Всё, что хорошо начинается, кончается плохо. Всё, что плохо начинается, кончается ещё хуже. А.Блох (Закон Паддера)
Когда эти двое пытались подкрадываться незаметно, почувствовать их приближение можно было за три коридора. Рей отложил в сторону лиловый кристалл с донесением и сцепил руки в замок ещё до того, как молниеносно повернулась ручка двери, и на пороге выросли Марк с Энди. Точнее, Энди с подносом, а Марк едва угадывался за его спиной и, судя по всему, делал вид, что он всего лишь проходил мимо и решил заглянуть. — Рад вас видеть, — сообщил Рей таким тоном, что сразу становилось понятно: он всего лишь отдавал долг вежливости, к тому же с большой неохотой. С подноса тянуло ароматом выпечки, отчего в животе что-то стремительно перевернулось, вытянулось в длинную иглу и до боли укололо. Оборотень молча подошёл и так грохнул подносом об стол, что Рею больших трудов стоило не поморщиться. — Цени, тебе волки обеды на дом таскают. — Судя по голосу, Марк усиленно делал вид, что настроение у него было превосходное. Вот уж к кому Рей и головы не повернул. — Хотя ты прав. Чего там ценить? Попросишь, он и тапочки в зубах принесёт. Энди не изменился в лице, но у него заметно увеличились резцы, выглядывая из-под верхней губы. Рей едва заметно кивнул, давая разрешение, и оборотень с явным наслаждением прописал Марку затрещину. Гадости следовало делать чужими руками. — Когда ты в последний раз ел? Рей понимал: всё, что нужно, Энди знал и сам, и думал, как бы поэффектнее это продемонстрировать. Рей не стал мешать ему ломать комедию и изобразил на лице подобие сконфуженного молчания. — Четыре дня, Рей! — если сказать это с ещё большим надрывом, можно диагностировать у себя актёрские способности и смело идти в трагики. — Сколько можно не есть? — Теоретически — около месяца, — покладисто отозвался Рей. — Ты несёшь бред. — Отнюдь. — И я не об этом спрашивал. — А надо вопросы точно формулировать. — Ты на себя стал не похож, — в очередной раз попытался воззвать к его здравому смыслу Энди. Рей не знал — понятия не имел! — как эти двое могли думать о каких-то глупостях вроде сна и еды, когда вокруг назревали, подобно поздним лесным ягодам, такие проблемы. По-хорошему он прекрасно понимал, что с подобным образом жизни мог в один прекрасный момент не найти в себе сил вовремя среагировать или даже подняться с кресла. Но каждый раз, как он, думая, что в забитом форс-мажорами расписании появилась свободная минутка, хотел выйти из кабинета, провидение подбрасывало ему проблем. И со всеми, разумеется, нужно было разобраться срочно, «прямо сейчас». Рей медлил — Рей нёс потери. Рей реагировал сразу — Рей не нёс потери. Может быть. В этом алгоритме не было других вариантов. И, что бы там ни говорил чересчур заботливый Энди, проще было не медлить, чем потом загонять себя до мыла в попытке исправить собственные ошибки. — А ты пришёл на меня любоваться? — Да скорее уж ужасаться. — Ещё чуть-чуть, и твой внешний вид можно будет использовать, как способ запугивания, — с усмешкой поддержал его Марк. С этой парочкой постоянно было так. То они часами между собой ругались и на любые просьбы напарника отвечали гордым «сам справишься», то внезапно объединялись в невиданной крепости альянс и начинали вдвоём прессовать ему мозг. Когда-то это злило. Потом Рей научился быстро обращать внимание друзей на что-нибудь другое, пока они не укрепили позиции. Вот и сейчас он, не меняя выражения лица, холодно поинтересовался: — Как Ал? Энди и даже Марк замерли с одинаковым выражением предельного внимания. Оба пытались выслуживаться после недавнего инцидента. Удивительное дело: Марк не дрался ни с кем уже четвёртый день кряду, предпочитая ограничиваться вялыми шпильками в адрес всех, кто ему не нравился — или просто всех. Энди вился за Реем хвостом и глядел неописуемо преданными глазами. Отвязаться от него решительно не получалось: все поручения оборотень выполнял непозволительно быстро, потом снова приходил и торчал рядом молчаливым изваянием. Энди поморщился и с явным неудовольствием начал: — Как обычно. — Всё ещё теряет кровь? — Не то слово. Сидит, кивает. Делает вид, что всё понял. А потом опять задумается о всяких моралях. И как начнёт в крови захлёбываться. Его даже Марк заболтать не может. Марк передёрнул плечами, но промолчал. Раньше Рей многое отдал бы, чтобы он сидел с закрытым ртом на собраниях «Громоотвода». Но сейчас энергетическому магу явно было, что сказать, пришлось давать отмашку. Вполне ожидаемо, что Марк сразу вдохновился и начал: — Мелла боится, что блок на телепатию выльется в блок на экстрасенсорику в целом. Я с ней согласен, у него жуть что с энергетическими каналами. И сила в нём как взбесилась: не находит выхода и рвёт в клочья кровеносную систему. Целителям уже надоело его латать. А как я прихожу и снимаю блоки, он начинает жаловаться на голоса и выхлёстывать обезболивающие. — Значит так, — негромко сказал Рей и сложил кончики пальцев «домиком». Энди замер, Марк чуть сузил глаза. Оба слушали. — Мне нужно разобраться с разведчиками. Полетать по городам, поискать прорехи в сети связи. Осмотреть места, где наших накрывали. Думаю, это на несколько часов, не меньше. Но дело это нудное и энергетически затратное, не думаю, что после него мне захочется за кем-то присматривать и кого-то охранять от дурного влияния. — Ты это к чему? Вопрос был проигнорирован. Рей выдержал паузу, а затем продолжил совершенно в другом, почти мечтательном, тоне: — Знаешь город Ветан? — он чуть склонил голову, и крохотная точка населённого пункта ярко вспыхнула на карте зелёным. — Через два часа там Зачарованное Время. Правда, не знаю, насколько зрелищно, я никогда там не был. Так что расскажете потом. Оборотень заметно поморщился. Он был не согласен, но высказывать это не спешил. Отдай ему команду, он бы стиснул зубы и выполнил её без возражений. Иногда Рей благодарил Пламя, что оно позволило ему столкнуться с этим оборотнем в лесу. Марк же выглядел так, будто Рей быстро встал и врезал ему между глаз невесть откуда взявшейся палкой. Ошарашить его было несложно, зато как приятно! Впрочем, цель Рея была не в том, чтобы Маркушу поудивлять, а в том, чтобы раз и навсегда решить проблемы с Алом. То есть, Рей на это надеялся. В последнее время лидером он чувствовал себя неважнецким. Нет, сплетения тактик запросто выстраивались в ряд в его голове, а причинно-следственные связи чужих ходов легко вырисовывались из морока маскировки. И Рей ничего не выпускал из-под контроля. Почти ничего, заставляющими выть от бессилия ошибками были павший Витарин, едва не павший Артаскей, изничтоженные системы разведки и связи и совершенно упущенное магвоспитание Ала. Если подумать, то их было не так уж и много на полгода-то времени, и оправдать их Марк с Энди пытались жалкими словами: «Нельзя успеть везде и выигрывать в каждой битве». Но, с другой стороны, Рей не мог не видеть, что ошибки сыпались сплошной чередой, как будто кто-то повернул рычаг «Выхода нет», и интенсивность их появления нарастала. И это уже не порождало гордое, запальчивое желание сделать всё как можно лучше, «в следующий раз показать, что с его людьми не стоит тягаться», взять «своё» терпением, хитростью, изящной колдовской игрой. Собственные ошибки всего лишь изничтожали самообладание. Он ничего не мог сделать. Он не успевал. Не мог успеть. Никто бы не смог. Он заигрался, зарвался, нарвался. Приближался к пропасти. И ведь никто, кроме него, эту пропасть не видел. Все обсуждали победы и не желали вспоминать о поражениях. Смотрели на него и верили, что он не мог допустить ошибки. А он допускал, много, часто — слишком много и слишком часто, и каждая новая усугубляла предыдущую. Он делал всё не так и видел это, но не верил, что времени хватит исправить промахи. Но ведь это не означало, что можно бросить попытки? Если он всё делал не так, полагаясь на тактику, на ум, на мастерство, значит, стоило один раз пойти ва-банк, совершить глупость и посмотреть, стоит ли ещё удача за его крылом. И сейчас он делал глупость, глядя в глаза Марка и понимая, что он уже увидел подтекст и готов действовать. — Ведь ты не доверяешь мне, — негромко заметил Марк и улыбнулся, впрочем, без насмешки. — Ты ведь знаешь, что что-то опять может выйти из-под контроля? Хочешь совсем Ала запугать? Рей подавил тяжёлый вздох и чуть понизил голос, зная, что так его отчего-то слушали внимательнее: — Он должен остаться жив, больше меня ничто не волнует. Энди только покачал головой, но снова промолчал. Рей молча глянул на него и вопросительно вскинул брови. С оборотнем было просто. Не требовалось говорить ни единого слова, чтобы заручиться его поддержкой. «Поможешь?» «Конечно. Как всегда».***
