Когерентность

      Лэй Юн сидел в кресле с жаккардовой обивкой и допускал, что одно это кресло могло стоить дороже, чем весь его дом.       Возможно, дело было в освещении. Кристаллы горного хрусталя медленно вращались и плыли по кругу — роскошная люстра словно парила в воздухе. На полированных, строгих гранях столов, этажерок, секретера вспыхивали яркие иглы отсветов.       Возможно, в запахе. Стойком запахе старых книг в воздухе, хотя книг на виду — сосчитать по пальцам. В бокале — коньяк: полуночный летний луг и что-то, похожее на ваниль.       Но скорее всего, дело было в женщине со взглядом хищного зверя, что сидела напротив Юна в точно таком же кресле.       Её звали Ран Кле Хинн, и даже её имя указывало на пропасть между ней и остальным миром, частью которого, разумеется, был и сам Юн. Пропасть из прожитых столетий, миллиардного состояния и чистейшей крови.       Но почему-то она снова пригласила его в свой кабинет. И уже почти час Юн пытался понять, что же сокрыто под пеленой непринуждённой светской беседы.       Звякнули золотые браслеты.       — Не думаю, что лорд Алерих чего-то добьётся, — сказала леди Ран и протянула руку к столику за бокалом.       Она лениво вытащила ноги из бархатных туфель и подобрала их под себя — как-то слишком по-домашнему. Это никак, абсолютно никак не вязалось с её строгим костюмом и официозной обстановкой кабинета.       — Очередная сотня смертей, и только. Теракты не могут повлиять на структуру власти, — она пожала плечами, — да он и сам это знает.       — Полукровки в Совете, — усмехнулся Юн, — да кто в такое поверит? Революция, реформы, равноправие… Я читал газеты. Дело ведь не во власти.       Он вздохнул и посмотрел на свои ладони, словно ища истину в сетке линий. Линии молчали.       — Я прав, леди Ран? Все эти взрывы, угрозы в сети — всего лишь прикрытие, уловка для отвода глаз, — не услышав ответа, он тихо добавил, — надеюсь, это не затянется на годы.       — Террор продлится около четырёх лет. Год уже прошёл, — Ран Кле Хинн сощурила глаза и наклонила голову.       Короткие соломенные волосы блеснули в свете хрустальной люстры.       — Какой чудесный повод для тоста! — подметила она, деликатно меняя тему. — За годовщину нашего знакомства, мастер целитель.       Лэй Юн тепло улыбнулся в ответ. Он до сих пор не до конца верил, что находится в кабинете члена Совета Эхилай.       В кабинете одной из последних древних в мире.       В кабинете потомка бога.

