумент с убийствами был довольно убедительным — принести в жертву просто так семерых из семьи — это совершенно бессмысленно и чудовищно расточительно. Лоуренс снова наполнил бокалы.       — Ты можешь сказать, что я преследую собственные злодейские цели, и опять же, крыть мне нечем. И поэтому, да, дальнейшее зависит только от тебя. Ну, может еще от твоего друга, если он успеет, — продолжил Эйден с довольно равнодушным видом. — Я знал, что так и будет. Времени было слишком мало, чтоб готовить развернутые доклады на тему вторжений.       — Тогда ты понимаешь и мое положение, — вздохнул Лоуренс, с отсутствующим видом покрутив бокал в руке. — Я и так в опале. Один мой неверный шаг — и меня уничтожат.       — Ситуация такова, что в случае чего, твоя смерть не слишком отстанет от смерти остальных.       — Это по твоим словам.       — Но тем не менее, я сижу здесь.       — Да, тем не менее.       — Ты можешь рассказать о своём друге? Как он смог все провернуть, если ты был в торпоре? Под носом у Элайотта?       — Эту часть, увы, я рассказать не могу, — голос Эйдена будто стал холоднее на несколько градусов. — Доверие — доверием, но он — последний козырь. Как отреагирует Эльданор — мы не знаем, и у кого в итоге окажется информация из твоей головы — тем более.       — Как и из твоей.       — У меня положение немного лучше — я, в конце концов, парламентер. А с тобой могут обращаться более вольно.       Лоуренс молча наполнил бокалы — свои перспективы он отлично понимал. Они снова выпили.       — Тут это, чего происходит-то? — на пороге показался взлохмаченный Рэй — сонный, закутанный в плед, похожий на потревоженного домового.       Узрев картину — развалившегося в кресле Эйдена и элегантно восседающего на собственном столе Лоуренса, с бокалами наперевес, он возмущенно надулся.       — Я так и знал, что он твой дружок!       Лоуренс только лениво отмахнулся.       — А вот и нет. Мы просто пришли к соглашению.       — Какому? Принести меня в жертву чтоб спасти мир? Или отправить к вулкану выкидывать какую-нибудь дурацкую цацку? Или скормить ему? — Рэй ткнул пальцем в развалившегося в кресле Эйдена.       — Никто никого никому не скармливает, — буркнул Лоуренс и устало потер виски. — Мы разбирались в ситуации.        — Но он — все еще шизанутый маньяк-убийца, да?       Эйден напустил на себя загадочный вид.       — Я убиваю только плохих. Ты плохой?       Рэй ошеломленно моргнул — то ли от смысла, то ли от акцента.       — Нет. Он гораздо хуже, — слегка смущенно ответил он, кивнув на Лоуренса.       — Ну так чего ты боишься? — Эйден лучезарно улыбнулся — да так, что явно сбил Рэя с толку.       — Так, погодите, в этот раз я проснулся в какой-то другой реальности, да?       — Нет. Реальность все та же, — Лоуренс терпеливо покачал головой. — Ты помнишь, о чем я говорил раньше?       — И чем мне этот тип поможет? — надулся Рэй, с недоверием глядя на Эйдена. — Ну давай, скажи, что ты мой дядюшка, или что-то вроде того.       — Нет. Но я знаю, что… — гость замялся, пытаясь подобрать слова. — Откуда ты? Откуда твоя кровь?       — И откуда? — лицо у Рэя вытянулось, он вцепился пальцами в дверной косяк. Эйден с надеждой воззрился на Лоуренса.       — Объяснишь? У меня пока слишком скудный словарный запас человеческого языка, а на мыслеречь у меня нет сил.       — Я знаю эту историю только по легендам.       — Если что, я тебя поправлю.       — Да хватит непонятно трындеть! — Рэй долбанул кулаком по двери. — Я понимаю, что я для вас пустое место, но не надо это так явно демонстрировать!       — Успокойся, он плохо знает английский, — шикнул на него Лоуренс, снова потирая виски и собираясь с мыслями. — Помнишь, в начале нашего знакомства я рассказывал о супремах?       Рэй завис на пару секунд — в попытках вспомнить.       — Ну, возможно…. — с сомнением протянул он. — Супремы, супериоры… Что-то такое ты рассказывал.       — Так вот, изначально было три семьи супремов, — не выдержав, Лоуренс все-таки снова плеснул себе еще в бокал. — По родовым именам — Эллервейны, Фэйнрейли и Уайлиоры. Они отличались… Отличаются как внешне, так и способностями.       — Внешне? — Рэй скептичным взглядом окинул присутствующих. — Одни орки, другие эльфы, третьи гномы?       — Не совсем, но некоторые закономерности во внешнем виде обычно присутствуют, — раздраженно отмахнулся Лоуренс. — Первые более атлетичны и темноволосы, вторые — невысокие блондины и рыжие, третьи могут щеголять любым ростом и цветом волос, но вот глаза у них всегда определенных оттенков — от светло-сиреневых до индиго.       Он неловко кашлянул, залпом выпил.       Эйден тихо фыркнул:       — Разрушение, созидание и контроль.       — Да. Каждому роду была дарована определенная склонность — к разрушению, созиданию или контролю — в самых широких смыслах этих понятий. Но обычно первые были отличными воинами, вторые — магами, музыкантами и художниками, а третьи — учеными и ремесленниками.       — Ага. И что дальше?       — Первые две семьи поссорились с третьей. Настолько сильно, что сломали само мироздание. И были вынуждены искать себе новый мир для жизни.       — Ага. Мир, — сосредоточенно кивнул Рэй, явно пытаясь сообразить — это он сошел с ума, или эти двое.       — Но когда нашли — появились новые проблемы — мир начал убивать их — как человеческая иммунная система убивает постороннее. Через некоторое количество смертей и огромную череду совещаний, они решились на крайнюю меру — на Метаморфозу. Был проведен сложный ритуал — чтоб новый мир их принял. Цена за жизнь — другая жизнь. Теперь кровь неразумных существ может нас поддерживать — но этого все равно недостаточно для полноценного функционирования, а человеческая — дает силу. Кровь мыслящих существ — довольно высокая плата. Все-таки, это тебе не стейк отведать на ужин. Так вот. Третья семья в итоге тоже оказалась в этом мире. Метаморфоза затронула и их, и она для них оказалась полной неожиданностью — их было совсем мало, и большая часть — скорее всего спали.       — Да, все примерно так.       — Но дело, как я теперь понимаю, не только в этом, но и в главе их семьи — который живет столько давно, что разум его начал гаснуть. А вот одержимость — разгораться. Элайотт — он почти мифический персонаж, последний известный глава семьи Уайллиоров. И во сколько раз возросла его сила за все то время, что он бодрствует… И сколько параллельно людей он мог выпить… — Лоуренс немного поежился. — В общем, кто-то все еще помнил тот конфликт, кому-то он промыл мозги — и они разозлились. Очень долго вынашивали план мести — когда никто даже не подозревал, что они есть в этом мире.       — Круто. Офигенно. Захватывающая сказочка. Я-то тут при чем? — Рэй с видом, полным сомнения, сложил руки на груди.       Лоурен быстро глянул на Эйдена.       — Он же ваш?       — Да. Не знаю, кто конкретно его родители, но очевидно, что кто-то смог сбежать от Элайотта. Видимо, разрабатывался какой-то ритуал… Не удивлюсь, что чтоб его закончить, кому-то из его родителей пришлось принести себя в жертву.       Лоуренс снова повернулся к Рэю. Выдержал небольшую паузу.       — Скорее всего, твои родители бежали из третьей семьи — потому что, как я говорил, её глава сошел с ума. Их преследовали — они скрывались. Сложной магией они смогли изменить твою сущность и спрятать среди людей. Другими словами, ты никогда не был человеком.       — Охренеть… — ошеломленно ответил Рэй. — Бред какой-то.       — Для начала тебе хватит — детали потом.       — И ты все это время от меня это скрывал?!       Лоуренс страдальчески закатил глаза и раздраженным жестом отмахнулся.       — Я же говорил, я не был уверен. Сейчас, — он кивнул на Эйдена, — я во всём убедился собственными глазами. — А если бы я был не прав, и рассказал это? Ты начал бы возмущаться, что я тебе солгал.       Рэй проглотил очередное обвинение и промолчал.       В кои-то веки.       — Вот и отлично. Надеюсь, с этим мы закончили. Итак…       По позвоночнику пробежал холодок, кристалл на полке едва заметно заморгал — в этот раз кто-то подходил к дому не скрываясь.       «Я уже на месте. Надеюсь, успел.»       — Пойдемте вниз. Встретим Элиаса.       — А он-то тут что забыл? — буркнул Рэй.       — Пришел специально, чтоб поить тебя горькой микстурой, — съязил Лоуренс, но быстро сменил гнев на милость — добродушно потрепал парня по волосам. — Ладно, всех нас поить горькими микстурами под названием «Совесть» и «Здравый смысл». Ты лучше сходи на кухню и поставь чайник. Нам предстоит обстоятельный разговор.

