***
Небольшая однокомнатная квартирка почти на окраине Сеула всегда чиста и опрятна, но уже как четвёртый день здесь абсолютный хаос. Плотно задвинутые шторы в спальне, гора немытой посуды в раковине на кухне и несколько пустых бутылок вина в мусорке. А в эпицентре этого бардака на полу сидит омега, что сложил руки на коленях и положил на них голову. Со стороны может показаться, что парень плачет, но нет. Слёзы иссякли ещё в ту зловещую субботу. Его телефон не умолкает даже на секунду, и в его памяти уже не меньше двухсот звонков и сообщений. И все они от одного и того же человека. Человека которого он любит больше жизни. Брюнет не хочет отвечать на звонки своего альфы, что был очень зол на первого. За то, что тот решил всё за двоих. Хосок приходил каждый день и сидел под дверью до глубокой ночи, умоляя любимого ему открыть и нормально с ним поговорить. Ким несколько раз порывался открыть ту злосчастную дверь, но так и не смог, испугался. Испугался того, что увидит в глазах напротив отвращение и смех в свой адрес. Поэтому он продолжает сидеть на холодном полу, совершенно не реагируя на настойчивые стуки во входную дверь, что с каждым разом становятся всё настойчивее. Удар, за ним ещё один, но сильнее, а потом третий, что просто вышибает дверь ко всем чертям. Размяв ноющую ногу, Хо в один шаг подлетает к брюнету, который даже не шелохнулся от столь громкого звука, что эхом разнёсся по всей квартире и, наверное, напугал немало соседей. Взяв за ткань футболки на плечах, Чон с рыком поднимает Чонина на ноги, сильно того встряхивая. — Чонин, твою мать! Приди в себя! Ты, блять, какого хера игнорируешь меня по полной программе?! И какого ты уже второй день не ходишь в школу?! Ты! Ты… Я весь извёлся, переживая за тебя. Ты… Дурачок мой, – альфа кричит на всю квартиру, но потом не выдерживает и прижимает к себе уже вовсю плачущего омегу. Чонин роняет горячие слёзы, уткнувшись носом в грудь парня, сжимает обессиленно пальцами его серую ветровку и чувствует, как истерика вновь накатывает на него. Но, собрав все свои оставшиеся силы, он резко отталкивает от себя шатена, грозно смотря на него из-под сальной чёлки. — Хватит! Прекрати! Не нужно! Перестань меня жалеть, я в этом не нуждаюсь. Я уже свыкся с мыслью, что никогда не смогу иметь детей, что я навеки обречён быть один. Ведь кто захочет быть с таким бракованным омегой как я?! Верно — никто! Но тут появился ты и я вновь стал улыбаться. Вновь почувствовал, как это — любить и быть кем-то любимым. Но потом я осознал, что я делаю только хуже, только больнее тем, что нахожусь рядом с тобой и занимаю место того, кто по праву должен быть рядом с тобой. Кто сможет по настоящему сделать тебя счастливым. Кто сможет подарить тебе самое дорогое — настоящую семью и детей.Я не хочу, нет, просто не могу доставлять тебе больше страданий своим присутствием. Уходи! Оставь меня одного! Прошу… – Чонин срывает голос в болезненных криках, что с силой разрывают его сердце, сжигают беспощадным пламенем его душу и оседают горечью в горле, не давая вдохнуть и грамма спасительного воздуха. Сжав сильно челюсть, Хосок с силой впечатывает испугавшегося Кима в стену, больно сжимая его кисти рук по обе стороны от головы омеги. Чонин смотрит на альфу широко распахнутыми глазами, а старший прожигает его тяжёлым взглядом, под которым хочется сжаться до крошечных размеров и спрятаться где-то под одеялом. — А теперь послушай ТЫ меня. Если я ещё раз подобное услышу, то обещаю, ты увидишь меня в настоящем гневе. И поверь, это не самое лучшее, что ты можешь