«Доктор Ротман, вы же сами понимаете, что все ваши доводы бессмысленны. Вы психолог, так что, будьте добры, следите за психическим состоянием пациента, а стоит ли его вводить в STEM, уже решать мне».
«Но вы же осознаёте, что подключение сознания к системе STEM без предварительной процедуры перезаписи памяти может глубоко отразиться на самой пациентке? Мало того, что у неё может измениться её сформировавшаяся за всю жизнь рефлексия, а постоянство индивидуального внутреннего диалога сможет перейти на совершенно другой уровень вместо привычного, она также не защищена от заболевания изменённого состояния сознания, которому способствуют перечисленные мной процессы. У неё могут возникнуть и другие болезни: расщепление личности, шизофрения. А значит, девушка просто сойдёт с ума от того, что прекратит воспринимать себя реальной. С таким комплектом заболеваний — это ожидаемо. Вся её жизнь строилась на одном, а потом всё резко станет по-другому? Представьте, что вы десять лет ходили после работы по пятницам в один и тот же кафетерий, а после узнали, что его в принципе не существовало! Конечно, вы подумаете, что: либо сошли с ума, либо заподозрите, что вашей жизни просто-напросто не было. Что вы придумали её себе сами. И опять же всё сводится к тому, что ваше восприятие подорвётся, и вы начнёте видеть иллюзии везде, даже если их и вовсе нет. А кафе, на самом деле, просто закрылось, а человек, которого вы спросили о нём, приехал в город недавно, как раз тогда, когда его уже не было на этой улице. Возможно, я привела слишком глупый пример, но в моей практике и не такое случалось. Все наши агенты, подключённые к STEM, твердят об одном и том же. Созданное пространство вышло из-под контроля, город разрушается с каждой секундой, а по улицам бродят агрессивные твари. Прекрасный букет для развития в моей пациентке психических заболеваний. Как вы вообще додумались ввести её туда сейчас?»
«Достаточно, Ротман! Это не ваше дело».
Медленно открываю глаза, устало упираясь взглядом в бездонную темноту. Голоса во сне были, воистину, реальны. Но их диалог заставляет задуматься о том, был ли он на самом деле? Или я уже сошла с ума, как это предсказывала доктор Ротман? И моё ли будущее вообще оглашала эта Ротман? А к чему мысли о сумасшествии? Разве это не может быть просто сном? Хотя бывают ли такие сны? Почему бы и нет, сны — странная штука, и я не видела их вот уже три года, откуда мне знать, какими они могут или не могут быть? Спасибо снотворному и успокоительному, а психологам, которые со мной работали, отдельный поклон. Не знаю, как мне относиться к ним. Определённо следует выразить благодарность за то, что они избавили меня от кошмаров, дали возможность строить свою жизнь дальше, не оглядываясь на прошлое. Они сделали так, чтобы мои воспоминания, заставлявшие меня страдать, больше не всплывали в голове. Но в то же время я непризнательна им за то, что они лишили меня моей былой жизни и части прошлого. Даже если воспоминания были негативные, им не давали никакого права отбирать их у меня. Потому что я не смогу их больше восстановить, эти последние воспоминания о нём, о том дне. Когда начинаю вспоминать о том, что случилось, перед глазами сами собой образуются розы, а уши наполняет крик матери, на этом всё обрывается. Пустота. Попытавшись опять погрузиться в тайну того дня, сознание словно ослепила яркая вспышка, а голову пронзила острая боль, заставляя забыть об этой дурацкой затее. И так всегда. Будто кто-то не хочет, чтобы я вспоминала и делает всё возможное, чтобы этого не случилось. Мне запечатали мою частицу жизни, мои же воспоминания, и я никак не могу к ним пробраться. Знаю лишь то, что мне сказали, но слова людей ничего не стоят. Я видела всё, что тогда произошло, помнила, но у меня это отобрали, оставили лишь крупицы, то же случилось и с воспоминаниями о человеке, с которым это связано. Массируя виски, надеясь на то, что боль поутихнет, глубоко вдохнула, но сразу пожалела об этом и закашлялась, закрывая ладонью рот и нос с целью отгородиться от жуткого запаха. Чёрт, в этом помещении аромат тухлого мяса, от которого того и гляди меня вывернет наизнанку. Поставив руки около бёдер, решила оттолкнуться, чтобы сесть, но ладони заскользили по гладкой материи, и одна из них коснулась чего-то склизкого, холодного, до ужаса