***

      Хоть глаза закрывались — те несчастные полтора часа дремы не слишком исправили ситуацию, но уйти спать Рэй не мог себе позволить — происходил какой-то очевидный пиздец, и проигнорировать его было совершенно невозможно.       Даже если ничего толком не понимаешь.       Он забился в самый угол гостиной — и наблюдал за тем, как Эйден с удовольствием поглощал подогретые остатки обеда, как Элиас застывшим взглядом сверлил свою чашку с чаем, как Лоуренс вышагивал из одного угла гостиной в другой, то тыкая кочергой в камин, то пытаясь снять с рубашки невидимый волос.       В голове все еще пытались уложиться новые детали биографии — он не человек, не обращенный, а невиданная хрень, его родители бежали от какого-то могущественного сумасшедшего, и что с ними стало — никто не знает.       Хотя, сейчас гораздо актуальнее, что будет с ним.       Наконец они сделали паузу — Лоуренс кивнул, и вихрем вылетел из гостиной, Элиас уставился в одну точку, то ли погрузившись в транс, то ли еще чего, а Эйден просто прикрыл глаза, и кажется, задремал.       На него никто не обращал внимания.       Обида, страх, беспокойство — все свилось, сбилось в один большой тревожно вибрирующий клубок где-то под горлом.       Он уже почти решился встать и поискать Лоуренса — сидеть на месте и молчать было почти физически сложно, но тут Элиас встрепенулся — вздрогнул, моргнул, обеспокоенно поджал губы. Повернув голову, наткнулся взглядом на Рэя — его лицо немного прояснилось.       — Я боюсь, что нам придется уйти — прямо сейчас, — виновато сказал он.       — Уйти? — тупо повторил Рэй. — Куда? Зачем? Вы оставите меня тут одного?       — Думаю, в этой ситуации здесь тебе будет безопаснее. В крайнем случае — у тебя ведь тут друзья, верно?       — То есть, вы собираетесь спасать мир, а меня кидаете тут, да? — в грудь будто вцепилась огромная когтистая лапа — он уже настолько устал, что не мог понять, какие эмоции испытывает — то ли страх, то ли облегчение, то ли злость, то ли отчаяние.       — Иначе нельзя, — терпеливо продолжал Элиас. — Опасность слишком высока.       — А если за мной придут? — не удержавшись, Рэй все-таки глянул в сторону дремлющего Эйдена. — Вы же говорили, что моих родителей преследовал какой-то сумасшедший.       — Побудь пока у Трэвиса, в случае чего его семья точно тебя защитит, — Лоуренс вернулся неслышно — хоть одет он был все еще весьма щеголевато, в руках держал обычную небольшую спортивную сумку. Он протянул Рэю связку ключей. — И присматривай за домом, ради всех святых. Мне не хотелось бы возвращаться на пепелище.       Хоть Лоуренс и говорил как обычно — немного снисходительно и чуть насмешливо, Рэю показалось, что он совсем не в восторге от происходящего.       Будто на долю секунды кольнуло чужим страхом и решимостью.       — А вдруг я сам его сожгу? — парень нахмурился, но ключи взял.       — Ты же собирался стать рок-звездой? Подаришь мне домик неподалеку, — усмехнулся Лоуренс и потрепал его по волосам.       — Никто точно не придет за мной?       — Все будут заняты. А ты все еще больше человек, чем кто бы то ни было.       Рэй машинально сунул связку в карман. И тут нащупал медальон.       — Я конечно понимаю, что вам вроде как некогда, но что за камень-то в моем медальоне? Что он делает? Как с ним обращаться?       Лоуренс, встрепенувшись, немного виновато пробормотал:       — Ох, и правда, совсем про него забыл…       И перебросился с проснувшимся Эйденом парой фраз. Выслушал небольшую тираду, деловито покивал.       Рэй упрямо вслушивался в музыку чужого языка — но понятнее он от этого не становился.       — Это редкий минерал, которого в этом мире нет, и никогда не было, — чуть замешкавшись, подбирая слова, наконец выдал Лоуренс. — По сути, он подавляет магию. Поэтому ты и смог выйти из дома. Он является довольно сильным защитным артефактом, и работает сам по себе — нужно просто открыть медальон — внутри, если ты заметил, особая роспись. Но голыми руками его лучше не трогать.       — Ага, не трогать значит…. — Рэй озадаченно почесал затылок. — А то что?       — Если на тебя наложено какое-то заклинание — оно может дестабилизироваться и «сломаться». Произойти при этом может что угодно. Поэтому, тебе повезло.       — Если так посудить, то тебе и правда везёт, — мягко подхватил Элиас, покачав головой. — Остаётся только надеяться, что так продолжится дальше.       У Рэя было свое мнение о собственном везении, но он благоразумно не высказал его вслух.       Не успел он додумать эту мысль — дом содрогнулся.       Будто все внезапно оказалось глубоко, под тоннами воды, и массы эти пришли в движение — проломили стеклянный купол на подводной станции и хлынули внутрь, со всей яростью законов физики.       Низкие, глубокие вибрации отозвались в самой сердцевине костей, на несколько секунд будто выбили сознание из черепа, дыхание из легких.       Но только на мгновение — удар оказался стремительным, как укус хлыста.       Его ощутили все — краем глаза Рэй заметил, как перекосило Элиаса, как подпрыгнул на кресле Эйден — и как смяло Лоуренса.       Ему очевидно досталось сильнее всех — он покачнулся, охнул, схватился за голову.       Часы грохнули, заскрипели — и встали.       Элиас тихо, но с чувством выругался и подхватил рыжего под руку, не давая упасть.       Рэй хотел было поинтересоваться, что за херня происходит, но с ужасом понял, что не может — не только открыть рот, но и пошевелиться, будто то ли его тело превратилось в камень, то ли воздух вокруг.       Ужас захлестнул сознание, сердце подпрыгнуло к горлу — двигать получалось только глазами.       Остальные тоже замерли — в тех же позах, которых были секунду назад — этакий музей восковых фигур.       Но не надолго — Элиас то ли снова ругнулся, то ли сделал что-то ещё, то ли все это одновременно — едва заметное светло-голубое сияние их окутало, и он смог усадить             Лоуренса на диван — хотя двигались они все равно медленно, как в воде.       Едва слышно, но от этого ещё более жутко открылась входная дверь — в коридоре послышались шаги.       Было не понять, почему никто не пытается ничего сделать — ни сбежать, ни подготовиться к драке.       В разъездающей уши тишине, в гостиную зашли четверо.       Первый — высокий мужчина — он чуть не задевал головой дверной проем. Несмотря на болезненную худобу, он выглядел весьма внушительно и в каком-то смысле одухотворённо — будто монах-отшельник.       Шапка густых черных волос зализана назад, взгляд светлых глаз — неподвижный, немного жуткий. Его можно было бы назвать симпатичным, если бы он не был так изможден — будто последние полгода держал суровый пост.       Невнятно-темный, смявшийся костюм — дешевый, явно купленный на распродаже, только подчеркивал сходство со странствующим проповедником.       Почему-то этот гость показался Рэю знакомым.       Второй пришелец был пониже, вполне нормального телосложения, и являл собой полной противоположностью первого — одет дорого, ботинки, запонки, часы сияют, на плечи небрежно накинуто тяжелое черное пальто — будто мантия. Он опирался на на изящную трость с резной ручкой — впрочем, не было понятно, действительно ли она ему нужна.       Каштановые волосы были убраны в низкий небрежный хвост, левый глаз скрывала темная повязка. На лице у него блуждала едва заметная улыбка человека, привыкшего к тому, что мир работает по его правилам.       Когда Рэй пригляделся к третьему, ему захотелось хорошенько протереть глаза — по первому впечатлению он был похож на Лоуренса, по второму — почти не отличим от него.       