Русский народный VtM

Испокон века добро и зло спор вели на земле русской. Добро, будучи силой истово беспощадной, по обыкновению побеждало бедное зло, но из памяти народной всё равно изгнать не могло. Сказывали заморские летописцы, якобы и Баба-Яга, костяная нога - не знахарка была лесная, к добрым молодцам гостеприимная, а кровопийца окаянная, из Абсимильярдовичей, упырей образом зело страшных да умом хитрых. Ну, что быль, что сказка - то уж вам решать. Бывало, пролежит Илья Муромец тридцать лет и три года в гробу, а в родных краях за то время басурман какой заведётся. "Вставай," - говорят, - "Илюшенька: на дорогах торговых разбойник засел, Соловей, Одихмантьев сын! Всяк от свиста его громогласного глохнет да с ума-разума сходит, никакого спасу от лиходея нет!" "Эх," - ответил богатырь, - "куда ж я без землицы родной пойду, что мне силушку даёт?" Насыплет чернозёма полные карманы - и в путь. Разговор с басурманом недолог был: персты ему Илюша оторвал и себе в уши вставил, а рот и ноздри заделал намертво, чтоб свистеть неповадно впредь стало. Жаль, однако. Единственный на белом свете Сын Какофонии был. А нечего на цимисхову землю без приглашения являться. А ещё жил-был Иван-Малкавиан. Правда, звал его смертный люд, не способный мудрость глубинную уразуметь, просто Иваном-дураком. Полюбил Иванушка царевну заморскую, Люсю Арагоновну. Всё бродил сам не свой, у месяца золотого спрашивал, у ветра ретивого, хотел уже было у солнца ясного спросить, да сказал ему Серый Волк: - Завязывай, друг, с природными явлениями разговаривать. Отвезу я тебя к царевне. И стали они отныне втроём жить-поживать, добро ноддистское по миру искать. И я там был, кровь-витэ пил, по усам текло, а в рот не попало. Так что обвинения в диаблери - подлая сфабрикованная инсинуация. То бишь кривда небыличная.