Новый Мир

Сегодня двадцать восьмое мая. Весь мир вокруг излучает спокойствие. Весьма приятное начало дня: птицы красиво щебечут где-то недалеко, а асфальт после недолгого дождя сохнет под лучами утреннего солнца. В воздухе ощущается легкая влажная прохлада. Сегодня знаменательный день - везде цветы, полно народа. Несмотря на такое большое количество людей, вокруг очень тихо - никто и ничто не может разрушить нависшую тишину. Мне неприятно. Я очень хочу развеселить вас, сказать вам слова утешения или просто улыбнуться. Я люблю вас. Но все эти слова не долетят до вас, мои дорогие, потому что именно сейчас вы прощаетесь со мной. Вы собрались вокруг моего гроба, а я даже не могу успокоить вас, сказав, что все в порядке, что грустить не надо. Мне больно видеть ваши печальные лица, родители и сестренка, мои одноклассники, однокурсники и друзья, с которыми я рос в одном районе. Не думал, что столько народа придет со мной проститься. Так тяжело, но в то же время приятно. Рядом с мамой стоит мой лучший друг. Ну почему ты так печально смотришь? Не надо, Жень, не смотри на меня так. Я хочу видеть тебя счастливым, мой друг. Если бы я только знал, что причиню вам столько боли, то изо всех сил постарался бы не умереть. Бред это все, потому что в тот момент от меня уже ничего не зависело. И пусть не говорят, что жизнь человека в его руках – это чушь, в которую максималисты так верят. Если вы считаете, что я не прав, то вы никогда не находились в самолете, стремительно падающем на землю. Есть на свете силы, которые мы не способны побороть, не способны даже противостоять им. Смерть – это лишь одна из них. Эти силы контролируют нашу жизнь, направляют нас на пути, которые мы называем судьбой. Я не знаю, как и почему мой самолет потерпел крушение, мне просто было не до этого. Когда пришел момент осознания, что я в наносекунде от Царствия Небесного, конечно, испугался до тошнотных рефлексов, но потом как-то расслабился с мыслью: «Как хорошо, что в этом самолете нет никого из моих близких». Начну свой рассказ с короткой автобиографии. К мрачным похоронам вернусь потом. Я родом из Алматы – южной столицы Казахстана. Прожил в этом суетливом городе всю свою жизнь. Родители из-за работы часто мотались по миру. Воспитывала меня бабушка – мама моего отца. Ненависть к этому городу, к этой стране, была у меня с самых малых лет. Сейчас понимаю, каким дураком я был, ведь родные места хранят воспоминание обо мне, чему я сейчас несказанно рад. По улице Гоголя, в сторону парка «Двадцати восьми Панфиловцев», на пересечении улицы Кунаева, прошли мои лучшие годы. Там находится мой дом, прямо напротив парка, где я частенько гулял. Я даже сейчас улыбаюсь, как идиот, вспоминая родные места. Женя, мой лучший друг, жил на улице Ленина - это не так далеко от моего дома. Помню, как после школы садился в автобус и ехал к нему, надеясь посидеть в беседке «Сбербанка» и поболтать о какой-нибудь мелочи, недолго, потому что бабушка покромсает на части, если я опоздаю на ужин. Но я все равно наслаждался этими минутами с ним. Мы познакомились в секции дзюдо еще сопляками. Нам было лет по семь, кажется, и вот с того времени мы и начали дружить. Не помню ни дня без его общества: мы то ночевали друг у друга, то созванивались, то убегали от моей бабушки на Арбат. Бабушка, конечно, всыпала знатно, но это было весело. Я был богатым мальчиком, разбалованным деньгами родителей. Женя тоже был из весьма состоятельной семьи, но однажды они обанкротились буквально за неделю. Как потом выяснилось, его мама и брат вложили деньги в какой-то бизнес, но он прогорел, оставив после себя огромные долги и проценты. Это не удивительно. В Алматы каждый второй может быть миллионером, каждый может быть богачом, но приходит момент и выясняется: кто может оставаться на плаву, а кто с опустошенным банковским счетом идет ко дну. По новостям раньше частенько показывали, как люди, обанкротившись, заканчивали жизнь самоубийством. Ну да, тяжело из пафосного толстосума стать простым смертным. Женя умный парень. Я уверен, что в жизни он добьется многого. Такие люди, как он, с легкостью могут оседлать непокорную удачу. А вот я - никчемный бездельник, проживший свою жизнь с легкостью улыбки. Душа компании. Мои деньки все, как один, проходили беззаботно и радостно. Я никогда особо не беспокоился ни о чем. Но я ненавидел этот город. Мне он казался гнилым, как дешевый бордель со шлюхами. Нет, тут было красиво, просто я был идиотом. Ненавидел казашек, хачей, кореянок. Ненавидел колхозников, которые понаехали в центр. Ненавидел ужасные автобусы, которые никогда не моют, с ужасной давкой и хамоватыми кондукторами. Ненавидел систему образования. Ненавидел все, что тут было. - Тогда уезжай, - сказал как-то Женя, - уезжай. А я посмотрю, какая страна примет тебя, расист. У тебя самого в крови намешано столько, что я даже не могу сказать точно - кто ты? Якобы русский с французской фамилией и именем Руслан. Да, меня это задело. Меня зовут Рокур Руслан Игнатович. Я был наивным, если думал, что странного микса из моего Ф.И.