Турнир. Несостоявшееся пополнение ДА-5

Подземная база. Общая гостиная спецгруппы ДА-5 Практически каждый вечер во время дислоцирования на своей основной базе, члены команды ДА проводили в общей гостиной. Это была своеобразная традиция. Поначалу, когда дисциплину в свеженабранном коллективе приходилось буквально вколачивать в тупые солдатские головы, Кранц требовал ежевечернего предоставления отчетов о проделанной за весь день работе от каждого члена команды. Затем, после установления более доверительных отношений, просто выслушивал краткие замечания своих подчиненных по поводу того, чему желающие высказаться были свидетелями. Иногда предметом общего обсуждения являлись последние слухи и свежие анекдоты. Тао называл это «неофициальным малым корпоративом», сбор всех команд у начальства по его классификации был, соответственно, «большим корпоративом». Шарк и Хаммер именовали эти дружеские посиделки «собранием Анонимных трудоголиков», в отцензуренном, правда, варианте. В неотцензуренном это было собрание п**доболов и отсюда логически вытекает понятие «собрание п**доболиков». Один только снайпер никак не высказывал своего отношения к происходящему и говорил просто: «Сегодня состоится вечернее собрание». Группа ДА-5 официально существовала уже пятнадцать месяцев, то есть почти полтора года, хотя действующий ныне состав образовался с приходом последнего новичка, Тао. Этот новобранец, тощий, не очень высокий по меркам членов ДА-5 черноволосый парень, оказался тем самым последним фактором, надежно скрепившим их всех, таких непохожих и разных в успешно конкурирующую с другими элитными командами, спецгруппу. Казалось, у этого вертлявого, острого на язык мальчишки отсутствуют напрочь не только совесть, моральные принципы, страх перед чем-либо кроме провала собственной группы и молчаливого недовольства руководителя ДА-5, Кранца, но и нервы, чувство брезгливости и стыда за неправедно содеянное этой же группой... Иногда он, конечно, слегка переигрывал в этом игнорировании большого мира и самоотстраненности от всего не попадающего под реалии этого полулегального, полного напряженной скрытой борьбы и столкновения жестких амбиций, замкнутого пространства. Слишком рано он попал с эту кровавую мясорубку с элитными частями войск и военными. Время от времени, как и любой все еще наивный и открытый чужому влиянию извне юнец, он терял разумную осторожность, раздражал неуместной болтовней, малопонятными, полными специфических тонких намеков шуточками. Конечно же, время от времени, попадал впросак, но неизменно отшучивался легкой, полной скрытой иронии, немного высокомерной улыбкой интеллектуала, попавшего чисто по недоразумению в компанию с низкоквалифицированными работниками грубого физического труда. Приходилось приспосабливаться, потому что случайно свалившееся на парня "чистое недоразумение" затянулось петлей на его тощей шее надолго, если не навсегда, пока его не отправят в отставку с пометкой "невосстанавливаемые потери". Для такой маленькой группы потеря даже одного, но самого "ценного" члена команды грозила переводом на более низкий уровень в системе рангов элиты. Так что самые острые противоречия неизменно сглаживались общими усилиями всех, когда в перспективе маячил пугающий призрак расформирования. Так или иначе члены ДА сумели установить взаимодополняющие и в чем-то даже полезные друг для друга отношения и распределить основные роли. Тао был оптимист, инициатор и вдохновитель новых идей, Акула - вечно недовольный критик, снайпер и подрывник, как правило, довольствовались статусом простых работяг-исполнителей. Самая неоднозначная роль – мотиватора - была у лидера группы, Кранца. Ему и делать ничего особенного не приходилось, стоило только глянуть на его нависающую над подчиненными фигуру - и сразу всем становилось ясно: «надо, чтобы что-то было сделано в срок, значит, кровь из носа и из ушей, надо». Общими усилиями типовое помещение, где собираются члены ДА, превращено в почти по-настоящему семейную гостиную. Строгую серую безликость стен скрашивают несколько необычных плакатов. В самом дальнем и затененном углу, где стоит диван, напечатана выдержка из «Молитвы снайпера». По словам самого Такео, это всего лишь прикол, но некоторые воспринимают текст почти на полном серьезе. «Это моя винтовка. Таких винтовок много, но эта моя. Моя винтовка - мой