Борджиа. Часть 1. "Секс. Власть. Убийство. Аминь."

На этот фарс во дворце кардинала Орсини, называемый приемом, Чезаре собирался как на войну. Под сутану надел ножны со шпагой и острым клинком, идея с обезьяной пришла в голову епископу, в одну из тех бессонных ночей, когда он размышлял, как оградить семью от нависших опасностей. В погоне за престол отец совершил нечто чудовищное - обманным путем заполучил голос Орсини, посулив ему должность вице-канцлера. А сам назначил на этот пост Асканио Сфорца. Другого способа выманить лояльность закадычного врага Родриго не отыскал, и теперь одураченный кардинал, точно раненый кабан, затаился, выжидая подходящего момента для мести. А месть обязательно последует, Чезаре в этом не сомневался. Странно, что отец был так беспечен. Папа упивался обретенным всевластием, совершенно позабыв об угрозах. Зато Чезаре помнил. Он плохо спал ночи после избрания понтифика, ему все чудилось, что к воротам дома подбираются их ненавистники. Отныне рядом с постелью Чезаре всегда держал кинжал. В те дни, когда приходилось заночевать в Апостольском дворце, а не дома, он едва мог уснуть, тревожась о Лукреции, матушке и Джоффре. В стенах Ватикана понтифик был в безопасности - многочисленная охрана и собственный дегустатор являлись гарантом его покоя в папском дворце. Но когда предстоит посетить логово врага, лучше подготовиться, как следует. Итак, капуцин стал верным спутником Чезаре на этот вечер. Все складывалось весьма положительно, беседа лилась в привычном русле колких шуток и неоднозначных комплиментов. Сотни свечей плавились в золоченых канделябрах, мерцая красноватыми отблесками в глазах присутствующих, окутывая залу дымным ароматом воска и меда. Стол заполнялся изысканными яствами, вино лилось искристой пахучей рекой, но у епископа совершенно не было аппетита. Он наблюдал за всеми присутствующими с маской вежливости, а сам не находил себе места - в каждой улыбке чудилась фальшь, в каждом взгляде - затаенное презрение. Обезьянка нарушила благопристойное течение трапезы, и Чезаре решил улизнуть из-за стола, воспользовавшись предлогом естественных потребностей капуцина. Он направился к выходу и краем глаза приметил слугу, проворно сбегающего по внутренней лестнице. Чезаре, насторожившись необычной бойкости домочадца, последовал за ним вниз. Неотступно следуя за слугой, епископ оказался на кухне и, отпустив обезьянку на ближайшем разделочном столе, он бесшумно, словно фокусник, достал клинок из ножен. В полусумраке кладовой Чезаре углядел виночерпия, что наливал им вино, слуга с усердием толок что-то в ступке рукоятью кинжала. Глаза епископа расширились от пугающей догадки - человек этот не был прислугой. В пару неслышных шагов Чезаре оказался рядом с незнакомцем и ловко приставил острие кинжала прямо к его затылку. На мгновение тот окаменел, выронил ступку, а затем одним быстрым, словно молния, движением извернулся, прижав лезвие собственного ножа к горлу епископа. Но и клинок Чезаре успел вовремя упереться в кадык соперника. - Бог мой, как ты быстр! - громко прошептал Борджиа, шумно выдохнув. Они замерли друг против друга, взгляды схлестнулись в упрямом противостоянии. - Для повара, - глухо парировал незнакомец, - а вы - для церковника. Чезаре вжал лезвие в кожу противника так, что тому пришлось вытянуть жилистую шею. Безвольный подбородок соперника порос рыжевато-грязной щетиной, лохматые волосы были кое-как обстрижены. Лицо смахивало на морду хищного зверька, бесцветные маленькие глаза сверкали, словно глаза волка в чаще леса. Он не был ни поваром, ни виночерпием. Вероятнее всего, наёмник на службе у хозяина. - Работаешь на кухне? – осведомился Чезаре с кривой ухмылкой, остро ощущая холодное лезвие на своей коже. - Сегодня - да, – невозмутимо ответил незнакомец. Епископ еще плотнее упер клинок в глотку противника. Чувствуя, как кровь вскипает от ярости и азарта, он сквозь зубы прорычал: - Кто тебе платит? - Кардинал Орсини, - без запинки ответил рыжий. Быстро же он сдавал своего господина. - Какова бы ни была сумма, я заплачу вдвое, – порывисто проговорил Борджиа. - Мне бы сгодился такой быстрый малый! - Неужто? - О, да! - протянул Чезаре, хищно усмехаясь. Незнакомец несколько долгих мгновений пытливо глядел на епископа, затем отнял клинок и бросил его на пол. Немедля, мощным толчком Чезаре швырнул рыжебородого к стене, снова впившись лезвием в его горло. - Но