Громоотводчики

Где же набраться смелости? Смелые её не отдадут. Станислав Ежи Лец

      Видеть по утрам Марка, который отчего-то проникся идеей поработать будильником, с каждым разом было всё неприятнее. Вчера энергетический маг вовсе не заморачивался, просто по старинке опрокинул на Ала полную кружку воды и на любые попытки воззвать к его совести парировал неизменным: «А у тебя тренировка! Да, через два часа, и что? Тебе как раз хватит, чтобы не опоздать!». И с вечера Марк предупредил, что «придумал что-то интересное». Ал проникся искренним ужасом и решил хотя бы на этот раз остаться в стороне. «Интересное» Марка было, наверное, самым страшным из всего, что только можно было встретить в поместье.       Именно вчера Ал, отвязавшись от друзей, тихо ушёл к Рею. Спрашивал, есть ли в поместье что-то вроде ненужных ящиков, переломанной мебели или хотя бы деревянных поленьев. Рей, признаться, удивился, но разведывать не стал. Спросил только: «Из-за этой твоей придумки никто не пострадает?» и, получив отрицательный ответ, пообещал, что Алу всё принесут прямо в комнату. Потом ещё около часа грузил ученика теорией магии (обосновал это как «У меня выдалась свободная минутка»). И грузил бы впредь, но потом в кабинет нагрянули связные, и Ал счёл за благо ретироваться.       К тому времени, как он попал в комнату, туда действительно перетащили кучи деревянного хлама, визуально превратив помещение в старый склад. Ал довольно потёр руки, нарёк себя Михаилом Фёдоровичем* и стал возводить засечные черты, после чего с чистой совестью лёг спать.       Совесть-то, возможно, была чистая, да только ожидание неминуемого визита Марка не давало нормально отдохнуть. Этот парень был чёрной тучей на небосводе, что сначала долго нервировала присутствием, мозолила глаза, как бы намекая на неизбежность своего прихода, а затем неторопливо и вызывающе приближалась, выматывая терпение по ниточке. В конце концов «жертва», уже порядком перенервничавшая и смирившаяся с горькой судьбой, сама ждала прихода грозы и мысленно подгоняла её: «Хочешь меня добить? Добивай, только поскорее!» Вот и Ал, который весь вечер убил на то, чтобы подарить себе лишние полчаса сна, теперь не мог сомкнуть глаз и ждал неизбежной побудки.       Под утро он, как водится, начал засыпать. Вполне закономерно было то, что именно этот момент Марк посчитал идеальным для пробуждения. Его нарочно громкие шаги Ал услышал заранее и только выше натянул одеяло.       Начинается.       Дверь скрипнула и распахнулась. Марк, судя по звукам, по инерции сделал ещё пару шагов и замер. Воцарилась очаровательная тишина (Ал даже пару секунд собой гордился: не всякий мог вывести Марка из равновесия!), а потом спокойствие нарушило возмущённо-восторженное:       — Нифига себе ты тут окопался!       Ал только хмыкнул в подушку, старательно строя из себя спящего. Он и сам удивился бы на месте Марка. Вчера Ал весь вечер возводил баррикады: весь тот ненужный, но крайне тяжёлый хлам двигал и перетаскивал, создавая вокруг кровати заслон. Наверняка Ал сказать не мог, но, по прикидкам, толщина созданной им стены была никак не меньше полуметра.       Марк имел все поводы для удивления.       Секунд тридцать спустя Ал услышал деликатный стук в импровизированную стенку и вкрадчивое:       — Так, я не понял. Прикажете брать Зимний штурмом?       Понимая, что уснуть всё равно не удастся, Ал потянулся к заранее заготовленной одежде, но всё же проворчал:       — А ты не можешь.       — Это почему? — насмешливо протянули с той стороны.       Ал быстро застёгивал рубашку и временами зевал. Остатки сна, казалось, забились в складки ткани и теперь пытались затянуть его обратно под одеяло. Признаться, Ал с большей радостью поддался бы им, чем Марку.       — Потому что моряки из Кронштадта ещё не прибыли.       Из-за воссозданной им же крепостной стены Ал не видел приятеля. Надеялся только, что он не откусил себе язык.       — Моряки. — Прозвучало это убийственно-спокойно. Ал напрягся, но добавил с деланным равнодушием:       — Из Кронштадта.       В то же мгновение Марк нанёс по деревянным укреплениям сокрушительный удар, и в щели полился синий свет. Запахло горелым. Ал чуть не подпрыгнул от неожиданности.       — Ал! — рявкнул Марк из-за стенки. Экстрасенс тут же спешно повёл руками, и «резервные» укрепления заняли предположительное место магического… подкопа? — Я не фанат исторических реконструкций! Если ты сейчас не выпрешься сюда, я начну сразу с расстрела царской семьи, и мне вообще нафиг не сдались твои моряки!       — Не мои, а кронштадтские, — осторожно поправил Ал, и тут же второй удар громыхнул по оборонительным сооружениям.       Рука с зажатой в ней чёрной рубашкой замерла. Ал тяжело вздохнул и окончательно вылез из-под одеяла.       Они вчетвером уже третий день делали вид, что ничего не произошло. Рей был сам на себя не похож, вызвал в поместье всех фениксов, что до сих пор жили в городах, написал своим друзьям предупреждения и забаррикадировался в кабинете. Ал знал, что он вызывал всех, кто в тот день был не в поместье, чтобы поговорить. Никто не произносил этой мысли вслух, но по «Фениксу» ползли слухи о предателе, а может, и не об одном.       Рей непререкаемым тоном приказал не поднимать панику и «жить, как обычно». И они жили. Ал ходил на тренировки, вечерами через силу помогал целительницам. Энди занимался с новичками и пытался ограничивать полёт творческой мысли Марка. Сам Марк ранним утром играл в будильник, а потом сутки напролёт задевал фениксов и ограничиваться не желал. Сейчас в поместье их было много, не протолкнуться. Коридоры и столовая в особенности были забиты людьми. Когда кто-то затевал драку, травму получали не только её непосредственные участники, но и густые толпы любопытных. Над поместьем висел гам, в котором злым шепотком струилась новость: В их рядах предатель. Рейнольд Дроссвел не доверял своим. Белый Феникс сдавал позиции.       Ал старался лишний раз не доставлять проблем. Стискивая зубы, накидывал узду на телепатию, учился колдовать по канонам экстрасенсорики, «точечно», чтобы читать мысли, когда ему самому этого хотелось, а не когда сила вновь начинала колыхаться под рёбрами, и только у одной цели, а не у десятков и сотен людей, что по стечению обстоятельств оказались поблизости. Телепатия проходила через пень-колоду, зато с внушением ситуация оказалась куда лучше. Рей бледно улыбался и скупо хвалил ученика, но видно было, что мысли его витали далеко от проблем подчинения разума.       Даже Марк был непривычно тих и не пытался пользоваться отсутствием Рея-миротворца, чтобы снова начать сплетать вокруг Ала агитационные сети. Это был нешуточный повод для радости, но насладиться моментом не получалось.       Может, он уже достаточно увидел и услышал. А может, сказывались последствия нервного потрясения. Так или иначе, Ал то и дело возвращался мыслями к влажно поблескивающему кровавому фениксу на потолке Балентэрдского Агентства Телепортации, хотя давно пора было переключиться на что-то другое.       Меньше всего Алу нравилось то, что о произошедшем он вспоминал без дрожи и думал вовсе не о том, что пострадали люди. В последнее время он как-то неуловимо привык к виду искорёженных тел и неожиданным проявлениям нечеловеческой жестокости в этом ярком праздничном мире. Чувство, которое властвовало над думами и не давало спокойно жить, не было ужасом, жалостью или хотя бы брезгливостью.       То было любопытство.       Рею подкинули задачку, над которой тот ломал голову в одиночестве. И, что интереснее, ответа найти не мог. Когда такой тактик третий день бился над сложным уравнением с небывало умело замаскированной переменной и не получал результата, проклятущее любопытство не могло не поднять голову. Алу не нравилось это чувство, но поделать он ничего не мог.       Любопытство и тяга к экспериментаторству — две вещи, что в своё время заставляли его метаться по жизни в «поиске себя», но в результате так и не дали всерьёз заняться чем-нибудь одним. Алу всегда хотелось перепробовать всё, что только можно. Если на Земле это ограничивалось разнообразнейшими знакомствами и десятками брошенных хобби, то здесь, на Миноне, проклятущий интерес заставлял пристально вглядываться в каждое действие Рея.       