— Сереброцвет не сочетается с плачущей травой. «Сколько можно, идиот? Ты мне в прошлый раз чуть троих этой дрянью не отравил! Я засуну это «лекарство» тебе в глотку, если выживешь, может, запомнишь, что их смешивать нельзя?» — Иди, не болей, мой хороший. «Проваливай уже, и не дай боже я снова увижу тебя здесь!» — Кровотечение остановили? Хорошо, стяните потоки силы и чистите. «Ну надо же, а я думала, вы вообще ни на что не способны! Какая приятная неожиданность! Надо будет потом проверить, как справились с раной, хватит ведь ума даже с такой ерундой напортачить…» Ал потёр переносицу, спешно подхватил переданные Меллой бинты и отошёл раскладывать их по местам. Солнечный лучик, пробившийся сквозь алые шторы, то и дело норовил ударить по глазам и этим раздражал неимоверно. Яркий — чересчур яркий, на его взгляд, — свет скользил по ткани чёрной рубашки, разгонял прохладу и тень. Уже четыре часа Ал давил в себе желание стянуть шторы, заколотить окна и оказаться наконец в темноте. Уже четыре часа он улыбался всем вокруг, шутил, разговаривал с добрыми целительницами. Слушал, как чужие мысли настойчиво лезли в голову, показывая, что на самом деле половина этих девушек хотела умереть, другая половина — убить окружающих, и всем им уже осточертело улыбаться. — Доброе утро. «Чтоб ты сдох». — И тебе. «А, так у тебя всё ещё утро, сволочь? Ну да, кто-то встаёт с рассветом, а кто-то — ты, тебе ведь можно валяться сколько душе угодно!» С одной стороны, Ал понимал их. Лекари просыпались с рассветом и расходились по комнатам даже не на закате, а лишь когда совесть успокаивалась и позволяла оставить извечных пациентов на несколько часов в относительном одиночестве. Они уставали, злились на ошибки, на дураков, что сами же провоцировали травмы. Огорчались из-за того, что все остальные девушки в поместье могли ходить, куда захочется, знакомиться, сходиться-расходиться, и только они торчали на одном месте, в замкнутой компании, разбавляемой лишь редкими визитами пострадавших фениксов. У них сдавали нервы, большая часть целительниц уже видеть не могла кровь, нарывы и параличи. Неудивительно, что лекарское крыло превратилось в ядрёную смесь разнопланового негатива. Ал понимал, сочувствовал, жалел лекарш, старался почаще выбираться из палаты и помогать им. Но это ни в коей мере не отменяло того, что сам он, впервые окунувшись в этот поток яда и жёлчи, был неприятно потрясён и до сих пор не «отошёл». Ему не хотелось слушать и слышать. — Тебе это сейчас нужно? — совсем тихо поинтересовались прямо из-под локтя. Ал уже знал, что глядеть на этих девушек свысока было нельзя, и потому он, сделав выражение лица подружелюбнее, повернулся к говорящей лицом и протянул бинты. — Нет, держи. Помочь? «А какого же ты тогда ляда их сгробастал? Помочь, блин… Как начну пациентов убивать, обязательно тебя позову!» — Отдыхай, я как-нибудь сама. Ал чуть сощурился, испытывая совершенно неожиданное желание заставить девчонку гоняться за бинтами по всему этажу. Пришлось мысленно выругать себя, сжать-разжать кулаки и с улыбкой отвернуться. Необычайно хотелось отсюда убраться, чтобы больше не видеть чужих улыбок, пока он ещё не определился, к какой категории принадлежал: к той, члены которой мечтали о суициде, или к той, в которой только и думали о массовых убийствах. Но за локоть его снова поймала Мелла. — Ты в порядке? «Пожалуйста, хотя бы сегодня. Сколько уже можно заставлять за себя волноваться?» — Более чем, — как можно непринуждённее отозвался Ал и растянул губы в улыбке. — Не волнуйся. Минонское «солнце» собрало сноп ярких лучей и бросило прямо в глаза, вынуждая морщиться и отворачиваться. Ал осторожно шагнул в сторону и отвернулся от окна. В крыле было слишком «по-дневному»: сочный насыщенный свет пробирался в каждую щель, выгонял тени из-под мебели, из воздуха и чужих сознаний. Отворачивайся, прячься за шкафы и под одеяло — свет настигнет тебя и там, схватит за грудки и вывернет душу наизнанку. За эти четыре дня Ал повидал столько «изнанок», что теперь отдал бы десять лет жизни за возможность больше никогда не выходить из тени. И самому не становиться светом, выхватывающим из чужих душ то, на что смотреть не хотелось. — Уходишь? — судя по голосу, Мелла явно растерялась. Она была не плохой. Мелла неожиданно оказалась из тех, кто зачастую говорили то, что думали. Единственная разница между тем, что Мелла произносила, и тем, что она думала, была в… Интонациях, пожалуй. Вживую целительница строила из себя Сталина в юбке, говорила хлёстким приказным тоном. Но глубоко внутри в ней бродили напряжённые, тревожащие мысли. Мелла беспокоилась о своих пациентах, боялась того, к чему шёл «Феникс», терялась при мыслях о том, что нужно в очередной раз возразить Рею… Даже её мысли о самом Але были тревожными, настолько, что в мысленном описании «этот экстрасенс с ледяными странными глазами» Ал не сразу узнал себя. В первый день это вызывало сочувствие и желание помочь. На второй Ал про себя задумался, что должно было случиться, чтобы Мелла настолько тревожилась. На третий уже остро хотелось подойти и посоветовать не думать о глупостях, потому что поток мыслей целительницы напоминал паранойю. На четвёртый Ал впервые мысленно произнёс презрительное: «Нытьё» и долго себя корил. Ведь его никто не приглашал слушать чужие мысли и уж тем более не давал права их осуждать. Проклятая телепатия. Почувствовав во рту уже осточертевший привкус крови, Ал небрежным жестом опёрся о стенку (за четыре-то дня он весьма ловко научился маскировать попытки не упасть) и улыбнулся. — Пойду лекарства выпью. Если что, я в палате. — Я потом к тебе зайду, — с явным облегчением ответила Мелла и куда-то упорхнула, оставив после себя острый запах больницы и шлейф перепуганных мыслей. «Надеюсь, ничего не случится. А он доберётся до палаты сам?» Ал с трудом удержал безэмоциональное выражение лица и, чуть морщась на свету, пересёк длинный коридор, на ходу кивая знакомым, шагнул за порог палаты, быстро закрыл дверь и прижался к ней горячим лбом. Прохладное дерево укусило холодом, но быстро нагрелось. Оно тоже было вместилищем тепла и света. Они притаились под краской и лаком, выглядывали из-за косяка и норовили обжечь глаза. В этом месте не найти тени. — Можешь помочь? «Она издевается? Я сейчас с ног свалюсь, а тут снова…» — Да, конечно, помогу. Что надо делать? «Вот именно. И только попробуй отказаться, сразу вылетишь. Упустила мне одного спешного — расплачивайся. Или думала, все будут терпеть твои ошибки?» — Да хватит уже, — с нескрываемым раздражением прошептал Ал, останавливая то ли чужой негатив, то ли собственную совершенно вышедшую из-под контроля телепатию. Сила отреагировала на протест мгновенно, вцепилась в плоть, заставляя согнуться пополам, отдалась на губах солёным металлическим привкусом. Ал судорожно вдохнул, но на этот раз собственный резерв, видно, решил не устраивать ему кровопускание, и приступ купировался сам. На вскинутую ладонь упала только одна алая капля. Будь поблизости такая необходимая ему тень, Ал наверняка бы почувствовал себя лучше. Но вокруг, снаружи и внутри, разливался раздражающий свет. Огромное окно на всю стену наполняло комнатку переплетением солнечных зайчиков. Окно. Ал неторопливо, словно надеясь, что здравый смысл перебьёт разбушевавшееся «хочу», разогнулся, придерживаясь за дверь, потом сделал шаг и другой. Медленно, неуверенно повёл ладонями, и окно беззвучно распахнулось, обдавая ароматом сочной травы. Марк регулярно сбегал от целительниц. А Рей так вообще ни разу до конца лечения не долежал. Если подумать, то отсюда сбегали все, кто физически были в состоянии это сделать. Обычно Ал глядел на таких «пациентов» со скрытым неудовольствием. Вот ведь, милые девушки тратили на вас силы и время, а вы попрятались по норам, не попрощавшись и «спасибо» не сказав. Сейчас у него самого скулы сводило от желания перемахнуть через подоконник и скрыться в какой-нибудь тенистой аллее. Он уже четыре дня сходил с ума в замкнутом пространстве. Четыре — мифологическое число на Миноне, вполне достаточный срок. Быстро, чтобы не успеть задуматься, Ал перелез через подоконник и легко спрыгнул на траву. Подчиняясь потоку его мысли, за спиной едва слышно щёлкнуло, закрываясь, окно. — Поздравляю с успешным побегом из Шоушенка. Ал вздрогнул и обернулся. Марк стоял в двух шагах, прислонившись к стене поместья, и поигрывал ножом. — Ты что тут делаешь? — Тебя жду. Виски кольнуло раздражением. Он издевался? — Здесь? — А где же ещё? — пожал плечами Марк и пакостно улыбнулся. — Очевидно же, что ты рано или поздно сбежишь. Феникс ты или кто? От подобной наглости Ал на мгновение потерял дар речи. Поведение Марка давно перестало напоминать бескорыстную помощь. Он пытался завербовать экстрасенса так навязчиво, что не заметить это было попросту постыдно. Ал не знал, делалось это с одобрения Рея, или инициатива целиком и полностью исходила от Марка, да и не хотел знать. Ровно как и не хотел поддаваться на провокации. У него была цель, забывать о которой не годилось. Но порой за попытками Марка сыграть в кукловода было исключительно забавно наблюдать. Правда, он никогда не выступал настолько открыто. А сейчас что, решил неожиданно раскрыть карты? Зачем? А главное — почему? — Или кто, — Ал сказал это чуть резче, чем планировал, но не придал этому значения. Улыбка Марка стала шире. — Прекрати. — Что прекратить? Я не вытаскивал