Дисгармония

Экран давно погас, доклад медсестры Стазо прочитан, и адмирал Эдгар Сарто, наконец, позволил себе ядреную, кубинскую самокрутку. Зажав в зубах сигару, он почувствовал, как плечи понемногу расслабляются. Пожелание Хана – или скорее требование? – несколько успокоило и без того отягощенную совесть адмирала. Заключая сделку с этим усовершенствованным демоном, соглашаясь предоставить ему экипаж «Энтерпрайз» для миссии, Сарто не сомневался, что отдает их Сингху не иначе, как на заклание, своего рода знак доброй воли, негласного признания вины. С чего бы еще тому требовать людей, что его схватили и разрушили планы, если не ради изощренной мести? Философия вулканцев гласила: нужды большинства весомее нужд меньшинства. Когда-то Сарто смеялся над этим, свято веря, что ради товарищей не жаль и весь мир перевернуть. Но шло время, и оно расставило все на свои места. Пройдя через бесконечное множество вооруженных конфликтов, теряя друзей и товарищей, убивая сам, Сарто больше не был наивен, у него за спиной мирные граждане десятков планет, за которых он в ответе. Теперь, если придется, он без колебаний отправит на смерть хоть весь Звездный флот, если это гарантирует жизнь и безопасность мирных граждан. Видит бог, он с куда большей радостью разрядил бы себе фазер в висок, чем жертвовал бы своими людьми. Но нужды большинства… нужды большинства… Маркус это понимал. Те из них, кто поднялся с низов, кто заработал реальную власть потом и кровью, понимали: всех не спасти, во всем не выиграть. Погонишься защищать одного - и потеряешь миллионы, будешь слепо следовать правилам – проиграешь, поставишь честь превыше жизни – не одной, а миллиардов – лишишься и того, и другого. Какая тут честь, если люди мертвы? И потому никаких порывов, никаких эмоций. Чистая стратегия, голая логика и твердая уверенность, что сделай по-другому, и было бы хуже. Позволишь сомнению взять верх хоть на мгновение – сломаешься. Маркус был превосходным стратегом, дальновидным, хладнокровным. С ним у Федерации был бы шанс в предстоящей войне. Только такие войну и выигрывают. Но Маркус облажался, не ликвидировав Хана вовремя, хотя Сарто и призывал его избавиться от подозрительно покладистого аугмента, когда основная работа над «Возмездием» завершилась. Маркус тянул, и монстр сорвался с цепи, раскрошив своему тюремщику череп. Теперь с этим монстром работать Сарто, и адмирал сделает все, лишь бы натравить его на врагов Федерации. Да, признаться, Сарто уже ставил крест на Кирке и его людях. Что сделает Хан – устроит им несчастный случай или сдаст под благовидным предлогом клингонам – Сарто не интересовало, лишь бы внешне были сохранены все приличия. Федерация не может себе позволить поддерживать убийцу – люди, ради которых это и делается, не поймут. Не поймут и те наивные идеалисты, что все еще есть в руководстве. Но, конечно, были сомнения. Сарто не мог не видеть самоотверженность Хана в спасении Кирка, его откровенную расположенность к парню, особый, пристальный интерес. Адмирал списал все на прихоть Сингха, предположив лишь, что Кирка ждут незавидные, унизительные часы. И вдруг вызов на связь и: «Мне нужен мой человек из капсулы 94». Как ни старался Сарто вытащить из Хана объяснения, но добился лишь отмены одного из пунктов их договора. Конечно, то, что Хан согласился участвовать в разработке передового вооружения, достаточно весомый аргумент не задавать больше вопросов, но Сарто не отступил, пока Хан не сообщил, что спящий в капсуле 94 - это не солдат и не инженер. Генетик. Доктор Реджинхард Берст. Большего из Хана вытянуть не удалось. Тогда Сарто спешно просмотрел последние доклады своих шпионов на «Энтерпрайз». Медсестра Стазо сообщала, что доктор Маккой выявил у капитана Кирка сбой иммунной системы, и Хан, присутствовавший при этом, был сильно разозлен. Вот оно, - понял Сарто. И хотя прогноз был оптимистичный, адмирал испытывал досаду. Не вовремя, как все не вовремя. В его голове Кирк успел из жертвенного ягненка трансформироваться в козырь флота, в новую цепь для монстра, куда более привлекательную и оттого, как рассчитывал адмирал, более надежную. И если эта цепь вдруг даст сбой или вовсе выйдет из строя… Доктор Маккой был превосходным врачом, но Хан, видимо, посчитал, что ему требовалась помощь в лице Реджинхарда Берста. Что ж, Сарто окажет ему эту услугу, потому что… да, потому что он, наконец, увидел. Сарто списывал все на прихоть, на низменное влечение – в конце концов, капитан Кирк был молод и хорош собой. Но ни одна подстилка, ни одна хорошенькая мордашка не заставит такого человека, как Хан, испытывать беспомощную злость. А именно ее Сарто услышал в голосе аугмента, именно ее увидел на его обманчиво неподвижном лице. Эту злость за близкого человека, за того, кого считаешь своим. И черт его знает, почему