Награда за страх

      На счету шестая неделя скитания по загубленным страдающим бесплодородием землям и созерцания отголосков погибшей цивилизации. Во внезапно возникшую нещадную бурю бесчисленные кристаллики песка врезались в линзы темных защитных очков и застревали в короткостриженных волосах. Упираясь ногами в потрескавшийся асфальт, я короткими шагами шёл по улице средь окружающих меня руин призрачного города навстречу неистовым потокам ветра. Не получалось нормально дышать — бандана на лице толком не спасала. Эта неравная борьба с суровыми капризами природы быстро истощала. Сумка со снаряжением и припасами становилась невыносимо тяжёлой. Обстоятельства вынуждали скорее найти себе надёжное прибежище. Я поднял взгляд, дабы рассмотреть сквозь коричневую пелену любое более-менее целое здание. И вот, находка — большой торговый центр, чья потрёпанная временем конструкция всё же выстояла против всех невзгод в отличии от других ближайших и абсолютно непригодных для жилья домов, превратившихся в развалины.       Стёкла раздвижных дверей главного входа были выбиты, поэтому без проблем я поспешно нырнул внутрь. Я наконец выбрался из пасти буйного песчаного зверя, оставив его шумно завывать позади. Опустив бандану, я жадно глотал воздух, сбережённый бетонными стенами от загрязнений из вне. Положив снятые очки в карман штанов, я стряхнул скрипящий на зубах и неприятно ощущаемый в берцах песок с головы, а также с одежды, под которую он сумел малость замести, и осмотрел нутро трёхярусного комплекса от усеянного мусором пола первого этажа до самого оконного потолка с отсутствующими стёклами, больше представляющего собой крышку громадной клетки. Аркообразные металлоискатели бесполезно простаивали, некогда ярко горящие вывески магазинов и голографические рекламные щитки давным-давно потухли, витрины с разбитыми окнами опустели, а рассаженные почти на каждом углу растения завяли. Атмосфера здесь приобрела унылые навеивающие тоску тона. Отовсюду выглядывали первые попавшиеся мне местные жильцы, старые манекены в грязных испорченных прикидах с застывшими безэмоциональными физиономиями.       Я приступил к обследованию места: поднимался с этажа на этаж по сломанному эскалатору и с надеждой на хороший улов прочёсывал магазины, довольствуясь всем тем, что осталось, словно стервятник, довольствующийся падалью в засуху.       В ходе долгих и тщательных поисков мне было суждено наткнуться на самое отличительное от всех присутствующих в центре увеселительное заведение под символичным названием популярной сети пиццерий «Freddy Fazbear Pizza», которое до постигшей планету глобальной катастрофы, своим профессиональным обслуживанием, оригинальной развлекательной программой и вкусными творениями в кулинарии заработала престижную репутацию, привлекавшую всё больше новых посетителей.       Я вошёл в зал пиццерии, где в незапамятных временах проводили для детей и их родителей различные торжества с фанфарами, песнями, плясками и громким смехом. Краска на стенах расшелушилась и облезла. Всё, что напоминало о тех временах: небрежно расставленные или вовсе перевёрнутые столы с грязными скатертями, сдувшиеся воздушные шары, раскиданные праздничные колпаки, побитая посуда на плиточном полу, бесхозные музыкальные инструменты на сцене. Некому было проигрывать аккорды, бренчя на валявшейся электрогитаре или виртуозно нажимая клавиши синтезатора, красноречиво выступать и мелодично голосить перед публикой за расположившимся на стойке одиноким микрофоном, ведь сама знаменитая группа, ставшая с основания главной фишкой заведения и разжигающая вечеринки, пропала…       В дальнем углу зала виднелся круглый пьедестал, прикрытый разодранной словно острыми когтями выцветшей занавеской. На кухне я застал лишь жуткое зловоние протухших остатков еды, проржавевшие плиты и холодильники. Ничего не досталось мне в обычной комнате охраны, оснащённой высокотехнологичной по меркам прежде существовавшего до наступления судного дня общества аппаратурой слежения в пределах пиццерии. В кабинете начальства, по стандарту обставленном письменным столом, книжными шкафами и картотечными ящиками, тоже не удалось особо обогатиться. Задерживаться не было смысла.       