True love

      Омега явно над чем-то усердно думает, даже слегка покачивается с пяток на носки и теребит тонкими пальцами подол своего свободного свитшота кремового цвета, что так отлично считается с его чёрными узкими джинсами и белыми кроссовками. Стиль омеги Хо не может не признать классным, прям таким какой он любит: удобный, комфортный и стильный. Омега испуганно дёргается, когда улыбающийся Чон становится прямо перед ним и растерянно ресничками моргает, а румянец на его щёчках становится ещё сильнее. Что-то в груди альфы теплеет и он сдерживается изо всех сил, чтобы не обнять этого до нельзя милого и безумно красивого парня. — Привет, – звучит тихо, но сердце начинает биться чаще от робкой улыбки омеги. — П-привет, – слегка заикаясь и взгляд смущённый опускается вниз.       Вот только чувство у обоих такое тёплое, такое трепетное, что сердца их успокоится не могут. А ещё спустя минут десять Хосок узнаёт, что мило смущающегося омегу зовут Ким Чонин, а ещё то, что он новый переведённый ученик в их универ и если бы альфа так неудачно бы не проспал первую пару, то ещё утром смог познакомится с новым учеником в их классе. А ещё Чонин, как оказалось, очень любит сладкое и ваниль. Хосок без ума от сгущёнки и не прочь попробовать сладкий попкорн, который они всё же купили, из рук жутко красного парня. А ещё гулять не спеша с Чонином очень приятно, хорошо и так, будто так и надо, будто всё на своём месте. Наверное, так должны себя чувствовать истинные, находясь рядом? Хосок не уверен, он просто лично в этом убедился, ведь бешено стучащее сердечко, и не только его одного, обманывать не может.

***

— Ну и куда ты собрался? – пытаясь поспевать за парнем, Гук внутренне негодует от того, что его так открыто игнорят. — Куда и хотел с самого начала. На колесо обозрения, – Тэхён даже не оборачивается, лишь плечами слегка передёргивает и прибавляет шагу. — А я? Ты разве без меня пойдешь? Я ведь тоже хочу! – Чонгук совсем не теряется, наоборот, лишь смелости в нём прибавляется и он всё же на догоняет омегу и улыбается ему широко, подмигивая на его настороженный взгляд, – Так что пойдём вместе.       Тэхён ничего не говорит, лишь отводит взгляд и выдыхает как-то порывисто, тяжело и продолжает идти вперёд, направляясь на кассу за билетами. Чутьё альфы так и вопит о том, что что-то ее так, на душе как-то неспокойно. Тэхён выглядит… Обеспокоенным? Взволнованным? Чонгук не может понять, он лишь улыбается ещё шире и пытается перехватить беглый взгляд Кима. Ему всё же удаётся это сделать, когда они уже сидят друг напротив друга в тесной кабинке колеса обозрения. Вот только лучше бы он не заглядывал в эти глаза, ведь внутри всё прохолоднело и сжалось в узел. В глазах Тэхёна страх. В глазах Тэхёна боль и невыплаканные слёзы. На его прекрасном личике вся эта боль сейчас видна, нервозность показывает себя в сжатых кулаках, а страх в бегающем взгляде. — Тэхён, что с тобой? Ты боишься? Тебе плохо, – в голосе волнение, а сам Чонгук вмиг оказывается сидеть рядом с Тэ и взволновано берёт его дрожащий руки в свои, пытаясь привлечь внимание. Тэхён обращает на него внимание, протестующе качает головой и ломанно улыбается, начиная дрожать всем телом и Чон подсаживается ещё ближе, соприкасаясь с омегой плечами, сжимая его руки в своих чуть сильнее. — Я хотел ещё раз прокатиться на колесе обозрения после… – Тэхён запинается, выдыхает воздух судорожно и чуточку успокаивается, чувствуя в нём сладкий аромат молочного шоколада, – После смерти родителей, – он глаза прикрывает и голову низко опускает, закусив губу. Эмоции рвутся наружу вместе со злыми жгучими слёзами. А воспоминания вновь накатывают новой волной.       Тэхён вспомнил, как восьмилетний альфа, прижимая к себе плачущего пятилетнего омегу, выбегал из пылающего дома. Огонь обхватил весь дом, безжалостно сжигая его до пепла. Огни пожарных и полицейских машин, их громкие сирены и крики людей, едкий дым и вонючая гарь — навсегда, как страшный сон, отпечатались в памяти Тэхёна.       Тэхен вспомнил как главный пожарный сообщил брату, что их родителей не удалось спасти, и они погибли в этом проклятом пожаре.       Тэхён вспомнил, как хоронили их с братом папу и отца. Тишина кладбища и его накатившая истерика, обгорелые тела родителей в чёрных гробах и серая, грязная земля, похоронившая под собой навеки двух самых дорогих и любимых ему людей.       Тэхён вспомнил, как их двоих забрал жить в Сеул их дядя, как он ещё год отходил от этого кошмара, что снился ему каждую ночь.       Тэхён вспомнил, как на протяжении десяти лет, на каждую годовщину смерти родителей, они приезжали вместе с братом на их могилу, и как он клал две розы для папы, и две хризантемы для отца.       Тэхён вспомнил, как совершеннолетний Джун взял его, пятнадцатилетнего Тэхёна, под свою опеку, и переехал вместе с ним жить в маленькую квартиру в старом районе Сеула.       Тэхён вспомнил, как тяжело им пришлось там обустроиться. Как они жили в старой комнате три на три и как питались одним рамёном, как денег не хватало даже на рис и на нормальную одежду.       Тэхён вспомнил, как на каждый их день рождение с братом, они всей семьёй ходили кататься на колесо обозрения. Это у них была своего рода семейная традиция. Это самые светлые и тёплые воспоминания о их дружной семье. Но их осталось лишь двое: он и Джун. Рана в сердце слишком глубокая и ещё кровоточит время от времени, напоминая о потери, о боли, о жестокости этой жизни.       Чонгук прижимает к себе дрожащего омегу, гладит его по волосам и плечам и чувствует, как собственное сердце готово на куски разорваться от не смелого, надрывного рассказа Тэхёна. А Тэхён жмётся неосознанно ближе, глаза зажмуривает и выдыхает полной грудью аромат молочного шоколада, что волшебным образом успокаивает, даря успокоение. Тэхён ищет защиты и утешения и странным образом находит его в Чонгуке. По щеке омеги скатывается первая слеза, а сам он прижимается к Чонгуку теснее, получая тут же от него тепло и ласку. То, что как раз и нужно омеги.