Но во взгляде — ни намека на игривую искру, рыжие кудри коротко подстрижены и лежали волосок к волоску, на переносице — очки в массивной оправе.       Строгое, с капелькой презрения, выражение лица намекало, что шуток он не понимает, и в свою очередь ни с кем шутить не будет.       Стрелками на его брюках можно было порезаться, черный пиджак и серая водолазка под горло демонстрировали нарочитую сдержанность, а кожаные перчатки навевали мысли о маньяках.       Четвертый же был Рэю уже знаком — тот парень, который в Гильдии шарился в его мозгах, Брэндан. Он поигрывал брелком ключей и единственный из всех незваных гостей выглядел встревоженным.       Лоуренс с трудом поднял голову, что-то прошипел — судя по интонации, не особо лицеприятное. Франт с тростью легкомысленно отмахнулся и как ни в чем не бывало уселся на диван, долговязый просто что-то бесстрастно ответил. Элиас встряхнулся, вскочил — и гневно обратился к новоприбывшим.       Судя по всему, они все были ему знакомы.       Злой двойник Лоуренса отошел ближе к двери — в тень, видимо приглядывать за выходом.       Эйден же поднялся со своего кресла — медленно, с ленцой, будто и не было никакого заклинания. И негромко что-то произнес.       Все внимание обратилось к нему.       Дышать стало легче, Рэй наконец смог изменить позу. Он уже не знал, чего хотелось больше — сообразить что происходит или просто оказаться как можно дальше отсюда и от этих людей.       Эйден продолжал говорить, но высокий категорично остановил его, покачал головой.             Элиас нахмурился, тоже попытался было возразить, но под неподъемным взглядом светло-голубых глаз замолк.       — Раз уж вы тут о своем, о вампирском, я может быть пойду? Я просто вообще ничего не понимаю, и понимать, если честно, уже не хочу, — Рэй не думал, что у него хватит духу открыть рот, но он все-таки выпалил это — на одном дыхании. — Мне там еще, знаете, школу заканчивать, карьеру строить, жизнь свою замечательную жить…       Все тут же повернулись к нему.       Хоть это и было жутко — по крайней мере, он перестал быть пустым местом       Он попытался встать — но даже не успел заметить, как второй близнец оказался совсем близко — чуть ли не на расстоянии вытянутой руки.       А ведь только что он стоял в другом конце гостиной!       — Стой, где стоишь. Иначе — покалечишься, — тон его голоса был более чем красноречив — хоть оружия у него в руках не было.       — Сам покалечусь или ты меня покалечишь? — нервно хмыкнул Рэй, но упал обратно в кресло.       — Дэниэл, оставь, — протянул франт на идеальном английском. — Ты же видишь, мальчик безобиден. — Хотя, да, что с ним делать, тот еще вопрос, — его единственный глаз светился интересом.       — Ну так и оставь парня в покое, хоть в безопасности будет, — пролаял Лоуренс, пытаясь унять кровь из носа.       — Э, нет, он — довольно важный свидетель вашего уютного заговора, — одноглазый легкомысленно помахал тростью в воздухе и в упор уставился на Лоуренса.       — Я прямо сейчас могу засвидетельствовать, что их похитили инопланетяне. Или вас. Или всех разом. Я не очень надежный свидетель. Я вообще несовершеннолетний, что вы от меня хотите? — оглянувшись по сторонам, Рэй приметил бутылку на кофейном столике, схватил ее и сделал торопливый глоток. Если к чему-то крепкому он был готов, то к едкой мятно-кислой свежести — нет. Поэтому отчаянно закашлялся. — А еще я пьян! Теперь! Кто будет верить пьяному подростку?!       Лоуренс нервно хихикнул, прижимая к носу платок, Элиас закатил глаза, Дэниэл чуть пожал плечами и снова отошел.       Одноглазый внимательно осмотрел Рэя — медленно, с ног до головы, будто не мог понять, к какому виду он принадлежит.       — Давно я не видел кого-то, настолько безнадежного, — наконец заключил он.       — А знаешь почему? — Рэй все же смог восстановить дыхание. В крови бурлил адреналин, и если честно, было уже на все плевать. Он широко улыбнулся. — Потому что нужно было смотреть в оба!       Лоуренс то ли снова закашлялся, то ли засмеялся.       — Чтоб оценить тебя по достоинству, хватит и одного глаза, — франт невозмутимо парировал, но выглядел так, будто очень сильно хочет стукнуть его тростью, но ему лень вставать.       — Достаточно или нет — этого ты уже никогда не узнаешь! Лоуренс, кажется, уже подавился хохотом.       — Мессир Винсент, он…вы…. — Элиас выглядел немного растерянным.       — Вот так всегда — стоит оставить тебя без присмотра, и ты тут ж связываешься непонятно с кем, — со вздохом посетовал Винсент, проигнорировав Элиаса, и все так же не сводя взгляда с Лоуренса.       — Ну, да, за ним нужен глаз да глаз! — Рэя тоже разбирала ненормальная веселость.       — Очень жаль прерывать ваш обмен любезностями, но у нас иная цель визита, — оборвал их долговязый, с легким неодобрением покосившись на Винсента, а потом — на Лоуренса с Элиасом. — Я не хочу применять силу.       — То есть, вы мне не верите, да? — Элиас собрался с силами и снова кинулся в бой.       — Все будет решать Совет. А тебе я давно говорил — твоя дружба с этим до добра тебя не доведет, — едва заметный кивок в сторону Лоуренса.       — Раймонд, может все-таки выслушаем мальчиков перед тем, как отправимся? — Винсент нарочито скучающе зевнул. — Они говорили, что времени мало.       — Вот именно поэтому, мы как можно скорее возвращаемся домой и проводим срочный сбор. Там и выскажетесь. А пока, — он обвел рукой всех присутствующих, — вы все под стражей и обвиняетесь в организации преступного сговора.       — Отец, ты в своем уме?!       — Элиас, а тебе бы помолчать. Особенно если учесть, что ты нарушил правила. Впрочем, вопросы по этому поводу будут не только к тебе — защиту на дом, очевидно, ставил не ты, но я кажется догадываюсь, кто. Будете сопротивляться или по-хорошему?       — Я похож на того, кто может сопротивляться? — проворчал Лоуренс и кое-как поднялся на ноги.       Раймонд его проигнорировал и обратился к Эйдену — тот медленно кивнул — будто то ли еще раздумывает, то ли видит подобное развитие событий очевидным. Потом повернулся к парню с ключами от машины и татуировками, хранившему молчание.       — Винсент, я, наш гость — едем в твоей машине. Дэниэл — остальные с тобой. Брендан — я надеюсь, Селена узнает обо всем как можно скорее. Усильте охрану, вводите чрезвычайное положение — как там у вас принято.       Парень молча кивнул, вручил ему ключи.       — Мы находимся в режиме чрезвычайного положения уже с первых странных убийств. Я все разъясню миссис Аркур.       — Секунду, думаю, пока машина греется, Рэйвену нужно взять с собой хоть какие-то вещи! — вклинился Элиас. — Пять минут, чтоб закинуть в рюкзак все необходимое будет более чем достаточно.       И правда — Рэй сам и думать забыл о том, что ему вообще что-то нужно.       К горлу подкатил ком — они действительно уезжают надолго?       Куда?       Почему?       Надо как-то предупредить Дилана, Софи и Трэвиса…       — Пять минут, не больше, — нехотя согласился Раймонд. — Дэниэл, присмотри, чтоб не делал глупостей.       Рыжий почтительно склонился, но Рэю на секунду показалось, что он в этот момент обменялся взглядами с Винсентом.       — Пошли, — судя по тону, он был от этого не в восторге.       Да и вообще ни от чего по жизни.       — Я тоже пойду, — категорично заявил Элиас, — Я забыл наверху шарф. Или думаете, я тоже планирую бежать? — он воинственно сверкнул глазами на всех присутствующих.       Удивительно, но ему никто ничего не сказал.

