По делам земли египетской

*** — Ой, — сказал Акменра, когда Ларри наконец справился с замком, и они вошли в квартиру. — Как мало места! У меня гробница и то больше была. — Ты не представляешь, как тут душно, — мрачно усмехнулся Ларри. — Но я тебя предупреждал. И, ваше величество, если можно — сегодня хотя бы до утра давайте не будем о гробницах?.. Экипировали фараона для ночной прогулки надёжно: куртка, джинсы, кроссовки, даже трусы с носками. И свитер. Толстый шерстяной вязаный свитер: Ак напялил его прямо на голое тело, без футболки. И сейчас Ларри прямо у порога забрался под этот свитер ладонями, наконец-то проводя большими пальцами по напрягшимся соскам. Для начала. — Кто-то очень хочет конфетку вместо супа? — поддел Акменра. Но Ларри не остался в долгу: — Кто-то вчера кончил от одних только поцелуев, между прочим. Я до сих пор в сомнениях: это у меня так здорово получается целоваться, или это у тебя давно никого не было? — Просто очень возбуждает обучать Хранителя Бруклина искусству поцелуев земли египетской, — заявил Ак и перешёл ко второй серии. О, Ларри согласен: это очень, очень возбуждающая наука. Оказывается, можно проводить пальцами по губам, прикусывать губы по очереди, забираться языком под язык, трогать нёбо, кромку зубов, да вообще буквально вылизывать весь рот изнутри; а еще прихватывать кончик языка губами и посасывать, как головку члена. Ларри честно не мог понять, как он сам вчера не кончил от всего этого: может быть, он просто старше? И немножко... зашореннее, да. Или просто боялся, что дверь не заперта. А сейчас... Ноги подкашивались, и Ларри еле сумел пробормотать: — В комнату пошли. Но там в голову полезли другие мысли, которые непременно надо было обсудить. — Ак... помнишь, ты говорил вчера: ты затормозил, и тебе жаль. Чего жаль? — Ну... — фараон смутился, и это было отдельное восхитительное зрелище. — Я просто ещё тогда, когда все в музей вернулись, очень хотел тебя поцеловать. Но как-то... куража не хватило. А теперь вот думаю — и слава Осирису! Потому что, как выяснилось, перед этим с тобой непременно надо было поговорить. — Поговорить? — Ларри весело фыркнул. — Это в вашей земле египетской называется — поговорить?.. Он взял руку Акменра и начал на ней загибать пальцы: — Про эрекцию упомянул, — мизинец, — шрам около соска показывал, — безымянный, — отсутствие нижнего белья демонстрировать пытался, — средний, — а кроме того... Он крепче взялся за указательный палец и легонечко потряс: — Вопрос про то, на какую половину я еврей, тоже из этих разговоров? — Ну... да, — кивнул Акменра, свободным большим пальцем поглаживая руку Ларри, насколько мог дотянуться. — Это в смысле — обрезанный ты или нет. Потому что если нет — были бы некоторые сложности, и тогда... — А ты тоже обрезанный? — Конечно. Как и все наши мальчики, в четырнадцать лет. — Зачем? — Во-первых, обряд: мальчик становится мужчиной. А во-вторых — сам понимаешь: жара, влага, песок везде... Я еще в Кембридже читал, что древние египтяне были буквально помешаны на личной гигиене. И вот это — чистая правда. Но что плохо — обрезание делали кремнёвым ножом. И такой рубец оставался неаккуратный! — Да? Ну теперь-то уж покажи, — Ларри высвободил руку. — Давай помогу, а то запутаешься с непривычки. — И как вы только ходите в этом, во имя Ра, — ворчал фараон, пытаясь справиться с джинсами и ремнём. — Это же орудие пытки! Особенно когда… О-о, действительно, Ларри был с ним согласен. Особенно когда стоит вот так, как обнаружилось: мощно, сильно, практически прижимаясь к животу. Ларри сел на край кровати, притянул Акменра к себе поближе за бёдра, взялся за ствол и обвёл головку языком. Да, рубец в самом деле заметный, грубый, явным накатом: Ларри подумал — интересно, как это будет ощущаться внутри, особенно без резинки? А потом выдохнул и взял в рот на всю длину, насколько смог. Сверху послышался громкий стон, а потом какие-то бессвязные неразборчивые слова: то ли Ак ругался по-своему от избытка впечатлений, то ли просил не останавливаться, то ли всё вместе. Ларри этим уже не озадачивался: он проводил языком по головке, глубже втягивал ствол, старательно пряча зубы, сглатывал, сжимал пальцами, трогал второй рукой поджавшуюся от возбуждения мошонку и весело думал: «Вот сейчас ты у меня так и кончишь, не будь я Лоуренс Дэйли». Ак положил руку Ларри на затылок, зарывался в волосы, поглаживал шею: пальцы у него отчётливо дрожали, и ощущалось, как он изо всех сил удерживается не подталкивать голову Ларри вперёд, чтобы член входил глубже. Но и так вышло вполне неплохо, как оказалось. Бедра дёрнулись, стон перешёл в короткий вскрик, Ларри сглотнул пару раз, облизал губы и выпустил член изо рта: — Круто, Ак. Теперь отдохни — и посмотрим, сколько у нас осталось времени. Акменра рухнул на кровать, лицом в подушку: Ларри тоже стащил с себя джинсы и всё остальное, сел рядом и легонько поглаживал его по голове. — Ммм, — поворочался Акменра. — Два-ноль в мою пользу. Так нечестно. — Это ты у Ника, что ли, успел набраться? И в каком смысле — нечестно? — Ты так и не кончил... ни вчера, ни сегодня. — Во-первых, я надеюсь, что у нас достаточно ночей впереди, — сказал Ларри