architect of love

Вечернее небо над Бейкон Хиллс затянулось свинцовыми тучами, грозясь обрушиться на город проливным дождем. Стоя у окна, Питер Хейл вглядывался в отблески зарницы на горизонте, ощущая тяжелый запах озона, смешанного с пылью. Он полагал, что услуга, оказанная Лидией Мартин, прольет свет на большинство вопросов касающихся его туманного прошлого. Что той, использовав когти Талии, удастся открыть «ящик Пандоры» и Хейлу бы стало ясно, какую часть воспоминаний, а главное, зачем его старшая сестра унесла с собой в могилу. Кому было бы приятно, если бы у тебя забрали целый кусок жизни, весомых событий, связанных не только с тобой, а еще с кем-то? И тот факт, что у Хейла есть ребенок, еще больше заводил мужчину в тупик. Возможно, он вскоре узнает кто это, но Питера еще долго будут терзать обстоятельства его зачатия. И теперь, имея на руках только фрагмент, он находился в еще большем раздражении, нежели прежде. Словно уловив душевное состояние оборотня и, войдя с ним в резонанс, за окном сверкнула яркая молния, и раздался оглушительный гром. В тоже время кто-то лихорадочно заколотил в двери лофта и Хейл, слегка вздрогнув, пошел открывать дверь, зная, кто за ней, просто не понимая, что могло привести сюда одного из волчат племянника в это время и в такую погоду. – Айзек? – слегка удивился мужчина. – Дерека здесь нет. – Я пришел к тебе, – стряхивая с лица первые капли дождя, молвил юноша, переступая порог. – И зачем я тебе понадобился? – уловив смятение Лейхи, поинтересовался Питер. – Это я и сам хотел выяснить, – заходя вглубь помещения, выдавил Айзек, оборачиваясь к Хейлу. – Почему, с некоторых пор, я стал видеть тебя в своих снах? Где ты такой же молодой, как и я. Учишься со мной в одном классе. Между нами завязывается дружба, а затем нечто большее... – Айзек, ты выбрал неподходящий момент и объект для своих насмешек, – с легкой угрозой в голосе процедил Питер. – Стал бы я тащить сюда свою задницу да еще в такую погоду ради прикола? Когда я увидел это впервые, то просто саркастически улыбнулся и, глянув в окно, сонно пробурчал «куда ночь, туда сон». Но когда это странное наваждение стало посещать меня почти каждый раз и усиливать мои впечатления, ложиться спать вообще расхотелось, – молвил Айзек, поймав себя на маленькой лжи. Кажется, данный сон, и сам молодой Питер начинали ему нравится. Он никогда не видел окончания сновидений, но то, что ему дано было постичь и прочувствовать вызывало в Айзеке душевный трепет. Словно часть чего-то постороннего, забытого, стертого из памяти пыталось возродиться и, используя тело Лейхи, напомнить о себе. – Как ты можешь знать, что это я, если не видел меня в молодости? – вторгаясь в мысли парня, поинтересовался Хейл. – Потому что ты сам назвал мне свое имя во сне, – пожав плечами, ответил Айзек, не испугавшись проникновенного взгляда мужчины. – Странно, – продолжал волчонок, – я хорошо помню, во что ты был одет, что говорил, когда мы пересекались. Я помню запах твоего геля для душа и вкус губ, пахнущих шоколадным печеньем. Айзек говорил об этом так правдиво, смело и откровенно, словно его устами вещал кто-то другой, будто юноша находился в секундном трансе, пока его телом завладел тот, кто имел действительное представление о событиях восемнадцатилетней давности. Пытаясь приблизительно понять, о чем твердит парень, Хейл вновь стал буравить свой мозг, пытаясь докопаться до прошлого, но каждый раз оказывался в непроглядном тупике, приносящем дискомфорт. «Блядь! Ну почему я не могу вспомнить?! Что со мной было в тот период?! С кем я встречался?! Вряд ли это мог быть Айзек Лейхи, каким-то чудом переместившийся в мое прошлое!» – мысленно возмущался Питер, запуская пятерню в волосы и крепко сжимая их в кулаке. – Мне стоит самому все увидеть! – кидает он, начиная лихорадочно метаться по лофту, словно ужаленный. – Ты должен мне помочь, Айзек, другого выхода нет! Может, если я пойму смысл твоих снов и узнаю, каким образом они коснулись тебя, эти ночные кошмары перестанут тебя преследовать! – Я бы не сказал, что это кошмары, – начал было Айзек, почувствовав, как Хейл требовательно усадил его на стул, встав позади. – Извини, возможно, будет больно! – утробно прорычал