***

      Делать было нечего — Рэй поторопился наверх, в библиотеку. Благо, вещей у него действительно было немного.       От вида небольшой сумки, в которую, по сути, вмещалась вся его жизнь, сделалось тоскливо.       Пока он торопливо рассовывал по карманам свое богатство — пару смен одежды, зубную щетку, плеер с несколькими любимыми кассетами, документы, оставшиеся деньги, Дэниэл и Элиас у двери спорили — тихо, почти шепотом, но ожесточенно.       Это звучало довольно необычно — все-таки, близнец Лоуренса не выглядел добродушным парнем, а Элиас не показался Рэю особо внушительным — но держался он уверенно, и рыжего очевидно не боялся.       Дэниэла разговор раздражал, он что-то цедил сквозь зубы и старался на особого внимания на оппонента не обращать, а вот Элиас был до глубины души возмущен — настолько, что намертво вцепился в рукав его пальто.       — Вы правда решили, что у нас тут заговор? Серьезно? Это же ты привел их сюда?       — Элиас…       — Ты следил за мной.       — Просто сложил два и два. Если это не заговор, и вы тут не при чем — почему ты нервничаешь?       — Я нервничаю, потому что то, что может произойти….       — Тогда прекрати.       — Так это ты их сюда привел? Или Брэндан?       — А есть разница? И почему ты считаешь, что…       — Потому что все знают, как мой отец и Винсент друг к другу относятся. Дэни, скажи, что ты ничего не знаешь об этом. И не знал.       — О чем?       — Об Уайлиоррах. О возможной войне.       — …       — Ты знал да?! Это ты тоже видел?!       — Здесь не лучшее место это обсуждать. Прибереги свой пыл для заседания Совета. И забирай уже свой… шарф.       — Дэни, сейчас мы должны забыть про старые обиды. И если ты что-то знаешь, пожалуйста… Скажи хотя бы мне. Мы вместе что-нибудь придумаем, больше никто ни о чем не узнает.       — Совет в любом случае компетентней нас. А Совет уже знает все, что знаю я.       — Совет? Или только Винсент?       — Ты так сразу записываешь в предатели как меня, так и его?       — После того, что произошло, я вынужден….       — Что?       — Лоуренс этого не делал.       — Это только с его слов. Твоя интуиция и умение читать людей — не самый увесистый аргумент в Слушаниях. Хотя, в прошлый раз сработало.       — Я верю ему.       — И не веришь мне.       — Я перестал тебя понимать. Я боюсь… Мне кажется, с тобой тоже что-то происходит. Как и с Лоуренсом тогда. В тот раз я не сделал ничего — и к чему все это привело? Если я могу как-то тебе помочь…       — У меня кончается та твоя тинктура, поэтому, если ты сделаешь еще….       — Хорошо. Ладно….Если это все, что я могу для тебя сделать….       — Да. Не лезь во все это.       Агрессивное шушуканье начало действовать на нервы, смотреть на оставляемую гитару и скейт было больно, горло костлявой рукой стискивала тревога — и она оказалась гораздо сильнее странного воодушевляющего эффекта того пойла, что было в бутылке.       Рэй стиснул сумку в руках, затравленно оглянулся — помещение, со своими стройными рядами книг с потрепанными корешками, запахом старой бумаги и дерева, густым полумраком, было даже уютным.       А ведь совсем недавно он здесь задыхался и изнывал от скуки.       — Я собрался, — подойдя к ним, буркнул Рэй. — Это действительно так необходимо? Я не хочу никуда ехать. Мне нужно позвонить.       — Никаких звонков, — отрезал Дэниэл.       — У него же есть друзья, и если он пропадет просто так…- начал было Элиас.       — Мы вообще не знаем, кто он, и зачем здесь, — Дэниэл поджал губы. — Наш отъезд должен остаться в тайне, хоть это ты должен понимать.       — Я осматривал его, я знаю, что….       — Ты готов рискнуть безопасностью всего Эльданора? Ты настолько уверен в своих суждениях?       От этого вопроса Элиаса аж передернуло. Он виновато посмотрел на Рэя, и медленно покачал головой.       — Вот и отлично, — Дэниэл развернулся и пошел к лестнице, всем своим видом показывая, что разговор закончен.

