architect of love

Отдать своего отпрыска на попечение нянь и гувернанток среди лондонской знати было делом обычным. Вот так в один из дней в родовом поместье лорда Грэма появился некий Ганнибал Лектер, имевший отличные рекомендательные письма и похвальные отзывы с прежнего места службы. Представив нового гувернера юному лорду Грэму, супружеская чета отправилась в кругосветное путешествие. Ганнибал, не вдавался в подробности, было ли это ради развлечения или лорд и леди Грэм выполняли важную государственную миссию, он был достаточно снабжен средствами, чтобы Уильям ни в чем не нуждался. В доме Грэмов Лектер пробыл довольно долго и его ученик, к своим восемнадцати годам, овладел шестью языками, довольно сносно рисовал и музицировал, а так же мастерски фехтовал на шпагах и держался в седле. Ганнибал был не только учителем и наставником Уилла, он стал его лучшим другом, в каких-то нюансах заменив отца. Они могли говорить практически о чем угодно, не ощущая различий в возрасте и положении. Грэм-старший, в виду занятости, посещал родовое поместье набегами, примерно раза три-четыре в год, удовлетворяясь письменными отчетами Лектера и ощутимым прогрессом в обучении и воспитании сына, общаясь с тем при удобном случае. В свой последний визит лорд Грэм вызвал к себе Лектера, попросив мужчину о небольшой услуге: – Понимаю, этим должен был заняться я и уже давно, но служба короне отнимает у меня слишком много времени. Как вы можете догадаться вопрос деликатного характера. Мой сын должен пройти еще одну определенную школу, чтобы в первую брачную ночь не выглядеть полным профаном. Полагаю, вы знаете, о чем речь? – Да, лорд Грэм, – храня на лице невозмутимый вид, ответил Ганнибал. – Тогда, проследите за всем необходимым. Я полностью доверяю вашему вкусу и осведомленности. Лектер поймал себя на мысли, что их с Уиллом беседы никогда не касались интимной стороны, хотя оба были невольными свидетелями того, как спаривались животные и совокуплялись некоторые из слуг поместья. Уилл буквально вырос на его глазах, превратившись в красивого и статного юношу. Лектера волновала эта их близость и столь доверительные отношения. Ему столько раз хотелось сорвать с алых уст молодого лорда первый поцелуй, крепко прижать к своей груди, вдыхая божественный аромат его кожи и прослеживая контуры поджарого тела своими ладонями. Он взращивал этот цветок для себя, по крайней мере, ему хотелось так думать, и вот теперь он должен уступить его залетной бабочке-однодневке, дабы та могла первой отведать скрытый в недрах растения нектар. Наняв экипаж и заплатив вознице до места назначения, Ганнибал уселся напротив своего ученика, бросив на юношу короткий взгляд. Тот смотрел куда угодно только не на своего учителя. Молодой лорд явно нервничал, не зная, что делать с руками. Лектер не мог не заметить заалевших скул и частых, сухих сглатываний, а так же того, что Уильям время от времени порывался ему что-то сказать. – Успокойся, Уилл. В свой первый раз я тоже нервничал, – попытался подбодрить Ганнибал. – В подобном действии нет ничего страшного, это очень приятно. Тебе понравится. – А что если… – Если что, Уилл? – Что если я… – не успел или так и не решился высказаться молодой лорд, услышав, что карета остановилась. – Пойдем, – мягко молвил Ганнибал, открывая дверь экипажа и оказываясь с Уильямом возле резных дверей фешенебельного здания, – сегодня ты станешь настоящим мужчиной. Уилл продолжал хранить молчание, когда его чуть ли не за руку вводили в респектабельный публичный дом, знакомили с «Мадам» и выбирали молоденькую, но достаточно опытную девушку. Перекидываясь с хозяйкой заведения любезностями, спустя пять минут Ганнибал обнаружил, что девушка вернулась обратно, пряча взгляд. – Он велел мне уйти, – тихо произнесла та, – даже не дал себя поцеловать. Сказал, что не хочет. Велел позвать вас, – добавила юная прелестница, посмотрев на Лектера. – Что ж спасибо, милая, – пожав плечами, ответил Ганнибал, не зная радоваться ему или ставить перед собой очередной вопрос: «Что не так с юным лордом, и не он ли тому виной?» – Уилл, – тихо обратился Лектер, входя в слабоосвещенную комнату и закрывая за собой дверь, – Что произошло? Ты нездоров? – Ты решил, что со мной что-то не так, раз я отослал девушку обратно? – ответил юный Грэм, стоя к мужчине вполоборота и глядя на языки пламени в камине. – Хочешь другую? – спросил Ганнибал, подходя почти вплотную и интуитивно чувствуя, что Уилл внутренне напряжен и натянут, как струна. – Все еще стесняешься? – Нет, – тихо молвил юный лорд, ощущая сквозь сорочку близость и тепло тела Лектера. – Я прекрасно понимаю, о чем речь: обыкновенная физиологическая потребность и необходимость продлить свой род, – хрипло прошептал Уилл, чуть откинувшись назад и взяв в свою руку ладонь Ганнибала, прижимая к своей груди. – Мужчины и женщины созданы из той же плоти и крови. Они могут одинаково чувствовать, думать и желать одного и того же. Слышишь стук моего сердца? – спрашивает Грэм, на краткий миг, поднося изящную ладонь учителя к своим губам, затем возвращая обратно, – оно бьется для тебя. – Уилл, мальчик мой, – с мукой в голосе шепчет Ганнибал, вжимая юношу в себя. – Так нельзя… Ты не должен… «Я не должен, дьявол меня раздери!» – но сердце неподвластно голосу рассудка, побуждая Лектера скользнуть рукой в распахнутый ворот батистовой сорочки и умело закружить подушечками пальцев по нежной коже, касаясь самых чувствительных мест. – Ни одна женщина не сделает меня счастливым, Ганнибал, – накатывающие чувства сжимают гортань, делая голос сиплым, – ни эта девушка, ни любая другая. Потому что я тебя люб… Искренние откровения юного лорда Грэма тонут в требовательном поцелуе мужчины, потому что хватит. Это уже слишком. Потому что Лектер полагал, что личные чувства к этому юноше, так и останутся непрочитанными, что он их сожжет в собственной топке души, как письма, которые никогда не должны были попасть в руки Уилла. Оказывается, его ученик испытывал те же эмоции. – Научи меня, Ганнибал. Как доставлять и получать удовольствие. Тебя ведь об этом просил отец? – через силу молвит Грэм, ощущая со стороны Лектера ту же неловкость положения, в котором оказались оба. Но лишь неловкость, возможно сомнения, терзающие душу вопросами «Что я делаю?! Как смею?!», которые с каждым проникновенным поцелуем и более интимной лаской продолжает сметать волной обоюдной страсти. Лектер, как более зрелый и опытный все еще пытается противиться искушению, но даже он проигрывает эту битву, когда здравый смысл да и он сам, словно мотылек, начинают сгорать в пламени чистейшего наслаждения.