лучший друг. Это - моя жизнь. Я должен научиться владеть оружием так же, как владею своей жизнью. Без меня моя винтовка бесполезна. Без моей винтовки бесполезен я». Если поменять образ винтовки на образ любого колюще-режущего инструмента, то общий смысл, заложенный в этих словах, является почти что дословным воспроизведением мировоззрения Шарка. Справа, возле небольшого книжного шкафа с типичной подборкой, характерной для третьесортного отеля, включающей рекламные буклеты, географические путеводители и карты, пару энциклопедий, несколько специализированных военных справочников, журналы с порнографией для взрослых, европейские комиксы BD, Библию и руководство для женщин «Почему этот мужчина вам не подходит», висит копия плаката «Я хочу верить» из кабинета Фокса Малдера. Напротив дивана – низкая тумба с широким плазменным телевизором, по которому члены ДА сейчас смотрят какой-то допотопный фильмец с отрубанием голов и собиранием жизненной силы. «В конце должен остаться только один». Такео привычно молчит в своем уголке на диване, Кранц в «командирском» кресле то ли притворяется, что следит за своими подчиненными исподтишка, то ли по-настоящему дремлет. Он же все-таки не какой-то там бесчувственный и не нуждающийся в человеческом отдыхе киборг-убийца, к тому же сейчас он среди своих. Хаммер, любитель бонсаи, заботливо поливает стоящий на специальной подставке фикус. Фикус относится к семейству тутовых, настоящее имечко - Фикус имени какого-то британского Бенджамина. Внешность зачастую бывает обманчива, и здоровяк выращивает эту культуру по зову души, а вовсе не для употребления в качестве пищи. Шарк нервно грызет карандаш, пытаясь усидеть в широком кожаном кресле. Оно расположено наискосок от центра комнаты, немного в стороне от «плазмы». Тао подсунул ему очередную анкету со словами «это новейшая методика сбора данных». Одним из вопросов, на которые следует дать ответ, является откровенная провокационная чушь: «В ситуации безвыходного положения вы бы смогли съесть своего домашнего питомца?» Шарк, конечно, тот еще маньячок, да, он немного неуравновешен характером. У него отвратительная прическа и масса причин ненавидеть человечество. Но вот навешивать всякие ложные ярлыки и обвинения в необоснованном насилии и жестокости по отношению к животным… Да у него просто слов не хватает чтобы, выразить праведный гнев, что обуревает его сейчас… Шарк отбрасывает в сторону карандаш и в порыве неконтролируемого раздражения хватается за свои маленькие и изящные холодные игрушки. Они у Акулы всегда с собой. Иногда это здоровенные тесаки типа классических ножей Боуи, с которыми американские «джи ай» прорубали себе путь в дебрях Кореи и джунглях Вьетнама. Иногда - крохотные «метательные стрелки» или целая серия ножей типа Blazing Arrow. Что они понимают в настоящем профессиональном убийстве? Люди – это примитивные в целом и в частности существа, обладающие в некоторых тяжелых случаях крохотными зачатками разума, как, например, Хаммер, и зачастую они сами напрашиваются, так сказать, «на шило в живот», а животные - это же беззащитные и бессловесные божьи создания… Тощий, как будто всю службу в армии он сидел на одном лишь минимальном пайке, а не питался в специализированной столовой, Бешеная Акула не понимает одной принципиальной вещи: ну ладно, можно в горячке или по дурости заколоть собаку или какое-то другое любимое домашнее животное, но чтобы его же потом и съесть? Мечущаяся вздыбленная фигура Шарка волей-неволей привлекает внимание минимум двоих членов команды. Хаммер и Такео уже отстрелялись с такой же «чухней» во второй половине дня. У обоих сильное подозрение, что это никакое не психологическое исследование, а банальный розыгрыш и подстава со стороны хакера. Однако лидер дал им понять, что ответы конкретно по этому пункту принесут ему массу полезных сведений о моральном облике каждого участника его элитной спецгруппы, так что оба быстренько раскидали ответы по незаполненным графам. Оба, не сговариваясь, написали «да» в самых возмутительных и спорных, по мнению Шарка, пунктах. Хаммер резонно заметил, что это же "в крайнем случае". Такео признался, что в школе снайперов на курсах выживания без предметов первой необходимости вместе с напарником как-то зажарил на спичках мышь. Спички, правда, тоже брать в поход было не положено, но курсанты как-то