тебя из окна. «Признай, Ал: мне даже не нужно ничего делать. Ты один из нас, всегда был. Ведь ты по своей воле, без всякого принуждения, поступаешь так, как действовал бы на тфоём месте матёрый феникс». И ведь прав был, как никогда прав. Порой Алу и самому казалось, что он осознанно и неотвратимо приближался к черте, за которой окажется чёрная бесконечность, а никак не дорога к дому. И, что самое страшное, бесконечность манила. Поддаться ей, поддаться набирающему обороты «хочу», поддаться Марку? Заманчиво, но Ал верил, что у него были силы сопротивляться. — Допустим, — вынужден был согласиться Ал. Что-то во взгляде Марка ему не нравилось. До дрожи хотелось окунуться в тень и взять в руки карты. — Я и сам иногда могу сделать глупость. — Тогда как насчёт ещё одной глупости? — вкрадчиво поинтересовался Марк и сунул оружие в ножны с самым решительным видом. — Нет, — мгновенно среагировал Ал и тут же удостоился насмешливого взгляда. — Хватит. Рей разозлится. — Ведь тебе наплевать на это. — Нет. — Врёшь. — Кто из нас телепат? — попытался обратить всё в шутку Ал. — Ты, только никудышный, — не упустил повода уколоть его Марк. — И врёшь тоже никудышно. Нет, по глазам прочитать не получается, у тебя в последнее время очень странный взгляд. А вот всё остальное выдаёт. Ты пытаешься прятать руки, когда говоришь неправду. А когда думаешь, как бы сбежать, начинаешь вот так вот криво лыбиться. Ал мгновенно стёр с лица улыбку. — Что тебе надо? — Другой разговор! — довольно улыбнулся Марк и едва заметно кивнул в сторону знакомой тенистой аллеи. — Идём? Ал кинул вороватый взгляд в сторону непроницаемого навеса из сплетённых ветвей старых поскрипывающих деревьев и понял, что спорить он не хочет и не станет. «Не ломайся давай». Фыркнув, Ал прошёл мимо него и, на мгновение задержавшись у черты света и тени, быстро выдохнул и шагнул под сень деревьев. Сумрак лёг на лоб холодным компрессом, окутал, успокоил, заставил собраться с мыслями. Рей тоже говорил, что Ал выдавал себя непроизвольными жестами. Энди читал его так же запросто, как самых близких друзей. Теперь ещё и Марк. Быть может, стоило прислушаться? Троица громоотводчиков так редко бывала единодушной… Да и сам Ал, поняв, сколь многое можно было узнать о людях, если начать слышать, остановился на мысли, что он не хотел, чтобы кто-то так же проникал ему в голову. — Хочешь записать меня в добровольцы? — прохладно осведомился Ал. — Разумеется, — чересчур легко согласился Марк, заставив нахмуриться, — но не сегодня. Сегодня я предпочитаю прогуляться и глянуть на Зачарованное Время одного города. — Только у меня чувство дежавю? «А у меня чувство, будто фантазия себя исчерпала, раз я начал повторяться». — Вот именно, что повторяешься, — ядовито заметил Ал и почувствовал странное удовлетворение, заметив, как недоумение разлилось на лице Марка. — Твои многоходовочки стали мельчать. — А тебе, я так погляжу, понравилось залезать в чужие мысли? — он сказал это таким тоном, что Ален мигом почувствовал себя нехорошо. Да что там сказал? Просто припечатал, ломая тяжеловесными словами позвоночник! Марк глянул остро, внимательно, и добил. — Много интересного увидел? Сила протестующе заворочалась внутри, сцепившись в рукопашном с совестью. И правда, с чего это он вслушивался в мысли Марка? Отчего решил, что так проще будет понять, откуда дул ветер? И почему решил продемонстрировать, что он всё слышал? — Прости, — едва слышно отозвался Ал и с хрипом потянул воздух. Почему вышло так тихо? Впрочем, он мгновенно нашёл ответ на вопрос. Во рту замаячил осточертевший за эти дни привкус крови, а живот скрутило, словно внутренний экстрасенс выпрямился во весь рост и вцепился во внутренние органы, разрывая ткани и сосуды. Марк не ответил, только подошёл ближе, молниеносным движением выхватил нож… И с явным удовольствием врезал Алу по рёбрам рукоятью. — Сдурел? — пробормотал Ал, невольно отступая на шаг и потирая ушибленное место. От неожиданности он даже об укусах совести забыл. — Легче? — деловито осведомился Марк, пригляделся, чему-то кивнул и вернул оружие в ножны. — Не благодари. — И не собирался, — фыркнул в ответ Ал, хотя про себя отметил, что способ действенный. Начали снедать тягостные мысли — треснись головой о стенку. Если треснуться в присутствии Меллы, то она наверняка забудет о собственных фобиях, чтобы подойти и его побить. — Так когда именно мне нужно сказать: «Ты сумасшедший, и я никуда с тобой не пойду»? — Когда твоей душе угодно, вот только после этого ты постоишь, похмуришься и всё-таки пойдёшь, — с усмешкой заметил Марк. «Это сумасшествие у нас общее. Сам ведь хочешь вырваться на свободу, не можешь сидеть в четырёх стенах... Вся разница между нами, Ал, в том, что я свои желания признаю и не стесняюсь выполнять. А тебе всё ещё нужно, чтобы тебя провели за ручку!» — Совсем характер никакой, да? — тоскливо осведомился Ал и, в который раз плюнув на попытки разума остановить зарождающееся безумство, пошёл вслед за усмехнувшимся Марком к тускло переливающемуся туманными завихрениями барьеру. — Мне ведь надо развернуться и уйти назад. Марк остановился и глянул знакомым изучающим взглядом. Ал поймал себя на безотчётном желании посмотреть, о чём он думал, и сконфузился. — Почему сразу никакой? — задумчиво отозвался Марк. — Просто неподходящий. Знаешь, что меня удивляет? Ведь экстрасенсорике твой характер тоже не по душе. Ты подумай, надо ли сопротивляться изменениям. Может, вам не нравится одно и то же? Лучше бы Марк ударил его ещё раз. — Так в какой город мы там собрались? — торопливо поинтересовался Ал и, стараясь не меняться в лице, быстро пересёк защитную границу. — Разве название тебе что-то скажет? — легко пожал плечами Марк, быстро глянул на кулон в виде феникса у себя на шее и чему-то улыбнулся, да с таким довольным видом, словно побрякушка ему комплимент отвесила. Ал понял, что лучше не спрашивать. — А как же начать заваливать мне память лишней информацией, чтобы, «когда ты станешь фениксом, было проще ориентироваться на Миноне»? — едко поинтересовался Ал. Но, заметив ухмылочку Марка, тут же замолк и мысленно выругался. «Всё», — понял он раньше, чем Марк восторженно подметил: — Раньше ты всегда говорил «если я стану фениксом». Давно формулировка сменилась на «когда»? — Оговорился. — В первый раз за всё время, между прочим, — с усмешкой подметил Марк, сворачивая на очередную едва заметную звериную тропу. Он не пытался оглянуться, остановиться, глядеть в глаза, убеждать и доказывать. Только каждой короткой фразой бил по больному. — Всё когда-нибудь случается в первый раз, — попытался сфилософствовать Ал, но попытка эта с треском провалилась. — Ты же провидец. Вот и спровидь, что твои шансы сбежать равны примерно нулю. — Я сейчас «спровижу», что у тебя будут проблемы. Ответом ему был едкий, как кислота, смешок. — Ты уже и угрожать начал, совсем как мы! Правда, Ал, хватит ломаться, ведь ты феникс до мозга костей и сам это видишь. Что, в самом деле хочется всю жизнь провести по клише «учёба-кредит-дом-работа-пенсия»? — Постараюсь обойтись без кредита. — Поморщился! Тебе и самому претит рутина. И как он, интересно, это увидел? А с мимикой действительно требовалось что-то делать. Никто не должен прочитывать экстрасенса, ведь он сам читал людей, как открытые книги. — А что, по-твоему, мне не претит? — попытавшись вложить в голос как можно больше сарказма, поинтересовался Ал. — Острые ощущения. — Ты несёшь чушь. — Зачем-то же ты пошёл за мной снова? — Марк небрежно отводил в сторону низко нависающие ветви и плавно огибал деревья. Гипнотизировал текучими змеиными движениями. Что то была за непроизвольная, природная магия, Ал не знал, и думал, на что бы переключить внимание. Но чужие слова ввинчивались в мозг и прочно застревали в нём. — И зачем-то ты ходил помогать целительницам. И зачем-то ввязался в спасение Артаскея, хотя не должен был. Спокойствие не для тебя и статика — тоже. Мы — пламя, и нам нужно место, нужен воздух. Разве тебя не душило пребывание в четырёх стенах? Ты — такой же, как мы, осталось только признать это и перестать хвататься за стереотипы. Ал понимал, что ещё немного, и он готов был бы признать что угодно, лишь бы только Марк замолчал. Ситуация перестала быть забавной. Раньше Ал считал, что Марк, обнажая карты и намерения относительно него, шёл на крайние меры, поняв, что идея с «психологическими многоходовочками» провалилась. На деле же он всего лишь сделал очередную ставку и очевидно выигрывал. Сейчас не время было думать об этике и о том, что сила то и дело выходила из-под контроля. Ситуация приближалась к критической отметке, и ему нужно было спасаться. Любыми способами. Ал так и не смог спросить у Рея, с чего же тот взял, что направление Ала — подчинительное. Признаться, он во многом даже не поверил в такой поспешный вывод, мысленно заметив, что ни внушение, ни гипноз у него до сих пор не проявились. Сейчас Ален готов был молиться за то, чтобы Рей оказался прав. Быстро шагнув вперёд, он поймал Марка за плечо и развернул к себе. — Замолчи. Сила