увидеть. Чонин, я без памяти тебя люблю. И буду любить тебя таким, какой ты есть. Да, дети — это, конечно же, очень замечательно, но мы обязательно найдём другой способ, чтобы построить крепкую и любящую семью. Нашу семью. Я никогда и ни за что не брошу тебя. Я не смогу, ведь ты смысл моей жизни, без которого я не выживу и дня. Чонин, я люблю тебя, малыш, – Хоуп говорит уверенно, ни секунды не колеблясь в своих словах. — Я-я… Я… Хосок, ты это сейчас так говоришь, но потом твой пыл поубавится и наступит жестокая реальность, в которой без детей у нас не будет семьи. Останутся только саднящие сердце раны и понимание ошибки, что уже ничего не исправить. Поэтому давай не будем делать себе в разы больнее, ведь весь твой пыл рано или поздно исчезнет, – его голос дрожит, как и его тело. Как только омега произносит последнее слово, его губы тут же накрывают чужие, жадно их сминая. Хосок целует напористо, не давая и малейшего шанса на сопротивление. Кусая до саднящей боли пухлые губы, Чон ещё сильнее сжимает запястье в своих руках, намереваясь оставить на тех местах синяки, которые бы ещё долго напоминали Чонину, что его парня лучше не злить. Упершись коленом в стену между ног омеги, Хоуп яростно врывается в чужой рот языком, тут же сплетаясь им с чужим и ловя тихий скулёж парня. Чон полностью обездвижил Чонина, нагло исследуя его рот горячим языком и уже абсолютно не встречая сопротивление от омеги, который полностью отдался его умелым ласкам, невольно прикрывая глаза и изредка поскуливая от сильных укусов на своих губах. Когда в лёгких уже стало саднить от нехватки кислорода, альфа отстраняется, упираясь лбом в лобик напротив и жадно глотает спасательный воздух. — Теперь ты усвоил, что я абсолютно решительно настроен насчёт тебя, – и это совершенно не вопрос, а уверенное подтверждение, – и я не желаю больше слушать этот бред. А если услышу — буду терзать тебя поцелуем, пока ты окончательно этого не поймёшь. Я люблю тебя и ни за что не оставлю, – освободив запястье из сильного захвата, Чон бережно берёт опухшие от слёз щёки в ладони, нежно поглаживая по ним большими пальцами. За последние несколько минут омега уже тысячу раз смог пожалеть о сказанном. Он понял, какую ересь наговорил в адрес старшего, и сколько боли он принёс ему этими словами за последние несколько дней. Прижавшись щекой к ладони, Ким ласково об неё потирается, на секунду устало прикрывая глаза, а после устремляя взгляд в глаза напротив, что так пленят своими тёмным переливами карих оттенков. В этих глазах с лёгкостью можно утонуть, и Чонин совершенно не против, поэтому подаётся вперёд и нежно касается чужих губ своими, искусанными и припухшими, кладя свои руки на широкие плечи альфы, который в момент отвечает на ласки своего парня, прижимая того к себе за талию, вжимая омегу спиной в стену. Этот поцелуй полная противоположностью предыдущего. Нежный и чувственный, через которого передаётся вся гамма чувств этих двоих. Чонин понял, что с Хосоком у него будет всё по-другому. С Хосоком у него будет любовь и долгожданное счастье. С Хосоком у него будет семья. Такая, о которой он мечтал.***