умудрились на себе их спрятать. - В общем, чтобы сержант нас не спалил, нам даже обгоревшие спички пришлось закапывать. Так что сейчас я при случае могу съесть все, что угодно, правда, кроме человечины. Каннибализм Шарка не беспокоил, его донимал вот именно этот вопрос про питомцев. В конце концов, беготня и нечленораздельные вопли Акулы вынудили оторваться от гуляния по Сети и самого Тао. Уяснив суть необоснованных претензий модифицированного к своим бездушным и жестокосердным коллегам, Тао резонно заметил: - А чего ты так переживаешь? Есть даже специальные фермы, где выращивают собак и кошек мясных пород. И потом, ты же без проблем поедаешь свинину или говядину? Нет, с этой распущенной молодежью явно творилось что-то неподобающее и несусветное! В целях успокоения нервов Акула выбросил пару десятков ножей по специально привинченным в разных углах мишеням. Побегал еще пару десятков минут и принялся перечитывать своего любимого Жана-Поля Сартра. Время от времени все его страстно желающее доказать свою правоту существо содрогалось в приступе бессильной злости и ярости. Что за жестокий народ! О, времена! О, нравы! Четвертый официальный день Турнира. М-21 и М-24 Во время обхода вверенной им территории, куда их отправили для наблюдения за тренирующимися модифицированными их блока, М-24 обратил внимание, что его спутник чем-то озабочен. Ехидничает меньше обычного, почти не реагирует на замечания, хмурит брови. - Что-то случилось... друг? М-24 немного помедлил, прежде чем употребить это немного пафосное, и в то же время интимное слово. Обычно они называли себя несколько иначе, но здесь, на этой базе, все было по-другому. В обиходе было слово друг, а не брат или приятель. Вот он и начал “перенимать” местные словечки. Его напарник рассеянно кивнул, а затем, спохватившись, поспешно ответил: - Нет, все в порядке. - Я же заметил, что ты не такой как обычно, значит, рано или поздно и другие обратят на это внимание, - сказал М-24. Они давно уже решили, что им не стоит слишком часто светиться, перед начальством или перед негласными местными "авторитетами". Опасно. М-21 долго собирался с мыслями. Тянул время, в какой-то степени надеясь, что им помешают. Но никто из тренирующихся не обращал на них внимания. “А вот когда они не нужны, то и дело цепляются”, - с неудовольствием подумал он. - Знаешь, что мне сегодня сказали утром? - М-21 помялся еще немного, но потом все же решился и выложил начистоту. - Мне предложили стать временным партнером на месяц. Я ничего не понял, но на всякий случай обещал подумать. Вот и ломаю теперь голову, на что я все-таки подписался? - ..., - в первые в жизни Двадцать четвертый растерялся. Ему, тому, кто может в любой момент полазить в чужом сознании, вытаскивая оттуда нужные картинки, образы или информацию, было проще. В любом случае, он отлично понял, во что вляпался его друг. А вот тот - нет. Да и откуда мог знать, что такое секс, человек, который в ходе опытов лишился памяти и давно уже не испытывал желания заняться этим делом. Да и к кому в их лаборатории можно было испытывать интерес? Не к своим же бедолагам-собратьям по серии или ненавистным ученым и лаборантам. - А почему бы и нет? Я ведь вроде как не урод... - М-21 спохватился и сник. – Хотя, что я несу, мы ведь все здесь уроды... Но предложение я получил, - добавил он с некоторой гордостью. - Хм. Временный партнер на месяц. А ты в курсе, что это значит? - задал М-24 наводящий вопрос. Вдруг М-21 все-таки в курсе и объяснять ничего не потребуется. - На время мы будем вместе работать. Согласись, узнать получше о здешних правилах от более знающего - это не тыканье носом во все, что на пути попадется. А то мы с тобой напоминаем двух полудохлых, слепых котят, - вывернулся тот. Правда, почему полудохлых, он и сам не понял. Кто-то из охраны говорил, что у него дома кошка родила, и даже фотки показывал. Видел он их. Краем глаза. Не впечатлило, но эти комочки, не видящие, куда ползут - наиболее точное описание их с М-24 настоящего. - От кого хоть предложение? - полюбопытствовал М-24. - От одной из здешних сотрудниц? Перед тем, как открывать глаза “слепому котенку”, ему хотелось узнать, что именно тому грозило. М-21 подумал, стоит ли раскрывать все секреты, вздохнул. Понадеялся на скромность своего напарника, что тот не будет так уж сильно над ним издеваться в случае чего. А