рванулась вверх по телу, обожгла слизистую глаз и радостно взмуркнула, перекатываясь под кожей. Она не согревала, а, напротив, холодила тело, успокаивая разребежённые нервы. Быть может, с ней и в самом деле не стоило бороться? Ведь сейчас, когда ничего другого не оставалось, именно сила пришла на помощь с самоотверженностью проверенного тысячей бед друга. Марк судорожно втянул воздух сквозь сжатые зубы и отступил на шаг. Но не сказал ни слова. Сознание укололо ледяным, злорадным довольством. С минуту Ал наслаждался тишиной, и даже лес, казалось, затих вокруг, чтобы не нарушать долгожданную прелесть момента. А Марк стоял и смотрел, не отводя расширенных глаз от лица Ала, и привычной насмешки там не было. Пожалуй, Алу даже понравилось. Марк никогда не понимал по-хорошему, давил на больное, говорил то, что окружающие слышать не хотели, даже если знал, что его слова причиняют боль. Особенно если знал. Заткнуть эту язву таким простым трюком оказалось проще, чем Ал думал. У него даже появилось желание поэкспериментировать. — Я не один из вас, — негромко, на пробу, начал Ал, и сила превратилась в тонкую цепочку, пропущенную сквозь его сознание прямо в разум Марка. И по этой цепочке текли чёрные разряды, сковывающие чужую волю. — И если кому-то что-то и надо признать, то разве что тебе. Марк разлепил губы и согласился: — Хорошо. Ал командовал. Его слушались. Это было непривычно, но казалось правильным. Позёвывая, словно сытый кот, резерв улёгся на место, отдавая в теле приятным холодком. Наваждение медленно рассеивалось. Марк, вскинув ладони ко лбу, пошатнулся. «Идиот! — без раздумий окрестил себя Ал, бросаясь вперёд. Ещё не хватало навредить. С внушением поиграться захотелось, конечно! Да чтобы ещё раз…» — Ты в порядке? — это прозвучало настолько неожиданно, что Ал сбился с шага. — Я?.. — осторожно переспросил он. Марк выпрямился и теперь оглядывался с заметным недоумением. — Да. Твоя сила… — он изобразил руками нечто, могущее обозначать что угодно от, «взбаламучена» до «превратилась в облако и развеялась в воздухе». — Хотя не важно. Идём? Или передумал? Хочешь обратно к целительницам? При мысли о зелёном лекарском крыле, где в чужих головах, прямо за вымученными улыбками, прятались до краёв заполненные негативом мысли, Ал содрогнулся и быстро покачал головой. И Марк, не тревожимый, видимо, никакими посторонними ощущениями, бодро пошёл дальше, всё так же отводя ветви от лица и текучими движениями огибая любые препятствия. Ал с мгновение подумал, а потом последовал за ним. Быть может, Марка действительно ничего не тревожило. Но Ала раздирало на части гадкое чувство, что сила в очередной раз захватила его, не давая дёрнуться и пикнуть. Словно он и сам был куклой в умелых руках. И это ему не нравилось. Не нравилось, что он сам нашёл у себя право забираться в чужую голову и в чужую волю. А ещё не нравилось, что это было не только подлым, но ещё и бесполезным действием. Да, конечно, Марк наконец-то молчал. Но ведь уже сказанные им слова никуда не делись из памяти. Ты же провидец. Вот и провидь, что твои шансы сбежать равны примерно нулю. Почему всё самое пакостное всегда случалось в этом проклятом лесу? Право, Ал возблагодарил всех, кто благодарился, когда деревья расступились, открывая тёплые бархатные стены Балентэрда. — Куда теперь? — негромко поинтересовался Ал. Марк обернулся через плечо. — С тобой точно всё нормально? — Самому интересно. Удивительно, но Марк, кажется, этим ответом вполне удовлетворился, потому что тему закрыл и больше не открывал. Ал наблюдал за ним краем глаза, пытаясь отыскать изменения в поведении, но не видел ровным счётом ничего. Если бы Марк неожиданно всё вспомнил, можно было с уверенностью заявлять, что сеанс внушения оказался неудачен, а его сила — опасна, и больше так не экспериментировать. Но нет. Реальность не желала давать ему ни одного шанса. В первый раз Ал даже без подсказок Рея пробудил действительно полезную, послушную ему и удивительно мощную силу. И при мысли о небывалом успехе волшбы на губах сама собой возникала улыбка. — Стой, — нарушил вольный поток его мыслей Марк, и Ал мгновенно замер. — Пришли. В Агентстве стой рядом и постарайся сильно по сторонам не пялиться. То есть не в этом, здесь все наши, а в том, куда переместимся. Короче, сыграй в интеллектуала, идёт? Он в очередной раз быстро глянул на собственный амулет в виде феникса, усмехнулся уголком губ, — что было странно, до сих пор Ал не замечал за приятелем такого интереса к этой побрякушке, — и уверенно указал на угловое здание. Ален глянул туда и чуть не забыл, что они были на улице, где вполне могли оказаться соглядатаи, а значит, откровенно пялиться нельзя. Здание оказалось сделано из сладкой ваты. То есть, оно наверняка было каменным, построенным по всем законам странной пластичной архитектуры Минона и ни в коей мере не являлось диковинкой. Но то были доводы разума, к которому Ал сейчас прислушиваться не хотел. Широкое и, казалось, слегка сплюснутое здание вспучивалось белыми и визуально мягкими боками. Издали казалось, что рассыпчатый, похожий на снегопад, белый туман распирал его изнутри, то тут, то там создавая пухлые складки. Лучи такого же белого света аккуратно ложились на стены и вырисовывали на них мягкие теневые спирали. Из вдавленной крыши неуверенно поднимался к по-летнему высокому небу тонкий, как закоренелый анорексик, шпиль. Но ведь это был Минон, и строгие, правильные формы там не любили, поэтому даже шпиль заметно кренило на сторону, да ещё и выгибало волной у самого острия, словно анорексика шатало на ветру. Окна, построенные с неудачной претензией на треугольную форму, тянулись от него по бокам здания и были вызывающе незастеклены. Длиннющие кремовые шторы казались парусами. Ветер то подбрасывал их в воздух, то заставлял грациозно осесть благородными складками и начать подметать дорогу. — Подбери челюсть, а то наступит кто-нибудь. Ал среагировал на секунду позднее, чем следовало, и по инерции посмотрел под ноги. Марк искренне развеселился. — Да что с тобой сегодня, Ал? — Да что с вами обоими постоянно? Марк изобразил что-то среднее между недоумением и раздражением и обернулся. Энди приближался к ним с каменным лицом, чеканя шаг. Ал мысленно содрогнулся и одновременно обрадовался. Вот и пришла капля разума в их царство произвола! Мысленно экстрасенс в красках представил, как Энди короткими рваными предложениями их отчитывает и обещает сдать Рею со всеми потрохами. Быть может, он даже настучит. Марку, конечно. Его самого оборотень, ровно как и большинство фениксов, предпочитал не трогать, оставлял Рею. Потом Энди, разумеется, заставит Марка открыть портал и вернуть их в поместье, и тот будет ворчать, что им сорвали такую интересную прогулку. — Опять не взяли меня с собой! «Может, и хорошо, что я челюсть поднять не успел, а то опять ронять бы пришлось. А зачем ей зря пылиться?» — отчуждённо подумал Ал. Проснувшийся здравый смысл пронзительно завопил, поняв, что в ожидаемой поддержке ему отказали. — Сам-то слышал, что сказал? — пробормотал Ален и глянул сначала на Энди, затем на Марка. — Ты что, тоже хочешь нарваться на неприятности и получить нагоняй от Рея? На лицах обоих громоотводчиков появились одинаковые шкодные улыбочки. Ал мгновенно пал духом. — Очень, — хмыкнул в ответ Энди и бодро проследовал к «ватному» Агентству. — Может, это его расшевелит. Нагоняи. Он их любит. А то сидит у себя сутками. На покойника похож. — Мы выведем его из могилы! — азартно поддержал его Марк и потянул Ала к Агентству. — И ляжем на освободившееся место? — мрачно переспросил Ален. Громоотводчики переглянулись и рассмеялись так, будто услышали нечто неописуемо смешное. Ал заподозрил, что ему сообщили не всё, потянулся к чужим мыслям… И наткнулся на поток бессвязных слов. Марк, словно издеваясь, забил голову бредовыми образами: он размышлял над тем, могли ли у единорогов быть разные породы. Энди с явным удовольствием вспоминал, как правильно свежевать дичь. Намеренно заполнять голову чушью, чтобы сбить телепата с толку — это было изящно. Слишком изящно, чтобы они додумались до этого сами. — Что вы тут устроили? — запоздало возмутился Ал. Энди с Марком переглянулись в третий раз, снова расплылись в ухмылках и впихнули его в Агентство. Белое ватное Агентство. Очень белое и очень ватное — Ал не знал, как описать его по-другому. Рассыпчатое марево тумана в здании забивало всё вокруг, пряталось в выемках и щелях, струилось по полу, обнимая за ноги и вытягиваясь в дымчатые колонны. Несколько магов-пространственников, похожих в снежно-белых одеждах на медбратьев, даже не повернули к ним голов. Ал хорошо помнил, что эти люди были давними друзьями Рея, и потому никогда не упоминали фениксов в докладах о дневной работе. Не будь этого, Молнии, у которых наверняка имелся доступ к такой информации, уже давно заметили, что практически все люди Рея начинали перемещение именно отсюда. — Город Ветан, любое Агентство, — бодро заявил Марк вместо приветствия. Один из магов неожиданно подал голос. — Снова? — В