неприятного. Довольно громко взвизгнув, отдёрнула руки и поджала коленки к груди. Мысленно приказала себе успокоиться и не паниковать из-за того, что надумываю себе всякой ерунды. Но воображение уже начало работать, и его не остановить. Запах протухшего мяса, что-то склизкое и холодное… Фантазию можно было только похвалить за такую мастерски выполненную работу, перед глазами всплыл человеческий труп. Приказы успокоиться уже не имели на разум никакого влияния, поэтому пришлось прибегнуть к запрещённым методам — дать себе пощёчину. Щека загорелась огнём и, вероятно, уже начала краснеть, но зато паника медленно отступала, давая сосредоточиться. Пошарив руками в пространстве, быстро нащупала стены, которые сковывали большинство моих движений. Аккуратно поднимаясь по стенам выше, упёрлась в потолок замкнутого пространства. Встав на колени, осторожно оттолкнула холодную поверхность от себя вверх и поняла, что сижу в мусорном баке. Замечательно, а «поизящней» выбрать я ничего не могла? Скривившись, схватилась за бортики и выпрыгнула из полупустого бачка, удачно приземляясь на ноги. В первую очередь начала вытирать руки об бумажные пакеты, валявшиеся рядом, избавляясь от налипшей слизи. Мерзостью, в которую я вляпалась, оказался обычный сгнивший помидор, но от этого, увы, не легче. Мне ещё повезло, что в баке всего пара тройка мусорных мешков, которые с лёгкостью подстроились под рельеф моего тела, не оставив синяков. Я похлопала себя по задним карманам джинсов, а после порылась в мусорке, чуть ли не наполовину свисая в неё, и вытащила из её глубин плеер с обвитыми вокруг него наушниками. Наверное, выпал из кармана, пока я там спала. Он сейчас мне, конечно, не особо нужен, пользоваться им нежелательно, но вдруг пригодится. Кто знает, что ждёт меня дальше? Да и это подарок от отца, после него он не дарил мне больше ничего лично. — Любишь ты, Рейчел, по помойкам шастать, — вспомнилось мне укоризненное восклицание матери, которое произносилось почти каждую неделю. Интересно, как бы мать отнеслась к тому, что теперь в этих помойках мне приходится ещё и спать? Причём в реальных, а не в заброшенных домах и стройках, которые так ей охарактеризовались. Я никогда не была «подарком», но после того, как со мной поработали врачи, всё стало гораздо хуже. Единственным выходом для меня казалось лишь то, что нужно закрыться в себе, и тогда никто не сможет больше ничего забрать. Только полгода спустя я осознала, что это не так. Да, иногда нужно промолчать, улыбнуться, перевести тему, но «ледышкой» быть не стоит. Но было уже слишком поздно, я растеряла всех своих друзей и осталась одна. В памяти возникли недавние события, заставившие совершить такое унизительное действие, отгоняя печаль, ворвавшуюся вместе с неожиданными выводами. Я вздрогнула, чуть не выронив из рук дорогую сердцу электронику. Невольно задрожали пальцы, пока я вспоминала пережитый страх. Монстр. За мной гналась какая-то тварь, словно сошедшая с какого-нибудь ужастика, с язвами по всему её уже давно гниющему заживо телу. Он был весь то ли в слизи, то ли в гное от язв, но и то, и другое вызывало рвотные позывы, а горящие красным цветом глаза наводили ужас. Издав истошный визг, означающий охоту, мужчина, который уже перестал им быть, кинулся на меня. Адреналин, когда я впервые увидела это чудовище, скакнул настолько высоко, что чуть не остановилось сердце. И если бы я тогда вовремя не понеслась сломя голову по переулкам и не запрыгнула в этот грёбаный бак, то стала бы ему трапезой. Скудной, но, когда хочется есть, жаловаться не приходится. А затем стресс, наверное, сделал свое дело, и я там уснула. Да ещё и джинсы порвала, пока бежала. Это утро — одно сплошное несчастье. Тихо выдохнув, положила плеер обратно в карман и поправила чёлку. Надо же было споткнуться и разодрать себе коленку. Теперь, кроме всего прочего, нужно будет искать чистую воду для того, чтобы промыть рану и избавить себя от риска заражения крови. Повезло ещё, что из чёрных полиэтиленовых пакетов для мусора не протекли никакие соки, иначе запах бы от меня был немилосердный. Где я нахожусь? Это место не похоже на мой родной город. Кримсон-Сити я узнаю даже по небольшому кусочку улицы — не то, что по переулку. Все тайные дорожки города были хорошо мне известны, я любила по ним гулять, не попадаясь никому на