— Ну вот и всё. Трещина уже полностью срослась. Тебе очень повезло, что она оказалась всего пару миллиметров длиной, иначе тебе пришлось бы ходить с гипсом ещё недели две. Сейчас ты можешь её потихоньку разрабатывать и делать специальную восстанавливающую физкультуру, а также тебе нужно пройти курс реабилитации, который длится неделю, – объявляет терапевт, осматривая ногу омеги, с которой он минутами ранее снял гипс. – Желаю скорейшего выздоровления! – врач улыбается по-доброму, снимая с переносицы огромные очки и откладывает их на стол. — До свидания! – хором прощаются парни и медленно выходят из кабинета в длинный коридор. Джун бережно поддерживает омегу под локоть, помогая тому идти. С того дня, как Джину наложили гипс, прошло чуть больше недели, и всё это время Нам не отходил от своего парня ни на шаг, помогая тому практически во всём, что чертовски нравилось омеге. Частые касания к его телу, близкое нахождение друг с другом, а больше всего розоволосому нравилось, как Ким носил его на руках — как маленькую принцессу, боясь не дай Бог его уронить. И сейчас Сокджину немного грустно, ведь теперь всего этого будет мало. Омега даже и не заметил как грустно вздыхает, понурив голову, бездумно идя рядом со старшим. Но от внимательного Нама не скрылось резкое изменение в настроении его любимого и остановившись, он встаёт напротив омеги, беря его личико в свои ладони, заставляя посмотреть в свои глаза. — Принцеска, что случилось, что ты так резко погрустнел? — Просто… Теперь мы не будем видеться так часто, как тогда когда у меня был гипс и ты всё время находился рядом и ты перестанешь носить меня на рука, а мне это ой как нравилось, – Джин обиженно губки надувает и хмурится, ведь и правда жалко, что его теперь никто не покатает на ручках. — Если ты думаешь, что теперь мы будем видеться реже, то ты глубоко ошибаешься. Ведь теперь мы будем ходить на свидания каждый день, чтобы нагнать то время, что ты сидел дома. Я свожу тебя в свои самые любимые места и мы пойдём туда, куда ты только захочешь. И да, я не перестану носить свою принцессу на ручках, ведь на то она и принцесса, – без доли сомнения говорит Джун, ласково поглаживая чужие щёчки большими пальцами и вмиг подхватывает визжащего парня на руки, кружит вокруг своей оси и игриво чмокает в пухлые губы, что растягиваются в широкой довольной улыбке.. — Тогда я хочу в парк! Неси меня в парк, мой рыцарь. — Слушаюсь и повинуюсь, Ваше Высочество, – Мон улыбается задорно, оставляя мимолётный поцелуй на пухлых губах и гордо несёт свою пару на первый этаж, пока на них все с удивлением и перешёптыванием оглядываются. Перед лестницей Джин всё же сжалился над своим парнем и слезает с его рук, идя уже самостоятельно, а альфа ловит свою пару за руку и переплетает их пальцы, оставляя на губах нежный поцелуй. Они быстро выходят на улицу, направляясь в городской парк. Уже стало слегка прохладно и лёгкий ветер пробирается под тонкий вязаный свитер нежно-розового цвета, заставляя омегу невольно вздрагивать. Остановившись посреди дороги, Нам снимает с себя тёмно-синюю курточку и накидывает её на плечи парня, а после бережно приобнимает его за талию, продолжая не спеша идти по узкой улочке, пока они не доходят до ворот парка. Пара проходит через старые массивные ворота, направляясь к небольшой беседке неподалёку от входа. Джун помогает аккуратно сесть Чону на деревянную лавочку, возле которой стоит небольшой стол, а напротив ещё одна лавочка. Запечатлев мимолётный поцелуй на чужих губах и со словами «Подожди чуть-чуть, я скоро вернусь» Мон скрывается с виду, оставляя омегу одного. Ожидая своего парня, розоволосый поневоле начинает рассматривать пейзаж, что вокруг себя. Недалеко виднеются могучие стволы деревьев, листья которых уже давно опали и теперь приятно шелестят под ногами, укрывая собой мрачный серый асфальт, украшая яркими цветами красного и оранжевого. Небо пасмурное и немного грустное из-за скопившихся на нём серых туч. Ветер не прекращает дуть, но теперь