каком смысле «снова»? — растерялся Марк, но в ответ получил только быстрый взгляд исподлобья и стройный речитатив произносимого заклятья. Энергетический маг фыркнул. — Ну и прекрасно. Ну и молчите. — Неприятно, когда игнорируют? — насмешливо поинтересовался Энди. Ал глянул на него в немом изумлении. В первый раз на его памяти оборотень первым провоцировал Марка. Казалось, что и он тоже оставил где-то всю свою рассудительность и здравый смысл, решив сегодня наслаждаться жизнью, прогулкой, возможно — хорошей ссорой или небольшой дракой. Мир вокруг сходил с ума. И Ал — следом за ним. Белый туман поднимался выше. Подчиняясь стройному ряду потерявших индивидуальность и слившихся в сплошной поток голосов, он пульсировал нестерпимо ярким светом. Он бил по глазам, заставляя в очередной раз помечтать о густой непроглядной тени, и закручивался в спирали, и от этого казалось, что на полу сворачивались клубками длинные белесые змеи. Очередная вспышка вынудила зажмуриться и отвернуться. — Идём, — едва слышно сказал Марк. Его голос раздался откуда-то слева, хотя пронзительно-синий цвет мешал разглядеть даже силуэты людей вокруг. Он проникал даже под веки, жёг глаза и не давал даже подумать о том, чтобы начать озираться. Идти за Марком пришлось на слух, пытаясь вычленить звук шагов среди переменчивого высокого эха и нервной вибрации чар. Где-то слева угадывался мерный ток мыслей оборотня, но ни его шагов, ни его дыхания разобрать было невозможно. Свет выплёскивался сквозь распахнутые двери Ветанского Агентства на улицу, вгрызался в толпу отростками, смешивал звуки и запахи. Но погас, едва только Ал, Марк и Энди тоже перемешались с заполонившими улицу жителями. Казалось, что он попросту выключился, будто кто-то щёлкнул выключателем. Ал наконец-то получил возможность проморгаться и оглядеться. В ту же секунду он обнаружил, что практически упирался носом в длинный тонкий водяной столб. — Город под водным покровительством, — мгновенно пояснил Марк, который явно забавлялся реакцией. В такое «покровительство» Ал верил. Его было видно невооружённым взглядом даже самому неискушённому в магических делах Носителю. То тут, то там похожие на хрустальные посохи водяные столбы уходили к небу, и Ал не взялся бы судить, насколько они были высоки: вода в какой-то момент полностью перенимала цвет неба, отчего казалось, что этим небывалые колонны подпирали «воздушную твердь». С покатых искривлённых крыш некоторых домов с шумом и рёвом ниспадали водопады, чтобы обрушиться в обсаженные цветами резные желоба и поструиться по улицам, вычерчивая на ровной мостовой витые узоры. В желобах купались дети, птицы; повторяя в слитном танце плетение каналов, на площади плясали пары, и водяные столбы, взмывающие над их головами, казались колоннами в театре. Вода стучала по чёрным, пепельным и белым плиткам мощёных дорог, по дымчатой черепице крыш, по нервам — и пела на разные голоса, выводя задорные плясовые мотивы. То не была музыка в прямом смысле этого слова. Но эту мелодию с потрясающей точностью повторяли танцующие, отбивая аккорды ногами на площади, её подхватывали и выводили с восторгом улыбчивые дети. Навязчивая и цепкая песня лилась над каналами, летела над головами толпы и отражалась в россыпи водяных брызг. Слова, с удивительной ловкостью положенные на певучий мотив, повествовали что-то «о девушке, которая помнила». — Это — их Зачарованное Время? — осторожно переспросил Ал. — Нет. У водных так всегда. При звуке этого голоса на лице Энди разлилось недоумение, а вот Марк побелел. В глазах у него плескался самый настоящий ужас. Ал бледно улыбнулся и глянул через плечо, но без удивления. Наконец-то. Рей стоял у длинного витого желоба, опираясь о перила перекинутого через него волнообразного мостика. Он выглядел лучше, чем обычно: не такой помятый и бледный, как в последние недели — он даже улыбался, да так, словно жизнь вокруг него играла самыми радужными красками, заряжая его тихой радостью и бодростью. И небрежная поза, и улыбка, и неожиданная бодрость его были подёрнуты заметным блюром фальши. — Ты что тут делаешь? — мгновенно взвился Марк. Рей улыбнулся шире. Это было настолько не в его манере, что Ал заметно огорчился. — Вас жду. Долго добирались, кстати. Марк огляделся, словно пытаясь отыскать себе поддержку. Его мысли метались, как птицы в силках, выдавая то мельтешение смазанных образов, то поток чистой эмоции. Из этого хаоса выделялась только одна относительно связная фраза: «Ведь сам же разрешил! Его идея! Если он сейчас начнёт назначать наказания, я его просто…» Ал тяжело вздохнул. В чужих мыслях он не увидел ровно ничего нового. Весь этот план с выведением его из медпункта и шокотерапией был слишком красиво оформлен, чтобы принадлежать Энди или Марку. В какой-то мере Ал ждал Рея. Хотел глянуть, что же думал он сам. И сила, явно довольная, что к ней прибегали вполне осознанно, послушно потекла к чужому сознанию. Чтобы наткнуться на плотный барьер. Ал растерянно глянул на Рея. В глазах у того почти неуловимо вспыхнули и погасли смешинки. Он отделился от мостика и пошёл к своим, легко лавируя между редкими прохожими. Марк снова напрягся. — Хорошо придумано, — искренне подметил Ал. Сила вилась в руках, готовая вцепиться в чужие мысли, едва только чуть-чуть ослабнет защита. Но Рей только улыбнулся в ответ. — Рад, что ты оценил. Давно догадался? — Ещё в Балентэрде. — И что нас выдало? — деловито осведомился Рей. Он делал вид, что забавлялся ситуацией, но на деле глядел цепко и внимательно. И это куда больше походило на знакомого им Рея. — Эти двое, — хмыкнул в ответ Ал и небрежным жестом указал на Энди и Марка. Те снова переглянулись, но уже без улыбок. — Додуматься забивать свои мысли шумами, чтобы мешать мне вас разгадать — ну не могли они сами до этого дойти. — «Как ненавязчиво обозвать друзей идиотами», часть первая, — фыркнул Марк, однако видно было, что не обиделся он ни на каплю. Скорее наоборот, заинтересовался. Вот уж чей горб не исправит ни внушение, ни могила. — И, разумеется, ты понимаешь, зачем весь этот цирк? Рей всегда исключительно хорошо подбирал слова. Цирк — лучшее описание для сегодняшнего представления. Ал на секунду задумался, а затем кивнул. — Наверное, да. Хочешь отвлечь от проблемы, а потом ошарашить лекцией о том, что телепатия — это совсем не плохо, и сила — тоже. — Ошарашить уже не получится. — Он не спрашивал, просто озвучивал факты. — Не думаю. Раз вы провалились — возвращаемся в поместье? — Чего так сразу? Погуляем. — А тебе разве не надо работать? — судя по тону, Марк уже пришёл в себя и теперь пытался метнуть шпильку. Ален иногда не понимал, как талантливейший во всех отношениях Марк и читающий души людей Энди не замечали очевидных вещей. — Он и работает, — буркнул Ал и заметил, как усмехнулся Рей. — Ведь это он сказал вам, в какой именно город «сбегать»? Ответ был очевиден, но Ал всё же решил поинтересоваться. Вдруг поймут намёк и сделают выводы? — Ну и что? — И то, — фыркнул Ал, снова не давая Рею и рта раскрыть. Впрочем, судя по всему, тот и не горел желанием вступить в диалог. Только стоял чуть в стороне, улыбался и слушал. — Сколько на Миноне городов? Ведь тысячи. И у каждого есть Зачарованное Время. Наверняка у каких-то городов оно совпадает. Рей мог дать вам выбор, но он точно называл Ветан и час, когда мы должны тут появиться. Без причины он никогда не выходит тратить своё время. Если сейчас он здесь, значит, ему изначально нужно было в Ветан, а вам он назвал именно это место, можно сказать, за компанию. Когда Зачарованное Время кончится, он пнёт нас в Агентство и отправит домой, а сам останется решать свои проблемы. — Я ведь говорил, что собирался полетать по городам, — с улыбкой подтвердил Рей и пожал плечами. И в этом жесте словно бы сконцентрировалось его собственное недоумение. Должно быть, он тоже не мог понять, почему даже его громоотводчики не в состоянии свести простейшие данные. — А ведь тебя даже не было с нами, когда он всё это говорил, — озадаченно протянул Марк. Ал пожал плечами. Телепатия снова начинала буравить мозг: сотни голосов вплетались в сознание, мешались и не давали сквозь череду отголосков чужих мыслей отыскать свои. В толпе у Ала начинала раскалываться голова. — Познание на основе «я сам это видел и слышал» — примитивное. — «Как ненавязчиво обозвать друзей идиотами, часть вторая», — дикторским тоном объявил Марк. Рей улыбнулся одними глазами. — Ал, ты там часом не десятитомник планируешь? Ты не подумай, мне просто интересно, насколько масштабно исследование нашей примитивности. — Если захочешь, я поделюсь материалами, — преувеличенно серьёзно предложил Рей. — Совсем спелись, — подвёл неутешительный итог Марк, в очередной раз не оскорбившись. Иногда Ал думал, что вообще могло задеть этого человека. — Мало нам было одного святого гениального лидера, как нарисовался второй. Здесь отвечать нужно было осторожно. Ал очень боялся, что в сердцах брошенные слова могли снова перевести разговор на опасные темы. Рей наблюдал за ним краем глаза и, то ли решив