Вокруг ядовитой ягодой зрело противостояние, и Ал хотел знать, чем оно окончится. Даже подумывал о том, что стоило вновь начать проваливаться на тренировках, чтобы Рей, чего доброго, не решил, что он выучился, и не отправил его домой. Пойти на такой шаг не давала совесть, но её препротивный голосок с каждым часом становился тише.       Совесть растворялась в тени.       С сочным треском деревянный заслон разлетелся на куски. Ал автоматически вскинул руку, на лету останавливая прыснувшие во все стороны щепки. Возникший в проломе Марк сложил из пальцев «пистолет».       — Расстрел?       — Ну нет, — хмыкнул в ответ Ал, быстро застёгивая рубашку. Под опущенным пологом царила непроглядная тьма. Может, потому в ней было так приятно проводить время, даже валяясь без сна? — Ты переврал весь сценарий. В такой реконструкции я участвовать отказываюсь.       — Как знаешь. — Он отпихнул ногой визуально готовый развалиться на щепы ящик и сел на край кровати, наполовину скрывшись в тени. Ал сразу понял, что к нему приглядывались, и испытал безотчётное желание скрыться от светового окна, забиться в сумрак и сидеть там. — Опять в чёрном? У тебя траур, а я не знаю?       Ал слегка растерялся.       — В чёрном? — переспросил он недоумённо. Пальцы замерли над верхней пуговицей рубашки. — Само как-то получается.       — Шестой день подряд.       — Правда?       — Чистейшая. Не подумай, что мы к твоему внешнему виду присматриваемся, но это слишком бросается в глаза.       Ещё бы не бросалось! Раньше он никогда не носил чёрное без повода. Экстрасенсорика пробиралась в жизнь в мелочах, на уровне безотчётных желаний и ассоциаций, забивалась в подкорку и сидела там, жуткая, холодная, ожидающая, когда её призовут. Стараниями Рея, это уже не вызывало стопроцентного безоговорочного отторжения.       Но и не пугать не могло.       Марк пристально глянул на него, потом искусственно пожал плечами. Нет, что-то в телепатии было хорошее. По крайней мере, фальшь в чужих жестах экстрасенс научился разбирать на «ура».       — Разве ты не хочешь знать, зачем я разбудил тебя «в такую рань»?       — Чтобы потешить своего внутреннего садиста? — прохладно осведомился Ал, стараясь не допустить в голос ни тени интереса.       — Да ну тебя, — ничуть не обиделся Марк. Энтузиазма у него ни на грамм не убавилось. — Пойдём Энди сюрприз сделаем?       — Он жив останется?       — А это важно?       — Марк!       — Шутка. В теории должен.       Ал тяжело вздохнул и стал выбираться из кровати.       В последнее время в поместье стало куда больше свободы. Рей решительно не успевал следить за порядком, когда под его крышей торчала такая прорва народу. Поэтому их троицу попросили не только «жить, как обычно», но ещё и «не доставлять проблем». Энди с Марком покивали и тем же вечером уволокли Ала с собой бродить по лесу вокруг территории. Обычно оборотень совершал обходы в гордом одиночестве, неудивительно, что иной раз хотелось с кем-то поговорить. Когда за ним увязывался Марк, коэффициент полезного действия обходов начинал стремиться даже не к нулю, а к минус бесконечности. Эти двое могли разругаться в пух и прах, поджечь лес, а если успевали уйти далеко, то запугать редких гуляющих. Поэтому обычно, когда Энди облачался в шерсть и выходил в дозор, а случалось это дважды в день, на закате и на рассвете, рядом с Марком неуловимым образом оказывался Рей с поручениями, и энергетическому магу приходилось оставить всякие мысли о том, чтобы составить оборотню компанию.       Но сейчас Рея не было.       То есть он был, но для дел мирских оказался более чем недоступен. И Марк, недолго думая, объявил в поместье анархию. Прудон наверняка пустил бы слезу радости, увидев, с каким удовольствием энергетический маг, приговаривая что-то о «запрете капитализма и обогащения отдельных семей» устраивал «мебельные битвы». Мебель восстанавливалась на глазах, Рей в своём кабинете хранил неприступное молчание, словно кощунственное отношение к фамильным реликвиям его не трогало. Марк ввязывался в драки настолько часто, что за два дня четырежды вынужден был с грустными глазами идти к Мелле. Целительница отчаянно ругалась, но помогала. Рей в своём кабинете хранил неприступное молчание, словно его совершенно не волновало, что его напарник так плевал на собственную безопасность и, что хуже, мог в самый ответственный момент оказаться небоеспособным. Марк хватал Ала за шиворот и, заявляя, что «экстрасенсов тоже нужно выгуливать», таскал его вслед за Энди на закатные обходы. Рей в своём кабинете… И так далее.       Признаться, когда Ал всё-таки замечал Дроссвела, выглядел тот неважно. Нет, лёгкая неряшливая встрёпанность, аристократическая бледность, переходящая в бледность болезненную, тёмные круги под глазами, по оттенку которых опытные фениксы могли судить, насколько «вокруг всё плохо» — это было его нормальное состояние, удивляться которому не приходилось. Но, чем сильнее затягивалась чёрная полоса, тем больше испытываемое к Рею уважение смешивалось с жалостью. Ал стал ловить себя на мысли, что, вместо беготни по поместью и лесу, им троим стоило бы завалиться к Рею и хоть раз, но помочь ему по-настоящему. Побеседовать с фениксами, разобрать редкие отчёты разведчиков (из всех отрядов вне поместья остались только «Неуловимые». Где ошивались и что делали эти ребята, не знал наверняка даже сам Рей. В ответ на его сигнал об опасности они нахально отозвались: «Поймают? Нас? Мы пожелаем удачи и станем наблюдать с искренним интересом». Иной раз Алу дико любопытно было посмотреть, что же из себя представлял любимый разведотряд Рея, но «Неуловимые» ни разу за все полтора месяца так и не появились в поместье), помогать налаживать новую систему связи. Просто поговорить — иногда и это было неплохой помощью отчаявшемуся человеку.       Здравый смысл против таких желаний, разумеется, возражал, но не слишком категорично. Совесть была всеми лапами «за» добровольную помощь, шестое чувство соблюдало нейтралитет, и только капля прагматизма нашёптывала, что самому Алу от проблем «Феникса» ни горячо, ни холодно, да и вообще, разумнее всего было не высовываться и смирно ждать возвращения домой. Ален пошёл сам с собой на компромисс, остановившись на мысли, что требовалось бросить все силы на помощь Рею, если он сам словом или делом об этом попросит.       Загвоздка была в том, что Рей никогда и ни за что бы не попросил помощи, тем более у Ала, если только вопрос не упирался в смертельную необходимость.       — Энди уже ушёл? — обречённым тоном поинтересовался Ал. Марк уже стоял на пороге и, казалось, готов был сорваться в путь-дорогу в любую секунду.       Откуда в нём был такой энтузиазм в рань, сравнимую с земными пятью часами утра, Ал понятия не имел, но был не против одолжить малую толику этой небывалой активности.       — Только что умотал, — радостным полушёпотом сообщил Марк, выстукивая что-то по дверному косяку. Он весь так и искрился от энергии, причём в самом буквальном смысле: иногда его подвижную фигуру охватывали синие искры, словно энергетического мага где-то коротнуло.       Алу было чисто по-человечески жаль Энди. Получать от Марка «сюрпризы», когда он пребывал в таком вот восторженном расположении духа, было опасно для жизни и здоровья.       Подойдя к вещевому шкафу, Ал намётанным глазом оценил уровень серьёзности мероприятия и слегка пал духом. Подготовился Марк хорошо, явно с расчётом на долгую прогулку.       