Питер, без особого изящества привлекая Лейхи к себе и вонзая свои волчьи когти тому в основание затылка. Совершив кратковременный полет по светящемуся коридору в сознание волчонка, взрослый Хейл видит себя со стороны молодым, сидящим среди одноклассников. Питеру сложно сказать, кому принадлежит этот взгляд, так как в данный момент объект никак себя не проявляет и не позиционирует. Он слышит, как его представляет учитель, но, пытаясь расслышать фамилию или хотя бы имя, юный Хейл натыкается на абсолютную тишину, как если бы вдруг резко отключили звук. Как и говорил юноша, Питер видит себя общающимся с кем-то, убеждающим в своих искренних чувствах и проникновенно целующим чужие подрагивающие губы, крепко впечатывая чье-то тело в стеллажи школьной подсобки. Потом в его собственные мысли вдруг вторгается чей-то осуждающий голос, похожий на голос матери или сестры: – Питер, ты окончательно сошел с ума?! Ты хоть понимаешь, что творишь?! Прекрати это немедленно! Чтобы мы смирились с тем, что ты… Хейл разрозненно, но все же начинает вспоминать этот момент из его прошлого и разговор на повышенных тонах. Более того, он чувствует себя взвинченным и обозленным, давая гневную отповедь на семейные порицания. Как же ему все это надоело. Каждодневные наставления родственников, диктующих, как ему жить и беспрекословно подчиняться Талии, как альфе стаи. Питер вспомнил, как после очередного скандала он пару суток бродил по лесу в обличии волка, пытаясь побыть наедине и выпустить пар. Что, задрав дичь и насытив утробу мясом и кровью, его волчье естество привлек слабый аромат течки женской особи его вида. Похоже, он совсем тогда слетел с катушек или кровь самки была последней каплей разжижающей его мозг, но он быстро выследил ее и, поправ волчий кодекс, спарился с ней, как животное, покрыв несмываемым позором весь их род. Айзек пытается вырваться и уйти от нестерпимой боли, потому его/чужие воспоминания становятся хаотичными и обрывочными. Хейл видит осуждающее лицо старшей сестры, обнимающей за плечи незнакомую девушку. – У меня будет ребенок, – с вызовом цедит та, зло глянув на опешившего Питера. – Ваш брат спарился со мной, будучи волком. Не дал даже обратиться. Короткие кадры из его прошлой жизни проносятся мимо Хейла со скоростью ветра. Его словно разрывает на куски, как исписанный лист бумаги, клочки которого вот-вот унесет резким потоком воздуха. И он пытается удержать эти фрагменты, сложить воедино, что бы прочесть смысл написанного. – Малыш, прости! Я совершил огромную ошибку! – раздается в голове его подростковый встревоженный голос. – Эта девушка ничего для меня не значит! Я люблю тебя, слышишь?! Пожалуйста, верь мне! – крепко прижимая к себе и заполошно осыпая поцелуями шею, скулы, искусанные губы, ощущая на языке вкус крови и слез. – Я попрошу ее сделать аборт! Мы будем вместе, обещаю! Хейла резко отбрасывает в реальность, и он цепляется руками за стоящий позади стол, чтобы не рухнуть от бессилия на пол. Пошатываясь на ватных ногах, он устремляется к сидящему на стуле Айзеку, сжавшемуся в комок. – Малыш, ты как?! С тобой все в порядке?! – с нотками заботы спрашивает Хейл. – Не делай так больше, урод конченный! – приходя в себя, выкрикнул Лейхи, хватаясь ладонью за шею. – Постой, как ты меня назвал?! – без злобы спросил Питер, прищурив взгляд. – Ладно, не важно. – Извини, – чуть испуганно выдавил Айзек, потирая затылок, а затем виски, – должно быть вырвалось. – Так что тебе удалось выяснить? – Я нашел ответ лишь на часть своих вопросов, – пожимая плечами, ответил мужчина. – Все остальное – тайна, покрытая мраком. Я видел себя чужими глазами, будто со стороны, так что не смогу сказать, кто осмелился использовать твой сон. Еще раз извини, процедура была не из приятных, – молвил Хейл, мягко поглаживая Лейхи по шее и кучеряшкам, словно волчонка по загривку. – Надеюсь, у меня получилось забрать твои душевные переживания? – с намеком на улыбку спросил Питер, не торопясь убирать руку. – Кажется, их стало намного больше, – прислушиваясь к себе, ответил юноша, купаясь в неожиданной ласке. – Я не совсем понимаю, что со всем этим делать, Хейл, но, похоже, основательная часть меня втрескалась в тебя молодого по уши.