в кои то веки поддержать экстрасенса, то ли просто заметив, что у того были проблемы, заговорил первым: — Не переживай, тебе недолго осталось страдать. Выучу Ала, он вернётся на Землю, и мешать тебе жить снова буду я один. Марк лишь пожал плечами. — Верно. Ал — не один из нас, он вернётся домой. И не будем об этом. На этот раз переглянулись Рей и Энди, и возникшая пауза была даже напряжённее предыдущей. Это уже не влезало ни в какие рамки. Ал ненавязчиво подошёл поближе к Рею. Оборотень, наверняка заметив этот манёвр и правильно истолковав его, тактично отошёл подальше. — Мне нужна твоя помощь, — тихо сказал Ал и мгновенно был удостоен полного скрытой иронии взгляда. — То есть теперь ты это признаёшь? — А я и раньше не отрицал, — не стал спорить Ал. Не ко времени было выяснять отношения. — Просто подумал… Можно валяться у целителей неделями, но ведь это ни к чему не приведёт. Эффективнее загнать себя на тренировках, но найти способ разобраться с проблемами, а не лежать и ждать, пока всё решится само. Показные бодрость и жизнерадостность испарились с лица Рея, обнажая смертельную усталость, извечную собранность и готовность реагировать здесь и сейчас. Вместо невесёлых смешинок в стальных глазах появилось знакомое тепло. И этот образ то ли человека, то ли робота с живым огоньком где-то глубоко, под слоями брони, шёл ему куда больше личины безбашенного и весёлого подростка. — Рад слышать, — он кивнул в сторону о чём-то увлечённо рассказывающего оборотню Марка. — Что ты ему внушил? — Всё так очевидно? — слегка растерялся Ал. — По-твоему, что-то другое могло закрыть ему рот, когда можно было так красиво перевести беседу на «мы просто обязаны взять экстрасенса к себе»? — Признаться, Ал ожидал, что ему сделают выговор. Баловаться волшбой без чужого присмотра, интуитивно, да ещё и воздействуя на такую хрупкую субстанцию, как чужой разум, было опасно. Алу ещё не сказали ни слова, но он уже чувствовал себя виноватым. Но Рей только глянул внимательно и проронил. — Хорошее внушение получилось. Ал бледно улыбнулся в ответ. Гулять с Марком и Энди оказалось весело, но страшновато. Два совершенно адекватных на первый взгляд парня могли поцапаться из-за мелочей (Марк против звания мелочи возражал категорически; Энди, который был выше его почти на полметра, только ухмылялся, скаля клыки), а то и подраться, да ещё и при зрителях. Ала раз за разом захватывал ужас, когда Марк начинал ворожить со словами «Гляди, сейчас что-то интересное будет!», он морщился, когда громоотводчики начинали носить свои кулоны поверх одежды, провоцируя возможных соглядатаев. Они комментировали танцы на площади, причём Марк в основном смотрел на девушек, а Энди приводил аргументы, почему энергетику «не светит». Ал жалел о своём побеге от целительниц каждый раз, как физиономии друзей загорались энтузиазмом. Происходило это, стоило только Рею исчезнуть. А исчезал он часто. Ален отследить его перемещения не мог, хотя пытался. Вот Рей шёл рядом со «своими двумя наказаниями», и те вели себя пай-мальчиками, пусть и чересчур громкими. Они вчетвером таскались по каким-то местным закуткам, рассматривали водный город. Рей казался старшим братом, что сейчас смеялся вместе с тремя «младшими», через секунду уже что-то рассказывал, а ещё через три — оттаскивал «братишек» от ни в чём не повинных танцующих. И Ал успевал привыкнуть к его присутствию, отмечая, что вместе с «пламенным святым лидером» «Громоотвод» наконец-то выглядел отрядом, а не пятиклассниками, отбившимися от экскурсии. А потом Рей испарялся, да так, что никто из них не успевал заметить, когда именно начинались вседозволенность и отсутствие всякого контроля. Тогда Марк с Энди с коварными лицами переглядывались (Ал про себя тяжело вздыхал) и мчались дебоширить, прекрасно зная, что Рей их найдёт, но всё же отчаянно надеясь на обратное. Мониторить окрестности на наличие лидера в обозримом пространстве сажали Алена, мол, ты же экстрасенс, заметишь. Каким местом экстрасенсорика была связана с ролью сторожа, объяснить никто не смог, но, по словам Марка, они «Наверняка должны быть связаны», Энди (для весомости, наверное?) добавлял короткое «Очень». С аргументацией у парней были определённые проблемы, зато с настойчивостью всё в порядке. Рей появлялся так же неожиданно, как и исчезал, просто внезапно оказывался в шаге от Ала и спокойно интересовался, как проходит дежурство. Ал вздрагивал, Марк с Энди мгновенно бросали всё, что бы они там ни делали, и выстраивали на лицах честные умильные гримасы. А потом Рей делал вид, что этой парочке безоговорочно верил, и они вчетвером снова ныряли в толпу. Толпы на Миноне смахивали на рваное и хаотичное торжество ярких красок. Местные явно любили пестроту, хаотичные узоры и пересечения слоёв одежды. Чтобы найти в чьём-то облике прямую, нужно было постараться. Линии были рваными, спиралевидными, они изгибались волнами и висели не слишком-то ровной бахромой, взлетали вместе с пышными тканями и сматывались в подобие перепутанного клубка ниток. В более спокойных вариантах многообразие форм заменялось складками. Эту модель предпочитал и Рей, что бы он ни носил, складки скрывали правильность линий ткани — и его собственное телосложение, из-за чего вполне себе мезоморфный парень казался слегка болезненным эктоморфом. В среднестатистической минонской толпе таких было меньшинство, и скопления людей казались преувеличенно-неправильными, изогнутыми, податливыми. За неполные два месяца Ал уже привык видеть майки, у которых задняя часть казалась подолом фрака, вот только не раздваивалась, а чаще изгибалась немыслимыми волнами; рубашки с разной длины рукавами и неровным, чаще всего наполовину оборачивающимся вокруг тела рядом пуговиц, а то и не одним; платья, которые казались водяными брызгами и переплетением электрических разрядов; подобие свитеров с «висячими», как поломанные крылья, неровными рукавами, и множество разнообразнейших тряпок с такими цветовыми гаммами, что даже русские праздничные сарафаны казались почти по-пуритански мрачными и однотонными. Ал привык, да. Но всё равно в толпе его не покидало чувство, что где-то в округе проходил карнавал, и все эти люди, что, как ни в чём ни бывало, бродили по улицам, были всего лишь ряжеными, которые и сами не особенно-то и хотели разгуливать в подобной одежде. В этом мире не было ни серости, ни строгости. Минон казался удивительно ярким и дружелюбным в своей хрустящей дивной обёртке. Ал не знал, почему за праздничными цветами раз за разом скрывались лезвия и похоронный свет направленных в чужие души заклинаний. Этот мир манил простотой и лёгкостью и отпугивал нечеловеческой, нелогичной жестокостью, и вот от неё хотелось убежать, как бы сила внутри Ала ни заявляла, что происходящее абсолютно нормально. После такого обилия красок неудивительно, что Ал внезапно полюбил классический чёрный. Рей не любил шум, Ал — показную пестроту, Энди — сборища людей, тем более незнакомых. И лишь Марку всё действительно нравилось. Только он в этом буйстве жизни и цвета казался на своём месте, такой же яркий и неправильный, почти как коренной минонец. Он и ориентировался не хуже. Один раз, категорически приказав друзьям стоять и ждать (Энди тут же проявил нешуточное желание сбежать), энергетический маг ушёл к какой-то малопонятной вывеске. Для Ала написанное было слитным рисунком, все буквы сплетались в один волнистый узор, который то тут, то там окружали точки, капельки и наивные завитушки. Это напоминало рисунок на полях — в тетради Славика по алгебре таких вот «вывесок» было больше, чем самой алгебры. Ал уже знал, что это было раитарское наречие, на котором говорил Рей и на которое прекрасно переводило устную речь заклятье понимания. Устную, но не письменную. Ал вскинул брови. — Объясни? — Марк иногда заклятье понимания скидывает, чтобы самостоятельно учить язык, — просто отозвался Рей и с выражением крайнего неодобрения на лице заметил. — На раитарском ругательном он уже лучше меня говорит. Вообще-то язык считается сложным, но он сначала буквы, все восемьдесят, а потом слова стал запоминать слёту. И теперь Маркуша читает… Я бы сказал, довольно бегло. — Зачем ему это? Энди пожал плечами. Подошедший Марк с явным удовольствием отозвался: — Надоело на Реюшкину библиотеку облизываться. Знаешь сколько всякого-разного там можно найти, если поискать? К тому же это ваше заклятье стиль речи, конечно, сохраняет, но немного всё-таки сглаживает. Ты бы слышал, как Реюшка на самом деле разговаривает — там же чёрт ногу сломит. Пушкин с его «высоким шпилем» удавился бы, по запутанности наша птичка ему сто очков вперёд даёт. — Ломоносов. — Чего? — Шпили — это Ломоносов, — сдержанно отозвался Ал, а про себя впервые подумал, зачем он вообще поправлял Марка. Рей с Энди предмета дискуссии не понимали от слова вообще, Марку было наплевать, а сам Ален… Собственная многочасовая зубрёжка имён и фактов, правил и формул казалась очень далёкой и главное — ненужной. Кому вообще нужна была вся та груда лишней информации, что хранилась у него в голове? Ал