Поверх традиционной до неприятного яркой футболки (рубашки Марк не любил, заявлял, что они всегда сопровождали самые неприятные мероприятия: походы в школу, на работу, свадьбу и похороны) оказалась накинута куртка, да ещё и с защитой от элементарных заклинаний. Оба неизменных ножа красовались в чёрных ножнах, но теперь к ним оказались приторочены зеленоватые треугольные призмы. Откуда Марк свистнул силовые накопители, Ал даже думать не хотел, но их появление само собой намекало на то, что в ход пойдут энергетические ловушки (в очередной раз экстрасенс про себя пожалел Энди и попросил провидение, чтобы он оказался в хорошем настроении и оценил шутку, а не попытался им оторвать головы, как обычно). Вместо повседневной обуви, похожей на земную и оттого крайне любимой Марком, теперь на нём было нечто вроде высоких кожаных ботфорт с жуткого вида подошвой — фениксы все до единого ходили в таких, когда собирались уходить из поместья надолго.       Словно на миссию вырядился, да ещё и на опасную.       Оценив перспективы и мысленно содрогнувшись при мысли о нагоняе (в отсутствие Рея их раздавал Энди, правда, не слишком прилежно), Ал твёрдо уверился в мысли, что Марка нужно останавливать, пока не начудил чудес. Повторять его «боевой маскарад» нужды не было, за исключением, возможно, куртки. Ал, быстро глянув в шкаф, схватил первое, что внешне было похоже на верхнюю одежду, и спешно вышел из комнаты вслед за Марком.       — Нужно больше чёрного? — деловито уточнил Марк, критическим взглядом оценив выбор Ала.       — Так получилось, — не слишком внятно отозвался экстрасенс, изучая находку.       Он полагал, и небеспричинно, что в огромном платяном шкафу найти можно решительно что угодно, и особенно Ал в этом уверился, когда мельком заметил в глубинах этого гиганта нечто, напоминающее шотландский килт. Теперешний «улов» больше всего напоминал мантию в современном земном смысле этого слова. Слегка напоминающая кардиган чёрная верхняя одежда из ткани, по ощущениям похожей на хлопок, приятно льнула к коже, хотя крайне глубокий капюшон слегка отталкивал. «Уличный» стиль всегда был Алу чужд.       Дома он придерживался образа примерного школьника, прятать лицо не любил, тёмных тонов избегал и на фоне переживающих бурный переходный период сверстников казался то ли слишком взрослым, то ли слишком скучным, то ли просто «слишком». Здесь, на Миноне, придерживаться старых привычек внезапно показалось почти кощунством, да и, как бы местное подобие модной «кочевней мантии» не разнилось с его вкусами, на один раз такая вещь уж точно могла сгодиться.       Перед выходом из поместья Ал на мгновение задумался и на пробу накинул капюшон.       И неожиданно понял, что вместе с лёгкой тканью на голову упало одуряющее ощущение комфорта. Словно тень, которую Ал в последнее время отчаянно искал вокруг себя, сконцентрировалась под глубоким капюшоном и теперь окутала, уверенная и сумрачная, игнорирующая даже прямые солнечные лучи. Во вместительный карман удобно легла колода и — вот странность, — Алу казалось, что его карты тоже были довольны удачным выбором.       Марк наблюдал за этими махинациями краем глаза. Ему было, что сказать. С тех пор, как Ал твёрдо решил стать «нечитаемым» для сторонних наблюдателей, он и сам стал приглядываться к друзьям, чтобы разглядеть характерные жесты и понять, чем можно выдать своё эмоциональное состояние. Тот же Марк, например, когда ужасно хотел вставить свои пять копеек, но понимал, что они не к месту, начинал стрелять глазами по сторонам, возвращаясь взглядом к объекту своих размышлений с интервалом секунд в пять-шесть.       — Промокнешь, заболеешь, — подметил Марк сразу же, как они пересекли сад. Роса действительно холодила, но то был приятный холод.       Прохлада и тень вместе — чего ещё было желать?       — Волнуешься о моём здоровье? — улыбнулся Ал и тут же включил задний ход. — Тогда можем никуда не идти, пусть Энди сам по лесу бегает.       — Не настолько волнуюсь, — категорическим тоном отрезал Марк и демонстративно ускорил шаг.       Первый блин предсказуемо оказался комом.       Если так подумать, то продолжать раз за разом отговаривать Марка было верхом наивности. До сих пор энергетический маг ни разу не прислушался к доводам совести и разума. Не дать ему сделать пакость Ал сумел только однажды, да и то, если говорить совсем уж начистоту, было не совсем его достижением, куда большую роль сыграло то, что накануне планируемого розыгрыша этот неугомонный неудачно подрался с Энди и почти на сутки задержался в медпункте, пока целители сращивали ему сухожилия. Роль Ала в этой эпопее ограничивалась тем, что на мольбу: «Такая задумка пропадает! Как выйду отсюда, напомни мне, будь другом!» он сыграл в амнезию и ничего не напомнил.       Они вышли за барьер из необычной точки: обошли мрачного вида башню со звездой над острой крышей и оказались в стороне от хоженых тропок. Впрочем, в навигационных способностях Марка Ал ничуть не сомневался, и потому шёл за ним без особой радости, но хотя бы без испуга.       Лес то был «нехороший» только для тех, кто поленился выучить все его ядовитые растения, которых, по прикидкам, было процентов семьдесят от общего количества (ещё бы не выучить, если Рей почти две недели стоял с этим над душой и запрещал «дышать в сторону леса», пока Ал не начал уверенно отличать безопасный итилосень от смертельного тарилосеня). Зато с дикими животными столкнуться в нём было сложно, да и Энди уверял, что «они тут адекватные». Что это значило, Ал в своё время решил не уточнять.       За всю дорогу напасть на них попытался разве что кислотно-оранжевый цветок с тонкими и острыми, как копья, листьями. Он с утробным урчанием вцепился Марку в сапог, наткнулся на зачарованную от подобных поползновений кожу и ещё долго плевался пыльцой.       После знакомства с особо общительным образцом местной флоры энергетический маг прошёл метров двести, скомандовал «привал» (Ал тогда чуть не высказался) и начал деловито раскладывать силовые накопители.       — А, может, не надо? — обречённо протянул экстрасенс и телекинезом остановил полетевшую в него ветку. — Ну правда. Сколько можно?       — Пока не надоест, — важно сообщил Марк, ножом вычерчивая на вылезшем из-под земли корне значок, похожий на «йоду» со спиралевидными «рожками». — Какое плетение наложить?       — Безопасное? — без особой надежды предположил Ал.       — Издеваешься? Помогай, тряпка, а то будешь следующим в списке.       — Ты мне угрожаешь?       — А у меня получается?       — Нет.       — Тогда просто предупреждаю.       Ал уже открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь, что хотя бы немного отразило всю степень его праведного возмущения, но не успел издать ни звука: Марк спешно прижал палец к губам и начал быстро плести маскирующие чары.       «Если он нас почует из-за тебя, настучу!»       Синие глаза глянули с явной насмешкой. Марк первым начал извлекать выгоду из телепатии Ала и теперь, когда требовалось вести себя тихо, не говорил, но думал очень выразительно. Лезть ему в голову экстрасенс принципиально не хотел, опасался, что нервы не выдержат такого насилия, но, когда Марк адресовал мысли непосредственно ему, слышал их, независимо от того, хотел он этого или нет. Вообще, как Ал стал замечать, со временем ему всё легче удавалось наладить ментальный контакт с Марком и Энди, словно сила запоминала дорогу к их мыслям, протаптывала себе тропы и с каждым разом всё меньше сбивалась с пути. Рей говорил работать в этом направлении, мол, с такими темпами Ал вполне мог наладить стабильный канал связи с этими двумя. Ал, разумеется, кивал, а про себя думал: иметь постоянный доступ в голову к Марку вот в упор не хотелось, слишком жаль было собственную психику.       По-хорошему нужно было предусмотрительно хрустнуть веткой или быстро порезать палец и оставить след на дереве, чтобы Энди их вычислил, но времени не хватило. Марк сетью накинул вокруг них чары помех и сорвался с места, сцапал Ала за запястье и утянул подальше, прятаться за кустами. Ал в очередной раз попытался открыть рот, но был награждён таким гневным взглядом, что волей-неволей «активировал» телепатию и заметил мысленно:       «Твои шуточки — это какой-то чересчур детский способ выделиться, не находишь?»       Марк дёрнулся, глянул на него с подозрением, потом, поняв, что вслух не было произнесено ни звука, расплылся в улыбке и отозвался в той же манере:       «Если бы я взялся за дело по-взрослому, то летальные исходы были бы обеспечены. Ты этого хочешь?»       «Я хочу, чтобы ты перестал мешать людям жить».       «Ты, случайно, Рею не родственник? Похожи до противного!»       «Я бы поблагодарил, но ведь в твоих глазах такое сравнение скорее служит оскорблением».       «Поня-я-ятливый! — просто удивительно, как он умел передавать насмешку даже с помощью мыслей. От этой иронии остро хотелось сплюнуть, но Ал только поглубже „закопался“ в капюшон. — Не мешай мне наблюдать, а то переделывать придётся завтра!»       «Переделывать?!»       «Замолчи».       В волчьей ипостаси и без того тихий для своих габаритов Энди двигался совершенно неслышно. Ал даже не сразу заметил, когда именно он вынырнул из зарослей. Просто беззвучно колыхнулись, оглаживая шерсть, ветви, и необычайно крупный волк бодрым аллюром пронёсся между деревьев. Мимо ловушки.       «Да!» — восторженно подумал Ал.       «Скотина», — апатично отметил Марк.       А потом всё пошло наперекосяк. Потому что слева потянуло посторонними, незнакомыми мыслями. Ал дёрнулся, обернулся, прислушиваясь к смазанным из-за расстояния ментальным голосам. А, разобрав слова, побелел.       «Ща прямо тут скончаюсь. Сколько можно фигнёй маяться? Какой нормальный аристократ поставит свою халабуду в… таком месте?»       Догнать уже улетевшего куда-то оборотня не было ровно никакой возможности, поэтому Ал поднял в воздух камень и, задав траекторию резким быстрым движением руки, метнул его в сторону, в которой предположительно скрылся Энди. Марк зашипел.       — Ты с ума сошёл?!       — Полностью согласен, — рыкнуло позади. Энди, уже успевший обратиться в человека, стоял над ними, сжимая в ладони камень. — Вы что оба здесь делаете?       — Здесь Молнии, — отрывисто бросил экстрасенс, не обращая внимания на очевидную претензию.       Энди с Марком переглянулись.       — Сюда идут? — коротко спросил оборотень и, получив в ответ быстрый кивок, сделал знак следовать за ним и спешно пошёл в сторону.       В сторону энергетической ловушки.       — Только не… — начал было Ал и затих, когда Энди с размаху налетел на невидимую стенку, да ещё и с таким хрустом, будто он по меньшей мере сломал нос. — …туда.       Марк нервно хохотнул.       Энди обернулся и глянул на них дикими глазами. Из носа у него действительно текла кровь. Испытав мимолётный приступ жалости и пообещав себе в следующий раз адресно послать Марка вместе с его «интересными идеями», Ал сорвался с места и, ориентируясь по мерному течению чужих мыслей, стал искать заросли поплотнее.       Оборотень остановился. Крылья носа у него раздувались — видно, он тоже заметил посторонних. Теперь растерянным выглядел только Марк, но, судя по решительному виду, он был намерен реагировать быстро и чётко, даже если сам не видел опасности. То было удивительное проявление подкупающего командного доверия.       — Разберёмся с этим, и я сдам вас Рею, — шепотом пообещал Энди и толкнул Ала в бок, указывая на поваленное и заросшее зеленью дерево. Ал кивнул и легко перемахнул через него. И едва удержался на ногах: за «укрытием» оказался покатый склон, спускающийся к пересыхающему мутному ручейку.       — Не сдашь, — проворчал Марк. Его перемещение за дерево оказалось удачнее, он вовремя схватился рукой за ствол и даже не пошатнулся. Затем, быстро оценив условия, он растянулся прямо на земле, удобно опершись ногами о выступающий камень и оказавшись лишь на пару сантиметров ниже начала склона.       Ал с Энди, оценив подобное положение, мгновенно последовали хорошему примеру и оказались полностью невидимы со звериной тропы, которой сейчас следовали «гости».       — Они твою «ловушку» не заметят? — едва различимо поинтересовался Энди.       — Не должны, я чары помех набросал, — так же тихо ответит Марк.       — Надо же. Сколько усилий… Чтобы мне нос сломать.       — Ты зашёл не с той стороны. Эффект должен был оказаться не таким.       — Заткнитесь оба! — зашипел на них Ал, и громоотводчики, в очередной раз переглянувшись, — иногда их игра в гляделки неописуемо раздражала, — послушно затихли.       Но лес не погрузился в тишину. Спокойствие недружелюбной минонской природы нарушали тихие шаги и громкий разговор. Ал не знал, на что рассчитывали Молнии, когда искали вражеский штаб в потенциально опасном лесу, и при этом трещали, как Марк в лучшие дни.       — …а она такая: «Ты сдурел?! Нельзя быть за Молний, Белый Феникс всё равно наберёт силу и вас раскидает!»       Последовавший взрыв смеха показался несколько наигранным. Трое наблюдателей переглянулись с практически идентичными ухмылками.       — А ты чего?       — Тупой шо ль? — поинтересовался третий голос. Ал про себя отметил, что заклятье понимания действительно переводило речь, так сказать, с сохранением авторского стиля. Удивительно забавно было слушать, как вполне себе инопланетные маги болтали на вполне себе русском просторечье. — Не видишь: у Тирле эманация раздулась, шо твоё эго. Грохнул её, да?       — А то, — протянул первый голос, правда, с некоторым колебанием. Повисла тишина, и он, словно уверившись в чём-то, зачастил. — Вот все говорили, что я тупой, взял жену сильнее себя. А сейчас глянь какой резерв стал!       Энди не пошевелился, но в глазах у него появилось знакомое кровожадное выражение, и Ал вполне его понимал.       — А она шо?       — До того, как я её грохнул, или после?       — А что, ещё было что-то «после»? — насмешливо поинтересовался новый голос.       — Нет. Но вы б видели её лицо, когда я рассказал, что вот прям сегодня пойду этого самого Белого Феникса искать!       Помолчали. Оба громоотводчика заметно напряглись.       — А что, вы правда думаете, что эти детишки могут здесь ошиваться? — неуверенно поинтересовался новый голос, женский.       Шестеро. Их было шестеро, пять мужчин и девушка. Нестройные шаги мешали прошлогоднюю листву и беззастенчиво хрустели сминаемыми ветками.       Они так не думали. И мысли допустить не могли, что кто-то из фениксов мог случайно оказаться здесь, в опасном лесу, иначе бы так не шумели. Ал про себя отмечал всё то, о чём раньше слышал только в виде сухих рассказов: жажду лёгкой силы и совершенную магическую неграмотность, неорганизованность и плохую осведомлённость о делах противостояния. Скорее всего, эти шестеро были одной из многих и многих групп, отправленных на хаотичный поиск. Вряд ли они знали этого самого «Белого Феникса», которого так пытались обсмеять, в лицо, и имели хоть малейшее представление об элементарной маскировке. Ален уже готов был списать эту «встречу» на случайность, а появление здесь Молний — на жалкую попытку «прочесать» все малообитаемые места материка. Но следующая же фраза заставила напрячься и его.       — Он сказал — в зачарованном лесу.       От этого выделенного интонацией местоимения веяло ментальной активностью. Все шестеро прекрасно знали, о ком шла речь, но представляли загадочного «его» не в виде человека, а отчего-то в форме хриплого мужского голоса и потока очень характерной энергетики.       — А вы ему верите?       — Ему никто не верит, — задумчиво отозвался голос, что до сих пор ограничивался насмешливыми короткими фразами, вроде «До того, как ты её грохнул, или после?» — Вот только врать он не станет. Сказал — в лесу, значит, в лесу. Значит, ищем. И ходите тише.       Кто-то из группы оглушительно хрустнул веткой. Марк подавил смешок.       — Идиот, — меланхолично заметила девушка.       — Прости.       — А шо мы конкретно ищем?       — Увидим — поймём, — не слишком уверенно отозвался предположительный командир группы.       — О да. Вы ещё как поймёте, — едва слышно мурлыкнул Марк, схватился за ветку поваленного дерева и подтянулся. В правой руке у него зрела синяя сфера.       Сознание прошибло жарким ужасом. Ал рванулся, поймал Марка за запястье и удержал. Шаги прозвучали совсем рядом, и короткие тени скользили в просвете между поваленным деревом и землёй.       «Стой».       Марк поджал губы, но демонстративно «загасил» заклинание и замер. Шаги стали удаляться. Выждав секунд тридцать, Марк поспешил плюнуть ядом, правда, всё так же тихо:       — Играй в мать Терезу в другом месте, Ал! Нечего их жалеть!       — Я Рея жалею, — так же тихо отозвался Ал и глянул на Энди в поисках поддержки. Судя по лицу оборотня, он совершенно ничего не понимал в происходящем, но упоминание его примера для подражания заставило мгновенно вслушаться в предмет разговора. — Или ты не понимаешь? Нас действительно кто-то сдаёт, но пока он не назвал точного места. Они не знают, где искать. Сколько на Миноне зачарованных лесов? Ведь не один?       — Да скорее не один десяток, — неохотно отозвался Марк, снова подтянулся, быстро выглянул из-за дерева и тут же сунулся обратно. — И что? Мы их так просто отпустим?       — Если ты их убьёшь, это же будет то же самое, что выдать поместье со всем фундаментом! Пусть идут. Защита их не пропустит, они ничего не увидят, и этот лес хотя бы ненадолго окажется вне подозрений.       Марк глядел сумрачно. Он был против и это было заметно, правда, Ал не знал, что именно ему не нравилось: то, что приходилось отпустить соглядатаев живыми и даже не наградить на память двумя-тремя переломами, или то, что командовать взялся недоучка-экстрасенс, да ещё и посторонний.       — Прости. Меня это не касается, знаю, но не надо подводить Рея. Ему же потом расхлёбывать.       Он краем глаза глянул на Энди и получил в ответ одобрительный кивок. Оборотень был молчаливо согласен, и это придавало уверенности. Марк смерил их обоих долгим взглядом, понял, что в своём протесте остался одинок, и сдался. Вот только он не был бы собой, не скажи напоследок гадость:       — Тебя это касается.       — Вот не начинай, — яростно зашептал Ал.       — А это не я начал, — насмешливо отозвался Марк и с явным удовольствием пояснил. — Ты сказал не «вас кто-то сдаёт», а «нас». Добро пожаловать в семью!       — Плети чары обнаружения, — отрывисто бросил Энди, ухватился за поваленный ствол и мощным усилием вытолкнул себя из овражка. — Убираемся. Надо рассказать Рею. Потом подействуешь Алу на нервы.       — Да, мамочка, — проворчал в ответ Марк, изобразив на лице что-то вроде дикой смеси возмущения и смирения. Так мог бы смотреть творец, которому зверски выдернули из спины крылья вдохновения.       Мысленно Ален горячо поблагодарил Энди, но внешне попытался удержать нейтральное выражение лица.       Они задержались минут на десять. Сплести чары помех и уже под ними — обнаружения, чтобы потом, озираясь и нервничая, обходными путями двинуться к поляне. Ал и подумать не мог, что двое громоотводчиков могли хотя бы изредка вести себя тихо и осмотрительно, слишком уж их обычная манера поведения напоминала затяжную попытку посеять в мире семена хаоса и раздора.       Удивительно, но до тех пор, пока за спинами не сомкнулись плетения защитных барьеров поместья, даже Марк не раскрывал рта.       Чары обнаружения оказались удивительно противными. Ал мысленно сравнил их с клубком мутных вечно пищащих нитей. Они тянулись к Марку со всех сторон и страшно действовали на нервы тихим раздражающим гудением. Реагировали, правда, очень точно, и на каждое шевеление воздуха отвечали гневным дребезжанием. Ал не знал, какой звук они бы воспроизвели, попадись им на пути человек. И знать не хотел, небеспричинно полагая, что такого издевательства его барабанные перепонки бы не перенесли. Признаться, Ален очень радовался, когда Марк, ступив на безопасную территорию, расплёл чары.       А уж как радовался Энди с его чутким волчьим слухом!..       Вопроса, где в это время суток был Рей, не возникло. Ал уже привык, что «сверхчеловек» Рейнольд Дроссвел был в кабинете чуть больше, чем круглые сутки, и только усмехался, когда девочки-целительницы начинали обсуждать его «всемогущество». Лекарское крыло было магнитом для негатива — и для слухов тоже. Самой расхожей байкой была история о том, что «внутреннее пламя» («Шило в заднице!» — деловито переводил Марк с девчоночьего языка на реалистичный) не давало Рею спать, ведь огню отдых не нужен. В подобных обсуждениях не принимала участия только Мелла, тайком смешивая «пламенному» лидеру сильные бодрящие настойки. По её словам, «наш идиот сокращал себе срок жизни этой дрянью» и «непонятно, пил такую гадость по необходимости или просто из-за привыкания». Голубой мечтой Меллы было однажды Рея поймать, скрутить и вывести у него из крови всё, наработанное бессонными ночами. Рей об этом прекрасно знал и во многом именно поэтому крыла целителей избегал всеми правдами и неправдами.       Те, кто за этим молчаливым противостоянием наблюдали, недоумённо предполагали «тайные романы». Ал предполагал, что если Рей кого-то и любил, то разве что «Феникс», причём той самой, страстной, альтруистической любовью, которая, как известно, убивала в год больше людей, чем нападения диких животных, и делала это с куда большей жестокостью.       — Реюшка, пляши, мы пришли тебя навестить! — радостно пропел Марк, эффектным жестом распахивая дверь и гордо взирая на враз загрустившего лидера.       Рей тяжело вздохнул и отставил чашку. Судя по характерному запаху с резкими приторно-сладкими нотками, то было немыслимое сочетание чая и бодрящей настойки (Марк назвал это «дрянь по личному дроссвелловскому рецепту: настойка и вода в пропорции семь к одному, и сверху ещё заварки бросить»). Сидящий в кресле напротив Ортонн картинно тряхнул льняными волосами, тоже отодвинул чашку и обернулся.       Этот человек Алу не то чтобы не нравился. Ортонн был опытным разведчиком. С тех пор, как систему слежения Рея развалили, он тоже не спал и бродил за лидером хмурой тенью, готовый выслушивать, советовать, помогать и по первому же слову спешить налаживать новую систему. Ал не знал подробностей, но краем уха слышал, что эта парочка готовила нечто грандиозное, и на этот раз привязку хотели сделать не на Рея, а на само поместье Дроссвелов, чтобы оповещения были стабильнее и не зависели от одного-единственного человека.       И в то же время Ортонн вызывал смутное желание вмазать по его смазливой бледной физиономии. Этот маг, наследственная способность которого представляла собой эмпатический вампиризм, постоянно пытался не слишком-то изящно язвить. С Марком они были по разные стороны баррикад: если энергетический маг скандалы и драки провоцировал, то Ортонн при них присутствовал, напитывался чужими сильными эмоциями, а потом, страшно довольный собой и жизнью, шёл докладывать Рею. Иногда, если в драке участвовали члены его обожаемого подручного отряда «Наблюдатели», он всё же нарушал собственные правила и никому не стучал. Вместо этого позволял себе иное развлечение: стоял в сторонке и ядовито комментировал происходящее.       С одной стороны, Ал знал, что подобное поведение было типичным и диктовалось силой. А вот с другой — он терпеть не мог таких вот «миленьких и подленьких». Марк действовал всем на нервы исключительно из-за собственной любви к «прекрасному», скандалам, дракам — и немного ради собственной выгоды, зато в любой момент готов был за каждое сказанное слово ответить. Ортонн же весьма ловко прикрывался многолетней дружбой с Реем, ненасытной силой, происхождением — словом, что первое в голову пришло, тем и прикрывался. Ал никогда не видел ни синяка на его гладком дородном лице.       Рей к Ортонну прислушивался. Энди при виде него брезгливо скалился. Марк же разведчика попросту ненавидел.       — Ваше Высочество! — гаркнул Марк так громко, что слышно его было, наверное, по всему этажу. Ортонн поморщился. — Какая гадость видеть вас здесь! То есть, конечно, радость!       — Намекаешь, что мне пора уходить? — хмыкнул в ответ Ортонн, ни кивком, ни улыбкой не отвечая на едкое, но всё же приветствие.       — Увы.       Энди, который обычно пытался сдерживать приятеля, теперь с нейтральным лицом отступил в сторону, давая место действию. Марк благодарно кивнул, не сбавляя шага, подлетел к Ортонну и крепко обнял его. Ал был уверен, что у разведчика что-то протестующе хрустнуло.       Хотя, возможно, то было терпение.       — Аллергия, понимаешь ли, на тебя, — проникновенным тоном сообщил Марк и демонстративно то ли покашлял, то ли поплевался.       Рей спешно пригубил чай. Удивительное дело, на мгновение показалось, что он прятал в этом жесте усмешку.       — Ты ничего не скажешь? — искренне возмутился Ортонн и глянул на Рея умоляюще. Затем он опустил глаза на тут же состроившего манерную гримаску Марка.       — Боюсь, это бесполезно, — совершенно серьёзно отозвался Рей и сцепил руки в замок. — Попробуй не реагировать. Пара часов, и ему надоест. Правда, срабатывает не всегда. Я уже год от него отвязаться не могу.       — Ты мне сердце разбиваешь, — заметил Марк, а потом вновь обратил внимание на чересчур рано расслабившегося Ортонна. — Ты его склеишь?       — Ты бы не мог убраться?       — Я могу сделать лучше!       — Из окна выброситься?       — Показать тебе, где дверь. Если угодно, на руках в коридор вынесу. Вы ведь, аристокра-а-аты, только так и перемещаетесь?       Ортонн очень старался отбрить Марка, но ему никогда не хватало опыта. А может, наглости. В один прекрасный момент он начинал покрыться малиновыми пятнами («Чистоплюйский грипп. Увы, тебя придётся стерилизовать и, возможно, зарезать,» — сочувственно замечал Марк) и метаться. Это означало, что он уже готовился покинуть поле боя, чтобы не понести ещё бо́льшие потери.       — Он, между прочим, тоже аристократ, — шипящим шёпотом заметил Ортонн, небрежным кивком указав на Рея. Тот смешливо вскинул брови, явно наслаждаясь происходящим.       — Он, между прочим, хреновый аристократ, — передразнил Марк. Он кивком не ограничился, предпочитая неэтично ткнуть пальцем.       — Это оскорбление!       — Почему? — разом среагировали Марк и Рей.       Повисла тишина. Ал с интересом наблюдал, как постепенно краснели мочки ушей у Ортонна.       — Вечно ты им такое поведение прощаешь, — шикнул он, в первый раз на памяти Ала переключив претензии именно на Рея. — Я не удивлюсь, если кто-нибудь из них тебя однажды ночью убьёт и попытается встать надо всеми нами. Да ещё и заявит, что ты сам этого хотел, он ведь был твоим протеже!       — Ортонн! — голос у Рея неожиданно заледенел.       Разведчик ответил гневным взглядом. Ал почувствовал себя крайне неуютно.       — Ребят, как насчёт гонки? Кто первым снимет голову с нашего святоши? — в наступившей тишине азартно воскликнул Марк и улыбнулся с явной претензией на кровожадность. — Приз: головные боли, недосыпание, хмурый взгляд и потрясающее умение вечно появляться невовремя в качестве бонуса!       Рей сморгнул, глянул на него растерянно, потом перевёл взгляд на дурашливо оскалившегося Энди. Ал, захваченный общим порывом, перекинул колоду с руки на руку и задумчиво поинтересовался:       — Интересно, а картой можно горло перерезать?       Ортонн задохнулся воздухом. А Рея перспектива быть зарезанным гадальной картой, кажется, добила. Он искренне рассмеялся, чуть запрокинув голову назад. Чашка прыгала у него в руках, выплёскивая на стол розоватые капли «дряни».       — Потом закончим, — мрачно пообещал Ортонн, брезгливым жестом отцепил от себя Марка и вылетел из кабинета, чуть не снеся по дороге Ала.       Энди с каменным лицом захлопнул за ним дверь, а потом глянул на всё ещё лыбящегося Марка.       — Выключай дурака. Он ушёл.       Энергетический маг с явным облегчением выдохнул и упал на диван с выражением искреннего довольства на лице.       — Что вы тут устроили? — с улыбкой поинтересовался Рей.       — Твоё героическое спасение, конечно же. Сколько этот уродец тут сидит?       Рей тяжело вздохнул и с неудовольствием посмотрел на часы.       — Ещё вчера пришёл. И всё же повторю вопрос.       — Новости, — коротко ответил Энди. Он быстро прошёл, чеканя шаг, и опустился в своё любимое широкое кресло.       — Это я понял. Иначе бы не стал подыгрывать. Твоё поведение действительно было невежливо. — Он замолк и оглядел всех троих. Задержался взглядом на засохшей струйке крови, оставившей след над верхней губой Энди, поморщился. Посмотрел на пышущего весельем Марка, который, казалось, совсем забыл, что именно заставило их вломиться в кабинет, поёжился. Затем глянул на Ала, неожиданно внимательным взглядом обведя его чёрную мантию, и кивнул. — Я слушаю. Удиви меня, Ал.       — Удивить? — задумчиво протянул экстрасенс. Это он мог. — Молнии ищут ваш штаб в лесу.       Рей поперхнулся чаем.       — Чт…       — Мы видели их около получаса назад с восточной стороны поместья, — заметив недоумевающий взгляд, Ал быстро пояснил. — С восточной — то есть справа от Стороны Восстановления. Отряд из шести человек. Мы наблюдали за ними. Кто-то действительно сливает информацию. Это один человек, предположительно мужского пола, Молнии называли его «он», но это только теория, потому что подразумеваться мог просто «осведомитель». Говорили, что ему не доверяют, но повода для лжи у «него» нет. Думаю, эти шестеро ни разу «его» в глаза не видели, в их мыслях он фигурировал скорее как голос и поток силы. Точное местоположение им всё ещё неизвестно, знают только, что штаб в «зачарованном лесу», но Молнии не уверены, что Дроссвелы стали бы селиться в таком опасном месте.       — Вы их не трогали? — с надеждой поинтересовался Рей.       Наполовину полная чашка с «дрянью» стояла, забытая, на краю стола.       — Ал запретил, — поспешил успокоить его Энди, а экстрасенс неожиданно испытал сильное желание поглубже зарыться в капюшон.       — Меня больше интересует вся эта ситуация с предателем. — Раз за разом Ал замечал, что Рей морщился от этого слова, как от пощёчины, хотя вообще-то излишней эмоциональностью он не страдал. — Что ты об этом думаешь?       Рей задумчиво сложил пальцы «домиком»: то была поза крайнего сосредоточения мысли. Хотелось знать, о чём он так напряжённо думал, но Ален раз за разом натыкался в его сознании на плотную стенку. Это дразнило. Интересно, можно было как-то обойти природный иммунитет? Рей о таком, конечно, рассказывать вряд ли станет, а сам Ал без знания языка и литературы нужной найти не сумеет. Можно, конечно, попросить помочь Марка, он-то на раитарском (как неожиданно выяснилось), говорил и читал довольно бегло. Вот только он наверняка откажет. Но вот это-то как раз проблемой не было, в крайнем случае можно внушить ему слушаться…       Боже, о чём он думал?       — Я, как и раньше, не считаю, что у нас завёлся… предатель, — прозвучало это слово так, словно оно резало Рею глотку.       Ал восхищался его умением быстро и последовательно выстраивать многоуровневые логические цепочки. Ум у Рея был острейший и, что важнее, творческий. Но его слепая вера в людей скорее отталкивала. Быть преданным неприятно, но ведь это не означало, что следовало продолжать наивно закрывать глаза на факты?       — Почему? — отрывисто бросил Ал.       Рей нахмурился. На мгновение показалось, что он готов был повысить голос и указать экстрасенсу на его место. Но этого не произошло. Рей лишь вскинул к Алу открытую ладонь и медленно сжал кулак.       — Твою мать! — сдавленно ругнулся Марк.       Ален быстро обернулся и увидел, как оба, и Марк, и Энди, с одинакового перекошенными лицами схватились за шею. Из-под пальцев у них текло ровное белое свечение.       — Клятва верности убьёт того, кто попытается предать меня, ещё до того, как дело будет сделано, — тихо проговорил Рей и разжал пальцы. Долгий выдох со стороны обоих громоотводчиков показал, что слова лидера они подтверждали целиком и полностью.       Может, не так он был и наивен?       Дело наливалось интересными особенностями. Ал сел на облюбованное недавно место, наполовину скрывшись в тени шкафа, и стал неспешно тасовать карты.       — Солидно, — вынужден был признать он. Рей бледно и не слишком-то искренне улыбнулся. — Клятву можно обойти?       — Теоретически.       — Ты всегда говоришь «теоретически», когда имеешь ввиду «практически невозможно», — заметил, чуть прищурившись, Марк, и выразительно поиграл ножом. — Но всё же, на практике сделать это можно?       — Обет, который я взял с каждого феникса — это переработанная Кровавая Клятва. — Рей смотрел в столешницу, но Ал знал, что обращались к нему. — Это — одно из трёх высших проклятий, в его основе лежат практически все возможные плетения. Суть довольно простая. Человек клянётся выполнить очень вариативное «нечто» и заключает с силой договор. Пока Поклявшийся не достиг цели, он абсолютно бессмертен и располагает неограниченным количеством времени. Можно поклясться стать богатейшим человеком планеты и, поверь, ты будешь жить, пока это не сбудется, даже если путь к цели займёт столетия. Но, едва только цель достигнута, Поклявшийся умирает.       — Сразу? — растерялся Ал.       Повисла тишина. Рей улыбнулся.       — Марк, сразу?       — А чего меня спрашиваешь? — окрысился тот. — Как что-то тёмное, так сразу Марк? Что за намёки?.. Вообще, Ал, нет тех, кто мог бы сказать, сразу его убило, или нет. Но есть очевидцы действия проклятья, и вот они утверждают, что да, сразу, в течение минуты после выполнения Клятвы.       — А если поклясться жить вечно? — искренне заинтересовался Ал и получил три насмешливых взгляда.       — Кровавая Клятва так или иначе получает свою долю, — охотно пояснил Рей, которого эта тема, видимо, страшно интересовала. Марк нахмурился. — В такой вариации сразу встаёт вопрос, что считается жизнью. Если я правильно помню, были такие случаи. Поклявшиеся в вечной жизни, как правило, впадают в анабиоз. Но живут, да, а проклятье кормится их нерастраченной силой. На моей памяти такое очень давно не практиковалось. Есть множество вариаций Кровавой Клятвы, все они основаны на «снижении» сложности проклятья. Грубо говоря, если точно рассчитать, какие именно плетения убирать из его «идеальной» версии, то можно получить очень интересные эффекты. Дроссвелы пользуются этой Клятвой вот уже девять сотен лет. Каждый, кто присягнул мне на верность, умрёт сразу же, как сделает хоть шаг в сторону предательства. Именно поэтому теоретически никто из наших предать не мог, проклятье уничтожило бы его ещё до того, как он дошёл до Молний.       — Но «теоретически» — это ещё не точно. Ты знаешь, как обойти проклятье? — в очередной раз повторил Ал.       Рей задумчиво кивнул.       — Да, я думал над этим…       Марк чуть подался корпусом вперёд и сладко протянул:       — Тебя совершенно не напрягает, что ты при мне рассказываешь, как получше тебя предать?       И чего он постоянно влезал так невовремя? И без того между этими двумя после конфуза с телепатией был не мир, а весьма шаткое и вооружённое до зубов перемирие. К чему было провоцировать новые скандалы?       Рей, к чести его сказать, среагировал спокойно:       — Когда заподозрю тебя в предательстве, я лично тебе об этом сообщу. Мне правда жаль, что ты попал под подозрение. Такого больше не повторится, если не дашь повода. И давай не будем ссориться?       Энди напрягся и Ален вполне его понимал. Момент был опасным. Но Марк лишь пожал плечами и откинулся обратно на спинку кресла. Мысли его потекли расслабленно и довольно.       — Так вот, для того, чтобы обойти клятву, есть много очень сложных схем. Самая примитивная выглядит примерно так. Клятва лежит только на тех, кто является фениксом, то есть знает, где находится поместье и как устроена наша система. Но есть ещё и просто мои друзья, которые не знают вообще ничего. Они иногда могут приютить наших, или собирать слухи в городе, или покупать лекарства — сейчас с этим сложно. Например, те пространственники, которых убили в Агентстве, — голос Рея налился бессильным гневом, — были из таких. Они помогали нам перемещаться и не записывали фениксов в отчётные книги, но этим их деятельность и ограничивалась. Они знали наших людей только в лицо, но не по имени — к чему накладывать на них Клятву? Так вот, если такой человек захочет предать, он может невзначай в разговоре расспросить феникса информированного, то есть «отмеченного» Клятвой. Если последний совсем без мозгов, то, посчитав, что «все свои и бояться нечего», может без умысла растрепать информацию, и формально это не будет считаться предательством, значит, никто и не умрёт. Но ведь до этого ещё и додуматься надо. К тому же я расспросил наших, и никто не припоминает, чтобы разболтал что-то лишнее. Мы вообще редко общаемся с неотмеченными Клятвой — это риск, сам видел, что делают Молнии, когда находят моих помощников. Зачем подводить людей? Вообще-то все эти «предал-не предал» — понятия очень тонкие, все фениксы это знают, и вряд ли кто-то стал бы экспериментировать. На кону всё-таки собственная жизнь.       — Итак, что мы имеем, — сумрачно начал Марк, вращая в пальцах нож. — У нас может быть предатель, который «формально» никого не предавал и вряд ли хотя бы догадывается о том, что натворил. Этот вариант не подходит, ведь тогда необъяснимо, почему Молнии говорили, что «ему никто не верит», и «лгать смысла нет». Слушай, Реюшка, может, это ты сам? Клятвы самому себе ты не приносил, да и в Ветане появился позже нас. Как раз времени бы хватило, чтобы пространственников перерезать.       Это был совершенный тупик. Все четверо видели его монолитную стену на пути, и сарказм Марка никак не помогал её обойти.       — Если говорить серьёзно, — тоскливо разглядывая остывший чай, проговорил Рей, — то я считаю, что гадать нет смысла. Если «предатель», как вы говорите, незнаком тем шестерым, значит, он контактирует только с верхушкой Молний, а рядовым раздаёт поручения, скорее всего, в виде записанных посланий. Лично я бы сделал так, чтобы никто меня не рассекретил. Запечатать информацию в кристалл, размножить его и отправить главам отрядов, что отвечают за поиск нашего штаба — всё чистенько, опрятненько, а главное, почти невозможно определить, кто именно стоит за этой утечкой. Нет, я бы сказал, «невозможно», потому что Молнии наверняка позаботились о том, чтобы подчистить все пути рассекречивания своего источника информации. Поэтому рассчитывать на то, что мы узнаем имя предателя, наивно.       Он замолчал, но сказано было не всё. Энди чуть напрягся в кресле и потянул носом воздух. Он всегда так делал, учуяв сильную эмоциональную вспышку. Ал напряг телепатию, но ровным счётом ничего не увидел, привычно наткнувшись на стенку блокированного от проникновений сознания Рея. Впрочем, выражение лица его говорило ничуть не меньше.       Рей колебался, невысказанные слова его душили, а непринятое решение стояло поперёк горла. Но слова нужно было сказать, решение — принять, и оттого они раздражали ещё сильнее.       — Кому из нас не понравится то, что ты должен сказать? — осторожно уточнил Ал.       Карты замерли в пальцах.       — Тебе. — Рей вскинул глаза и тоскливо улыбнулся.       Но прояснил ситуацию не он, а лениво откинувшийся на спинку дивана Марк.       — Ты говорил, что в мыслях Молний наш загадочный «он» был голосом и потоком силы. Именно так ощущаются менталистами кристаллы с донесениями. А ещё я слышал, что каждый проклятущий кристалл ощущается по-разному. Из нас всех ты один можешь узнать его, — он подкинул нож на руке и поймал его за остриё. — Но Рей не хочет рисковать. Он думает, что не стоит тебя впутывать, да и не уверен, что это окажется не бесполезным. Ведь мы отпустили тех Молний, и они могут быть в любой точке леса — а может, эти шестеро уже ушли в город, и мы никогда-никогда их не найдём? — Он говорил искусственным, тонким голосом, непохоже копируя манеру Рея чуть растягивать гласные и оглушать звонкие согласные. Нож крутился у него в пальцах, пока не указал остриём на явно напрягшегося Рея. — И он был бы прав, мы бы только зря потратили время и зря сдёрнули тебя с места.       — Но, — со вздохом проговорил Ал.       — Но, — согласно кивнул Марк и пакостно улыбнулся. — Ты, конечно, гений, Ал, но опыта не хватает. Ведь я при тебе высунулся из-за того дурацкого дерева, чтобы навесить на этих идиотов энергетическую метку, а ты ровным счётом ничего не увидел. Пока мы все тут чешем лясы, я чувствую каждый шаг этой чудо-компании. И найду их в любой точке мира, пока чары не спали. Вопрос только в том, станешь ли ты нам помогать, Ал, или я зря силы тратил.       Если это была случайность, то Марку просто феерически везло.       