не такой глупый! – прошипел Борджиа у самого носа рыжего. Другой рукой он крепко сжал затылок неприятеля. - Я далеко не глуп, господин, – пробормотал незнакомец, гримаса боли исказила его черты, и все же он ухмылялся, смело уставившись в глаза Чезаре. - Как я понимаю, вам нужны мои услуги? - неприятель судорожно глотнул воздух. - Да? Было бы глупо убить слугу, чьи услуги вам нужны. Чезаре колебался: этот человек может быть полезен. Но не слишком ли быстро он предал своего хозяина? - Значит, глупец я, – прорычал Чезаре у носа незнакомца. - Почему мне не стоит тебя убивать? - Потому что заповедь гласит: "не убий", - промямлил рыжебородый, с едва угадывающейся смешинкой во взгляде. - Я получу прощение, - оскалился Чезаре. - Мой исповедник сам Папа! Впившись пальцами, точно когтями, в затылок противника, он вынудил того снова морщиться от боли. Шальная мысль промелькнула в уме епископа: он ни разу не убивал, а кадык неприятеля нервно ходил под его клинком. Он словно завис между прошлым и будущим в пространстве между выбором и случайностью. Один неверный шаг - и жизнь примет иной оборот. - Потому что вам не найти другого такого убийцу, - захрипел незнакомец в лицо Чезаре, выдернув его из чудовищного оцепенения, где он делал выбор между убийством и милосердием. Епископ ослабил стальную хватку и отступил на шаг, клинок дамасского булата сверкнул тусклым отблеском и остался нацеленным на противника. - Уверен? – Чезаре смерил его оценивающим взглядом: щуплый, жилистый, невзрачный, но, как оказалось, весьма прыткий. Он бы мог сослужить неплохую службу. - Да, - кивнул рыжий. И внезапно стремительно выхватил кинжал прямо из рук епископа. Он порывисто толкнул Борджиа с невиданной для такого неказистого человека силой, а затем подхватил брошенный ранее нож, и в следующее мгновение оба лезвия плашмя придавили плечи ошеломленного Чезаре. Незнакомец довольно рыкнул, одержав победу. На короткий миг страх прошиб епископа холодным потом, но в устремленном на него взгляде серых волчьих глаз он не нашел угрозы - только лихое торжество. Чезаре судорожно сглотнул, переводя дух. Оказавшись безоружным, загнанным в угол, он ощутил себя несколько посрамленным, но больше ошарашенным. Ему редко – или лучше сказать никогда – не встречался такой ловкий противник. Меж тем, незнакомец примирительно протянул кинжал Чезаре. - Мы обсуждали условия, - сказал он, как ни в чем не бывало, инстинктивно отирая выступившую каплю крови на шее, там, где в кожу впивалось лезвие кинжала. - Верно, - хмыкнул Чезаре, с тихим шелестом пряча клинок обратно в ножны. Рыжебородый меж тем деловито принялся наполнять кувшины из бочки - движения крадущиеся, пружинистые, точно у кошачьего хищника. - Я буду рад служить Папе или его сыну, - напрямую заявил наемник, повернувшись к Чезаре с двумя полными кувшинами в руках. - Ибо кардиналы,  - поморщился он, - как вам известно, непостоянны. Он водрузил графины с вином на буфет в углу, затем неспешно приблизился вплотную к Чезаре и приглушенно молвил у его лица: - А такому безжалостному человеку, как вы, нужен такой безжалостный человек, как я. Борджиа кивнул и бросил опасливый взгляд в коридор, где сновали лакеи. Он не считал себя безжалостным, просто он пока не научился прощать. И ему бы пригодился слуга с холодным сердцем. - А подробнее, - понизил голос Чезаре и всмотрелся в хищную поволоку серо-голубых глаз наемника. - Я убивал младенцев в их колыбелях, - холодно процедил рыжий. Взгляд блеклых очей пустой, бесстрастный. - Но только когда их родители мне платили, - добавил он. И, убедившись, что произвел должное впечатление, он отошел к столу с кувшинами. Чезаре, мысленно содрогнувшись, бросил ему вслед: - А что в порошке? - Вечная жизнь, - ответил тот, подняв бездыханное тельце обезьянки со стола. Чезаре закусил губу, холодок пробежал по спине. - Для кого? - Для вас, - посмотрел в упор, -  для вашего отца. Он отнес отравленного зверька в кладовую и аккуратно, почти бережно, сложил трупик в короб с отходами. - Не слишком тонко, - проговорил Чезаре, с ужасом представив, что могло произойти, если бы не помощь потешной обезьянки, которая нынче отдала жизнь за него. - Сегодня тонкость была не нужна, – спокойно молвил новый знакомый. - Все они хотят вашей смерти. Чезаре разом взмок под слоями одежды, кровь бешено запульсировала в жилах - чужак лишь подтвердил, то, о чем он итак знал. Ему не