неожиданно испытал приступ необоснованного отвращения и к «Учению о трёх шпилях», и к Ломоносову, и к литературе, и слегка смазал мысль, пытаясь побыстрее закруглиться. — Он во многих областях знаний исследования проводил. — Как хорошо, что он умер, — с чувством заметил Марк, и, судя по выражению его лица, следующий, кто произнёс бы фамилию «Ломоносов», стал бы его личным врагом. И Ал неожиданно понял, что с приятелем был полностью согласен. — На, — уже полностью переключившийся на другую тему Марк сунул ему в пальцы нечто круглое и тёплое, слегка напоминающее вполне себе земной леденец. Второй такой же он попытался вручить Энди, но оборотень, изобразив на лице всю глубину презрения, что только мог испытывать порядочный оборотень по отношению к человеческим сладостям, отказался. Марк пожал плечами, закинул конфету в рот и посоветовал Алу. — Не бери с него пример. Это очень забавная штука. Позже Ал не мог понять, как слово «забавная» его не насторожило. Нет, конечно, скажи Марк «интересная», он бы конфету тут же выронил. А так здравый смысл включился запоздало и лишь после того, как конфета соприкоснулась с языком, отчаянно заверещала, бросилась бежать и ощутимо врезалась прямо в зубы. Ал перевёл на Марка ошалелый взгляд, мысленно пообещав себе больше ничего у него из рук не брать. Конфета нарезала круги по ротовой полости и достаточно громко кричала что-то о спасении, прощении и жизни, иногда останавливаясь и, после очередного удара о зубы, жалобно уговаривая передать её семье что-то о вселенской любви. Рей тяжело вздохнул. — Выброси ты эту гадость. Марк помотал головой и демонстративно сжал конфету зубами. Та заверещала громче обычного и треснула, заливая губы и подбородок насыщенным-красным соком. Ал содрогнулся. — Вкусно же! Вот с этим поспорить было сложно. Вкус был просто немыслимым. И... знакомым. В памяти Ала неожиданно возник образ: невероятно длинные вечера под багровым южным закатом, когда непривычно-жаркое то ли крымское, то ли сочинское солнце уже не так пекло, и здоровенные персики, такие большие, что держать их приходилось двумя руками, и такие спелые, что местами покусанная пушистая кожура скользила под пальцами, а на запах слетались десятки ос. Их укусы покрывали всю кожу и тут же заливались невероятно сладким, солнечным персиковым соком. Ал думал, что после того отдыха персики станут частыми гостями на обеденном столе, но быстро разочаровался. Вкус был не тот, запах не тот, переспелая мякоть не рассыпалась влажно под пальцами, и осы не залетали в раскрытое окно. Магазинные фрукты в сравнении явно проигрывали, а ходить и искать среди груд одинаковых «сладких, сочных, южных» плодов те, что хоть отдалённо напомнили бы те, из детства, никогда не возникало желания. У конфеты оказался солнечно-влажный персиковый вкус. И это удивляло ничуть не меньше, чем то, что после каждого удара о зубы сладость начинала постанывать и ковылять, припадая на отсутствующие ноги. — Это наши развлекаются, — довольно пояснил Марк, заметив очередной шокированно-растерянный взгляд Ала. — Какая-то там очередная обалдеть-какая-богатая-семья, спасибо хоть не аристократы. Реюшка их спас, и теперь они заполняют рынок этой прелестью. Вообще-то задумка такая, что конфеты пародируют Молний, которые попадают в руки к Белому Фениксу… Рей весьма живописно закатил глаза. — В общем, дико вкусная нелегальщина. Молнии бесятся, когда их видят, и убирают с прилавков, но если знать, где искать… — Это даже не конфеты, — фыркнул Рей, и отчего-то казалось, что такой разговор происходил не в первый раз. — Ал, ты не думай, на Миноне вполне адекватные сладости. А тут — просто сгущенная эссенция нескольких заклинаний. Манипулирующего, чтобы эта гадость… — Прелесть! — …бегала и кричала, и какого-то ментального, чтобы возвращало детскую память. Ты сейчас даже не вкус чувствуешь, а только воспоминание о нём. Это же не серьёзно! — Не порть настроение, — легкомысленно отозвался Марк и, не глядя, сунул Энди конфету. Оборотень заинтересовался сразу же, как услышал вопли о спасении от поедаемых сладостей. Или не сладостей. Ал предпочёл об этом не думать и был страшно рад, когда эта «сгущенная эссенция» наконец-то полностью растаяла. — Давай лучше ещё купим? Энди ничего не сказал, но глянул щенячьими глазами. — Вы как дети, честное слово, — поморщился Рей, и «щенячьих глаз» стало две пары. Он вздохнул. — Да зачем они тебе? Эти дикие конфеты все зубы повыбивать могут. — Если конфета сможет выбить все зубы оборотню, мы Энди только ими кормить будем, — вдохновился Марк перед тем, как вполне заслуженно получил по затылку. После непрямой, но очень пугающей угрозы «А давайте будем пародировать конфеты?» Рей не выдержал, снова куда-то ушёл, вернулся с объёмным пакетом сладостей, и всю дальнейшую дорогу держался от страшно довольных Марка и Энди подальше. Эти двое явно развлекались, временами хватались за челюсть и громко хохотали, когда изо рта жалобно доносилось: «Это нам за разрушение Витарина, да?» Проходящие мимо люди то делали вид, что ничего не замечали, то растекались в улыбках и незаметно фениксам подмигивали, да и в целом Ал заметил, что Ветан явно очень хорошо относился к не слишком-то прячущимся «Громоотводчикам». С одной стороны, Ал понимал, что подобные «хождения в народ» были нахальным плевком в лицо врагу, демонстрацией: «Вам говорили, что фениксы проигрывают, что всё плохо, что нас убили? Так смотрите и видьте, как мы радуемся жизни, как гуляем по городу, и никто ничего не может нам сделать!» А вот с другой, на месте Молний он бы обязательно повернул такое поведение наглецам во вред. И шестое чувство сдержанно соглашалось, но пока сигналов об опасности не передавало. С Реем, кстати, было не в пример спокойнее. Он делал вид, что с веселящимися Марком и Энди был не знаком, а вот с Алом разговаривал. Открытием стало, что Рей, оказывается, умел не только «говорить коротко и по делу», но и шутить, и сдержанно травить байки, причём, в отличие от Марка, без агитационного подтекста. А потом было Зачарованное Время города Ветана. Ал даже почти не удивился, когда вода из множества каналов стала обретать новую форму, стягиваясь в подобие человеческих фигур. Ведь и над Балентэрдом плясали дымчатые бесполые тени, гонимые приказами древней силы. Он ожидал чего-то подобного, но всё равно растерялся, когда материализовавшаяся ближе всех фигура чуть подумала, потом свернулась в смазанный женский силуэт, обняла его за руку и проникновенно поинтересовалась: — Хочешь, я тебе погадаю? — Сам себе погадаю, — отозвался Ал, тряхнув у водяной фигуры картами, предположительно, перед носом. Та серебристо рассмеялась и неожиданно рассыпалась тёплыми брызгами. — Ты просто не знаешь, как они гадают, — ввернул Марк, сияя ехидной усмешкой. Этот-то наверняка уже навёл справки, всё-таки не раз отставал от своих, чтобы с местными девчонками перемигиваться. Рей едва заметно улыбнулся. — По-разному они гадают, на картах тоже. Чего это он задумал? — И что мне, пойти у них поучиться, что ли? — скептически поинтересовался Ал. Марк хохотнул, Рей сделал вид, что заинтересовался узорами на арочной двери в какой-то магазин. Нет, здесь точно было что-то не так. Водяные фигурки заполонили город. Они оборачивались драконами и катали детей, танцевали вместе с молодежью на площади. Нашли в толпе водных магов и заняли половину улицы, устроив что-то вроде турнира. И уже знакомая песня становилась громче, наливалась жизнью и новыми куплетами. Марк, бесконечно-улыбчивый, гипнотизирующий помнящим взглядом, он сливался с водными без труда, вплетался в их танец гибкой текучей походкой и казался частью общей пляски. Наблюдая за тем, как энергетический маг искренне улыбался, впитывая глазами торжество своего основного элемента, Ал понимал, почему Марку так хотелось остаться на Миноне. На Земле такого не было, не существовало чего-то, настолько же подходящего тебе. Там ты мог быть частью системы, одной из многих. Сломайся ты, система ничего не потеряет, и на освободившееся место встанет новый человек. На Миноне сила приравнивала Носителя с собой, возводила его на ровную платформу, где были такие же маги, абсолютно незнакомые и в то же время неуловимо-родные. На Миноне можно было, купив в каком-то тёмном уголке конфет, почувствовать много лет назад забытый вкус детства и снова ощутить себя перемазанным в персиковом соке, покусанным осами, мальчишкой. На Миноне можно было вплестись в пляску жизни и свободы, забыв обо всём вокруг. Только на Миноне можно было так улыбаться, как сейчас делал это Марк. И только на Миноне можно было поцеловать водяного духа. Вообще-то Ал сначала растерялся, заметив это действие. И сильно удивился, когда после этого дух склонил голову на бок, сообщил Марку, что он «добьётся цели, вопрос только в том, останется ли она прежней, или изменится вместе с температурой вокруг». Зато совсем не удивился, когда Энди ехидно высказался, что Марку уже «всё равно, какую водную цеплять; отчаяние, наверное?» Потом он получил. Марк, не Энди, хотя вообще-то должно было быть