глаза, не общаясь с людьми, в полном одиночестве. Вздохнув, побрела дальше, засунув руки в карманы толстовки. Ноги еле-еле передвигались, глаза слипались, потому что сон ещё не сошёл, а вот разум уже начал приходить в себя. Почему-то мне стало грустно. Не было ни удивления, ни страха, ни раздражения, а именно жуткая печаль. Что я здесь делаю? Как оказалась? Что за место? Вопросы только и успевали сыпаться в голову, а ответов не было никаких. Я вышла на главную улицу, которая была, на удивление, тихой. Или это всё затишье перед бурей? От начала до конца улицы горели фонари, что в разы упрощало задачу перемещения. Только вот куда идти? В какую сторону? Где будет безопасно? И сколько времени я уже здесь нахожусь? Час? Два? Сутки? Понять, какой сейчас час в этом месте, настолько трудно, что это занятие было брошено сразу же после начала. За всё то время, которое я провела здесь, не было ни заката, ни рассвета. Солнца и луны так же не наблюдалось, гулял только плотный туман и вечный сумрак. Как будто попала в фильм ужасов с очень хорошими спецэффектами и декорациями. Я продолжила свой путь по потрескавшемуся асфальту, шла совсем рядом с тротуаром для пешеходов, но почему-то не решалась на него ступить. Не знаю почему, но эта ровная, без единой капли крови плитка, которой был выложен тротуар, по сравнению со всем городом, находящимся в запустении и разрухе, пугала больше всего. Я представляла, что сейчас встану на неё, и из-под земли появится монстр, утаскивая меня прямиком в ад, в самые его глубины. Иду, словно Элли из повести Волкова, которую дядя привёз мне с переводом из очередной поездки, только из параллельного мира. Жаль, Тотошки у меня никогда не было, родители железно против любых домашних животных. Даже на хомячка или рыбку выставляется табу. Я оглядывалась по сторонам не только из чистого интереса, но и для того, чтобы понять, где можно спрятаться в случае чего. Мне может больше так не повезти. Здесь надо быть начеку, этот монстр был явно не один. Ха-ха, Рейчел, смешно. Может, тогда ты пойдёшь по дворам в полуприсяде, прислушиваясь ко всем шорохам? Рей, ты надеешься на то, что тебя не заметят? Или погладят по головке и отпустят? Молодец, что сказать. Так интересно, оказывается, злиться на саму себя. Ладно, как только увижу, где можно повернуть в лес или скверы и парки, сразу сверну. Слегка улыбнувшись, я побрела вдоль домов. Найти бы хоть одного нормального человека. Узнать, где нахожусь, что здесь произошло и как можно выбраться. Что ж, пока фортуна ко мне благоприятна, но долго ли это продержится? Хотелось бы, чтобы подольше, но так не бывает. Это место — самый обычный среднестатистический городок. Сама живу в подобном, чего удивляться. Дома, бары — совершенно ничего интересного. Картину портит только куча растерзанных трупов, валяющихся почти на каждом шагу, парящий в небе кусок города и обезображенные жители. Куда меня только занесло и какими ветрами. Словно в шутку, после моих мыслей ударил сильный поток холодного воздуха, пробирая до костей. Я начала растирать руки, чтобы избавить кожу от напавших мурашек. Это место надо мной издевается! И почему именно сегодня кольнуло прогулять эту чёртову пару по философии? Сидела бы сейчас и слушала профессора Глинтона, а не разгуливала по улицам, где в любую секунду на меня могла наброситься какая-нибудь тварь. Хотя вряд ли я бы отделалась от этого весёленького путешествия, если студентку Рейчел Вирт кто-то давно уже поджидал. Про момент похищения смутно помнится только то, что кто-то ударил меня по голове, и свет погас, я даже взвизгнуть не успела. Рефлекторно пощупала затылок через ткань капюшона чёрной толстовки. Ничего. Либо оглушили такие мастера, что следов не осталось, либо удара вообще не было. Но этот вопрос останется закрытым, потому что внятного ответа на него всё равно не подберёшь. Интересно, кто-нибудь из родных волнуется из-за моего исчезновения? Или они решили, что дочка сбежала, захотев больше свободы? Я и раньше бывало гуляла допоздна и приходила лишь к утру, но здесь совсем другой случай. Они ведь должны забеспокоиться? Пойти в полицию? Чёрт, надо же было додуматься надеть сегодня толстовку на меху. В этом городе довольно-таки жарко, ветер подул только первый раз за всё время моего пребывания здесь, а пот уже начинает впитываться в футболку