Год назад

      В тесном асфальтовом русле улицы бурлила разношёрстная толпа. Нагруженные доверху скрипучие тележки неторопливо прорезали поток горожан совсем как грузовые суда — воды канала Ан’Кат. Пульсирующие неоновые вывески на все лады зазывали к бесчисленным прилавкам, до отвала наполненным кричащего цвета текстилем, свежими и не очень овощами, цифровой техникой и алкоголем. В узких затенённых проёмах таились норы скупщиков, бронированные двери ломбардов и частных клубов. В сыром вечернем воздухе висел запах коптящейся рыбы, специй и жареной курицы из дешёвых ресторанчиков.       — Нет. Не ездил. Да. Нет, не поеду. Потому.       Свободной от телефона рукой Лэй Юн скручивал цветастый рекламный листок в плотную трубочку, а затем снова раскатывал его по барной стойке. Он был голоден, одинок и недоволен ценой на иридий. Достаточный повод для дурного настроения. На другом конце трубки мать снова настаивала на визите к семье Чэн, и Юн с трудом сохранял вежливый тон.       На соседний стул присел парнишка. Юн почувствовал на себе его взгляд и неосознанно покосился в ответ. Их глаза встретились, и подросток со скучающим выражением лица уткнулся в свой мобильный.       Кровавые белки глаз Юна часто отпугивали людей. Но здесь, в Седьмом секторе Оннес Тада, такому не удивлялись. Вампиров — так люди называли расу эхилай — в этой части города было немало.       Голос матери в динамике тягуче вещал о каких-то вечных ценностях. Юн упустил нить разговора, но кажется, она этого не заметила. Прижав смартфон к уху плечом, он начал сворачивать затёртую бумагу в конус.       Наконец, взмокший повар торопливо сунул ему свёрток с горячим мясом; одной рукой Юн схватил долгожданный ужин, другой — принялся убирать упавшие на лицо пряди волос. Шея изрядно затекла; он решил, что пора закончить эту бесплодную беседу.       За него это сделала ударная волна.       Телефон выскользнул и грохнулся на пол. Стёкла взвыли в резонансе. Позади заверещала сирена. Слева взвизгнула женщина. Посетители прижались к столам.       Юн змеёй скользнул под стул за смартфоном, испуганно озираясь. Мерное течение улицы нарушилось. Горожане с криками разбегались прочь от эпицентра. Взрыв случился где-то совсем рядом.       В толпе.       Он бросился навстречу людскому потоку.       Удары локтей и колен чуть не сбили Юна с ног. Он с трудом продрался сквозь лавину убегающих — к кровавому месиву на перекрёстке.       Их было много, очень много.       Целиком и по частям.       Тёмный дар исцеления рванулся из рук Лэй Юна. Шумно хватая ртом воздух, не чувствуя собственного тела, он метался от одной жертвы к другой: к мёртвым — спешно отшатываясь, снова падая, обдирая колени, к живым — касаясь одного, другого, каждого — ладонями, из которых сочилась его собственная кровь. Кровь целителя эхилай.       Перед смертью равны все, считал он. Хрипят, бьются в агонии, стонут — безликая боль в исцеляющих руках. Он не пускал её в душу. Он старался не запоминать лица раненых.       Ещё одна жизнь угасала. Юн прижал к ней ладони.       Кровь и золото.       Мир замедлился на секунду. Смертный ужас насквозь прошил спину Юна. Взгляд замкнуло на незнакомом лице, точёные скулы женщины запятнаны алым. Разорванная в клочья спортивная куртка, сведённые судорогой тонкие руки, светлые волосы под глухим капюшоном… Золотые глаза стекленели навсегда. Не успев понять, зачем, Юн стянул капюшон с головы умирающей.       И увидел заострённые уши.       Признак древнего, угасшего рода. Было, что скрывать в кутерьме торговых рядов.       Все жизни равноценны, считал он.       Эту потерять было нельзя.       И тогда Лэй Юн закричал, сам теряя реальность, проваливаясь в кровавую бездну дара.       Мощная волна сметала боль, латая живую ткань корчащихся на асфальте тел.       В том теракте на Стазвёздной линии Седьмого сектора — первом из серии взрывов — погибло лишь восемнадцать человек и трое эхилай.       Что делала персона наивысшей важности на рынке, в неприметной одежде, так и осталось тайной. Версию о покушении леди Ран Кле Хинн отмела весьма категорично.       Но вскоре после трагедии она пригласила своего спасителя на их первый ужин.       Сегодняшний —       был уже третьим.       — И я вас поздравляю, леди. Выпьем за то, чтобы мы оказывались в нужное время в нужном месте, — Юн поднял бокал левой рукой.       Правая же висела на перевязи и ныла мерзкой, тягучей болью, несмотря на приличную дозу таблеток. Недавняя рана плохо поддавалась лечению. Судьба всласть посмеялась над его тёмным даром.       Юн почти не уступал чистокровным целителям в мастерстве, а порой даже превосходил их. Вот только себя самого он лечить не мог. И эта уязвимость не раз подводила его к опасной черте. Сводила к нулю все его таланты, вынуждала прятаться в тенях и терять чужие жизни, корчась от собственных ран. В этот раз он ещё легко отделался.       «Сапожник без сапог», — усмехнулся однажды его отец и был прав.       Юн отпил из бокала и вернул его на стол. Поправил ворот рубашки. Выпрямил спину. Ни досадный изъян дара, ни назойливая боль в предплечье не могли сегодня испортить ему настроение.       Полукровке, нет — полуцелителю, рождённому во всем быть хуже, наконец повезло.       — Чудесный тост, мастер целитель, — улыбнулась Ран Кле Хинн. — Более того, умение оказываться в нужном месте я считаю лучшим из талантов.       — Жаль только, когда рванёт в следующий раз, меня там не будет.       Леди Ран как-то странно улыбнулась и уткнулась носом в свой бокал, прикрыв глаза.       Лэй Юн последовал её примеру, вытесняя воспоминания.       Он пришел сюда не за ними.       Он пришел за ответами.       Но не знал, с чего начать.       Золото времени лениво струилось по стеклу хитроумных песочных часов. Молчание не сковывало — оно растекалось жидким, греющим светом, приводя мысли в звенящий покой.       Взгляд Лэй Юна скользил по изысканному интерьеру и неизменно тонул в карте мира шириной во всю стену. Богатая узорная рама украшала эту музейную редкость, детище мастеров прошлого.       Средоточие всех вопросов.       Один из двух континентов — Ихис, был покрыт тончайшей вязью рек, гор, городов. Детально прорисованный, изученный вдоль и поперёк, он был домом для всех разумных существ.       Слева же, в туманах утопала чёрная громадина Схирис — родина Има, великих предков. Ни одного названия не было на этой части карты, лишь символические очертания покинутых территорий.       И этот самый Схирис завораживал и пугал. Тысячи лет забвения. Жалкие крупицы знаний, ни одной экспедиции — почти абсолютный вакуум. И где-то в центре информационной пустоты, среди обрывков измерений, высилась гробница…       — Леди Ран Кле Хинн… — любопытство Лэй Юна внезапно пересилило тактичность. — Вы ведь видели Схирис?       Древняя с хитрой улыбкой смотрела на своего гостя, не отводя глаз. Тому стало не по себе. Скомканное извинение так и осталось у него на языке — она ответила:       — Я там родилась. Это немногие знают, господин Лэй. Наша раса живёт закрыто.       Лэй Юн взволнованно изучал её взглядом, радуясь тому, что уничтоженная история приоткрыла свой глухой занавес. История, о которой никто не заговаривал, не вспоминал. Будто и не было — высокорослых, статных Има, их величественной каменной столицы… Их кровавого прародителя — Ааты.       Юн не встречал других древних, но леди Ран разительно отличалась от современных жителей ночи.       Они активно развивали тёмный дар, особенный для каждого. Ран Кле Хинн могла показать пару трюков с бокалами. И была по уши занята в каком-то непонятном глобальном бизнесе.       Они носили пышные, расшитые платья, драгоценные головные уборы. Ран Кле Хинн носила куда более скромный брючный костюм и короткую стрижку.       Ран Кле Хинн не пила кровь.       Воздух в комнате искрил предвкушением. Медленно выдохнув, Лэй Юн сделал второй шаг в неизвестность:       — Почему древних истребили? На самом деле.       Леди улыбнулась ещё более странной улыбкой: довольной, удивлённой и хищной одновременно.       — Ты задаёшь хорошие вопросы. Я расскажу. Мне захотелось.