омеге уже не так холодно: его согревает курточка любимого, что хранит его тепло и терпкий аромат яблока с корицей. Вдалеке показывается белая макушка, а за ней и её владелец, который несёт в руках откуда-то раздобытый большой жёлтый плед и две чашки с чем-то горячим, пар от которых воздушной дымкой подымается вверх, быстро исчезая в холодном воздухе. Быстро дойдя до беседки, Мон ставит на стол чашки с горячим кофе, приятно пахнущим корицей, и садится рядом с Сокджином, накрывая их двоих махровым пледом, после крепко обнимая омегу за талию, вплотную придвигая к себе. Красивый закат, окрашивающий небо в красные тона, горячий напиток, разливающийся теплом по всему телу и любимый человек, крепко тебя обнимающий — что ещё может быть лучше? Джину сейчас большего и не нужно, чтобы чувствовать себя в этот момент самым счастливым.***
После того, как врач провёл тщательный осмотр и уверил молодых родителей, что жизни их малыша не угрожает никакая опасность, Чимину разрешено было ехать домой. Юнги не отходит от омеги ни на шаг, боясь, что тот может вновь упасть в обморок, хотя врач уверял, что обмороки у беременных бывают, но не так часто. Юн всё равно очень переживает, ведь совершенно не зная как нужно вести себя с беременным омегой. Но в то же время он на седьмом небе от счастья: его омега носит под сердцем их малыша. Выйдя из больницы, Мин бережно усаживает парня на переднее сиденье, закрывая за ним дверь, и сам садится за водительское, аккуратно выезжая на дорогу и направляясь домой. Доезжают они не так уж быстро, как того хотелось Чимину: ведь Мин наотрез отказался прибавлять скорость, аргументируя это тем, что безопасность теперь превыше всего. Тяжело вздохнув, Чи вынужден был согласиться, любуясь видом из окна автомобиля. Как только они приезжают, альфа тут же отправляет рыжика в комнату отдыхать, заверяя того, что сам сможет приготовить им ужин. Пожав плечами, Пак плетётся на второй этаж в свою комнату, тут же заваливаясь на мягкую кровать спиной. Закрыв устало глаза, Чи перемещает ладони на свой пока ещё плоский животик, нежно его поглаживая. Он чувствует, что внутри него медленно растёт маленькое чудо, которое уже через восемь месяцев покажется на свет, радуя своим появлением новоиспечённых родителей. Когда омега услышал, что он беременный, то совершенно не знал как себя вести и как вообще на это реагировать. Но сердце не обманешь никакой амнезией, оно прекрасно помнит каждую эмоцию, что испытывал омега, каждое впечатление и каждое прикосновение. Оно помнит те чувства, которые Чимин испытывает к Юну. И Пак не может ему противиться, он просто не хочет. Раз он тогда доверился этому человеку, то сейчас он полностью уверен, что может доверить ему не только свою жизнь, но и жизнь их малыша. Чимин доверился и будет всегда доверять Юнги. Но все эти прекрасные мысли, что заставили счастливо улыбаться омегу, прерывает стойкий дым по всему дому и ужасный запах горелого, заставляющий невольно закашляться. Поднявшись с постели, рыжеволосый быстро спускается на первый этаж, руками отгоняя от себя едкий дым. Зайдя на кухню, омега видит весьма интересную картину: его парень с полотенцем в руках и в милом розовом фартуке пытается выгнать дым в окно, тихо чертыхаясь себе под нос. Но милая улыбка быстро сходит с Чиминового лица, когда голова резко отдаёт болью, а перед глазами вновь мелькать воспоминания. «Проснувшись утром, Чимин чует запах горелого, которым провоняла вся комната. Быстро встав с кровати и надев на себя чёрные боксёрки и белую рубашку, омега быстро спускается на кухню, где