вдруг Хан привязался именно к Кирку! Задача Сарто в другом: добиться от Хана содействия военному союзу с клингонами и победе в предстоящей войне. И раз для этого нужен Кирк – живой и здоровый – Сарто сделает все, что в его силах. О, но Кирка стоит подготовить. Известный любитель дам, он может неадекватно отреагировать и наломать дров. … С размеренным вдохом Спок поднялся с глубин своего разума и на выдохе вышел из состояния медитации. Открыв глаза, он окинул взглядом сумрак гостевой каюты, впитал в себя благостную тишину и медленно поднялся на ноги. Медитация позволила ему справиться с последствиями ментальной атаки, но едва ли помогла с решением дилеммы: делиться ли некой, шокировавшей даже вулканца, информацией, считанной из разума Хана. По сути, эти мысли Хан буквально бросил в Спока – с вызовом, от которого у вулканца подкосились ноги. Теперь, после медитации, у Спока создалось впечатление, что Хан намеренно атаковал его разум, вторгся в него (что не должно быть возможно для не-телепата), чтобы считать память. А после раскрыл часть собственных мыслей. И мысли эти касались Джима. Спок покачал головой, не одобряя действий своего юного двойника, что привели к таким впечатляющим последствиям. Но стоит ли говорить Джиму, что перенос эмоций его двойника спровоцировал в Хане столь сильный чувственный отклик? Хан увидел Джима глазами Спока и теперь, во что бы то ни стало, хотел сделать Джима своим. Нет, он уже считал Джима своим. Но расскажи им Спок обо всем, не вызовет ли это ненужных осложнений в их отношениях? Особенно сейчас, на пороге мирных переговоров с клингонами. В Джиме Спок не сомневался, его дорогой друг все поймет правильно – всегда понимал, – но его юная версия… Спок помнил себя в эти годы, помнил свое чувство неполноценности как полувулканца, помнил свою гордость. Он осознавал, вероятность того, что его двойник под влиянием страха оттолкнет Джима, велика, но и утаивать важную информацию Спок находил недальновидным. Его размышления прервал незваный гость. Открыв дверь, Спок обнаружил на пороге лейтенанта Ухуру, юную, еще длинноволосую, которую он никогда не знал. В руках девушка держала два стакана с его любимым травяным чаем. - Спок, - с волнением и нежностью выдохнула она, чем совершенно озадачила посла. – Прости, я не вовремя? - Нисколько, - проявил вежливость Спок и посторонился: - Прошу, проходите, лейтенант. Ухура с улыбкой вручила ему стакан и сделала пару шагов в каюту. Слегка неловко осмотрелась, снова странно по-особому ему улыбнулась и, словно не находя слов, сделала глоток из своего стакана. - Что вас ко мне привело? – полюбопытствовал Спок. - Я слышала, что ты… вы пострадали, - Ухура опустила и тут же подняла глаза к лицу Спока. – Ты в порядке? - Мое состояние удовлетворительно. Благодарю, лейтенант. - Почему? - Что «почему»? - Почему ты ведешь себя со мной так, будто мы простые сослуживцы? – осторожно спросила Ухура и подошла к Споку, нарушив его личное пространство. – Мы больше не вместе? «Вместе»? - Правильно ли я вас понял, лейтенант, вы и мой двойник состоите в романтических отношениях? Глаза Ухуры расширились в понимании: в реальности этого Спока она не его девушка. - Ох, - выдохнула растерянно. – Прошу простить, посол Спок, - она отступила, крепче стиснув в руках стакан. – Отвечая на ваш вопрос, да, мы с коммандером Споком состоим в отношениях. Я… не знала, что в вашей вселенной все не так. - Не стоит извинений, лейтенант. Вы были и останетесь для меня добрым другом. В темных глазах девушки промелькнула обида и тут же скрылась под бархатом длинных ресниц. - Могу я спросить, посол, у вас был… особенный человек? Спока удивил вопрос, но он честно ответил: - Да, был. - Это Джим Кирк? – быстро и как-то резко спросила Ухура. Повисла неловкая тишина. - Простите, - опомнилась девушка, взгляд ее заметался. – Я пойду. Посол Спок, не могли бы вы… не мог бы наш разговор остаться между нами? - Разумеется, лейтенант. Еще раз скомкано поблагодарив, Ухура спешно покинула его каюту, а Спок принял решение рассказать обо всем, что увидел в разуме Хана. … - Ты точно в порядке? – уточнил Джим у Спока, вглядываясь в его лицо щемяще знакомым взглядом, неизменно отдающим теплом. - В полном, - уверил его Спок. Успокоившись, Джим бросил свое тело на стул, приняв максимально удобную позу. – Итак, что ты узнал такого, что требуется полнейшая секретность? Они втроем находились в зале совещаний. Спок, Джим и… Спок. Неправильно было отсутствие доктора Маккоя, но щепетильный вопрос требовал исключить даже его – по крайней мере, до тех пор, пока сам Джим не захочет посвятить друга. Коммандер опустился на стул по правое плечо своего капитана, как всегда делал сам Спок в далеком прошлом. Мысль об этом промелькнула и отошла на задний план. Споку предстоял нелегкий разговор.