***

      Рэй обреченно влез на заднее сиденье автомобиля — на марку он не обратил внимания, но внутри все скрипело и блестело сдержанным, строгим люксом.       Элиас дипломатично сел рядом с водителем, Лоуренс, съехав вниз, судя по виду, пытался то ли дремать, то ли умереть. Но пока безуспешно.       Рэй осторожно потряс его за плечо.       — Ты там как, живой?       — Да. На обезболивающих протяну, а потом должно отпустить, — не открывая глаз, он вяло потряс баночкой из темного стекла.       — Не ешь больше, чем я тебе сказал, — тут же подал голос Элиас. — Эти таблетки очень сильно подавляют когнитивные функции.       — Куда уж больше, — хмыкнул Дэниэл себе под нос, заводя мотор.       Лоуренс промолчал. Но глаза открыл, и с неприкрытой неприязнью уставился на кресло водителя. Кажется, он прикладывал всю свою выдержку, чтоб его не пнуть.       Рэй поерзал, устраиваясь поудобнее. Машина плавно, но стремительно тронулась — будто большая ладонь мягко вжала в кожаную обивку.       Все происходящее казалось искусственным, копией копии реальности.       Не осталось ничего привычного, понятного, устойчивого — за что можно держаться и окончательно не слететь с катушек.       — Во что ты вообще меня впутал? — вырвалось у него.       — Ну, если быть точным, то все-таки не я, а твои родители. Они, ну, знаешь, тебя родили…. — с излишним ехидством напомнил ему Лоуренс.       — Ты стрелки-то не переводи! — Рэй моментально вспылил. — А то будешь отвечать за свой гнилой базар про мою маму!       — А что я такого сказал? Ты считаешь «гнилым базаром» факт своего рождения?       — Умолкните оба, — припечатал Дэниэл.       — Что, до сих пор болезненно переносишь разговоры о матерях? — тут уже Лоуренс не удержался.       — Просто не переношу идиотов.       — Ах, наш крошка Дэни, как всегда самый умный и в самом белом пальто. Что же прячется под ним? Кому как не мне это знать…. — его голос пузырился ядом и злостью. Такого тона от Лоуренса Рэй за все время ни разу не слышал.       — Ты ничего не знаешь, — бесстрастно отозвался Дэниэл.       — Ну конечно, это великое сакральное знание, которым владеешь только ты. Только это не знание — ты просто поехавший придурок, — он продолжал, и даже повысил голос.       — Лоуренс, прекрати! — Элиас обернулся на них. — Не надо все усложнять.       — А я еще даже не начинал.       — Все равно все будет решать Совет и Высокий суд…       — О, это те самые, которые вынесли мне приговор за то, что я не совершал? Я очень воодушевлен и заинтересован, — яда досталось и Элиасу.       — ЧТО, ОПЯТЬ СУД?! Я уже был в суде на этой неделе! Сколько можно! А ведь я даже ничего такого страшного не сделал! — взвыл Рэй.       Все это уже явно слишком.       — Привыкай, так обычно и получается, — Лоуренс c бывалым видом развел руками.       — Да почему?!       — Мир, к сожалению, не очень справедливая шутка…