шутливо-назидательным тоном. — А во-вторых — ты же сказал, что мой вечный должник. Так что не волнуйся, ещё и проценты набегут. Он наклонился и поцеловал Ака в спутанные волосы. Как ещё вчера хотел. — Кстати, я тут днём в интернете накопал, от создателей блокбастера «древние египтяне вместо поцелуев тёрлись носами»: оказывается, древние египтяне занимались сексом исключительно стоя, потому что у них не было кроватей, только неудобные соломенные лежаки! — Вот читаешь ты про нас всякую чушь, Хранитель Бруклина, — отозвался Акменра. — За себя могу сказать, что у меня было огромное удобное ложе, поэтому я могу хоть лёжа, хоть сидя, хоть как хочешь. Вот как ты хочешь? — Для начала я хочу, чтобы ты отдохнул, — улыбнулся Ларри. — Потом — хочу предложить тебе кофе, а может, и перекусить. А в-третьих — хочу, чтобы ты не спешил, словно за нами кто-нибудь гонится. Акменра перевернулся на спину и вздохнул: — Рассвет за нами гонится. А надо ещё успеть вернуться. А Тедди не будет каждый раз соглашаться прикрывать тебя на всю ночь. — Зато в комнате охраны есть диван. А в дверь я врежу новый замок. Так что... придумаем что-нибудь. — Ты потрясающий, Ларри Дэйли, — Ак приподнялся на локте, глаза его странно блеснули. — Ты не хочешь теперь показать мне свою... нижнюю половину? И Ларри с удивлением поймал себя на том, что — да, хочет. Чтобы Ак на это посмотрел, потрогал, провёл языком... а дальше как получится. Тем более что не он один тут помешан на личной гигиене. — Изучай на здоровье, — Ларри лёг на кровать, откинулся на спину и закрыл глаза. Но когда головки коснулось влажное и горячее, он невольно вздрогнул, а потом... понял, что далеко ещё не про все дела земли египетской знает до конца. Было так странно и так потрясающе впервые в жизни в тридцать шесть лет, имея за плечами некоторый сексуальный опыт и даже один брак, вздрагивать всем телом, как подросток, комкать пальцами простыни, кусать губы, чтобы не закричать в голос, а потом всё-таки сорваться и закричать, кончая, потому что молча переживать это было невыносимо. Его словно взяли и выкрутили, как мокрое бельё, всего, досуха, и сил осталось только дышать еле-еле и бормотать: — Что... ты ... делаешь?.. — Возвращаю долг, с процентами, — фыркнул Акменра ему в ухо. А потом поцеловал, и это было так к месту и вовремя, что Ларри сам начал отвечать, несмотря на то, что буквально недавно был ни на что не способен и думал, что вот-вот задохнётся. В голове на какой-то миг пронеслось — языком? в рот? после члена? — а потом подумалось: ну и что? Классно же, ммм!.. А дальше все мысли из головы улетучились окончательно. Когда Ларри очнулся, на часах было четыре утра. Теоретически время пока есть, а практически надо было уже приходить в себя. — Ак? Что сначала, кофе или душ? — Кофе — это такая горькая бурда, которую пьют студенты перед экзаменами? — послышалось в ответ. — Они так смешно надеются, что она поможет им выучить за несколько ночей то, что нужно было учить несколько предыдущих месяцев? — Ну... примерно так, — улыбнулся Ларри. — А душ — это такое специальное устройство для помешанных на гигиене. Поворачиваешь краник, и сверху льётся вода. Я, когда был маленький, любил прыгать под душем и играть, будто это дождик. А мама меня за это ругала, потому что боялась, что я поскользнусь и сломаю ногу. — Мне вообще так интересно, какой ты был маленький, — сказал вдруг Акменра. — У тебя случайно не осталось этих... фотографий? — Осталось, — сообразил Ларри. — Целый альбом! Ты в самом деле хочешь посмотреть? — Очень. Если ты... не стесняешься показать. — Мы тут с тобой друг другу уже такие вещи показывали, что стесняться, по-моему, глупо, — Ларри слез с кровати и как был, без всего, отправился в кладовку. Как ни мала была его нью-йоркская квартира, небольшая кладовка там всё-таки имелась, и в ней хранились вещи, которые Ларри упорно таскал с собой с места на место. В частности — заклеенная скотчем коробка с надписью «1976». Ларри сто лет в неё не заглядывал, но был уверен: альбом именно там. Он и был там, прямо сверху: пухлый, тяжёлый, никак руки не дойдут оцифровать. А под ним... — Ак! — закричал Ларри. — Иди сюда скорей: смотри, что я нашёл! Послышался топот босых ног по полу, и в проёме двери появился запыхавшийся Акменра, тоже совершенно голый: — Что случилось? — Ты только посмотри, — Ларри отложил альбом в сторону и достал старого плюшевого мишку. — Я и забыл совсем, что он тоже здесь. — О, Осирис, — Ак подошёл ближе, касаясь бедром, и протянул руки: — Можно подержать? Взял и начал с интересом рассматривать: — Кто это? Твоя детская игрушка? Мягкий какой. Гляди, у него глазки, — Ак осторожно провёл пальцем по утопающим в потрёпанном мехе бусинкам. И улыбнулся так, что Ларри выдохнул и сказал: — Возьми себе, хочешь? Можешь класть с собой... на день. Все равно к тебе туда никто не заглядывает. Ак поднял взгляд, лицо у него было неприлично счастливое: — Правда? Можно? — Конечно, — Ларри довольно кивнул. — Каждый порядочный фараон должен спать с плюшевым мишкой. Так положено. — Кем положено? — Мной, — ответил Ларри, взял Акменра за затылок, притянул к себе и поцеловал. По делам земли египетской. Как учили.