пришлось думать дважды. Епископ схватил полный вина кувшин, шагнул к столу, где валялась брошенная ступка, и высыпал весь порошок в алый напиток. Мерно раскачивая сосуд, он задумчиво размешивал яд в душистом вине. Это будет первое убийство в его жизни. Кровь, яростно вскипевшая ранее, теперь стыла от одной этой мысли. Но выбора не было и не могло быть. Нельзя оставить безнаказанными кощунство мерзкого кардинала, он должен поплатиться, и расплата наступит сегодня. Чезаре протянул кувшин рыжему, устремившему на него выжидательный взор. - Налей его Орсини. Наемник взял кувшин, смерил епископа пристальным взглядом и, не сказав ни слова, отправился наверх. Впервые кто-то совершит убийство по заказу епископа Борджиа. Мысль эта чудовищно опьяняла. Чезаре быстро последовал за наемником. Остановившись в дверном проеме залы, он окинул взглядом сидящих. Отец был весел и беспечен, он ничего не подозревал о происходящем. Взор епископа ненадолго задержался на лицемерном оскале кардинала Орсини. Нет, милосердия для этого человека не будет. На удивление самому себе, ни капли жалости он не испытывал - лишь презрение. Чезаре спокойно наблюдал, как наемник бредет вокруг стола и наполняет кубки присутствующих один за другим. Оказавшись, наконец, подле Орсини, он налил ему рубинового вина из рокового кувшина. Глаза Чезаре расширились, он невольно содрогнулся. Тем временем слуга с пустыми графинами прошагал мимо, невозмутимо взирая перед собой. Молодой Борджиа проводив взглядом наемника, двинулся к столу. Он еще не успел занять свое место, когда делла Ровере обратился к нему с удивлением: - Ваше Преосвященство! У вас кровь! Чезаре, проследив за взглядом кардинала, протянул пальцы к шее, ощутив липкую каплю там, где холодный клинок убийцы касался кожи. Он стер ее одним быстрым движением. - Чертова обезьянка укусила, - произнес он, слизнув кровь с пальцев. Металлический вкус остался во рту. Отец поднял изумленный взор на сына. - Обычное дело, ведь у животных нет души, - с ехидной улыбкой молвил Джулиано. Бросив на него неодобрительный взгляд, Чезаре молча уселся рядом с понтификом. - У меня тост, - подхватился с места Орсини, подняв кубок, полный бордового вина. - За гармонию! Среди нас, слуг Божьих! - прелаты, одобрительно закивав, встали с бокалами в руках. - За гармонию! Чезаре с толикой ужаса посмотрел на кубок в руке отца. А вдруг рыжебородый напутал или решил обмануть его? Что, если он все еще предан Орсини, разве можно быть полностью уверенным в наемном убийце? - За святое причастие и искупление грехов, - благодушно добавил понтифик к тосту хозяина дома. Приподняв бокал, он жадно отпил из него. - Аминь, - обронил Орсини. Чезаре неохотно сделал маленький глоток из своего кубка - вино на вкус было отличное, без каких либо примесей, но сомнения терзали душу епископа. - Я хочу предложить второй тост, - как только все уселись, заявил делла Ровере. Чезаре угрюмо посмотрел на кардинала исподлобья. - За метафору, - приподнял Джулиано свой бокал, глядя в упор на молодого Борджиа. - Почему за метафору? – переспросил Чезаре в замешательстве, краем глаза он неотступно следил за Орсини. - За ее гибкость. То речь о князе, а то об обезьяне. Чезаре заерзал на месте, бросая беспокойные взгляды на хозяина дома. Казалось, последнему сделалось нехорошо: он коснулся лба, затем подбородка, испарина выступила на его покрасневшем лице. - Ее скрытый смысл известен только Господу в его бесконечной мудрости, - меж тем продолжал делла Ровере, не замечая затруднений Орсини. Епископ Борджиа с холодным удовлетворением искоса наблюдал за злополучным кардиналом, и, дослушав Джулиано, он уже вполне смело вскинул свой кубок. Похоже, наемник не подвел. - Я предлагаю другой тост, - твердо сказал Чезаре. - За обезьян! - "За обезьян"? - порывисто воскликнул Орсини, глаза его расширились, а рот задрожал. - Они то лижут вам руку, а то кусают за шею, - произнес епископ с улыбкой. - И все знают, что делают с кусачей обезьяной, - упрямо продолжил Чезаре, переводя взгляд на делла Ровере. - И что же делают с кусачей обезьяной? – переспросил Джулиано, но он не услышал ответ. Орсини взвился с места, изо рта его пошла пена, и все внимание устремилось к нему. Его подхватили под руки, прелаты повскакивали со своих мест и засуетились вокруг умирающего. Меж тем, Чезаре хладнокровно произнес перед собой: - Ей сворачивают шею. Он жадно осушил свой кубок.