бегает альфа с полотенцем в руках и старается избавиться от дыма в помещении. При этом он зло матерится себе под нос, в розовом фартуке поверх растянутой футболки и синих боксерках, а на ногах у него были махровые тапочки в виде кумамона, что заставляет умилительную улыбку появится на губах у Пака. — Ну и что ты тут натворил, мой горе-шеф-повар? – со смешком вопрошает омега, облокотившись плечом о косяк и складывает руки на груди, прелестно хмуря бровки. — Прости, Чимин-и. Я хотел сюрприз тебе сделать и решил приготовить завтрак. Но ты же знаешь, что из меня повар, как из Джуна балерина. Чимин смеётся заливисто, а его смех перенимает и Юнги, стягивая с себя чёртов фартух и подходит ближе. Чимин кладёт на щёки своего парня ладони, придвигается ближе и накрывает его губы своими, сминая в нежном утреннем поцелуе. Юнги кладёт ладони на стройную талию омеги и притягивает его ближе к себе, врываясь языком в податливый рот. Через некоторое время, когда губы уже слегка припухли от длительного поцелуя, они отстраняются друг от друга, загнанно дыша и смотрят затуманено. Юнги шепчет что-то неразборчиво в припухшие от поцелуя губы омеге, а после подхватывает того под бёдра и сажает на кухонный стол. Чимин прогибается в спине, стонет коротко и ноги в стороны раздвигает, приглашая пристроится между них, что собственно Юн и делает, сжимая бока пальцами и целует по новой с большей страстью и напором. Сладостный стон тонет в поцелуе и Чимин обхватывает шею альфы руками, прижимаясь ближе и чувствует насколько сильно его любимый возбуждён, впрочем, не он один.» Когда воспоминания перестают мелькать яркими картинками перед глазами, омега с силой вцепляется пальцами за край стола, упираясь на него и со всех сил пытается не рухнуть на пол от слишком жарких воспоминаний, что вскружили его голову и взбудоражили сознание. — Чимин! Что с тобой? Снова воспоминания? – беспокоится Мин, откидывая в сторону подгорелое полотенце и осточертелый фартук, и подбегает к Чиму, который еле стоит на ногах, тяжело дыша. Окинув взглядом младшего, лицо Юнги вытягивается от удивления, а после на его губах расцветает неоднозначная ухмылка и он вплотную приближается к омеге. Подняв кончиками пальцев подбородок рыжика, Юн томно шепчет тому на ухо: — Что же ты такого вспомнил, что так возбудился, булочка? Вздрогнув от неожиданности, Чимин переводт на альфу свой затуманенный взгляд, вдыхая как можно больше одурманивающего запаха мяты, что сейчас стал ещё сильнее. Перед глазами всё ещё чётко стоят картинки из его воспоминания, а в паху всё болезненно пульсирует, разжигая настоящий пожар внизу живота. — Я… Я… Юнги… – последнее слово Пак скулит, хватаясь руками за плечи парня, так как последний еле ощутимо проходится языком по его нежной коже на шее. — Что такое, Минн-и? Ты хочешь что-то сказать? – Юнги без доли стеснения расцеловывает чужую шею, ласково поглаживая поясницу омеги. — Хочу… — Чего же ты хочешь? – с хрипотцой в голосе шепчет Мин, проходясь языком по выпирающему кадыку, слегка прикусывая нежную кожу. — Я хочу… Хочу тебя, Юнги-я. Прошу… – омега скулит, задыхающийся от переизбытка ощущений, которые не перестаёт дарить ему Юнги. Довольно улыбнувшись, Мин подхватывает Чи за бёдра, заставляя обхватить его талию ногами, а после медленно приближается к чужим губам, сладостно целуя их. Когда под ногами не оказывается опоры, омега тихонько ойкает, обвивая руками чужую шею, а после уже несдержанно стонет, почувствовав на своих губах такие сладкие губы парня. Поцелуй выходит глубокий и жаркий, Мин не жалеет