то вдруг он чего-то неправильно понял. - Нет, от одного мужика. От военного. М-24 чуть было не споткнулся на ровном месте. Пришлось остановиться и вкратце объяснить, что к чему. Двадцать первый молчал долго. Так долго, что его товарищ начал волноваться, не испытывал ли его товарищ каких-то более глубоких чувств к этому соискателю счастья или других радужных надежд. На базе в основном размещались одни мужики, и от природы деться было довольно сложно. Разве что если побочные эффекты модификации отбили всякое желание и возможность получения "маленьких удовольствий" сексуальной жизни. Вот потому, многие и не парились насчёт пола своего партнера. Но как воспримет все это Двадцать первый? Разозлится и пойдет объяснять предложившему, что он “не такой”? А вдруг согласится? На душе почему-то стало паршиво. Нет, его друг не был таким уж непривлекательным. Мышцы присутствовали. Тело не выглядело слишком накаченным, но и дрыщом Двадцать первого назвать было нельзя. Сколько раз они находились друг с другом в душевых помещениях? Все что возможно изучили во всех деталях, хотя и без заднего смысла. А этот шрам Двадцать первого, пересекающий губы - многие находили эту отметину чрезвычайно привлекательной... И все же, с чего бы на этот сомнительный шаг решился практически "чистый" военный? - А я-то думаю, что это они все о каких-то “толстых червяках”, да о “встающих дружках” болтают. Порадовался, что у меня такого нет. Не представляю себе, как мой собственный член будет вставать на какого-то мужика по команде “смирно”. Он же не солдат, в конце концов, - задумчиво протянул немного изумленный обратной стороной незадачливого инцидента, М-Двадцать первый. М-Двадцать четвертый слегка опешил. Между тем, оба уже приближались к "своей" столовой. Работа работой, а обед по расписанию. - Да и нет у меня никакого желания видеть чье-нибудь “бодрое с утра достоинство” какого-то хмыря, - продолжил М-21, не обращая внимания на начинавшийся нервный смех напарника. - Я раньше думал, что все эти фокусы с встающим членом побочные эффекты от модификаций... Эй, Двадцать первый, чего ты ржешь? Мы уже подошли к столовой. Разнообразим собственное меню в офицерской столовке? Оно у них вкуснее, чем у нас. Не обращая внимания на внезапно остановившегося М-24, оборотень зашагал дальше, мимо их скромной казенной забегаловки. А вот М-24 вдруг понял, кто мог предложить его напарнику такой “союз”. Если бы тот был хоть чуточку адекватнее, то не стал бы так переживать за своего товарища. Приняв, наконец, единственно верное для него самого, и надо надеяться, для М-Двадцать первого тоже, наилучшее решение, он действовал не раздумывая. Тот самый военный, про которого Двадцать четвертый подумал, наблюдал за ними сейчас сквозь широкое окно в холле столовой. - Двадцать один, - резко позвал он своего напарника, надеясь, что тот наблюдателя не заметил. Развернуть модифицированного лицом к себе, учитывая, что напарник был ниже него самого почти на полторы головы, не составило никакого труда. Впиться поцелуем в губы, так, чтобы у Двадцать первого не было возможности отвертеться от навязанного поцелуя - задача уже посложней. Пришлось обхватить руками за поясницу и крепко прижать к себе. Ничего не понимающий и потому несопротивляющийся его объятьям М-Двадцать первый показался ему легким, мягким и горячим. Губы тоже вдруг оказались мягкими и послушными. Словно на мгновенье тот вспомнил, что такое “поцелуй”. Начала кружиться голова. Пришлось взять себя в руки. В конце концов, он достиг того, чего хотел. Он видел краем глаза, как наблюдатель сплюнул, развернулся и пошел по своим делам, не оглядываясь. М-21 на несколько мгновений застыл, а затем возмущенно забарахтался в его медвежьих объятьях. Наверняка готовился выдать какую-нибудь очередную глупую реплику, только не мог подобрать слова - совсем нецензурные, или так, не очень - так что М-24 его опередил: - С посвящением в мутанты, придурок. Боюсь, что твоя незапятнанная репутация теперь безнадежно испорчена. прим. Фикус Бенджамина назван в честь британского ботаника Бенджамина Дейдона Джексона (англ. Benjamin Daydon Jackson 3 апреля 1846 — 12 октября 1927) O tempora! O mores! (рус. О времена! О нравы!) — латинское крылатое выражение, приписываемое иногда Цицерону, иногда Марку Порцию Катону Старшему. Молитва винтовке https://youtu.be/Yt4CwtGKmt8