В результате моя скромная добыча составила три банки консервов с полок продуктового, несколько упаковок, подходящих для фонарика пальчиковых батареек, всякие брендовое шмотки, которое ныне использовались только, чтобы согреться холодными ночами или в качестве тряпок для перевязки, а не для престижного признания помешанного на моде окружения, пару лекарственных препаратов и бинты из разворошённой аптеки.       С собранной в рюкзак наживой я отправился искать безопасный приют на сегодня, дабы наконец-то отдохнуть и переждать бушующую снаружи бурю. Отличным вариантом мне показался магазин мебели на верхнем этаже. Прослонявшись мимо разнообразных дополняющих домашний интерьер удобств, я обнаружил широкую, запылённую аккуратно застеленную кровать, судя по висевшему на ней ценнику, весьма дорогостоящую. Для изнемогшего путника она была настоящим подарком, который своим притягательным видом так манил к себе. После семичасового похода по бескрайней пустоши очень хотелось спать, вся моя жизненная унесённая бурей энергия рассеялась на пустынных просторах, поэтому, не позаботившись о собственной сохранности на весь последующий промежуток желаемого сна, я скинул рюкзак и плюхнулся на мягкий матрас. До того момента, как я закрыл глаза, меня не отпускало интуитивное предчувствие, что за мной кто-то пристально наблюдал, однако, сославшись на лёгкий бред посредством овладевающей дрёмы, всё же отрубился…       Сон — это мир, дарующий блаженное, хоть и мнимое, спасение и недолговечное хрупкое пристанище от жестокой реальности, погружаясь в который, порой наслаждаешься дивными картинами, склеенными из личных представлений, фантазий и воспоминаний безмятежного прошлого. Но, увы, не в этот очередной раз…       Спустя около пяти мирных и тихих часов меня разбудил некий грохот, будто что-то обронили, причём совсем поблизости. Насторожившись, я мигом подскочил, оперативно вытащил из кобуры свой улучшенный профессионалами оружейного ремесла при последних стадиях модификации Кольт с нацепленным голографическим прицелом и наставил пистолет в сторону звука. В помещении значительно потемнело, значит уже наступила ночь. Я достал из внутреннего кармана кожаной куртки фонарик и, включив его, направил лучик света, разрезающий сгустившийся мрак, туда же, куда указывала мушка. «Эй, кто здесь? — строго воззвал я неизвестного, но тот промолчал, — лучше выходи, пока по-хорошему прошу». Вдруг раздались шорохи, и из-за ряда деревянных шкафов резко выбежала ростом со взрослого человека тень, обладателя которой чётко не разглядел. Она, напоследок вильнув, если мне спросонья не почудилось, белоснежным пушистым хвостом, скрылась прочь. Я проводил беглеца под прицелом, не совершив выстрела — патроны было жалко.       В ошеломлении я помотал головой и, трезво поразмыслив, принял простое прагматичное решение, по добру по здорову уйти, дабы не ввязываться в излишние стычки. Не собирался я выяснять, какой бродяга или всё-таки заплутавшее животное, которое ни с того ни с сего стало перемещаться на задних лапах, потревожило меня. Я накинул рюкзак и, каясь в безрассудном проступке застать себя в настолько уязвимом положении перед возможным неприятелем и благодаря судьбу за то, что никто ещё не успел мне перерезать во сне глотку, а незванного гостя за его неуклюжесть, покинул несостоявшийся ночлег.       Я стремительно спустился в фойе, освещаемое вместо потолочных обесточенных ламп сияющей в небе луной, и направился к главной двери. Кратчайшая дистанция отделяла меня от выхода. Когда уже осязал прохладное дувение успокоившегося ветра с улицы, железные герметичные перегородки опустились подобно театральному занавесу, прятавшему от взора зрителей декорации заднего плана, и преградили мне путь на волю. Капкан захлопнулся… теперь я был в ловушке…