наоборот. Потом несколько духов поймали уже оборотня и попытались искупать его в фонтане. Алу казалось, что сам он даже в десять лет вёл себя серьёзнее, чем эти двое. Вот только и весело ему было куда меньше, чем им. — Ты гляди-ка, люди вокруг совсем не против, чтобы им лезли в голову, — глубокомысленно заметил Рей. Ал нашёл взглядом ещё одну целующуюся парочку и искренне развеселился. — Сказать тебе, почему? — Скажи, но ты будешь не прав. Или ты не видишь? Надо совсем ни о чём не думать, чтобы согласиться на такое гадание, — легко отозвался Рей. Слышал бы это Марк, обязательно бы прокомментировал: «Как ненавязчиво обозвать друзей идиотами, часть третья, в соавторстве с Рейнольдом Дроссвелом». — Оглядись и увидишь, скольким читают будущее по ладони, по радужке, по капле крови, по кругам на воде. Знаешь, твоя сила, конечно, может показаться чересчур нахальной. Лезть в чужие мысли и в чужое будущее — то ещё удовольствие, но ведь использовать его можно по-разному. Какая девушка не хочет, чтобы парень читал её мысли? Ты можешь побеждать в спорах и мириться с людьми, можешь разрешать конфликты, если сможешь прочитать чужие мысли и понять, что нужно говорить. Поначалу будет сложно, слишком много вокруг шумов, бесполезных образов и навязчивых идей. Но так с любой силой. Стоит только наловчиться, и ты уже не полезешь в личное, а станешь напрямую воздействовать на то, что нужно. Никто не заметит и не обидится. Разве похоже, что кто-то злится на Энди? А ведь его эмпатия немногим отличается от твоей телепатии. Подумать только, он читает чужие эмоции, как будто ему кто-то разрешал! Но ты знаешь, как иногда становится легче, когда тебя что-то грызёт, а потом приходит весь из себя понимающий Энди и несколькими словами помогает успокоиться? Ты сможешь лучше, если перестанешь закрываться. «Ведь сейчас же действительно уболтает!» — кто бы знал, как Ал пытался вызвать раздражение? Но оно лишь криво ухмыльнулось и легло дальше спать до поры. — Тебе так легко говорить за других, — неуверенно заметил Ал, возводя последние, шаткие рубежи. — Почему сам тогда сознание не откроешь? Почему поставил такую защиту от телепатического влияния? Ал ждал чего угодно, но только не того, что Рей начнёт смеяться. — За… Защиту? — у него подрагивали уголки губ, смех рвался в мир, показывая, что где-то Ал снова был не прав. — Ты увидел у меня… ха, защиту? Думаешь, она от тебя? А скажи-ка, — и когда он успел перейти на угрожающий тон? Ал машинально попятился. — Что я тебе говорил насчёт совместимости контактных магов и экстрасенсов? Довольно часто во время бесед с Реем Алу казалось, что он говорил и спрашивал неимоверные глупости. И это раздражало. Но ни разу до сих пор Ален не ощущал себя таким космическим идиотом. Я тебе больше скажу: у большинства контактных магов иммунитет к экстрасенсорике. И почти девятьсот из тысячи экстрасенсов не испытают никаких затруднений в битве против контактного мага. — Иммунитет? — совсем тихо переспросил Ал и тут же получил в ответ саркастический взгляд. Кто знает, может, если бы Ален не ломал комедию и начал изучать телепатию, он бы уже знал, что именно так выглядела природная невосприимчивость? Так или иначе, сила насмешливо клокотала в теле, Рей молчал, но по глазам было видно, что он мысленно высказывал всё, что он думал об умственных способностях своего ученика. — Будь это возможно, я бы эту «защиту», конечно, убрал, чтобы убедить персонально тебя, что я не против твоей телепатии. — Надо же. Раньше Ал думал, что настолько концентрированный яд мог накапливать в голосе только Марк. Впрочем, «думал», это, наверное, громко сказано, Рей только что доказал, что как раз этого Ал делать не умел. — Если бы изучал вопрос, уже и сам бы это понял. — Я отошёл, ты на Ала наезжать начал? Всегда знал, что тебе всё равно, кого грузить претензиями, Реюшка. Волосы у Марка были мокрые. Видимо, в фонтане притопили всё-таки его. — Он за дело, — мрачно отозвался Ал. — А чего ты натворил? — искренне заинтересовался подошедший сзади оборотень. Рей улыбнулся уголками губ и легко отмахнулся. — Не важно. Летим в поместье, и так слегка задержались. — Всё только начинается! — мгновенно попытался возражать Марк, но наткнулся на мрачный взгляд Рея и молниеносно изменил мнение. — В поместье так в поместье. Очень давно не видел поместье. Соскучился! А всё-таки, чего ты наделал, Ал? Ален нисколько не сомневался, что Рей вместе с Энди пошёл вперёд в виде наказания. Мол, сам от Марка отбивайся, может, хотя бы на этот раз додумаешься, как это сделать. В результате всю дорогу и даже в Агентстве телепортации от энергетического мага отцепиться было решительно невозможно, он замолчал, только когда пожилой маг-пространственник, смерив Марка убийственным взглядом, попросил умолкнуть, не мешать плести заклятье. Когда Марк замолчал, а мир вокруг стало заполнять знакомое сияние, Ал почувствовал себя почти счастливым. Правда, ненадолго. Белый свет схлынул дымчатой завесой, но глаза всё ещё жгло. Слева почудилось какое-то движение, а поток мыслей Энди и Марка внезапно прервался, словно его вырубили. Предчувствие ужалило сознание, заставило очнуться и оглядеться. Рей был первым, кого Ал заметил, когда свет погас. Он стоял, в первый раз за неполные два месяца забыв об осанке: плечи сгорблены, голова чуть опущена, руки бессильно висели вдоль тела. Казалось, в нём сломалось что-то, заставляющее чувствовать себя борцом и идти по жизни с идеально-прямой спиной. И больше всего этот излом виделся во взгляде. Ни тепла, ни привычных смешинок — там поселилось жуткое и глубокое Ничто. Интуиция кололась чёрными острыми гранями. Уже понимая, что случилось нечто из ряда вон выходящее, Ал медленно опустил глаза. И наткнулся на ответный взгляд широко распахнутых карих глаз. Отрезанная голова с раздробленной нижней частью лица лежала, пристально глядя в потолок, словно там было что-то небывало интересное. Что-то, видимое только тем, кто уже перешагнул рубеж жизни. Ал отшатнулся, врезавшись спиной в Энди. Тот не пошевелился: крылья носа у него раздувались, словно он пытался без остатка вобрать в себя витающий в воздухе запах. Запах? Все чувства неожиданно заработали в полную силу, разгоняя надежды на то, что увиденное было наваждением. Воздух пах озоном, кровью и преждевременным гниением, а ещё чем-то таким, что Ал попросту не пожелал идентифицировать. Вышагивающий по Агентству сухой горячий ветер скрёб кожу, как наждачная бумага. В центре белого зала высилась гора того, что раньше было телами. Истерзанные безо всякой логики, они были похожи на плод долгой работы маньяка или бешеного животного. Даже непревзойдённый знаток анатомии не смог бы на взгляд определить, к какой части тела когда-то принадлежали рваные шматы мышц и осколки костей. А белесые щупальца тумана стекали с них и напоминали накинувшихся на пищу могильных червей. Остро хотелось зажмуриться, убежать, по дороге оступиться, упасть, ушибить голову и потерять память. Но шестое чувство говорило, что он ничего не забудет. — Жаль, — заметил Марк таким тоном, что было неясно, действительно ли он жалел, или то был долг вежливости. — Они не фениксы, связи с нашими не поддерживали, вот никто и не мог помочь. Кажется, у нас полетели не только системы связи и разведки… Откуда-то Молнии набрали на нас слишком много инфы. Как в такой момент можно было думать об утечке данных, Ал не знал и знать не хотел. Рей поднял на них безумные глаза, а затем медленно указал на потолок. Шестое чувство, проснувшееся, пусть и слишком поздно, вкрадчиво шепнуло, что Ал совсем не хотел этого видеть. Но экстрасенс всё же поднял голову и сжал кулаки. Удерживаемая незнакомыми чарами, на потолке растекалась тёмная кровь, вычерчивая на белом фоне силуэт гигантской птицы. Алого феникса. По лицу Рея было видно, что он тоже не забудет и не простит. Ал сглотнул, но взгляда от птицы отвести не смог. Было в ней что-то знакомое, пламенное, горячее. Казалось, кровь всё ещё не остыла, хотя могла «украшать» Агентство уже не один час. Он чувствовал этот рисунок так, будто тот был вживлён в его собственный мозг, закрывал глаза, и алая птица расправляла кровавые крылья перед ним, словно вытатуированная на внутренней стороне век. Её шея, длинная густо-красная черта, была выгнута, словно феникс падал. Клюв — открыт. И Ал почти слышал крик мифической птицы, отчаянный и жуткий, полный неподдельной боли. И он был громче, чем все шепотки чужих мыслей, которые до сих пор атаковали голову экстрасенса. — Что за хрень, Рей? — куда тише чем обычно спросил Марк. — Я не знаю, — шёпотом отозвался Дроссвел. — Не знаю. Это может быть что угодно: угроза, объявление войны, предупреждение, намёк на то, что они продолжат убивать наших… Ал не спорил. В конце концов, он ведь даже не был громоотводчиком и совсем не разбирался в ситуации. Его мнение тут мало что решало. И всё же что-то глубоко внутри него говорило: это не было ни угрозой, ни попыткой разозлить. На потолке Агентства Телепортации, развернувшись от стены до стены, алела кровавая просьба о помощи.