Война

      Об этом дне будут писать все мейстеры, летописцы и историки, создадутся песни и легенды. Мастера нарисуют огромные героические полотна. Об этом дне будут помнить многие поколения, будут сочиняться различные сказки, где всё больше красивой неправды и всё меньше истины. Хорошо, когда враг остаётся лишь в сказках, и сегодня он отправился именно туда.       В Чертоге было достаточно жарко и душно, но никто и не думал покинуть его. Тирион нелепо сидел на троне, подперев рукой голову, и смотрел прямо перед собой, казалось, не замечая никого. Арья ходила кругами возле карты, нервно вздыхала, то и дело, поглядывая на карлика. Сэмвелл что-то невнятно бормотал и неуклюже пытался успокоить Сансу. Сказать, что всё будет хорошо, он не мог. Но чем ещё ободрить? Только и оставалось бубнить про Ночной Дозор и Старомест.       — Лорд Тирион, может, вы всё-таки слезете с трона Королей Севера? — не выдержав спросила Арья, — боги, как мы докатились до такого?       Тирион медленно повернул голову и удивлённо посмотрел на девочку.       — К вашему сведению, Арья, в отсутствии короля… в отсутствии королевы десница является исполнителем королевской воли и говорит от королевского имени. А поскольку королева Дейенерис сидела здесь на каждом совете, я имею полное право делать то же самое. И вообще, разве в такой час имеет значение то, кто где сидит?       Арья нахмурилась и отвернулась, продолжив своё бесцельное хождение. Действительно, сейчас, когда возможно, решалась судьба всего мира, какая вообще разница… И, если у них не получится… Жаль, что нельзя сделать стены вдвое выше и втрое толще. Впрочем, это не поможет. Массивные стены и высокие башни не спасли ни Штормовой Предел, ни Харренхолл, и Винтерфелл не спасут от чудовищного огня драконов.       Арья задумалась о Винтерфелле. Не безмерно громадный, как Харренхолл, не столь неприступный, как Штормовой предел, но всё же, в его камнях чувствовалась сила, уверенность, что в этих стенах человек может ничего не бояться.       Богороща… высокие страж-деревья в серо-зеленой хвое, кряжистые дубы, терновник, ясень и сосны, а в самой середине — сердце-дерево, как застывший во времени бледный великан. Она прямо-таки почувствовала запах этого места, земляной, вечный. Как темно там было даже днём. Эта роща и есть Винтерфелл. Это и есть Север. И если Винтерфелл падёт, то погребёт под собой всех, кому он дорог.       Во дворе послышались крики. Замок был абсолютно пуст, за исключением пары стражников. Все вздрогнули одновременно, показаться не могло, кто-то кричал. Арья схватилась за Иглу и двинулась к двери, затем что-то провопила и убежала во двор.       — Помогите! Кто-нибудь!       Арья подбежала к Дейенерис быстрее остальных. Не веря своим глазам, девочка подошла ближе. Королева склонилась над телом Джона, прижимая его лицо к своей груди. Арья попятилась назад, полностью ошеломленная. Потом она повернулась и, онемев от горя, медленно пошла навстречу бегущей Сансе.       — Он умер… — прошептала подбежавшая Санса и тут же получила в ответ испепеляющий взгляд королевы.       — Мейстера, срочно! — кажется, Тирион единственный мыслил ясно.       — Мейстера! Где он?! — подхватила Дейенерис, — где мейстер?! — прокричала она, страх воспалял её терпение.       — Наверное, где-то с Браном, — угрюмо ответила Санса.       — Так найдите его! ЖИВО!       Взгляд королевы колол, как кинжал, в глазах без труда читалась ярость. Кто знает на какие безумства была способна Дейенерис в эти минуты, быть может, если бы Санса и Арья промедлили хоть на мгновение, Дейенерис бы пообещала сжечь Винтерфелл или чего похуже.       Пока девочки искали мейстера, стражники перенесли тело Джона на кровать в его покои. Дейенерис всё время была рядом и даже пыталась помочь нести.       Дени пообещала себе казнить этих стражников после того как они уронили меч Джона в одном из коридоров, где он и остался лежать, а затем, как ей показалось, чересчур небрежно бросили его тело на кровать, словно какую-то ненужную вещь.       Наконец, когда мейстера Уолкана доставили в покои, он попросил всех уйти, но королева наотрез отказалась.       — Ваше величество, я должен раздеть его, и осмотреть… полностью, — промолвил мейстер.       — Я помогу, — ответила Дейенерис, расстёгивая нагрудник Джона.       Мейстер задержал дыхание, сглотнул и приложил два пальца к жилке на шее своего лорда, затем закрыл глаза и что-то прошептал, очень тихо.       Дени строго следовала указаниям мейстера, прекрасно понимая, что если кто-то и способен был помочь, то только он. Сначала они нежно, но с большим трудом сняли доспех. Затем стянули плотный камзол и добрались до тонкой рубашки, полностью пропитанной кровью.       Мейстер замотал головой и тяжело вздохнул, а на глазах Дейенерис снова навернулись слёзы и она никак не могла их сдерживать. Всё вокруг мгновенно потеряло смысл, отдалилось и стало мелочным. Из мира вдруг исчез цвет…       — Нет, — прошептала Дени, слезы бежали по ее щекам. — Нет, боги, нет, прошу вас, боги, услышьте меня, не надо.       Сквозь боль Дени взглянула на лицо Джона, он уже побледнел.       Мейстер взялся за нижний край рубашки и посмотрел на королеву долгим и жёстким взглядом, она лишь молча кивнула.       Медленным уверенным движением мейстер Уолкан поднял рубашку до груди и, кажется, улыбнулся. На животе не было новых ранений, Дени заметила это сразу, но старые… старые шрамы были в крови, словно Джон получил их только что.       Полностью сняв с него рубашку, мейстер снова нахмурился и покачал головой. Из всех шрамов лениво сочилась алая кровь, но причина этому была не ясна. Затем он дал указание королеве, и они осторожно повернули его набок, чтобы осмотреть спину, видимо, мейстер ожидал увидеть сквозное ранение, но спина была стройной и совершенно чистой, за исключением огромного синяка под левой лопаткой.       Немедленно получив новые указания, Дени уже разожгла очаг и начала греть воду. Мейстер тем временем собрал кровь Джона в небольшую баночку и пробубнил что-то про «Пляску Демонов», яд, который заставляет человека растворяться в собственной крови.       Дени в ужасе посмотрела на свои красные руки, понимая, что если то что сказал мейстер правда, то и они уже заражены.       — По всему выходит, что доспех был смазан соком далуртана, главной основой яда — тревожно сказал мейстер, — это такой сорняк, который растёт только в Браавосе, а именно в его глубоких лощинах. Из-за влажности листья далуртана мясистые, толстые, практически полностью состоящие из воды. Животные эти растения не едят, для людей оно в некотором роде полезно. Настойка из далуртана, сделанная со всей строгостью, применяется, когда нужно немного разбавить загустевшую и застоявшуюся кровь. Но в настойку добавляется лишь несколько капель. А вот если смазать им доспех и ранить человека, то он неизбежно истечет кровью, пока полностью не высохнет.       Закончив свою лекцию, мейстер выхватил чашу с кипящей водой из рук будто оглушенной королевы и вылил туда всю ту кровь, что успел собрать. Вода в чаше мгновенно окрасилась в чёрно-бурый цвет и мейстер снова улыбнулся.       — Повезло, это точно не «Пляска Демона», ваше величество, этого я опасался больше всего.       С каждой секундой Джону становилось всё хуже. Тихий трепет охватывал Дени, когда она замечала, как всё тяжелее наполняется воздухом его грудь, как уходила жизнь из его измученного тела. Она стояла лицом к лицу с жестокой перспективой потерять его.       Получив новый приказ Дени принялась протирать торс Джона влажными тряпками. Пройдясь осторожно по всем ранам, она заметила, что Джон пошевелился, немного дёрнувшись. Видимо, кровоточащие раны хоть и небыли смертельными, но доставляли колоссальную боль.       — Странно, очень странно — проворчал старик, развязывая бриджи, чтобы осмотреть Джона ниже пояса. Резко опомнившись, он взглянул на королеву.       — Ваше величество, я многое знаю и понимаю, но при всём моём уважении, я бы попросил вас…       — Хорошо, — промямлила Дейенерис, отвернувшись в сторону. Совсем не замечая, как королева подглядывает, мейстер закончил осмотр и накрыл Джона одеялом до пояса.       — Ничего не понимаю — сказал мейстер, — он не отравлен, его старые раны кровоточат, новых нет, как и нет причин тому, чтобы быть без сознания…       Дени замерла, не осознавая, что значат слова мейстера. Она взяла мозолистую руку Джона в свои маленькие ладошки и сжала их.       — Я не позволю ему умереть.       — Такие приказы за гранью вашей власти, ваше величество. Приберегите слова и слёзы, ещё не всё потеряно.       После этих слов мейстер вытащил из-под своих лохмотьев длинную мейстерскую цепь и показал её королеве.       — Знаете что это такое? — спросил он у неё. Дейенерис ожидаемо повертела головой.       — Цепь олицетворяет собой великое королевство. Государству нужны не только короли и королевы — он ненадолго взглянул на Джона, а затем на саму Дени, — но и торговцы, ремесленники, фермеры. Точно также каждое звено цепи олицетворяет разные науки, которые мне удалось постичь. Золото — знание денег и расчёта, железо — знание военного дела, а вот это, — мейстер схватил кровавыми пальцами серебряное звено, — знание медицины и умение исцелять…       Дени непонимающе округлила глаза, она насчитала не менее трёх серебряных звеньев в цепи Уолкана. Что бы это могло значить?       После своих странных слов Уолкан достал из-под пояса не менее странный горшочек и открыл его. Бесцветная желеобразная мазь тут же наполнила покои своим непонятным ароматом, больше всего напоминающий смесь медового вина и молока.       — Что это? — спросила Дени.       — То, что должно помочь, — сухо ответил Уолкан.       — Можно мне? — словно провинившаяся девочка, спросила королева.       Уолкан нахмурился, но кивнул, предупредив однако, что мазать надо быстро и очень тонким слоем.       — Ему будет больно? — уточнила Дейенерис в последний момент.       — Вы даже не представляете насколько, — ответил мейстер, — даже хорошо, что он сейчас без сознания.       Дейенерис немедленно убрала руку от груди Джона, затем, смирившись со словами мейстера, задержала дыхание и быстрым движением провела пальцами по самому длинному шраму.       Тёплая кровь сочившаяся из пореза мгновенно загустела и Дени слегка улыбнулась. Она уже хотела приступить к следующему шраму как вдруг Джон дернулся. Кровь на шраме внезапно окрасилась в едко жёлтый цвет, и начала закипать, словно бронза в плавильном горне.       — О боги! Ваше величество! — закричал мейстер, — вы что же, хотите, чтобы он умер во сне! Я же сказал вам тонким слоем! Тонким!       Дени на мгновение запаниковала, руки затряслись, от горла ко лбу под кожей поднимался жар. Лицо у неё в это мгновение наверняка пошло красными пятнами. Я что, только что убила его, собственными руками, нет, нет, нет, этого не может быть…       Мейстер быстро побежал к столу, чем прервал мысли королевы, схватил чистую тряпку и мгновенно вытер излишки кипящей мази уже гнойного цвета с груди Джона, который вновь дёрнулся.       — Такого и врагу не пожелаешь, ваше величество, — грозно сказал мейстер, –следующая ошибка будет стоить ему жизни.       Мейстер хлестким движением отобрал у неё горшочек и спрятал в один из многочисленных карманов.       — Извините… — только и сказала королева, других слов она найти не смогла, потому что очень сильно боялась и волновалась, — может быть, теперь вы сами?       Уолкан удивленно посмотрел на неё, улыбнулся, а потом нахмурился.       — То, что осталось у вас на пальце, вполне хватит на все оставшиеся ранения, постарайтесь правильно распределить это, ваше величество, я вас очень прошу. И не волнуйтесь пожалуйста, я рядом.       Вот это?! На все оставшиеся шрамы? О боги, помогите мне…

***

      Мейстер Уолкан уже давно ушёл, не забыв похвалить королеву за её помощь и духовное мужество. Они суетились над Джоном много часов, но ей показалось что прошло лишь несколько мгновений. Тем не менее наступила поздняя ночь. Дейенерис долго думала, как ей отблагодарить этого человека, она могла бы подарить ему замок, титул, могла бы сделать его самым богатым человеком в Вестеросе, но почему-то ей казалось, что мейстеру ничего этого не нужно. Что он хочет лишь лечить людей, быть советником и наставником.       Джон снова дернулся. Он явно испытывал невыносимую боль, как сказал Уолкан. Он снова сражается, только теперь с самим собой. Если у Его Милости действительно сильная воля, то он справится, а если нет… Дейенерис не хотела вспоминать как именно мейстер закончил то предложение.       Она села чуть ближе и сильнее сжала его ладонь. Он был всё так же бледен, а теперь в добавок и тяжело дышал, словно невидимый убийца давил ему на горло. Видя как он мучается, слёзы наворачивались сами собой.       — Ты не можешь умереть, Джон! — она поцеловала его руку, — этого не будет! Ты не можешь умереть. Теперь! Это невозможно. Мы одолели врага, зашли так далеко! Мы всё продумали, нет, так не делается, ты не можешь… Ты будешь жить. Я требую, чтобы ты жил. Ты обязан… Я запрещаю тебе покидать меня!       Слёзы падали прямо на его ладонь, заметив это, Дени заплакала ещё сильнее.       — Мне нужно чтобы ты жил! Зачем тебе умирать? Зачем ты так со мной? Не оставляй меня одну. У тебя нет никакой причины оставлять меня. Это будет не справедливо. Разве я что-то делала неправильно? Так прости меня! Я прошу тебя, умоляю, заклинаю: НЕ УМИРАЙ!!!       Задыхаясь от слёз, она слегка приподняла одеяло. Раны немного затянулись, но приобрели странный, почти чёрный оттенок. Дейенерис в ужасе закрыла глаза и склонила голову. Неужели это конец…       — Я не хочу! — вопила Дени, — я не перенесу твоей смерти. Мы умрём вместе, но не иначе! Обещаю тебе! Услышь меня. Пойми же, что я здесь… Джон, ты для меня всё, понимаешь, если ты умрёшь, весь мир не будет иметь для меня никакого смысла. Останься. Имей жалость ко мне. Если ты любишь меня, живи. Всё устроится к лучшему, и мы будем счастливы. Не доводи меня до отчаяния…       Она перестала слышать как он дышит. Дени задрожала и на мгновение словно провалилась в какую-то топь.       — В тебе все мои мечты… Всё, что я когда-либо желала…       Слабый огонь свечи дрогнул, на миг лишив покои всякого света и Дени ощутила как её ладонь стиснуло нежное, изнуренное рукопожатие.       — Ах… жжёт, почему так жжёт…       Дени сначала не поверила своим ушам, а затем, подняв голову, и глазам тоже.       Он смотрел на неё, но взгляд его был слегка мутный и совершенно растерянный.       — Джон! — навзрыд крикнула Дени и кинулась обнимать его, попеременно целуя то в щёки, то в губы, то в подбородок.       Не обращая внимания на происходящее, он пару раз моргнул, зажмурился и сморщил лоб.       — Как странно, всё было по-другому… так светло и тепло, даже жарко, — он посмотрел по сторонам, затем задержал взгляд на Дени, и возмущенно добавил, — и ты, ты тоже была другой, совершенно другой… ах, как больно…       Он попытался подняться, но Дени уверенным движением положила руку ему на плечо.       — Пожалуйста не шевелись! — вытирая слёзы и не веря своему счастью сказала Дейенерис, — ты очень долго пролежал без сознания, ты очень слаб…       — Правда? — Джон замер, и внимательно посмотрел на неё, кажется он начал вспоминать.       — Где мы?       Этот вопрос заставил её улыбнуться, но ненадолго. Неужели он ничего не помнит?       — В Винтерфелле — тихо ответила она.       — Хорошо, — сказал Джон и нащупав своей рукой маленькую мокрую ладошку, крепко сжал её.       — Дени…       — Что?       — Там, во время битвы, когда я сражался с Королем Ночи, а ты кружила над нами, я почувствовал необъяснимую злость, гнев и презрение. Сначала она не имела определенной направленности… Но чем дольше я сражался, тем сильнее я ненавидел жизнь, она стала казаться мне такой жалкой и ненужной… Я стал ненавидеть всех кого я знаю, всех тех кто мне дорог…       Тревожно вскинув глаза, Дени наткнулась на не менее тревожный взгляд серых глаз. Находясь в усталом полузабвении Джон казался ей таким откровенным, честным и милым, что она не удержалась и снова поцеловала его.       — Я понимаю о чём ты говоришь, я тоже это чувствовала…       — Я точно знаю, что был момент, когда ты могла решить сразу две проблемы, сказав всего одно слово…       Предчувствуя новый поток слёз Дени осторожно уткнулась Джону в плечо и тяжело вздохнула.       — Разве ты моя проблема, Джон? Ты и вправду считаешь, что я могла это сделать?       Ему удалось высвободить руку и он тихонько, через боль, погладил Дени по щеке.       — Нет, не могла… И я точно знаю почему…       Она приподняла голову и немой вопрос застыл в её фиалковых глазах.       — Я всё слышал… Сначала через сильную боль. Потом через непонятный мрак, но я слышал… Очень слабо и откуда-то издалека, но до меня доносились твои слова…       Дейенерис улыбнулась. Ей понравилась такая простосердечная, неподдельная прямота Джона, так на него не похожая и явно связанная с его состоянием.       — Всё что я говорила, это чистая правда.       — Я знаю… — ответил Джон и слегка поморщился напряженно вздохнув полной грудью, — поэтому я хочу спросить тебя… помнишь ли ты то, что мы обещали друг другу, если выиграем войну?       Дейенерис ничем не отозвалась на сказанное, только смотрела прямо ему в глаза долго и внимательно, затем она улыбнулась, убрала заблудившуюся прядь с его лба и кивнула головой.       — Мы обещали… что поженимся — тихо ответила она.       Джон слегка приподнялся, облокотившись на подушку. Глубоко вздохнув пару раз, он совсем растерялся. Было видно, что он искал слова и хотел спросить что-то очень важное. Дейенерис умиляло то странное волнение, которое завладело им, она и не думала, что Джон может быть таким мягким и уязвимым.       — Я надеюсь… ты не передумала? — собравшись духом, наконец, спросил он.       Дени почувствовала как её сердце учащенно забилось, и, казалось, сейчас выпрыгнет из груди, после его вопроса. Она обняла его за шею и прошептала на ухо:       — Конечно нет, Джон, я по-прежнему хочу этого.       Превозмогая боль и ужасную слабость Джон обнял её за талию и нежно поцеловал.       — Ты даже не представляешь как я рад это слышать, любимая.       После продолжительных объятий они снова посмотрели друг на друга.       — Война ещё не закончена… — грустно сказала Дени и опустила голову, — пока мы сражались на Севере, теряя войска в битве с мертвецами, Серсея захватывает земли на Юге, утверждает и расширяет свою власть. Эурон Грейджой полностью контролирует Узкое Море и всячески помогает ей, он уже переправил Золотых Мечей в Королевскую Гавань. Ты знаешь, чем они славятся, Джон? Они никогда не разрывают заключенного контракта, никогда, и сражаются до последнего…       Джон закрыл глаза, видимо для того, чтобы быстрее обработать ту информацию, которой снабдила его Дейенерис.       — Серсее хватило ума не нападать на Винтерфелл с юга. Она достаточно мудра и понимает с чем может столкнуться. Кто знает, быть может удастся заключить с ней мир на наших условиях…       — Никакого мира не будет! — недовольно сказала королева и нахмурилась.       — Хорошо, хорошо — улыбнулся Джон, — только не горячись, а то я снова потеряю сознание.       — Ты не посмеешь, — улыбнулась в ответ Дени и легла рядом, осторожно положив голову ему на плечо.       — Теперь уже нет.       — Тебе нужно поспать.       — Тебе тоже.       Дейенерис прижалась к Джону ещё крепче и почувствовала, как он подавил в себе болезненный стон. Потерпи, мой хороший… Скоро всё пройдёт…       Дени поцеловала его в шею, и у Джона вырвался тихий смешок.       Поцелуи даются просто, не то что сон. Дени старалась думать наперёд, о Драконьем Камне, Королевской Гавани и других местах, но мысли, точно корабли, застигнутые коварным ветром, всё время возвращались к Джону.       «Когда-нибудь мы всё вернем, милая сестрица, — обещал ей Визерис — драгоценности и шелка, Драконий Камень и Королевскую Гавань, Железный Трон и Семь Королевств, всё что они отняли у нас, мы вернём обратно».       «Я отведу свой кхаласар на запад, туда где кончается мир, и переправлюсь на деревянных конях через солёную воду, чего не делал ещё ни один кхал. Я перебью мужей, что носят железные одежды, и низвергну их каменные дома. Возьму их женщин, детей отдам в рабы, разбитых богов привезу в Ваэс Дотрак, чтобы они склонились перед Матерью Гор. Такой обет приношу я, Дрого, сын Бхарбо. Я клянусь в этом перед ликом Матери Гор, и пусть звёзды будут мне свидетелями!»       И Визерис и Дрого давно мертвы, их обещания и слова тоже. Сгинули степными ветрами, в закатной тени, за Узким морем. Насколько быстро может закончится жизнь… Визерис погиб по собственной глупости, а Дрого из-за своего бесстрашия, но могло ли сложиться всё иначе, и могла ли я повлиять на это?       В полной тишине, Дени отчетливо слышала приятный, умиротворённый стук его сердца, который иногда необъяснимо учащался. Джон ещё ни разу не ошибся, заключила Дени, но храбрости ему не занимать… она пообещала себе, что навяжет ему новые правила и стратегию… пора начать учиться на ошибках прошлого… хватит сражаться в авангарде, хватит рисковать своей жизнью, с сегодняшнего дня всё всем доказано, мы покрыли себя неувядаемой славой, и теперь она будет идти впереди нас…