чужих губ, упиваясь ими сполна и сплетаясь языком с чужим, после с нажимом проведя по нёбу. Всё смущение рыжеволосого рассеялось ещё в начале поцелуя и теперь он с большой охотой отвечает на умелые ласки истинного. В этом поцелуе страсть и дикое желание этих двоих. Юнги отдаёт всего себя, а Чимин с охотой это принимает, отдавая себя не меньше. Не прерывая поцелуя, Юнги аккуратно несёт своего парня в гостиную, укладывая того на чёрный кожаный диван и нависает сверху. — Малыш, ты точно уверен в этом? – тихо спрашивает Шуга, оглаживая кончиками пальцев пухленькую щёчку омеги, который блаженно прикрывает глаза, утвердительно кивает на вопрос старшего. Отстранившись, Мин быстро стягивает с себя чёрную толстовку, откидывая её за диван и тянется к краям белого свитера Чи, медленно снимая его, после чего тот летит к толстовке. Трепетно, почти что не касаясь, Юнги дотрагивается пальцами до плоского животика, наблюдая как смуглая кожа покрывается мурашками. Омега сдавленно выдыхает и откидывает голову, полностью доверяясь умелым рукам своего парня. Взглянув на красивое личико младшего, альфа прикасается губами к коже возле пупка, проводит ими до правого соска, облизывая, играя с ним своим языком. Руки мятного нежно оглаживают бока тяжело дышавшего Чима, который пытается сдерживать рвущиеся стоны, больно кусая себя за нижнюю губу. Проведя языком от соска до острых ключиц, Юн легонько прикусывает под одной из них, начиная исследовать тонкую шею, оставляя на месте поцелуев свои метки. И дойдя до искусанных губ, впивается в них жарким поцелуем, позволяя омеге запустить свои пальчики в сего волосы. Разорвав поцелуй, Шуга облизывается и стягивает с младшего штаны вместе с бельём, наблюдая как тот смущённо отводит взгляд и сводит ноги вместе. Это напоминает Юну их первый раз, когда Чим, как и сейчас, стеснялся показывать себя полностью. Но сейчас по сути у Пака и правда всё впервые, ведь он забыл их первую близость. Забыл все прикосновения, что дарил ему альфа. Забыл все эмоции и чувства, что испытал рядом с ним. Забыл всё Но память потихоньку возвращается и Чимин скоро её полностью восстановит. А сейчас омега лежит перед альфой совершенно голый, открытый и готовый вновь отдаться Юнги, полностью и без остатка. И Юн берёт, берёт его всего, страстно впиваясь в пухлые губы и накрывает вставший член рукой, начиная ею медленно водить по стволу, надавливая большим пальцем на головку и размазывая капельки смазки по всей длине, заглушая поцелуем протяжные стоны омеги, что притягивает его к себе за шею как можно ближе. Ещё пару движений руки и альфа отстраняется чтобы стянуть с себя оставшуюся одежду. Юнги медленно погружает в свой рот три пальца, начиная облизывать их языком, обильно смачивая слюной, при этом не сводя с Чима своего томного взгляда. А Пак просто не в силе отвести взгляда с такого сексуального и развратного альфы, который пошло сейчас облизывает свои пальцы, чтобы после медленно высунуть их изо рта и приставить к сжимающемуся колечку мышц. Чим вздрагивает, ощущая как холодные пальцы нежно надавливают на проход, массируя его, а после очень медленно входят по очереди. Омега сжимается от неприятных ощущения, хватаясь пальцами за плечи Шуги, который бережно оглаживает его талию, целуя за ушком. Старший аккуратно двигает пальцами внутри, разводя их на манер ножниц и осторожно разрабатывает узкий проход, многократно дотрагиваясь ими до комочка нервов, заставляя Чи жалобно поскуливать и ёрзать задницей по прохладной коже дивана. Высунув пальцы, Мин подставляет к проходу налитую кровью