О. никто не заметит. В общем, это все было в далеком прошлом. И мне сейчас действительно стыдно за все эти мысли. Когда мне было пятнадцать, я узнал то, что знать мне вовсе не следовало. В тот день я ночевал у Жени. Мы допоздна смотрели фильмы, потом мой друг решил принять душ и вышел из комнаты. Мебели тут было по-минимуму: справа от двери стоял письменный стол, а слева кровать, придвинутая к стенке, возле нее находился небольшой платяной шкаф. Мы постелили на пол плед и раскидали диванные подушки, чтобы как можно удобней было смотреть фильмы. Мне стало скучно, и я, потягиваясь, поднялся с подушек. Старенький Женькин компьютер показывал фильм «Без чувств», но как-то не захотелось смотреть одному и, кликнув мышкой, я его остановил. Куча книг, исписанных тетрадей, беспорядочно лежавших друг на друге неровными стопками. Еще там лежали: фантики от конфет, стружки карандаша, высохшая кожура мандарина, пустая тарелка, на дне которой, видимо, засохли остатки плова. Больше всего меня пугала кружка, жидкость в которой смутно или же отдаленно напоминала чай, но я не был готов сделать точное заключение. Я непроизвольно фыркнул, отметив, что Женя законченный ботан и неряха. Столкнув мусор немного в край, я наткнулся на небольшой кожаный ежедневник. Он лежал под фантиками, тщательно спрятанный за массивной стопкой книг. К этому дневнику Женя никому не разрешал прикасаться, даже мне. Конечно же, мое любопытство взяло верх, потому что бедная совесть у меня давно умерла от моей наглости. Открыв первую страницу, я наткнулся на расписание уроков, звонков и дополнительных занятий. Женя посещал кучу бесплатных подготовительных для сдачи ЕНТ, денег на колледж у него не было, поэтому он решил учиться до одиннадцатого класса. Уже на второй странице я заскучал, и хотел положить ежедневник на место, но вдруг из него выпала моя фотография. Я удивился, быстро постарался найти страницу, в которую она была вложена. В голову пришел день моего рождения, я не прогадал. «24 Ноября» Мелким, круглым, Жениным почерком было написано: «Накопить на тот набор для рисования…», - мда, Женя никогда не разбирался в живописи, просто называя все это «набор для рисования». Я красиво рисовал, это было мое самое любимое занятие. Позже я даже поступил в архитектурный. - «...будет здорово, если ему понравится. Надо раскошелиться, но ради его улыбки стоит, Женя!» Я как-то странно воспринял эти слова, они вырисовывали смутные догадки в моей голове. Вроде бы и ничего в них нет, но… Вложил фотографию в эту страницу и пролистал до конца. На последней страничке красовались каракули, начерканные, видимо, от скуки. Самое странное, что почти через каждую каракулю было написано мое имя. Так обычно делают влюбленные девушки – пишут везде, где только можно, имя возлюбленного. Одна строчка меня очень заинтересовала: «Руслан, я л…», а дальше кругляшками с нажимом все было зачеркнуто. Я положил дневник туда, где он лежал, но не успел я это сделать, как Женя с полотенцем на голове вошел в комнату. Он сразу же посмотрел на стол и спросил: - Ты трогал мой ежедневник? - Так получилось, - я глупо улыбнулся, - я не специально. Эй, а зачем тебе моя фотография? Женя побледнел, вроде открыл рот, хотел что-то сказать, но просто беззвучно закрыл его. Я впервые увидел, как он затрясся, занервничал. Я не хотел его обидеть, просто мне было любопытно, хотелось знать, что же все это значит. С ответом друг не спешил, лишь через несколько минут смог собраться и ответить: - Это для школьного коллажа, - он подошел и трясущимися руками забрал дневник. – Не копайся в чужих вещах! Я… я… Он пытался притвориться, будто это не важно, и все в порядке, но я начал догадываться, когда он на секунду прижал дневник к сердцу, а потом быстро спрятал его в свою школьную сумку. Женя не смотрел мне в глаза, пытался избежать моих прикосновений весь оставшийся вечер. Я задумался, насколько мои догадки могут быть правдивыми? Мы были абсолютно разными, даже музыку разную слушали, но Женя всегда уступал мне – будь то просмотр фильма, который ему не нравится или поход на вечеринки, которые он просто ненавидел. Возможно ли, что все его улыбки, взгляды и непонятное трепетное отношение ко мне – любовь? Все это оглушило меня, я потерялся в мыслях. Наверно, скажете вы, что мне нужно было что-то сделать, но я так и не решился на шаг или даже простой разговор. Женя мой лучший друг, я не мог рисковать. Мой пятнадцатый год на земле прошел очень трудно: сначала возможные мысли о том, что мой лучший друг гей, а потом болезнь бабушки. После инсульта она стала овощем, не понимала, что ей говорят, что она делает, что ест. Я ухаживал за ней пять месяцев, пока она не умерла. Хорошо, что у меня были люди, которые помогали мне и поддерживали меня. Родители приезжали раз в месяц, регулярно пополняя мой банковский счет. Мне казалось, что они свободно вздохнули, когда умерла старушка, будто они все эти месяцы за ней приглядывали, лицемеры. Если честно, то моя сестренка и то звонила чаще, чем они. Было очень тяжело. Даже бывали дни, когда я выходил на балкон и кричал, чтобы успокоиться, но это мало помогало. Свой шестнадцатый день рождения я встретил без бабушки.