Если фрагмент его плана, то задумка оказалась блестящей.       Если судьба, то у неё определённо было чувство юмора.       На него смотрели все трое. Рей — растерянно, Энди — задумчиво, Марк — торжествующе. Для каждого из них вопросов не существовало. Они привыкли рисковать, привыкли кидаться в крайности, для них не было ничего необычного в намечающейся операции. Очередная игра, в которой, конечно, можно было и жизнь проиграть, но ведь это ничуть не умаляло её занимательности. А Ал… Он стоял перед выбором. Либо подвести друзей, либо…       Либо себя.       Каков был шанс, что он, заглянув за границу жизни друзей, не пожелал бы задержаться там? Ему осталось два с половиной месяца провести на Миноне, не больше и не меньше. Подать этим троим руку означало повернуться спиной к дому, к семейной мечте, к здравому смыслу и собственным убеждениям. Вступить в чужую войну. Ещё и на стороне проигрывающих.       Прагматизм заявлял, что игра не стоила свеч.       Совесть разрывалась надвое и металась между сыновьим долгом и тем немаловажным фактом, что Ал был обязан Рею.       Здравый смысл нашёптывал, что это была не его война и не его дорога.       Интуиция была категорически против назревающей авантюры и вопила об опасности даже громче, чем в тот страшный день в Балентэрде.       Любопытство смущённо дёргало его за рукав и просило помочь хотя бы однажды, чтобы посмотреть, как жили и чем дышали его друзья — и проверить собственные силы заодно.       И было ещё что-то малопонятное, смешанное из уважения к Рею, дружбы с Марком и Энди, из часов, проведённых с целительницами, из увиденного в Балентэрде кошмара, из восхищения Зачарованным Временем странных и неуловимо-грустных городов, из азарта и непонятно когда родившейся преданности, из тех дней, что Ал провёл в поместье и дышал одуряющим воздухом празднично-яркого Минона. Это «что-то» требовало без оглядки обрубить все дороги и страховочный трос; здесь и сейчас склонить голову и принести клятву верности, чтобы помочь не один раз, а до самого конца (своего? войны?) предоставить свои похоронно-чёрные силы в полное распоряжение легендарного Белого Феникса.       Его разрывало на части. Не хватало храбрости, чтобы в лицо заявить этим людям, что он, вообще-то, не нанимался им помогать. Не хватало храбрости, чтобы небрежно махнуть рукой на семью и обрести новый дом и новую цель. Не хватало храбрости даже чтобы осторожно согласиться на одну-единственную авантюру, о которой он наверняка пожалеет.       Не хватало храбрости вообще ни на что. И откуда её брать, Ал не знал. Но очень бы хотел знать.       Что, интересно, толкнуло Рея посвятить всего себя этой подпольной борьбе? У него был маленький брат, друзья, деньги, тайное поместье, которое никто и никогда бы не нашёл. Повернуться к Молниям спиной, предоставить убежище самым близким друзьям и жить в покое и безопасности — он мог сделать всё это, и вряд ли кто-то обвинил бы его.       Что толкнуло Энди ввязаться в борьбу людей, которых он ни в грош не ставил, как биологический вид? Полностью свободный ото всяких обязательств, он мог прожить наверняка очень долгую жизнь где-нибудь в лесу, и вряд ли кто-то обвинил бы его.       Что толкнуло Марка прийти в чужой мир и остаться в нём, сражаясь за чужие идеалы и чужое будущее? Ведь должна была у него остаться семья, жизненные перспективы, привязанности. Все его размышления о силе, о справедливости, об азарте явно были придуманы уже здесь, на Миноне — а что заставило семнадцатилетнего парня вообще задуматься о подобных вещах? Он мог не затягивать обучение, а давным-давно развернуться и улететь домой, и вряд ли кто-то обвинил бы его.       А Ал ещё ничего не решил, но уже укорял себя. За то, что позволил довести себя до крайней точки, с которой любой выбор казался неправильным. За то, что не мог решиться. За то, что вынужден был кого-то, да подвести.       Ему срочно нужна была затрещина, чтобы очнуться.       Рей тяжело вздохнул, кинул испепеляющий взгляд на ухмыляющегося Марка и задумчиво посмотрел на Ала.       — В самый первый день ты спросил, вербую ли я людей среди земных Носителей, и получил ответ «Нет». Сейчас я иду против своих же слов, хоть очень не хочу этого делать. Но мои «хочу» и «не хочу» сейчас не имеют значения, появляется «нужно». Нам очень нужна помощь. И я прошу тебя, надеюсь, в первый и последний раз. Если захочешь помочь и всё пройдёт удачно, я могу отправить тебя домой уже сегодня. Тебя наверняка уже заждались, а на этом задании ты смог бы показать, что уже вполне способен за себя постоять.       Всё, финиш.       Сказать «Нет» Марку в ответ на его неприкрытую агитацию — одно. Отказать Рею, который и сам ломал себя из-за осточертевшего «надо» — совсем другое. Ал хорошо знал, что такое идти на поводу у необходимости.       Карты падали из замерших пальцев и бессильно оседали на пол.       — Что нужно делать? — коротко спросил Ал. Интуиция, прагматизм и здравый смысл негодующе взвыли и расползлись по норам.       Здесь ловить нечего, господа. Хочется человеку накинуть петлю на шею и прогуляться над пропастью — пускай. Хватило же храбрости решиться. Храбрости? Или дурости? Нет, господа, определённо расходимся, здесь не желают слушать умных советов.       Ал мысленно пожелал их неприятным голоскам доброй дороги и вскинул бокал с игристым безумием.       Рей улыбнулся уголками губ, но в глазах у него росла и ширилась тревога. До тех самых пор, пока эта непогожая сталь не заледенела. Марк с Энди подобрались, как делали всегда, когда следовало отставить в сторону игры и стать не детьми, а громоотводчиками.       — Разделимся. У каждого из нас будет своя роль, но на этот раз цель — не только захватить кристалл, но и предоставить полную безопасность новичку.       Ал с Марком переглянулись. Рей тут же покачал головой.       — Вы совершенно точно будете в разных группах.       — Почему? — растерялся Марк.       — Потому что вдвоём вы пойдёте только через мой труп. Ты, Марк, вообще отправляешься один. Цель — проследить за своим маячком до места сбора Молний. Когда сделаешь, дашь сигнал и останешься сидеть где-нибудь в безопасном месте, копить силы на обратный портал. За кристаллом ты так или иначе не пойдешь, будешь обеспечивать отход.       Краем глаза он глянул на Энди. Тот медленно кивнул, продемонстрировав клыки:       — Понял. — Их невербальные беседы всегда ужасно удивляли Ала.       — Согласен?       — Вполне.       — А давайте вслух, для не-телепатов? — искренне возмутился Марк, и Ал впервые за день был с ним согласен. То есть он, конечно, был телепатом, но уловить немой диалог товарищей не мог ровно так же, как и не склонный к менталистике Марк.       — Ал, отправляешься с Энди, — покладисто стал «переводить» Рей. — Выходите третьей группой. Марк уйдёт через портал первым. После получения сигнала от него иду я. Если эти шестеро осели в Балентэрде — повезло. Если нет, то я постараюсь сделать так, чтобы новенькие пространственники в Агентстве Телепортации нас не сдали. Я же обеспечу безопасный вход в штаб к Молниям. После получения второго сигнала, от меня, вы двое выходите или вылетаете следом и ждёте в безопасном месте. Только когда вы сможете пройти, не беспокоясь за свою жизнь, я дам третий сигнал, и вы с Энди зайдёте в штаб следом. В штабе ты, Ал, постараешься отыскать нужный кристалл. Если он там, ты его почувствуешь, дальность действия твоей телепатии впечатляет. В этом случае я забираю его, мы выходим, и Марк открывает обратный портал. Если нужного кристалла там не окажется, мы опять же убираемся из штаба, и вы двое возвращаетесь в поместье, а мы с Марком, чтобы уж зря не ходить, сравняем это место с землёй. Вопросы?       — Да какие там могут быть вопросы, Реюшка, — чуть ли не трескаясь от довольства, заметил Марк и с силой рванул пространство на себя. — Операция «Диверсия», начало через три, два, один…       — Да замолчи уже, — проворчал оборотень.       Синие блики пространственной дыры мягко огладили грустный взгляд Рея, клыкастую улыбку Энди и лежащие на полу карты.