головку члена, слегка её надавливая, но не входя, дразня и распаляя омегу ещё больше. Не выдержав сей пытки, рыжик притягивает Юна за шею, обвивая его бёдра, придвигая ближе, чем заставляет альфу с тихим рыком войти в него головкой. Чимин гулко охает, от того что Мин тут же входит в него на всю длину и останавливается, давая ему возможность привыкнуть к новым ощущениям, успокаивающе оглаживая его бёдра и шепча на ухо всякие нежности, которые он даже не слушает, упиваясь хриплым голосом, что сводит его с ума. И через пару секунд омега полностью привыкает к размерам своего парня, подаваясь бёдрами вперёд, давая понять, что он уже готов на большее. А Юну два раза повторять не нужно, он крепко хватает младшего за талию, выходя наполовину, а после вновь входя, задевая головкой заветный комочек и жадно атаковывая чужие губы страстными поцелуями. Альфа двигается плавно и медленно, боясь навредить малышу, которого омега вынашивает под сердцем уже месяц. Их кроха уже через восемь месяцев появится на свет, чему оба родителя безумно рады. Юнги тихо рычит, аккуратно двигаясь внутри, с каждым толчком задевая чувствительную точку, от чего омега стонет громко, цепляясь пальчиками за плечи парня. — Юнги… Быстрее, прошу тебя… – хнычет рыжик, не выдерживая слишком медленного темпа. Они оба привыкли быстро, грубо и глубоко, но сейчас это слишком опасно для ребёнка. Но ускориться не так уж и опасно, ведь так? Тем более если быть аккуратным. И старший слушается, ускоряясь, но всё равно продолжает двигаться плавно и не слишком глубоко. Но Чи и этого достаточно. Царапая спину любовника, он протяжно стонет, пока перед его глазами наперебой со вспышками удовольствия мелькают картинки прошлого. Их с Юнги прошлого. Чимин всё вспомнил. Он вспомнил Юнги. И от всех этих смешанных эмоций и резко вернувшихся воспоминаний Чим сильно прогибается в спине и протяжно стонет на одной ноте. Его накрывает нереальным оргазмом, заставляя содрогаться всем телом, кончая себе на живот и сильно сжимать член Юнги внутри себя, чувствуя его пульсацию, обозначая, что альфа уже тоже на грани. Зарычав, Мин накрывает рукой всё ещё стоящий член омежки, двигая ею в такт толчков, размазывая по стволу сперму. Задыхаясь от крышесносных ощущений, Чим обвивает шею Шуги руками, придвигая к себе и развязно его целует. Он целует своего парня, истинного и старшего брата. Пак не злится, нет, но ему обидно, что все скрыли от него сей очень важный момент. Но с этим он разберётся завтра, а сейчас он несдержанно кусает чужие губы, исследуя рот и ловя чужой язык своим, сплетая их в диком танце страсти, пока альфа быстро двигается внутри него, надрачивая его член рукой. Безумие. Всё это сплошное безумие. Но это лично их безумие, которое всегда будет между этими двумя. Сближая их настолько, что не подохнуть, но им и не нужен воздух когда они вдвоём. Они кислород друг для друга. Ускорившись, Юнги начинает быстрее двигать рукой, массируя головку большим пальцем и слегка царапая тонкую кожицу короткими ноготками, заставляя Чи жалобно скулит в поцелуй. Чёткое попадание по простате и сильнее надавленный на головку палец и Чим вновь кончает, заливая руку Шуги своим семенем, а за ним и Юнги, выходит и изливается на плоский животик, не выдержавший того, как омега сильно сжал его член. Завалившись рядом, Мин кладёт к себе на грудь младшего, обнимая того за талию. — Я люблю тебя, мой старший братик, – нежно шепчет Чимин, обнимая в ответ. Юнги шокированно расширяет глаза и хочет было всё спросить у Чи, но тот уже уснул. «Неужели он всё вспомнил?»