и скатываться по позвоночнику. Неприятное ощущение, я очень некомфортно себя чувствую, а если уж ветер разыграется во второй раз, мокрая футболка поспособствует простуде. Нужно найти место, где смогу хорошо просушить одежду. Почему мы выперлись на улицу в таком виде? А, здравый смысл? Молчишь? Не обижайся, смысл, но это ты поднял панику о том, что нужно одеться потеплее, так что будь так добр, неси ответственность за свои поступки и придумай, что делать. Но здравый смысл не собирался отвечать на этот вопрос, он вообще вклинивается со своими дурацкими предложениями только тогда, когда его вовсе не ждут, и постоянно сбивает с правильной мысли. Пробурчав, что глупые приколы судьбы мне не понять, сняла с себя толстовку и обмотала вокруг талии, затянув узел из рукавов. На плечи моментально посыпались пепельно-русые пряди, как только я стянула с головы капюшон. Похоже, он утащил вместе с собой резинку для волос. Зато таким образом я смогу просушить майку и буду меньше потеть. — Рейчел Вирт, — обратилась я к себе, уперев руки в бока, — будьте так любезны, вытащите свои руки оттуда, где они у вас растут, и вставьте их на официально признанное место. Соберитесь уже, наконец, мисс Вирт. Резинка нашлась быстро около правого кеда, и волосы опять вернулись в прежний вид, но сначала я выпрямила в пальцах одну прядь, приставляя её к руке и отметив, что волосы отросли немного ниже плеча, решила, что, как только выберусь отсюда, навещу своего парикмахера. Не люблю, когда шевелюра большой длины. Слишком трудно с ней управляться. — Рейчел Вирт, не находите странным, что мы идём уже около получаса и так никого и не встретили? Остановившись на секунду, я моргнула раз, другой, после чего дошла до стены поворота на переулок. Прислонившись к ней спиной, немного согнулась и активно завертела головой в разные стороны. Плохая была затея вести диалог с самой собой, так и до раздвоения личности недалеко, а сумасшествие вообще не за горами. Ну, а что делать, если здесь ни единой живой разумной души? Так, это хорошо, что переулок выходит на дворы. Туда и пойду. Хватит фортуну испытывать, у меня не девять жизней, одна, и жить я ещё хочу. Со стороны ещё одного бара, к которому как раз и направлялась моя скромная персона, послышался выстрел, и, не сдержавшись, я испустила рваный вздох. Надоело, нет бы кто вышел поговорить со мной. А зачем? Давайте пугать, чтобы я бегала по городу, боясь собственной тени. Я аккуратно выглянула из-за стены, и на обозрение явилась настолько же интересная, насколько и ужасная картина. Девушка, получившая выстрел в грудь, возвращалась в одно и то же состояние каждые десять секунд. Вот она нетвёрдо стоит на ногах и прикрывает лицо руками, движимая страхом. После выстрела из пистолета от её груди разлетаются мельчайшие брызги крови, а на белой блузе медленно расползается маленькое красное пятно, и девушка клонится упасть вниз. Через несколько секунд всё повторяется вновь. Страх, выстрел, кровь. Страх, выстрел, кровь… Не могла отвести взгляд от этого, хотя и говорила себе, что пора бы уже прятаться или бежать. В чувство привёл звук вспышки и небольшое сияние. Мужчина, по пистолету в руке, видно, стрелявший, делал снимки убийства. Это показалось настолько нереальным, что мне пришлось давить в себе всплески истерического хохота. Здесь нет нормальных людей, одни психопаты и монстры. Рей, Рей, Рей, держи себя в руках, если ты сейчас дашь волю эмоциям, он тебя заметит, и не исключено, что тогда ты боишься в последний раз в своей жизни. Мысленно произнося: «вдох-выдох», выравнивала рваное дыхание. Наделав снимков вдоволь, фотограф просто испарился, оставив после себя голубовато-серую дымку. Вот тогда уже истерика внутри заткнулась. Я неотрывно смотрела на смешивающийся с воздухом дым и боролась с руками, которые дико хотели протереть глаза. Он… Телепортировался? Вроде бы чему удивляться после всего увиденного здесь, но всё-таки… Убийца просто взял и растворился в воздухе? Исчез? Да это же бред! Полный! Это точно какая-нибудь постановка фильма, на которую я случайно забрела. Или же это просто сон! Ну не может это быть реальностью, не верю. Я бы ещё долго могла удивляться, негодовать, философствовать и воодушевляться этим действием, но сердце остановилось, а дыхание резко перехватило, когда левый глаз ослепила вспышка…